В ответ на эти предложения ДВР народный комиссар иностранных дел РСФСР Г. В. Чичерин 18 июня 1921 г. писал секретарю ЦК РКП(б) В. М. Молотову о нецелесообразности создания в ДВР японских концессий. При этом он ссылался на то, что коллегия НКИД считала недопустимым, крайне вредным и опасным вступление в какие бы то ни было переговоры с японским правительством или японскими капиталистами в момент новой интервенции со стороны Японии Дальнего Востока.
Чичерин считал, что в то время, когда можно было ожидать новых нападений, явных или скрытых, на ДВР со стороны японцев, такого рода концессии могли сыграть роль маскировки для захвата японцами важных пунктов или для подготовки их наступления или наступления поддерживаемых ими белогвардейцев.
В связи с этим предложение Дальбюро предлагалось отвергнуть.
На следующий день Чичерин в дополнение своего предыдущего предложения высказал следующее: «предоставление в ДВР концессий японцам недопустимо, пока Япония не очистит всей без исключения территории ДВР, не выдаст Семенова и других вожаков белогвардейцев и не восстановит дипломатических сношений с ДВР и с РСФСР».
По его мнению, эти конкретно перечисленные условия должны были явиться доказательством того, что Япония готова отказаться от той враждебной линии против РСФСР, при существовании которой предоставление японцам концессий в ДВР составляло бы серьезную опасность и подвергало бы риску безопасность и ДВР, и РСФСР. Ленин согласился с этими предложениями.
21 июня 1921 г. Г. В. Чичерин проинформировал министра иностранных дел ДВР И. Л. Юрина о принятом решении и предупредил, что пока продолжается политика интервенции, было бы крайне опасно давать японцам концессии. Эта инфильтрация служила бы подготовкой для наступления и завоевания. Предлагалось отвергнуть эту политику.
20 декабря 1921 г. Я. Янсон подготовил доклад о концессионной политике на Дальнем Востоке. По его мнению, природные богатства региона не могли быть использованы государством из-за отсутствия оборотных средств. Нельзя было рассчитывать и на русский частный капитал из-за его слабости на ДВК. Японский, американский, английский, немецкий иностранный капитал стремится проникнуть на ДВК, но его укрепление может привести к потере экономического преобладания в крае Советского государства. Вместе с тем, полное закрытие доступа иностранного капитала задержало бы развитие края.
Янсон предлагал привлекать иностранный капитал, сохранив за государством наиболее ценные участки концессий и местонахождения ископаемых. Сдаваемые иностранцам концессии предоставлять по участкам, распределенным в порядке шахматного поля. Оказывать преимущество капиталу стран менее опасному на ДВК чем ЯпонияГермании, Англии, Америке. Нейтрализовать влияние японского капитала вклиниванием концессий других стран.
Подчеркивалось, что по отношению к японским концессионерам работа с ними возможна была лишь после заключения соглашения Японии с Россией и вывода японских войск с Сахалина. До этого предлагалось не давать японцам никаких концессий на разработку недр и на устройство предприятий обрабатывающей промышленности.
Учитывая то, что удалить их с лесных концессий и с рыбалок, эксплуатируемых ими, является технически почти невозможным и может привести к серьезным осложнениям с Японией, предлагалось предоставить им возможность дальнейшей работы на этих концессиях. При этом ставя всяческие преграды их работе и тем самым заставляя их переоформить с органами СССР соответствующие частные договора на право использования этих концессий.
В отношении японских лесных концессий объявить, что прежние договора недействительны. Предложить им обратиться в соответствующие органы для заключения новых договоров. При заключении новых договоров потребовать внесения поденной платы и других платежей за пользование концессиями. Если договор ими не заключался в течении двух месяцев, то имущество концессий должно переходить во владение государства и др.
Царскую же рыболовную конвенцию с Японией предлагалось считать юридически несуществующей. Японские рыбалки, работавшие в период власти белых, считать незаконно захваченными. Объявить о нашем согласии, провести на будущий сезон торги рыболовных участков. Порядок эксплуатации их установить исходя из существовавшего порядка.
Переговоры с Японией по поводу установления дипломатических отношений шли, но очень трудно. Так, 18 апреля 1922 г. Дальневосточное телеграфное агентство сообщило в НКИД РСФСР о прекращении 16 апреля переговоров между ДВР и Японией в Дайрене. Переговоры были прерваны по инициативе японского правительства. Сообщалось, что 30 марта между русской и японской делегациями было достигнуто полное соглашение по всем пунктам основного торгового договора. Когда же на очередь стал вопрос о военном соглашении, японская делегация отказалась определить срок эвакуации своих войск и предложила формулу, которая давала бы возможность японцам продолжать интервенцию до бесконечности. Были предъявлены новые требования к тем пунктам, по которым уже было достигнуто полное соглашение. Совершенно неожиданно японцами было предложено отразить в проекте договора условие о сохранении численности флота ДВР без перспектив его увеличения. При этом они настаивали на немедленном принятии этого требования. Русская делегация заявила, что ею сделан максимум возможных уступок и отказалась принять требования японцев. Заявления русской делегации были сделаны в категорической форме. Японцам было предложено дать ответ в течение суток. В ответ 16 апреля председатель японской делегации Мацусима, получив от своего правительства телеграмму, прервал переговоры и выехал в Токио.
Таким образом, подтверждались высказывавшиеся предположения о стремлении японского правительства к полной оккупации русских дальневосточных территорий.
При прощании Мацусима заявил русской делегации, что мирные отношения между Японией и ДВР продолжатся и что японские войска останутся в том же районе, где они находились до сих пор, и дальше нейтральной зоны не пойдут.
Председатель русской делегации Петров в ответ на это заявил, что войска ДВР будут избегать столкновений с японскими войсками, но правительство ДВР будет продолжать дальнейшее преследование мятежников в Южном Приморье.
1 июня 1922 г. Политбюро рассматривает вопрос о необходимости возобновления переговоров с Японией. Было принято решение продолжить переговоры между Японией и объединенной делегацией РСФСР и ДВР. Предварительным условием возобновления переговоров должен быть поставлен вопрос о выводе японских войск из Сибири и принципиальное согласие Японии на определение точного срока их вывода. Кандидатом на ведение переговоров предлагалась кандидатура Иоффе. При этом Дальбюро сообщалось, чтобы они никакие дипломатические шаги в отношении Японии не предпринимали без предварительного согласия ЦК.
В это время создалась такая ситуация, когда Японии не хватало сил для оккупации территории России как своими силами, так и с помощью белогвардейцев, а у России не было сил, чтобы вести войну с Японией и одновременно с остатками белогвардейской армии на Дальнем Востоке.
Немного позже, 9 ноября 1922 г. Политбюро ЦК РКП(б), рассматривая вопросы в отношении Сахалина, постановляет поручить заместителю Главного концессионного комитета А. А. Иоффе в печати выразить протест против занятия японцами части Сахалина и упомянуть, что если они эвакуируют войска, то будут иметь права на концессии на Северном Сахалине. Таким образом торг продолжился.
Необходимо отметить разногласия по Сахалину и членов Политбюро. Так, в начале 1923 г. Л. Д. Троцкий выступил с предложением продать Японии Северный Сахалин, мотивируя это трудностями, возникшими с эвакуацией оттуда японских войск, и необходимостью стабилизации положения на Дальнем Востоке в свете назревавших серьезных политических событий в Европе. Однако в конце концов благоразумие восторжествовало, вопрос о продаже Северного Сахалина больше не поднимался.
Нефтяные и угольные месторождения на Сахалине начали привлекать японских горнопромышленников еще в 1914 году. В период оккупации японское военное министерство совместно с японской горнопромышленной фирмой «Мицубиши» провело дополнительные изыскания нефтяных и угольных залежей. Результаты их были положительны.
Учитывая результаты своих изысканий и политическую ситуацию, Япония стремилась выжать из нее максимум возможного. 12 августа 1924 г. глава концессионного комитета А. Е. Минкин сообщил Чичерину о неприемлемости японских условий по Северному Сахалину. Он писал, что «японское предложение о концессионировании Сахалина является абсолютно неприемлемым. Если это предложение будет нами принято, это будет означать, что мы отдаем весь Сахалин в бесконтрольную эксплуатацию японцам. Освобождение японскими войсками Сахалина, которое будет иметь место по подписании договора, не изменит фактического положения. Изменится лишь то, что мы будем содержать на Сахалине дорогостоящий аппарат, который будет занят исключительно охраной японских интересов.
Территория, указанная в японском предложении, на которую распространяется действие концессии, охватывает почти весь Сахалин и абсолютно все известные нефтяные и угольные богатства острова. В нашем распоряжении остается лишь длинная ленточка, отрезанная от воды. Если же учесть, что согласно проекту японцев, Япония будет иметь право "рубить лес, строить портовые сооружения, железные дороги, проводить нефтепроводы, устраивать электрические коммуникации и другие предприятия, поскольку они нужны для эксплуатации концессий (а концессия свободна от всяких стеснительных условий и вопрос, нужен ли лес и другое для концессии, будет решаться концессионером)", то можно без преувеличения сказать, что фактически весь Сахалин будет находиться в руках японцев.
А беспошлинный и бесконтрольный ввоз и вывоз товаров окончательно увенчает господство Японии на Сахалине и отрежет его от нас, не менее чем он отрезан сейчас в силу военной оккупации».
Взамен Россия должна была получить 5 % от добычи нефти и угля. При этом налоги и сборы японцы не должны были платить. Россия должна была представить Японии полное покровительство и всякие льготы, а также помощь охраной.
Минкин считал, что покупать такой ценой признание России Японией абсолютно невыгодно. Он полагал, что за такую взятку можно получить безоговорочное признание со стороны крупных европейских стран. Минкин считал, что по концессионным вопросам нужно держаться с Японией общепринятых правил и не давать никаких монопольных концессий и огульных обещаний, тем более что, по его мнению, эта концессия не улучшит положения России на Сахалине и фактически не изменит его.
2 октября 1924 г. Политбюро ЦК РКП(б) решает в процессе переговоров предоставить японцам 50 % существующих нефтяных источников и предоставить им в будущем 50 % тех, которые они откроют. Япония же должна была проводить 10 % отчислений с валовой добычи.
Предлагалось также предоставить японцам для разведок площадь в 1000 кв. верст, в качестве же крайней уступки дойти до 4000 кв. верст. Срок для производства этих работ планировался от 5 до 10 лет и др.
11 октября 1924 г. Политбюро ЦК РКП(б) поручило НКИД пообещать Японии предпочтение при сдаче в концессию второй половины нефтяных ресурсов при договоренности Японии немедленного принятия соглашения в целом.
Подготовка документа продвигалась медленно, японцы шли на различные уловки. Они как могли тянули с эвакуацией войск, стараясь «зацепиться» за материк. 9 января 1925 г. Г. В. Чичерин сообщил председателю реввоенсовета М. В. Фрунзе о том, что японцы затягивают вывод своих войск с Северного Сахалина по климатическим условиям. Японское правительство окончательно планировало вывести свои войска к 1 или к 15 мая 1925 г.
При этом в протоколе договора должно было прописано об обязательстве России заключить концессионные контракты в течение 6 месяцев со дня вступления договора в силу и по истечении 3-х месяцев с момента полного удаления войск и полного установления власти СССР над всеми частями территории Северного Сахалина.
15 января 1925 г. Политбюро ЦК РКП(б) приняло предложение НКИД о продлении срока между эвакуацией японских войск из Сахалина и подписанием концессионного контракта до пяти месяцев.
Ценой политических уступок России служили в первую очередь экономические интересы Японии. Учитывая то, что Советская Россия закрепилась на территории Сахалина, Япония стала прорабатывать варианты получения концессий. В это время она испытывала большие затруднения во ввозе заграничного коксующегося угля из Англии и Америки, что усиливало ее стремление на получение концессий на Сахалине. В результате ей были предоставлены нефтяные и угольные концессии на Северном Сахалине, а также были предоставлены послабления и по рыболовству.
20 января 1925 г. в Пекине состоялось подписание советско-японского соглашения. В проекте интервью Чичерина в связи с заключением Пекинской конвенции говорилось, что заключение этого соглашения «есть нечто гораздо более значительное, чем простое признание СССР еще одним правительством, нечто гораздо более значительное даже, чем одно лишь урегулирование спорных вопросов между двумя правительствами. Это не только начальный пункт периода дружественных отношений между народами СССР и Японией, это настоящий перелом во всей дальневосточной политике и в современной политике вообще. Для нас это есть завершение целого периода интервенции, гражданской войны и урегулированных отношений на Дальнем Востоке, и это есть завершение неуклонно продвигавшегося вперед поступательного развития наших политических отношений на Востоке, охватывавших все новые этапы, с постепенно расширяющейся дружбой с народами Востока, и дошедших до конца с созданием дружественных отношений с Японией. Это есть несомненное упрочение нашего положения на Дальнем Востоке»
«Русский Дальний Восток вступил теперь в полосу мирного развития и дружественных отношений со всеми соседями. Для Японии же этот договор означает создание твердого и крепкого тыла и базы для всяких могущих ей угрожать осложнений. От Татарского пролива до южной части Японского моря на всем протяжении последнего ее тыл опирается на противолежащие дружественные берега. Дружественные отношения с СССР дают возможность Японии как бы закрыть на ключ Японское море и не допускать враждебных флотов до западных берегов японского архипелага. Больше полугода тому назад создание дружественных отношений с великим китайским народом дало новый размах советской политике развития братства между народами на почве принципа их самоопределения. С каждым днем крепнущая дружба СССР с охваченным широким освободительным движением китайским народом находит свое восполнение в создании дружественных отношений с Японией. Для последней, все более подвергающейся давлению могущественного мирового англо-американского соглашения, дружба с СССР и с Китаем означает гарантию мирного развития и удовлетворения жизненных потребностей».
Таким образом, в связи с предпринятыми дипломатическими усилиями японская военная интервенция на советском Дальнем Востоке была прекращена в 1925 г. На первом этапе была осуществлена эвакуация японских войск из Приамурья и Приморья в 19211922 гг., затем с Северного Сахалина в 19211925 гг.
Сталин контролировал развитие отношений с Японией. Так, 10 июня 1925 г. он направил шифртелеграмму полпреду в Японии Копу, в которой писал, что «на днях НКИД демонстрировал в ЦК Ваши предложения о нашем соглашении с Японией в Манчжурии. Сообщаю Вам для сведения, что это предложение мы расценили как попытку восстановить сферы влияния в Манчжурии за счет Китая, ввиду чего и отвергли его». Такие инициативы не поощрялись.
Органы Объединенного государственного политического управления стали отслеживать в это время стремления японцев на получение максимального числа концессий. Так, было установлено, что они в первую очередь будут стремиться получить в концессию район Мачи, который залежами угля был не богат, но в экономическом и практическом отношении имел для них колоссальную важность. Это было связано с тем, что японцы получали легкий и свободный выход с восточного берега Сахалина на западный. Возникала также и возможность прокладки нефтепровода через реку Теш и постройка железной дороги. Другие же месторождения угля были окружены горами.