Не обращайте внимания, госпожа, произнес Линнар, заметив ее взгляд.
Я же говорила, у нас не в чести придворные витееватости. Для тебя я «Бардис», а не госпожа. И хватит дурацкой вежливости, раздражает.
Он закивал.
Да, конечно Бардис. Он произнес ее имя неуверенно, пробуя на вкус.
Вот и молодец, неожиданно для себя почти ласково сказала она и пошла дальше.
Бардис привела Линнара на большую тренировочную площадку, с десяток мужчин и женщин уже оттачивали здесь воинское искусство: небольшая группа боролась врукопашную, оттуда доносились крики зрителей, еще несколько человек фехтовали. На стрельбище никого не было, и Бардис порадовалась: никто не увидит позор ее жениха. Она даже не сомневалась, что хоралитский принц стреляет из рук вон плохо.
Бардис приглашающее кивнула в сторону круглых мишеней с изображенными в центре красными кругами. Линнар молча взял с лавки с оружием один из луков, закинул за спину колчан и наложил стрелу на тетиву.
Дурья башка, почти беззлобно проворчала Бардис, надень перчатки, не то тетива исцарапает все твои нежные пальчики.
Он подняла с лавки запасные перчатки и протянула ему.
Линнар улыбнулся удивительно трогательно: смущенно и одновременно благодарно.
Ой, забыл. Спасибо большое.
Бардис быстро отвела взгляд, ощущение, вызванное его улыбкой, ей не понравилось: раздражение улетучивалось, на смену пришло что-то мягкое, будто под сердцем поселился пушистый зверек.
Линнар прицелился, руки его едва заметно дрожали и, конечно же, он промазал. Бардис нарочито громко фыркнула. Следующий выстрел был более удачный, стрела воткнулась в самый край мишени. Линнар нервничал, Бардис заметила, что по его лбу скатилась серебристая капелька пота. Он выстрелил еще несколько раз, то промазывая, то попадая лишь в край мишени.
Ты слишком напряжен, спускай тетиву более плавно, посоветовала Бардис в порыве великодушия.
Пусть ей и не нравился Линнар, но смотреть, как он мучает лук, было тяжко.
И не дрожжи, я не зарежу тебя только за то, что ты плохо стреляешь, добавила она строго. Мне просто нужно знать, на что ты способен. Будет не честно, если из-за страха ты не покажешь свои умения. Вообще постарайся не думать, что я тут стою и наблюдаю.
Линнар удивленно воззрился на нее, робко улыбнулся.
Спасибо.
«Хватит лыбиться!»мысленно прорычала Бардис, но смолчала.
После ее совета дела у Линнара пошли лучше. Стрелы втыкались в красный круг или совсем близко, несколько раз Линнар попал точно в центр мишени.
Ты действительно неплохо стреляешь, вынуждена была признать Бардис, недостойно принижать чужие умения. Ты войдешь в число моих лучников.
Значит, Линнар помолчал, собираясь с духом, мне придется участвовать в сражении и убивать людей?
Ага.
Он закусил губу, насупился, раздумывая.
«Он наверняка ни разу не стрелял не то что в людей, но даже в животных», кисло подумала Бардис.
Первое убийствовсегда тяжело. Но рано или поздно придется начать, жестко произнесла она. Если ты хочешь быть моим мужем, то должен стрелять не только по мишеням.
Я буду стрелять, обреченно произнес Линнар.
Еще как будешь, с усмешкой добавила Бардис. До отплытия тренируйся тут каждый день, не вздумай отлынивать, я проверю.
Линнар выглядел оскорбленным.
Я не буду отлынивать! впервые он повысил голос.
И кстати, продолжила Бардис, не обращая внимания на его обиженное лицо, с этого дня говори только на нашем языке. Ты в Дартаге и должен говорить по-дартагски.
Боюсь, я недостаточно хорошо знаю ваш язык, произнес Линнар на ломанном дартагском с таким ужасным акцентом, что Бардис не сразу понял смысл фразы.
Затем он добавил уже на хоралитском.
Раньше я не интересовался Дартагом, и перед свадьбой мне пришлось в спешном порядке учить язык, поэтому я говорю еще плохо.
Бардис равнодушно пожала плечами.
Твои проблемы. Будешь учить все по ходу. Продолжай заниматься.
Она развернулась, давая понять, что разговор окончен, и зашагала прочь, чувствуя спиной взгляд Линнара.
Бардис не собиралась его щадить.
Глава 4
Линнар беспомощно смотрел, как уходит Бардис: быстро, легко, уверенно. У нее была походка человека, который знает, что мир принадлежит ему, и ничего не боится.
Она скрылась за хозяйственными постройками, а Линнар так и остался стоять с луком в руках, пытаясь осмыслить и понять то, что произошло за время общения с будущей женой. Он вдруг ни с того ни с сего вспомнил свою первую любовь. Тоненькая, изящная леди Алия. У Линнара ее образ всегда был связан с белым платьем и светом. Он робко ухаживал за ней, она не возражала, серебристо смеялась, мило кокетничала. А потом он случайно увидел, как в темном углу в одном из коридоров замка она целуется с Роадом. Она крепко обнимала его за шею, а он задрал белое платье и ласкал ее обнаженные бедра
Знатные дамы Хоралии всегда пытались использовать младшего принца как возможность подобраться к наследнику престола, этакая ступенька на пути вверх. Все женщины казались Линнару одинаковыми. Стройные, хрупкие фигуры. Струящиеся одеяния. Чувственно изогнуты алые губы. Дурманящий, сладкий аромат благовоний, сводящий жертву с ума. Прекрасные бабочки, порхающие из одной постели в другую, чьи крылышки пропитаны ядом порока.
Бардис совсем не походила на них. Коршун со стальными когтями. Грубая, по-дикарски простая и прямолинейная. Линнара она пугала до дрожи в коленках. Под ее тяжелым, полным презрения взглядом хотелось свернуться в комок и забиться в дальний угол, лишь бы она больше не смотрела на него так. Короткие рукава рубахи и кольчуги не скрывали ее сильные руки, каждый раз, когда Линнар делал что-то не так, она непроизвольно сжимала кулаки, и он видел, как напрягаются под загорелой кожей тугие мышцы. Она могла бы одним движением свернуть ему шею.
«Но я все еще жив. Уже успех», иронично поздравил себя Линнар.
Хотя он и чувствовал себя рядом с Бардис, как заяц перед волком, она ему в чем-то даже понравилась. Ее не окружал запах разврата, что как шлейф сопровождал хоралиток. Линнар понял, что в Дартаге он не встретит ни интриг, ни оргий, за которые так ненавидел двор.
«Все может быть не так уж и плохо», попытался убедить он себя.
Но вскоре его ждало новое испытание: брачная церемония.
Свадьба проходила в большом зале, украшенном пестрыми флагами и заполненном толпой дартагских вельмож, так воинственно бряцающих оружием, будто они собрались не на праздник, а на бой. Жрица Иса произнесла небольшой монолог, из которого Линнар едва ли понял половину, затем он и Бардис повторили за служительницей культа слова клятвы. В заключении жрица сбрызнула их морской водойбрачный обряд оказался на диво простым.
Затем в зале к немалому удивлению Линнара появился священник церкви Единого Бога. Похоже, Нъёдис решила, что стоит уважать религиозные чувства зятя.
«Или это такой хитрый способ не дать мне сбежать? Брак, заключенный по законам Единого Бога я уже не смогу расторгнуть», мрачно подумал Линнар, но его радовало, что хотя бы не требуют менять веру и молиться Ису.
Нельзя было не признать, что в плане веротерпимости язычники-дартгацы превосходят хоралитов, ведь если бы наследный принц взял в жены иноверку, ее бы заставили перейти в единобожие не мытьем, так катаньем.
Пока священник совершал гораздо более сложный хоралитский брачный обряд, у Бардис было такое лицо, будто она лимон раскусила.
Когда церемония закончилась, Нъёдис зычно провозгласила Бардис и Линнара супругами, толпа ответила ей дружным ревом, в воздух взметнулись клинки.
Да здравствует наследница! орали десятки глоток и едва заметно, всего на полтона тише и неувереннее. Да здравствует принц!
Линнар вздрогнул и почувствовал, как на плечи лег невидимый груз. Пути назад уже не было.
Он украдкой взглянул на точеный профиль Бардис, но ее лицо превратилось в застывшую маску.
Жених и невеста заняли место во главе праздничного стола, к ним потянулись главы кланов и их родственники, желающие преподнести свадебные дары. Для Линнара все еще было непривычным, что дартагскими кланами управляют женщины и именно их, а не сопровождающих их грузных бородатых мужчин, следовало в первую очередь благодарить.
Вереница знати казалась бесконечной, перед Линнаром мелькало множество лиц: седовласые матроны, зрелые женщины, совсем еще молодые девушки, младше его самого, ну уже командующие ордой кровожадных мужиков. Хмурые воины, молодые безусые парни, даже дети. Он старался запомнить имена, но через час в голове образовалась каша.
Однако своих ближайших родственников со стороны жены Линнар не мог не запомнить. Кузина БардисКадис, здоровенная бабища, которой он бы едва достал до груди, даже если бы встал на цыпочки, стиснула Линнара в объятиях больше похожих на тиски.
Ух, какой ты славный, зятек! проревела она.
Начавшего задыхаться Линнара спасла супруга.
Сестра, отпусти моего мужа, иначе я стану первой в Дартаге женщиной, овдовевшей в день свадьбы, потребовала Бардис.
Кадис вернула Линнара на кресло, и тот еще с минуту жадно глотал воздух под веселый смех жены.
После вручения подарков начался пир. Он совсем не напоминал чинные застолья при хоралитском дворе, где тщательно соблюдался этикет, а развлечения были изысканными и тонко продуманными. Мало походил он и на оргии Роада и его свиты, на которые брат иногда силком затаскивал Линнара.
Дартагский пир больше всего напоминал праздник в какой-нибудь сельской таверне. Дартагцы пили, ели, горланили песни, совершенно не думая об этикете. Небольшой оркестр, состоящий из флейтиста, барабанщика и лютниста играл простую веселую мелодию.
Брага лилась рекой. То и дело кто-нибудь поднимался из-за стола, вскидывал кубок или рог и произносил тост за новобрачных. Им желали здоровья, удачи в походах, богатства и кучу детей. Чем дальше, тем больше в пожеланиях появлялось скабрезных шуточек и намеков.
«Только не красней, только не красней, как молитву повторял Линнар. Для них такое нормально, это тебе не тонкие намеки и завуалированные предложения, как при дворе».
Почему ты не пьешь? спросила Бардис, после очередного тоста.
Линнар не мог скрыть досаду: он надеялся, что жена не заметит. Он только подносил кубок к губам, делая вид, что пьет.
Боюсь, что брага для меня слишком крепкая, объяснил Линнар и добавил с кривой усмешкой. Не хочу провести весь завтрашний день в уборной.
Пей давай. Или ты совсем не мужик?
Бардис накрыла его затылок ладонью и пригнула голову Линнара с такой силой, что он окунулся носом в кубок.
Под пристальным взглядом уже слегка захмелевшей жены, Линнару все же пришлось попробовать напиток. Золотистая жидкость обожгла горло, лавой протекла вниз и вспыхнула в животе костром. Линнар закашлялся и поспешно запихнул в рот кусок хлеба.
А, дерьмо, протянула Бардис. Смотри и учись.
Она одним махом опрокинула в себя кубок, звучно икнула и ухмыльнулась мужу почти добродушно.
Видал?!
Просто великолепно, процедил Линнар, голова у него уже едва заметно кружилась.
Я прикажу принести тебе вина, вмешалась сидевшая рядом Нъёдис и бросила на дочь предупреждающий взгляд. Наш напиток действительно слишком крепкий для тебя.
Линнар до того не представлял, что можно презрительно икать, но Бардис проделала именно это и отвернулась к тарелке.
Гости все больше хмелели, пиршество теряло даже те намеки на строгость, что были вначале. Одна пара супругов затеяла дикую пляску на столе под одобрительные хлопки соседей, к ним присоединилось еще несколько человек. А вскоре, к ужасу Линнара, завязалась первая драка. Он ожидал, что смутьянов тут же растащат и накажут, но присутствующие принялись подбадривать их и делать ставки. Гости собрались вокруг дерущихся в кружок, образовав что-то вроде ринга, зал наполнил гомон и свист.
Левой его, левой!
Давай, давай!
У-у-у, поднимайся, чего разлегся!
Бардис присоединилась к толпе. За столом остался только Линнар, Нъёдис и несколько сладко посапывающих гостей, не таких устойчивых к браге, как остальные.
Линнар повернулся к теще и вымучено улыбнулся.
У нас в деревнях говорят: если на свадьбе не было драки, она не удалась.
У нас тоже считается, что драка на свадьбе приносит молодым удачу, произнесла Нъёдис, скользнув равнодушным взглядом по толпе: судя по доносившимся оттуда крикам, в побоище наступил переломный момент.
Все-таки кое-что общее у наших народов есть.
Завязалась светская беседа, Линнар и Нъёдис обсудили хоралитские и дартагские брачные обычаи. На фоне продолжалась потасовка, теперь уже все дрались со всеми. Линнар иногда бросал обеспокоенные взгляды на толпу, но в образовавшейся свалке тел сложно было что-то разглядеть. Один раз ему показалось, что он заметил Гарнса, тот со вкусом мутузил рыжебородого мужчину, вроде бы супруга главы клана Снежных лис. В другой раз промелькнула золотая коса Бардис.
Как тебе Дартаг? спросила Нъёдис, ее тон звучал буднично и равнодушно, но Линнар почувствовал, что в вопросе скрыто гораздо больше, чем королева хочет показать. Уже немного освоился?
Ко многому я все еще не могу привыкнуть, все же наши культуры слишком сильно различаются. Но это лишь вопрос времени. Уверен, что как только узнаю мою новую родину получше, то смогу полюбить ее все сердцем.
Линнар говорил искренне, он действительно хотел понять и принять Дартаг, поладить с женой и занять в новой стране достойное место. Он не собирался оставаться здесь вечным чужаком. Или того хужепротивопоставлять себя местным, провоцируя конфликт.
«Раз уж мне суждено жить здесь, стоит стать частью этой земли».
Бардис была очень любезна, продолжил Линнар с улыбкой. Дала мне урок стрельбы из лука, разъяснила много непонятных моментов в ваших обычаях.
Нъёдис вскинула бровь.
Вот как
Похоже, она ожидала от него совсем других слов.
«Думала, я буду жаловаться и ныть? Нет, не дождетесь!»
Линнар твердо пообещал себе, что обратится за помощью к Нъёдис только, если станет совсем невмоготу.
Рада, что тебе у нас нравится, произнесла она.
Тут зал потряс победный рев. Линнар невольно оглянулся на дерущихся, и челюсть у него поползла вниз.
Бардис подняла над головой здорового воина в кольчуге и, с громким «Хэй-хо!», швырнула на ближайший стол. Мужчина с треском проломил дерево, зазвенела бьющаяся посуда. Бардис заметила взгляд Линнара, лихо подмигнула ему и нырнула в гущу драки.
Он еще с минуту сидел с разинутым ртом и распахнутыми глазами.
«О, Единый Бог»
Вся в бабку, резюмировала Нъёдис. Та тоже любила показать удаль.
Из мешанины ног и рук вылетел стул, просвистел над головами принца и королевы. Линнар охнул, пригнулся. Нъёдис даже не вздрогнула, отпила из кубка браги и вгрызлась в баранью ногу.
Идея спрятаться под столом стала казаться Линнару все более привлекательной. Он уже начала потихоньку сползать вниз, когда в воздухе сверкнула секира. Она летела прямо в голову Нъёдис. Предупреждающий крик застыл у Линнара на губах. Королева каким-то немыслимым движением перехватила рукоятку оружия, размахнулась и метнула секиру назад. С пронзительным визгом сталь пронеслась через зал, вспарывая воздух над головами дерущихся, и врезалась в дверь. Но не остановилась. Пробив в створке дыру, секира грохнула об каменную стену в коридоре.
В зале вдруг стало неимоверно тихо. Все застыли кто где: с занесенными кулаками и оружием.
Нъёдис величественно поднялась со своего кресла и обвела гостей ледяным взглядом.
Праздник окончен, зычно объявила она.
Линнар опасливо выбрался из-под стола.
«На следующий дартагский пир надену шлем и возьму щит», пообещал он себе.
Глава 5
Загорелые матросы бегали по трапу вверх-вниз, таская тюки с поклажей. Через несколько минут «Бурерожденный» отправится в плаванье.
Хищный, длинный драккар стоял у пирса. Дракон на носу скалил зубы в предвкушении добычи. На развешанных на борту щитах разместилась его свитанарисованные кроваво-алой краской чудовища.
Дартагцы отправлялись на охоту.
Линнар, облокотившись о борт, наблюдал за последними приготовлениями. Среди суетящихся на берегу людей мелькнула фигура Нитта. Он остановился, обернулся и в который раз помахал господину. Линнар помахал в ответ и кивнул, как бы говоря «Давай, иди, со мной все будет в порядке». Верный слуга очень переживал, что ему не позволили сопровождать принца в пути, и пришел сегодня в порт, чтобы хотя бы проводить Линнара. Нитт долго суетился вокруг господина, осыпая его советами и причитаниями. Наконец, Линнару, ощущающему себя неловко под насмешливыми взглядами матросов, удалось уговорить слугу вернуться в замок. Теперь, когда Линнар смотрел на уходящего Нитта, чувство острого одиночества пронзило сердце. А затем пришел холодок страха. Линнар вспомнил, что ему придется делать в походе. Сражаться. Убивать людей. Последние дни он старательно гнал от себя мысли о битве или пытался придумать успокоительные сказки.