ЛОТТА ГЕРНБЕКНа неисследованном Мадагаскаре
Стояло пасмурное утро, когда наш корабль вошел в гавань Мадзунги. Мадагаскар! Наконец-то завершилось наше трехнедельное плавание и мы сможем сойти на берег! Март был на исходе, сезон дождей подходил к концу. Воздух был влажно-горячий и душный. Сквозь пелену дождя проступали портовые сооружения и темно-зеленые деревья. Я испытывала радостное чувство при мысли о том, что скоро буду снова прочно стоять ногами на земле.
Я собиралась ехать дальше, в Тананариве. Чемоданы стояли наготове, и я нетерпеливо ждала окончания таможенного осмотра. Небольшой катер уже отвез первых пассажиров на берег.
Ваш обратный билет? обратился ко мне чиновник, проверив мой заграничный паспорт и свидетельство о прививках.
Он в чемодане.
Без обратного билета вы не сможете покинуть корабль.
Пришлось распаковывать чемодан и доставать билет. Когда наконец все формальности были соблюдены и я сошла на берег, автобус уже уехал. Следующий отправлялся в Тананариве только через три дня. Один миссионер, мой корабельный знакомый, устроил меня временно у сестер-католичек, которые руководили Мадзунге школой для девочек.
Прогуливаясь по городу, я повстречала двух рабочих-итальянцев, которые, как и я, опоздали на тананаривский автобус.
Завтра в столицу отправляется частный автобус-такси. Если хотите, присоединяйтесь к нам.
Боюсь, это окажется мне не по карману, учитывая расстояние между городами.
Это обойдется вам не дороже, чем поездка в рейсовом автобусе, возразили они. Но если желаете, мы разузнаем все поточнее.
После обеда появился владелец такси, и началась бесконечная дискуссия о плате за проезд. Наконец этот вопрос был улажен, и мы договорились выехать завтра в шесть утра.
Ровно в шесть машина стояла во дворе. Я быстро отнесла в нее чемоданы и побежала в номер за сумочкой. Но когда я снова вернулась во двор, автобус исчез.
Возможно, шофер решил заехать вначале за другими пассажирами? пытались успокоить меня сестры. Однако час шел за часом, а автобус не возвращался.
Вы хотя бы запомнили имя шофера? спросил меня священник, прохаживавшийся с молитвенником в руках взад-вперед по двору и бормотавший молитвы.
Нет, но я надеюсь, итальянцы не дадут ему уехать без меня в Тананариве.
Близился полдень, и я потеряла уже всякую надежду когда-либо снова увидеть свой багаж. Я поклялась ездить в будущем только с перекидными сумками и не расставаться с ними ни на миг.
Оставшись без гроша в кармане, без дорожных чеков и обратного билета, я пришла в отчаяние.
Пошел пятый час томительного ожидания. Неожиданно в узких воротах показалась доверху нагруженная машина, имевшая лишь отдаленное сходство с элегантным «пежо», который сегодня утром въезжал во двор: на крыше громоздились туго перевязанные корзины, чемоданы, огромные свертки и разная мебель. Над кабиной красовался большой щит: «Такси: МадзунгаТананаривеМадзунга».
Интерьер машины также претерпел значительные изменения: исчезла задняя, обитая кожей скамья, на ee месте стояли теперь две узкие, деревянные. Подле шофера на одноместном кожаном сиденье, тесно прижавшись друг к другу, сидели трое пассажиров. Я с трудом устроилась передней скамье возле итальянцев. За нами сидели двое индийцев, две малагасийки и молодая няня с младенцем на руках.
В машине было жарко и тесно, и обоим итальянцам попеременно становилось дурно. Они уже раскаивались, что, прельстившись красочными рекламными проспектами, подписали контракт с французской фирмой в Тананариве.
Решив их немного подбодрить, я предложила им освежиться одеколоном. Они воспользовались предложением, а затем передали флакон впереди сидящим, которые начали столь щедро опрыскивать себя одеколоном, что вскоре от литра осталось не больше четвертой части, зато в течение нескольких часов в автобусе сохранялся приятный запах. Из-за бесконечных выбоин наша скамейка то и дело соскальзывала вперед, и мы вынуждены были упираться ногами в передние сиденья. Это раздражало и утомляло. От духоты и пыли пересохло в горле, но на всем пути не было ни одного заведения, где можно было остановиться и выпить стаканчик прохладительного напитка. К тому же дорога из Мадзунги в Тананариве, расположенная на высоте от тысячи трехсот до тысячи пятисот метров над уровнем моря, изобиловала серпантинами и головокружительными поворотами.
Водитель гнал машину до самого Тананариве, нигде не останавливаясь, и уже в четыре часа утра мы прибыли в столицу Малагасийской Республики.
Мне рекомендовали гостиницу «Меллис», однако в ней не оказалось свободных номеров. Высадив одного за другим всех пассажиров, шофер стал возить меня по гостиницам, но нигде не было свободного номера.
До рассвета вы можете оставаться в автобусе, сказал наконец шофер, а я отправлюсь на поиски пассажиров. Сегодня в полдень я должен выехать обратно.
Это невозможно! Вам обязательно нужно выспаться, возразила я.
Я только поем и снова могу вести машину. Уже привык, равнодушно ответил он и ушел. Я осталась в машине.
Неожиданно и как-то сразу наступил рассвет. По улицам заспешили смуглые изящные малагасийцы, многие несли большие свертки, держа их на голове или надев на палку, перекинутую через плечо.
В лучах солнца заблестели маленькие домишки из красного кирпича; появились такси, машины и пуссе-пуссе, как здесь называют рикшей.
Я отправилась пешком по городу и в конце концов нашла номер в какой-то гостинице. Он оказался неописуемо грязным, полотенце было влажным и рваным, из крана сочилась вода, на кровати и стульях лежал слой пыли; даже завтрак, поданный на перепачканном подносе, по которому ползали мухи, сосавшие кофейные выплески, не приободрил меня. Это и есть хваленый Мадагаскар? Лучше бы я осталась в Европе!» Как выяснилось впоследствии, я по неопытности попала в самую захудалую гостиницу во всем Тананариве.
Остров Мадагаскар,
на врезке: Географическое положение о. Мадагаскар
Поев, я взяла такси и отправилась на поиски одного бизнесмена, с которым познакомилась еще в Западной Германии. Тогда он много и интересно рассказывал о Мадагаскаре и обещал помочь мне на первых порах в далекой стране. Он сдержал слово. Благодаря ему я познакомилась в Тананариве с одной семьей, которая оказала мне самое радушное гостеприимство.
Власти и научно-исследовательские институты Тананариве приняли во мне живое участие. Однако, когда я сообщила, что приехала, чтобы познакомиться со знахарями, а также для сбора целебных трав, мои собеседники только развели руками.
К сожалению, именно в этом вопросе мы ничем не можем вам помочь. Дело в том, что уже в течение нескольких лет деятельность знахарей запрещена и правительство преследует всех, кто занимается знахарством, так что знахарей почти не осталось, а те из них, кто не бросил своего ремесла, занимаются им тайком. Вам придется нелегко. Во всяком случае желаем вам успеха и счастливого возвращения.
Тем не менее я не пала духом. Я была заочно знакома с одним немцем, уже тридцать два года живущим на юге Мадагаскара, в Ампанихи, где он управлял небольшим прииском, на котором добывают драгоценные камни. Когда он пригласил меня в гости, я решила воспользоваться приглашением. Хотя поездка на автобусе из Мадзунги в Тананариве была еще слишком свежа в памяти, я тем не менее отправилась на юг, воспользовавшись примерно таким же видом транспорта: мне хотелось поближе познакомиться со страной и ее жителями.
Плато, расположенное во внутренних районах острова, благодаря более благоприятному климату имеет наибольшую плотность населения. Жители занимаются главным образом выращиванием риса, а там, где рисоводство невозможно, культивируют маниок, бататы, фасоль и кукурузу. Большую часть стада крупного рогатого скота на юге и западе Мадагаскара составляют быки. Скот служит крестьянину своего рода сберегательной кассой. Его продают, если в доме не остается продуктов, если нужно заплатить за визит врача, похоронить члена семьи или внести налоги; наличных денег у крестьян очень мало, они расплачиваются крупным рогатым скотом, овцами или козами.
Итак, я заняла место в одном из рейсовых автобусов, и мы тронулись в путь. Дорога от Тананариве до Фианаранцуа оказалась ровной и приятной: она бежала вдоль зеленых рисовых полей, расположенных в долинах или террасами спускавшихся со склонов гор; небольшие кирпичные домики красного цвета выглядывали из зелени. Фианаранцуа, центр одноименной провинции, конечная остановка автобуса. Вокруг городаполя племени бецилео, что значит в переводе «рисоводы». Бецилео исключительно прилежны и трудолюбивы. Именно они снабжают рынки городов фруктами и овощами. На плато хорошо растут наряду с тропическими почти все европейские фруктрвые деревья и овощи; всевозможные плоды, в том числе бананы, ананасы, апельсины, мандарины, манго, продаются на рынках Тананариве и других городов.
В Фианаранцуа я пересела в «Трансюг»автобус, повезший меня еще дальше на юг, в Тулеар. Мы ехали целый день. Дорога была после прошедших ливней плохая, глинистый грунт размяк и скользил под колесами. В дороге нас застала тропическая гроза. Реки, через которые нам пришлось переправляться, вздулись от воды.
Уже в темноте мы подъехали к большому броду. У берега теснилось несколько грузовых автомашин, рядом спорили люди. Шофер нашего автобуса, посоветовавшись с напарником, направил машину прямо в воду. Под напором мощного потока, с шумом и бульканьем проносившегося мимо окон, стенки автобуса мелко дрожали.
Сквозь многочисленные щели внутрь устремилась вода, и вскоре наш багаж основательно подмок. Я дрожала в своем углу и никак не могла понять, почему так спокойны остальные пассажиры. Наконец мы благополучно перебрались на противоположный берег и стали подниматься по крутому скользкому склону. Неожиданно автобус забуксовал и заскользил вниз; я уже увидела себя тонущей в реке, но в последнее мгновение водителю все-таки удалось подчинить машину своей воле.
Наступила глубокая ночь, и шоферы, учитывая трудность предстоящего пути, решили заночевать в соседней деревушке. Разумеется, в ней не было гостиницы. Мои попутчики-малагасийцы разместились в «Отеле гейзи»большой комнате для проезжих. На меня никто не обращал внимания, и я беспомощно стояла, не зная, как быть. Наконец мне посоветовали обратиться к местному священнику: «Может, он приютит вас».
В ответ на мою просьбу священник-мадагаскарец сердечно пригласил меня в свой дом.
Все мы братья и сестры.
К сожалению, у него оказалась всего одна комната, но делать было нечего, пришлось разместиться на полу вместе со всей семьей. Дождь по-прежнему лил как из ведра, и я радовалась, что проведу ночь если не в постели, то хотя бы под крышей.
Из-за этой остановки мы слишком поздно приехали в Тулеар и опоздали на автобус, курсировавший между Тулеаром и Ампанихи. Следующий отправлялся только через три дня.
Несмотря на все старания, я очень долго не могла найти даже таксимикроавтобуса, прозванного малагасийцами милле-кило, так как его полезный груз не должен превышать тысячи килограммов. Эти такси курсируют без расписания. Они отъезжают, когда шофер набирает достаточно пассажиров, и останавливаются по требованию. Они почти всегда переполнены и перегружены, поэтому часто выходят из строя, а их водители нередко попадают в полицию. Один из владельцев небольшого автобусного парка сказал, что все его машины потерпели «аварию», а один шофер сидел даже в тюрьме за то, что перегрузил автобус пассажирами и багажом. Лишь случайно я натолкнулась на один допотопный автобус-такси, водитель которого согласился выехать утром в Ампанихи, если ему удастся починить машину.
С утра пораньше я явилась в гараж со всем багажом.
Мотор немного барахлит, но машина уже ходит, сказал шофер, молодой симпатичный индиец.
Мне повезло: я устроилась на лучшем в автобусе одноместном переднем сиденье справа от шофера. Правда, у этого места был один недостаток: всякий раз на остановках я должна была вставать, чтобы пропустить пассажиров. Не успели мы отъехать от Тулеара, как в битком набитую машину влезло еще несколько человек. Многочисленные корзины с курами, горшки, связки сахарного тростника и кукурузных початков были рассованы под сиденья и ноги пассажиров, наложены на крышу машины. Дети, которых тоже оказалось немало среди пассажиров, устроились в ногах и за спинами взрослых. Они сосали сахарный тростник, пачкая всех клейким соком, но это, казалось, никого не беспокоило. Когда ветер сдул одну курицу с крыши, шофер погнался за ней на машине прямо по полю, потом выскочил из кабины, схватил беглянку, швырнул ее в автобус и поехал дальше. Курица пролезла вперед и стала клевать мою ногу. Наконец я не выдержала и попросила шофера забрать ее. Спросив несколько раз, чья это курица, и не получив ответа, шофер швырнул ее в конец автобуса, где она с грозным квохтаньем приземлилась между пассажирами.
Через десять часов утомительной езды мы прибыли наконец в Ампанихи. Машина остановилась перед ослепительно белым домом, окруженным ярко-зелеными цветущими деревьями и метровыми кактусами. После покрытой терновником равнины, пыли и духоты сад господина Шомеруса, пригласившего меня в гости, показался мне райской кущей.
Увидев господина Шомеруса, пвжилого, интеллигентного вида мужчину в белых шортах и рубашке, я была приятно удивлена. Я ожидала увидеть «полуодичавшего» европейца в глиняном жилище, а он жил на роскошной вилле!
Хозяин провел меня в большой, покрытый коврами салон и спросил, не желаю ли я принять душ.
Нет, нет, спасибо, ни к чему, заикаясь, пробормотала я, застигнутая врасплох его предложением. В Тананариве меня предупредили, что на юге почти нет питьевой воды, что ее выдают в лучшем случае по кружке в день и что мыться тамрасточительство. И вдруг Впоследствии господин Шомерус рассказал, что этот дом он построил своими руками всего лишь с одним помощником-малагасийцем. Участок, некогда каменистый, голый кусок земли, он засадил вначале кактусами, а затем и деревьями.
Цистерна на крыше была предназначена для сбора дождевой воды. Однако сезоны дождей здесь столь непродолжительны, что влаги не хватает; впрочем, при экономном пользовании она долгое время заменяет не слишком чистую воду из протекающей неподалеку речки, которая вскоре после сезона дождей, в феврале, настолько высыхает, что воду приходится черпать из ям, специально вырытых для этой цели в растрескавшемся русле. Иногда эти ямы достигают двухметровой глубины.
Господин Шомерус представил меня в деревнях племени махафали как свою «люнгокарацани»одноплеменницу. Я заметила, что жители деревень любили господина Шомеруса, так как он никогда не отказывал им в помощи. Благодаря его авторитету мне довольно быстро удалось завоевать их доверие. Вскоре после моего приезда господин Шомерус уехал в отпуск в Европу, впервые за последние тридцать лет. Я обещала ему лечить больные, воспаленные глаза детей и взрослых целебной мазью, как он делал это сам. Он посоветовал мне брать с собой конфеты для детей и жевательный табак для женщин и стариков.
Я прожила в окрестностях Ампанихи всего семь недельслишком небольшой срок для проведения глубоких этнографических исследований: ведь только на то, чтобы завоевать доверие жителей, уходит иногда несколько месяцев. Тем не менее я смогла за этот краткий период довольно подробно познакомиться с образом жизни махафали.
Это племя скотоводов до сих пор несправедливо считается отсталым, живущим в «каменном веке». Только у поверхностного наблюдателя может сложиться подобное впечатление. Махафали живут на засушливой земле. Они разводят крупные стада зебу, коз и овец. Эти же стада являются своеобразной «сберегательной кассой» и «неприкосновенным запасом». Во многих случаях крупный рогатый скот служит средством платежа. Так, например, постройка небольшой деревянной хижины о крышей из травы стоит два буйвола. Буйволами платят подушные налоги; овец и коз продают, если случается неурожай.
Но махафали не только пастухи. У каждого жителя племени, будь то мужчина или женщина, есть свой сад и огород, где они выращивают кукурузу, фасоль, маниок и бататы, а кое-ктотыквы и помидоры. Но стоит не пойти дождю, как все выгорает и наступает голод. На этот случай у махафали припасены животные: их обменивают на продукты питания.