Промысел этот был сезонным. Большая часть семей углежогов поселялась на время работы в лесу в бараках-срубах без окон и дверей; проемы в стенах завешивали тряпками.
Ужинала артель сообща за длинным самодельным столом, укрепленном на козлах. Части такого стола обычно скрепляли деревянными гвоздями без единого кусочка металла, а верх, столешницу, собирали из тонких жердейнакатника. Никакого освещения, кроме костра, у сезонников не было.
Тарасов и проводник досыта наелись щей и каши, после которых началось самое главноечай, да еще какой! Цветочный с ягодой, со свежим медом и длинными, до рассвета, разговорами на самые разнообразные темы. Подобные гости в тайге появлялись нечасто. Именно поэтому старались выжать из свежего человека все новости, высказать все сомнения.
Утро следующего дня застало Тарасова снова в пути. Тропка извивалась по узкой каменистой долине, покрытой густым нетронутым лесом. Она то шла над самой водой и десятки раз пересекала речку, то, поднимаясь на склон, круто вползала кверху, обходя скалы и водопады.
На одном из скалистых участков долины послышались громкие голоса. Подъехали ближе. Несколько мальчуганов и бородатый старик, казалось, играли в прятки около крошечного озерка под небольшим водопадом. То и дело они переходили с места на место по берегу, тщательно прячась за камнями или кустарниками.
Что это они затеяли? удивился Тарасов.
Хариуса ловят. От него и прячутся. Хитрая рыба, на что уж дикие места, а как человека заметит или леску в воде, так и не ищи. Уйдет. Хош день будешь сидеть, хош дване вынырнет.
А чего же они кричат? Спугнут ведь?!
Эта рыба на голос мало чувствительная. Она по таким речкам ходит, где перекаты да водопады. Сам видел, как по водопаду, почитай, на сажень, не менее, хариус вверх прыгал. К шуму он привычный, это тебе не таймень. Тот хотя и на быстрине, а все же тишину уважает.
Ну не знаю, ответил Тарасов. Мне не раз приходилось рыбачить и на тайменя, и на хариуса. И тот и другой прекрасно забираются в ловушки, идут на перемет.
А с удочкой?
С удочкой я в детстве ходил, а потом некогда было. Если ловить, так надо наверняка, чтобы и людей, и себя накормить.
Это где как. Здесь все больше удочкой ловят. Если от артели человека на полдня отрядить, умелого, конечно, так дня три уху хлебают аль пироги с рыбой пекут.
Что-то на сказку похоже, усомнился Тарасов.
Посидим, посмотрим.
Внизу все выглядело иначеи проще, и серьезнее. Стоявший в тени скалы старик вел над самой водой, еле касаясь ее, и то не все время, бесцветную леску с наживленной на крючок стрекозой. Под наживой блестел дополнительный крохотный трезубец. Три-четыре движения над озерком, и в воздухе вспыхивала серебристая спинка дальней родственницы европейской форели. Хариус попадался крупныйграммов по пятьсотсемьсот. Движениям старика подражали мальчишки. Один из них обходил рыболовов, снимал добычу с крючков, совал в закрытое плетенкой ведро и насаживал новую стрекозу.
На вопросы Тарасова старик словоохотливо рассказывал:
Ловить можно. А вот искать его плоховато. Бывает, дней пять ищем, а ловим часа два всего. Окромя того, ежели не под базарный денек угадаешь, так хоть мимо проходи, хоть сам съешь. Тонкая рыба. Портится.
Тарасов распростился с рыбаками. Доехал до места, обследовал заявленный участок, взял контрольные пробы. Перед отъездом хозяева лесничьей заимки первооткрыватели, нашедшие руду, угостили геолога многолетним медом, янтарным и жидким. Тарасов пил его с удовольствием, не чувствовал хмеля, но уже через несколько минут заметил, что ноги отказываются сдвинуться с места, и только с помощью хозяина сумел добраться до постели.
Обратный путь показался короче. Он пересел на свой газик и вскоре спустился с гор к Зайсанскому тракту.
8На сплаве
В большинстве районов Алтая лес заготовляют зимой, а сплав проводят по весне, как только спадет большая вода. Расчет в том, чтобы успеть прогнать лес, идущий молем, то есть просто сброшенный в воду без какого-либо крепления. Главное, чтобы он успел пройти по небольшим речкам до их обмеления к устьям, где обычно устраивают ловушкибамы.
Если начать сплав раньше, лес может разнести по прибрежным заливным равнинам и собрать его будет невозможно. Если запоздать со сплавом, бревна и дрова могут застрять на порогах или отмелях, пристать к буреломам и в конечном счете тоже погибнуть. Наконец, есть еще опасность, что свободно плывущий лес вырвется на основную реку и будет мешать навигации.
На этот раз заготовители опоздали, сплав предстоял трудныйлетний. Бесспорно, сплавщикам легче работать в теплой летней воде, чем в весенней ледяной, но летний сплав требует значительно большего умения и труда, таит в себе немало самых разнообразных опасностей. Представьте себе, хлынет дождь. Разольется, выйдет из берегов речка и понесет всю массу заготовленного леса куда ей заблагорассудится, перемешает, свалит в одно с выкорчеванными деревьями, переплетет ветвями кустарников, травой, смешает с песком и илом, растащит по протокам, растолкает по старицам. Справиться с такой стихией людям часто не под силу, даже если есть специальные приспособления вроде стальных канатов, на ночь перекрывающих реку, чтобы остановить сплав. Но исправительно-трудовой колонии не хватало леса и дров. Ждать до весны или до зимней дороги было нельзя.
Для работы по сплаву из заключенных отбирали опытных и, с точки зрения начальства, вполне надежных людей.
Заранее было известно, что сплавщикам придется все время разбирать завалы, проталкивать застрявшие бревна, бредя по пояс в воде, орудуя шестами с утлой лодчонки или с маленького плота-сплотка, наскоро сделанного из двух-трех бревнышек, скрепленных тальниковыми прутьями. Понятно, что на такую работу охотников было немного.
Макаров отлично справлялся с обязанностями бригадира, и на него пал выбор, когда надо было назначить старшего по сплаву. Он долго отказывался, ссылаясь на ревматизм; убеждал, будто в воде у него сводит ноги. Не помогло, пришлось согласиться. Несколько дней подряд работу вели бессменно. Круглые сутки с крутого берега катился лес. Бревна тяжело плюхались в воду, поднимая фонтаны брызг; иногда ныряли и выскакивали из воды, вздымаясь вертикально в воздух чуть ли не на всю свою длину. Но чаще всего, оказавшись в воде, бревно долго вертелось, потом вдруг останавливалось и, несколько раз качнувшись, нехотя отплывало от берега.
Ночью свалку не прекращали. На берегу загорался огромный костер; сжигались отходы заготовкисучья, гнилье.
Когда весь заготовленный лес оказался на воде, вслед за ним двинулись в путь и люди. Большинство отправилось пешком к ближайшему населенному пункту на берегу Иртыша, с тем чтобы дальше ехать на пароходе, а из бригады сплавщиков, готовой двинуться за лесом вниз по реке, вперед вышли разведчики. Обнаружив мелкий перекат, на котором легко могут зацепиться хлысты и образовать залом, глухую протоку или иной, опасный для сплава участок, они ставили предупредительные знаки.
Перед протоками забивали колья, к которым привязывали спиленные здесь же деревья. Через несколько часов к ним наносило достаточно всяческого плавника, и получалась довольно серьезная изгородь.
На перекатах ставили угольники вроде тех, что таскают за трактором по проселочным дорогам, чтобы разгрести и немного утрамбовать снег. Подойдет к такому угольнику хлыст, скользнет по ошкуренной поверхности и обойдет препятствие.
В бараке кроме сплавщиков, проводивших здесь последнюю ночь, оставались только заключенные, назначенные для уборки лагеря.
Макаров долго копошился в своем бригадирском углу, отделенном от общего помещения тонкой дощатой перегородкой. Обычно ни храп, ни шум в бараке не мешали ему спать. Сегодня же раздражал малейший шорох.
За перегородкой сдержанно разговаривали. Голоса то затихали, то усиливались. Несомненно, люди о чем-то спорили, хотя и старались не привлекать к себе внимания. Но до Макарова долетело упоминание его имени, и он невольно вслушался.
Видишь, как получается. Разве с обдиралой кашу сваришь, бубнил один из голосов.
Да ты расскажи толком.
А что тут болтать. Просил я гада Кузю, чтобы нас вместях на сплав забрал.
А он что?
Что, что! Сначала, говорит, за старое рассчитайся, а потом о новом проси. Должен я ему с зимы, проигрался. Думал, забыл. Черта с два!
Пообещал бы.
А то нет. Хотел даже и его пригласить, да вовремя спохватился: куда он от начальства; сказывали, что срок ему скинут.
Хорош бы ты был!
Так я же только подумал
Чем же кончилось?
Когда сказал, что долг и проценты не забыл, обдирала ответил, ладно, мол, одного тебя и возьму, хоть на реке ты мне только в обузу, а насчет дружка своего лучше не лезь, слушать не стану
Вот гад
Как же теперь быть? Такого случая не враз дождешься.
Иди один. Ждать меня будешь, как говорили, два раза в месяцпятого и двадцатого. Слушай, сюда не части Адрес они укажут. Если какую мелочь будут заставлять, дело твое; но ежели что посерьезнее, жди меня. В пекло не суйся, ты мне для задуманного нужен.
А если застукают? У меня и липы никакой нет.
Нет, так будет.
Макаров по голосам опознал сговаривающихся. Вспомнил, как несколько дней назад к нему подходил здоровый одноглазый детина. Просил, чтобы его вместе с дружком-напарником взяли на сплав. Оба они были известны как скандалисты и отпетые лодыри. Правда, когда появлялось начальство, работали хорошо. Брать их Макарову не хотелось, и он согласился взять только одного, надеясь, что в этом случае одноглазый и сам не пойдет.
Теперь все стало ясно: оба они решили бежать, но отказ бригадира сорвал их затею. Только у одного, да еще менее опытного, осталась возможность побега. Слизняк! Макаров^поморщился. Чего другого, а уж липовыми документами он мог бы хоть половину лагеря обеспечить. Но тут же поймал себя на мысли, что так было прежде, когда по- советской земле ходил Рыжий, держалась крепкая дружба с бывшими хозяевами. Теперь же все может быть по-иному. Год прошел, как он ничего не знает ни о своих друзьях, ни о хозяевах. Кто из них жив и здоров, а кого, может быть, и на свете уже нет Как-то встретят его, Кузьму Макарова, если он вырвется на волю
Разговор между тем не прерывался.
Значит, как в Семипроклятый доберешься, дуй прямо к железному мосту через Иртыш. Лучше искать от главной улицы. Конец ее к спуску на реку выходит. С правой стороны последний дом большой, белокаменный. Верно, раньше монастырь был либо хоромы какие. Пониже, вдоль берега, еще улочка идет, на ней хаты деревянные, мелкие. А вот напротив большого дома, что я тебе сказывал, есть пятистенный рубленый с большим забором. Доктор живет, толстый такой. На всю округу знаменитый. Ежели кто к нему попал, все карманы вывернет. Но от нашего брата не отворачивался. Коли деньги есть, от чего хочешь вылечиттолько плати.
Успеешь. Аккурат позади докторского дома, к берегу ближе, стоит избенка. Ни собак, ни ограды. Постучишься в окно, откроют. Да ночью, смотри, туда не являйся. Лучше всего утром, когда бабы на базар уходят, или в крайности днем. Иди смело. Ежели хозяев дома нету, не трись. Уходи. Когда выйдут к тебе, спросишь: «Нету ли рыбы продажной?» Ответить должны, что, мол, была, да вся три дня тому назад продана. Еще раз спроси: «Иван, малый мой, захворал, больно рыбы хочет или грибов». Ответ слушай хорошо. Должны сказать: «Нищим за углом подают, на базаре, и то с приговором, а у тебя, видно, и платить нечем». Отвечай: «Не наберу, так поменьше возьму, а то в получку донесу». После того не жди, а заходи прямо в дом. Запомнил хорошо?
Вроде бы.
А ну проговори.
Одноглазый дважды повторил и адрес, и пароль.
Ладно. Разговоры веди, где они покажут, но не с порога. Обо мне спросят, ответишь, что скоро, мол, будет Люди надежные, не раз выручали.
Кто-то в другой части барака, видимо во сне, пробормотал непонятные слова и вскрикнул. Говор смолк, а когда возобновился, то Макаров, как ни прислушивался, ничего разобрать не мог
В рапорте начальника охраны сообщалось, что на лесосплаве произошло следующее.
«На вечерней поверке не оказалось заключенного по фамилии Петряков, кличка Одноглазый. Петряков работал по разбору залома на середине реки. Искать его отправились боец охраны совместно с бригадиром Макаровым. Выехав на лодке к залому, они обнаружили заключенного Петрякова, который лежал на бревнах и стонал;. На вопросы ответил, что сломал ногу. В лодке три человека поместиться не могли. Макаров перевез бойца охраны на берег, сам же в темноте отправился за пострадавшим. Было слышно, как бригадир ругается с Петряковым. Потом чуть ниже залома раздался крик: «Помогите, тонем!» Крики повторялись несколько раз. Другой лодки для оказания помощи на месте не нашлось.
Утром недалеко от места происшествия была найдена перевернутая лодка с пробитым бортом, а у самого берега шапка Петрякова. Утопленников искали два дня всей бригадой, сообщалось в рапорте. Одноглазого обнаружили между бревнами ниже по течению, нога сломанная, голова разбита. Трупа заключенного Макарова не найдено. Видимо, бригадир потонул по причине пробития лодки плывущим лесом, неумения плавать и сильного ревматизма, о чем он заявлял, отказываясь быть бригадиром на сплаве, а заключенный Петряков потонул, как потерявший сознание по причине сильной боли и испуга. Голова его была разбита уже в утопшем виде, когда Петрякова прижало бревнами. Во время происшествия и поисков шел дождь. Вода поднялась и могла пронести труп Макарова в любую протоку, где и забросать плавником или затянуть илом и песком. Просим оных заключенных в списке бригады не числить»
Прошел месяц, за ним второй
Худощавый, чуть сутулый человек с седеющей бородой спокойно вышел из избы, стоявшей позади докторской усадьбы в Семипалатинске, и начал медленно подниматься на улицу, ведущую к центральной части города. Даже близкие едва ли узнали бы в этом бородаче бывшего горного техника недавнего заключенного К. М. Макарова. Абсолютно уверенный, что его никто не опознает, он прошел мимо большого каменного дома и вдруг почувствовал идущего следом за ним человека.
Ускорив шаг, Макаров дошел до угла, свернул в пустынный переулок и резко обернулся Перед ним стоял невысокий щупленький старичок в старомодном пальто.
Хоть и поседел ты изрядно, Кузя, не без усмешки заговорил старичок, и бородой обзавелся, а все же узнать можно.
Хозяин?! Владимир Иванович!
Он самый.
Господи боже мой только и смог вымолвить Макаров.
Про тебя наслышан. Все знаю. Что перед судом наболтал и как тонул.
Да разве я
Помалкивай, Кузьма. Повадки-то старые у тебя остались. Сейчас иди, куда шел. Вечерком явишься, наговоримся.
Часовников назвал адрес и неторопливо побрел в другую сторону.
Вечерний, затянувшийся до глубокой ночи разговор происходил в одном из неприметных деревянных домов пристанского окраинного района города рядом с заезжим двором, где никому и в голову не приходит удивляться появлению нового человека.
Войдя в комнату, Макаров увидел компанию, занятую преферансом. Во всяком случае, об этом говорили исписанный цифрами и значками большой лист бумаги, лежавший посередине стола, и карты. В стороне от играющих на огромном цветном подносе стояла бутылка водки, оформленная в виде обрубка дерева с сучками, покрытыми мохом, рюмки, закуска.
Первый, с кем встретился Кузьма глазами, был Рыжий. Страх и удивление перед смелостью и наглостью этого человека смешались в голове Макарова. Явиться снова сюда, в самое пекло, после разоблачения и ранения на границе, неизвестно как вырвавшись из рук чекистов Невольно подумалось: а зачем, почему собрались здесь все хозяева Может быть, его ждут суд и расправа, о которой не раз предупреждали?.. Вспомнил, что за успех лесозаготовок обещали сбросить срок Но теперь это все ни к чему Сам пришел.
Макаров выпрямился после общего поклона и собирался обратиться к сидящим за картами, но Рыжий опередил:
Рапорта не нужно, все свои Стареете вы, Макаров. Потеряли зря по крайней мере полгода. Слишком длительный отпуск у вас получился. В людях плохо разбираетесь. Уничтожение Одноглазого пустяки, рассчитаетесь делом, но зачем вы второго там оставили? Он нам нужен не менее, чем вы, если не больше. Придется вам отработать за Одноглазого, за безделие и за то, что ценного человека оставили. Кстати, а сами-то вы от нас удирать не собираетесь? Запомните, мы знаем гораздо больше, чем могли бы мечтать ваши следователи, и сами о вас руки марать не будем. Поняли, Макаров?