Не клиентов, а клиента, уточнил детектив. Одного. Азиат, по-английски говорит чисто, речь грамотная, произношение вашингтонское. Артист уверен, что не китаецскорее, кореец или японец. Хотя я, честно признаться, большой разницы не вижу
Точно так же, как и азиаты, кивнул Паркинс. Для них европейцы все на одно лицо. В общем, как я понимаю, на этом азиате след оборвался?
Совершенно верно, сэр! Мои люди обошли все отели в Алтуне и мотели в его окрестностях. Только в одном из них припомнили двух то ли китайцев, то ли корейцев, живших там в интересующее нас время. Расплачивались они наличными, жили тихо, никого не приводили. В номере несколько десятков отпечатков пальцев, и идентифицировать те, что нам нужны, возможности не представилось. Все, сэр!
Ну, джентльмены? Паркинс обвел присутствующих на совещании унылым взглядом. Мне кажется, пора возвращаться в Вашингтон. Полиция бессильна, и
Эй, я не сказал, что мы бессильны! запротестовал детектив. Не надо передергивать карты, сэр! Дайте нам настоящий, «теплый» следи мы добудем вам подозреваемого! Я по-прежнему утверждаю, что «темную лошадку» следует искать в своей «конюшне», джентльмены! Именно в Пентагоне работает или сам заказчик, или его информатор, который сообщил заинтересованным лицам о письме Лефтеров с упоминанием медальона!
Похоже на то! согласился Паркинс. Но не забывайте, детектив: мы дважды «просеяли» всех, кто имел или мог иметь информацию о письме стариков. Связи, контакты, финансы, знакомства И это не считая плановых проверок, проверок при поступлении на службу. Нет, сэр, этого «крота» так просто не найти! За ним угадывается мощная система внедрения. Это не тупой уголовник, за которыми вы обычно гоняетесь, детектив! Не обижайтесьмне кажется, что гораздо перспективнее поиск тех азиатов, которые наняли актеришку из Питтсбурга.
Вам так кажется? угрюмо переспросил детектив. Скорее всего, они из той же «конюшни», что и ваш «крот». И значит, умеют заметать следы!
Глава восьмая
22
Ну ты погляди, Миша! Морин остановился, потер свободной рукой поясницу. Ты только поглядиопять велосипедное колесо! У порядочных археологовмезозой, палеозой, а у нас сплошной велосипедозой, мать его! Это какое же по счету с начала нашей «велоэкспедиции»? Восьмое? Они тут раньше вообще пешком не ходили, что ли? Две подковы, один обломок лемехаа двухколесных друзей-то сколько!
Я рад уже тому, что ты не потерял пока чувства юмора, Саня! усмехнулся, тоже останавливаясь, Алдошин. Вообще-то на копарей-новичков сезон без находок действует растлевающее: теряют кураж и веру в будущее Начинают бурчать, хаять стряпню приятелей и рвутся в город. А ты уже Сколько же ты держишься? Одиннадцатый день! И все как огурец!
Так поначалу-то веселее было, штандартенфюрер! То рыбку половить прикажут, которой здесь отродясь не было, то шнуры натягивать, то от Милки-Подстилки почти двое суток оборону держать, а потом ее эвакуацию производить Потом пару дней, если помнишь, Миша, мы вообще вздрагивая жилине гостей, так «гостинца» от Проперухина твоего ждали
Ну, так уж и ждали!
А чего? Ждали, ждали, Миша! Кого-то Проперухин неуемный после девок-подстилок под видом туристов к нам подошлет? Лично я ждал человека в рванине, с капюшоном и колокольчиком в руках! бодро заявил Морин. А если не прокаженного, то группу чесоточных «гастеров»-дервишейнам в помощь, чтобы в камнях копаться веселее было!
Алдошин хоть и старался слушать «гон» и трепотню приятеля вполуха, но не выдержал и рассмеялся. Хотя в истории с лжетуристами веселого, конечно, было мало
Милка-скандалистка, которую «подкинули» сбежавшие с Каменного пляжа отдыхающие, оказалась проблемой сама по себе. До лагеря копарей она кое-как добрела уже практически протрезвевшей, с тощим вещмешком и заплывшим от прощальной «дружеской» оплеухи глазом. Прежнюю задиристость она напрочь потеряла, и это, по констатации Морина, было большим плюсом. Однако предательство друзей и оплеуха настроили девицу на иной ладплаксиво-меланхолический, и это стало целой гирляндой минусов.
Рыдающую Милку как могли успокоили, отпоили таежным чаем и выдали ей несколько картофелин, пластики которой должны были за пару дней «вытянуть» опухоль. Пытались утешить девушку и уверением, что ни в какой карантин ее не отдадута в ответ услыхали не совсем литературную отповедь:
Не гоните туфту, мальчики! уверенно заявила Милка. Никакие вы не ликвидаторы, а «черные археологи». И ищете здесь не токсические отходы, а какой-то японский клад.
«Мальчики» переглянулись.
А вот отсюда, плиз, поподробнее! недобро попросил Алдошин.
А чего подробнее? Подробности вы и сами лучше меня знаете! Дуру не делайте из меня только со своим «ликвидаторством».
Барышня, добром тебя просят: расскажи дядям! присоединился к просьбе приятеля Морин.
Да пошли вы все!
Алдошин вздохнул, пожал плечами, подтолкнул к Милке ее вещмешок.
Нам грубияны в команде не нужны. Мы и сами грубить умеем. Собирай свои бебехи, девонька, и пиуй из лагеря! Куда? А куда хочешь! Я тебя видеть рядом не желаю!
«Девонька» попробовала «взять горлом», оскорбительными намеками на неджентльменское отношение и новыми слезами. Однако Алдошин был неумолим. И сентенции типа «а куда мне идти, я и дороги в поселок не знаю», «у меня ни палатки, ни спального мешка нету» не встретили у него сочувствия. Он взял пожитки «приблудной дочери», зашвырнул мешок метров за пятнадцать от костра и официально приказал Морину:
Придется тебе посидеть тут, покараулитьчтобы не сперла чего наша «гостья». А я пойду, «подолблю». К костру не подпускать, припасов и помощи не давать А ты, девонька, Алдошин повернулся к Милке: Ты учти: ночи тут холодные, и к костру я тебя все равно не пущу. Так что лучше иди, пока светло. К вечеру до стана рыболовного доковыляешь, может, там мужички по женской ласке соскучились, оставят заблудшую для «хоровых утех»! Хотя тебе, наверное, не привыкать
Захватив поисковое снаряжение, Алдошин решительно зашагал на «недодолбленную деляну». Как он и предполагал, девице хватило на осознание своего хамского поведения пятнадцати минут. Извинившись, она выразила готовность рассказать все, что «дяде Мише» будет интересно.
Отдохнуть на природе ее пригласила подруга. А подругу, в свою очередь, тот самый Витька-рулевой с лодки. Перед самым отправлением выяснилось, что две подружки едут на природу без кавалеров, однако Витька сразу объяснил, что их задача«закадрить» двух «папаш», к которым они присоседятся на месте. Что за «папаши» он объяснять не стал, только предупредил, что компании они, скорее всего, рады не будут. И что телок для того на «халявный выпивон-закусон» на природе и берут. С вполне определенными целями: не кочевряжиться, девственниц из себя «не лепить», а все силы приложить к тому, чтоб «папашам» понравиться и как можно скорее залезть в их спальные мешки.
Потом Витькина гёрла им уже по секрету шепнула, что «папаши» этинелегальные археологи, что ищут они какой-то клад и что конечная цель всей «экспедиции» задержать их на месте как можно дольше, пока Витька не свяжется с заказчиком и не получит дальнейшие инструкции. В том случае, конечно, если они клад тот найдут.
Однако нехитрый план компании был сразу же разрушен «ликвидаторским представлением», которое «папаши» разыграли при попытке компании присоединиться к ним. Витька, конечно, сразу понял, что их «разводят», но вынужден был подыгрывать и делать вид, что поверил. А потом Милка посвоевольничала: основательно «хватив» коньячку, она отправилась поглядеть на «папаш» поближе и все испортила. В ее отсутствие Витька связался с заказчиком, обрисовал ситуацию и, видимо, получил указание сворачиваться. Милка стала тут более не нужна, и ее оставили здесь в наказание.
Подошедший Морин понимающе поглядел на приятеля:
Думаешь, Проперухин?
А кто же еще? сплюнул Алдошин. Кому еще мы столь интересны?!
Значит, наш финт с маячком, подброшенным в охинскую машину, его не обманул, кивнул Морин. Собственно, ничего удивительного: тот маячок, насколько я понимаю в технике, передавал координаты в режиме реального времени. Проперухин знал о нашем интересе к этому участку побережья, и когда увидел, что сигнал задержался в Стародубском, сложил два и два и направил сюда «группу помехи».
Так чё теперь со мной-то, мальчики? Можно мне остаться у вас? Пусть хоть фингал сойдет
Погоди-ка Как тебя? Мила? Ага Как твой Витька с заказчиком-то связывался? По телефону? Морин многозначительно поглядел на Алдошина.
По мобиле не получилось, тут связь плохая. Он по рации до него «достучался», уже когда они меня от вас забрали
А раньше пробовал?
Ага, еще когда сюда на лодке плыли. И потом, пару раз пробовалтолько шум и треск.
Понятно. Рация у Витьки какая? Морин достал из жилетного кармана свой kenwood. Похожая на эту? Или большая, стационарная?
Не, у него еще меньше твоей, шмыгнула носом Милка. И не kenwood, а на «s» как-то На неприличное слово похоже
Sanyo, кивнул Алдошин. Радиус действия у них обычно поменьше, десять километров на открытой местности. На такой, как здесьмаксимум пять Значит, Проперухин совсем близко подтянулся, гнида!
Мужчины, не сговариваясь, подняли головы и огляделись, словно ожидая увидеть поблизости Виктора Семенова.
Ладно, Мила. Ты пока условно амнистирована. Иди в лагерь, поживешь пока у нас Пару дней, не больше! предупредил Алдошин. Потом отвезем тебя на лодке в Стародубское или Янтарное. Сама понимать должнас нами тебе нельзя!
Ну и ладно! Там поглядим! с надеждой в голосе заключила девушка. Покемарю пока часокможно в палатке? В башке гудит после Витькиного хука с левой А потом, если хотите, сварю вам чего-нибудь к ужину. Только попроще, я не великая мастерица по части кулинарии. Чего другого
Ладно, иди, иди! дождавшись, пока «амнистированная» отойдет подальше, Алдошин повернулся к приятелю: Что думаешь, Саня? Тебе не показалось, что этот трюк с фингалом и изгнанием может оказаться «постановкой»? Может, проперухинская команда того и добивалась? Разыграли изгнание Милки-Подстилки в надежде, что мы ее пожалеем и при себе соглядатаем оставим А, Саня?
Всяко может быть, Миша. Исключать такую версию нельзя. Проперухин-то у нас мэн с фантазией! Надо бы в мешке у нее полюбопытствовать: нет ли там средства связи какого типа sanyo?
«С фантазией», мать его Сколько времени золотого приходится терять на все эти «фантазии» вокруг нашей экспедиции! посетовал Алдошин. Ладно, значит, так: сегодня от нее избавляться не будем. Вечером у костра попытаем барышню нашу. Может, детали какие-то полезные припомнит? И готовься отвозить нашу прошмандовку обратно к людям, Саня!
Хоть и поворчав, Морин возражать против своей роли Харона тогда не стал. Вслух он согласился с тем, что от приятеля, более опытного копаря, будет больше пользы с «клюшкой» наперевес. Про себя же Морин подумал, что в свете постоянных прессингов со стороны Проперухина ему совсем не хочется хотя бы на несколько часов оставаться в безлюдном месте в одиночестве. В том, что Виктор Семенов обретается где-то поблизости, сомнений после откровений Милки насчет радиосвязи, не было.
Вытянуть из «подброшенной» девицы ничего ценного больше не удалось. А ее присутствие в лагере создавало массу неудобств, в том числе и в плане назойливых Милкиных поползновений сексуального характера.
Милка оказалась человеком абсолютно без комплексов. И ход ее рассуждений был очевиден: раз уж ее оставили, глупо делить палатку с двумя мужиками «просто так». Тем более что лишнего спального мешка у «папаш» не было, и Алдошин, скрепя сердце, уступил «подкидышу» свой. Уже в первую ночевку Милка предложила себя Алдошину, а ввиду его категорического отказаМорину. И тут же пояснила, что девушка она современная, и пусть мальчики не парятся: было бы желание, а ее хватит и на двоих! Намекала она и на то, что понятие «шведской семьи» знакомо ей не понаслышке. Говорила о том, что скотства и сама не любит, но нужно уметь видеть разницу между распущенностью и сексуальными фантазиями.
Получив решительный и дружный отказ, Милка сочла себя сначала оскорбленной, а потом вслух вынесла «мальчикам» свой женский приговор: импотенты
Давясь в темноте от смеха, Алдошин вслух посулил «квартирантке» немедленную отправку, и та, повздыхав, успокоилась.
Поварихой Милка оказалась бездарной, и умудрялась, по образному определению Морина, «говнять» даже разогреваемые консервы и концентраты. «Квартирантку» терпели весь следующий день, а когда она принялась неуклюже выпытыватьчто же «мальчики» тут все-таки ищутАлдошин вынес окончательный приговор: все, милая! Завтра утром поедешь домой!
На прощанье, остерегаясь досужих слухов о зарытых на каменном пляже сокровищах, Милке преподнесли свою версию: ищут они здесь не золото с самоцветами, а военные раритеты времен освобождения Сахалина от злых японских захватчиков.
Пусть треплет об этом, рассудил вслух Алдошин. Такого рода копательством местных жителей и сахалинцев не удивишь
Выпроводив Милку, копари несколько дней трудились в ударном темпе, от заката до рассвета с небольшими перерывами на дневную еду и отдых. Как и предполагалось, Морин довольно быстро обрел навыки заправского оператора металлодетектора, и уже неделю спустя после начала экспедиции Алдошин перестал делать после него «контрольные проходы. Однако то, что «зачетных» находок пока не попадалось, начинало его всерьез беспокоить.
Весь двадцатилетний опыт «черной» археологии говорил Алдошину в пользу того, что его первоначальные рассуждения о наиболее вероятных местах захоронения сокровища были верны. И клад почти наверняка был зарыт в камнях где-то под каменными утесами. Но там «клюшки» упорно молчали, и на их дисплеях ни разу не сверкнули желтые сполохи признаков металла. Ровное пространство Каменного пляжа Алдошин «прозванивал» хоть и столь же тщательно, но все же больше для порядка, практически не веря здесь в удачу.
С Мориным своими сомнениями он не делилсячтобы не сбивать энтузиазма копаря-новичка. А сомнения были.
Главным их основанием Алдошин считал вполне возможную погрешность в расчетах компьютерщиков, рассчитавших подводный дрейф затонувшего самолета. Он не причислял себя к дремучим «нигилистам» и отдавал должное научным подходам в любом деле, в том числе и в археологии. Дело было не столько в самой наукесколько в минимуме данных, положенных в основу компьютерных расчетов.
И сам Морин, и делавший расчеты специалист не отрицали того, что побережьем Каменного пляжа никто и никогда всерьез не занимался. То есть все данные о здешних течениях, объемах водосброса впадающих в море речушек и прочих составляющих были во многом условны. Никто и никогда не исследовал здешнее морское дно на предмет наличия или отсутствия подводных родников, пазух в каменных плитах, особенностей рельефа. Между тем все эти дополнительные факторы могли оказать влияние на медленное перемещение обломков самолета под водой.
Занозой номер два были характеристики грунта, который приходилось «прозванивать». Это был сплошной каменьпричем камень, максимально минерализованный морскими солями. Здесь металлодетекторы давали самый большой процент погрешностейАлдошин лично убедился в этом, не пожалев сил и времени на несколько полевых экспериментов. В двух случаях его «клюшка» по непонятной причине вообще не «увидела» под полуметровым слоем камней специально заложенную «учебную» ржавую рессору. Еще в двух«оценила» железяку весом под килограмм как цветной металл небольшой массы. Отчего это произошло? В чем причинаАлдошин не знал.
Что же касается предельной глубины качественного «прозвона», то тут каменное плато и вовсе преподносило сюрприз за сюрпризом. Иной раз прибор четко реагировал на металл на без малого метровой глубине, иной раз упорно «не видел» значительную массу на 30-сантиметровой.
Короче говоря, Алдошин впервые в своей копательской деятельности не мог дать гарантии того, что на отработанной им площадке ничего ценного в толще грунта не осталось.
В голову поневоле лезли мрачные мысли о спросе, который непременно учинит с него Абвер. Во время последнего сеанса связи с ним через шесть дней после высадки Алдошина и Морина на Каменный пляж москвич говорил нервозно, требовал «ускориться» и устроил Алдошину настоящую выволочку за то, что тот взял с собой на пляж приятеля. Информированность Абвера неприятно поразила Алдошина, и он едва удержался от вопроса об источнике информации.