* * *
День походил на скомканную лужу, которую то и дело выкручивали и отжимали. Удручающий дождь тупо сеялся из стертого неба.
Близнецы, Сергей и Медуница благодаря всесильному обаянию Вити Гешефта в шестой раз смотрели в кинотеатре «Заря» «Новые похождения бравого солдата Швейка». Досконально зная сюжет, они всякий раз начинали награждать друг друга дружескими тычками в предвкушении очередного трюка. Разом подхватывали задиристую песенку неунывающего Швейка: «Сосиски с капустой я очень люблю. Ляфу, ляфу, ляфу»
При выходе из кино нетерпеливая, гудящая толпа на какое-то время завихрила, оторвала друзей друг от друга.
Кто-то сильный и жилистый обхватил Сергея сзади, прижал, накрыл собой в гуще толпы, что медленно плыла по узкому проходу. Кисти рук Сергея, привычно сжимавшие костыли, внезапно оказались в плотном плену. На темя улегся костистый подбородок. Слегка придавил, прикрывая Сергея от занудливого дождя. Чужие мосластые ноги быстро приспособились к его шагам. Страх настолько обескуражил, парализовал волю, что Сергей не отважился и рта открыть.
Вникай без шухера, сипато зазвучал над головой незнакомый въедливый голос. Иди как поведу. Шуметь не треба. Лыбься, лыбься, будто на сеансе. Больше лыбьсядольше проживешь.
Шли рядом люди, курили, пересмеивались, вспоминая, как охаживала по башке бесноватого ефрейтора вольнодумная тетка Швейка. Те, кто спешил, обгоняя, частенько спотыкались о костыли Сергея, незаметные в плотной толпе. Но никто почему-то не замечал его молящих о спасении глаз. А те, кто оглядывался случайно, думали, должно быть, что хромого мальчишку заботливо ведет старший друг.
Вместе с толпой они прошли насквозь родной двор, пересекли закоулки, ведущие на Пятницкую улицу. Миновали несколько проходных дворов и наконец остановились в синюшной темени извилистого перехода, под сонными лестницами, где и двум взрослым разойтись совсем не просто.
Зигзагообразный переход, начинавшийся на заднем дворе старого шестиэтажного дома, выводил через проходное парадное в узкий проулок, что искривленным отростком загибался к главным воротам Пятницкого рынка. Две лампочки, освещавшие переход-зигзаг, кем-то регулярно вывинчивались, едва начав свою службу.
Властный поводырь вдруг резко развернул Сергея на себя, вырвав из-под мышек костыли, придавил к невидимой стене.
Рядом прозвучал снисходительный смешок Чапельника. Чье-то прерывистое сопение. Хамский басок Юрки Окурьянова.
Чем больше будешь кобениться, тем сильнее закручу.
Кого-то швырнули к ногам Сергея.
Ладно, гад, сочтемся! услышал Сергей из-под ног задавленный хрип Ига.
Где девка? спросил голос Чапельника.
Ушла, неохотно откликнулся Конус. За старлея спряталась и с концами.
Упустил Учтем, весело предупредил Чапельник. Значит, поговорим с мужиками. Цыц! Мошка!..
Вспышка света! Разорванное болью, в ошметках грязи лицо Ника, прижатого к полу Заломлены за спину руки, которые хладнокровно «завинчивал» жердевидный незнакомец. Слепя Ника трофейным фонарем, Чапельник, сюсюкая, приговаривал:
Неужели нам больно? Ведь мы такие сильные А как же молодогвардейцы терпели?
Рванулся из темени Иг, в прыжке вонзил в руку Чапельника зубы!
Метнувшийся сноп света!
Бешеная свалка! Клочья мата! Слепой удар ногой в пах! Издалека проскребались слова Ига:
Нельзя его сажать, сволочи! Или на ноги ставьте, или пусть лежит.
Сажать точно нельзя! Позвонки свернем! перехлестнул предупреждение Ига голос Конуса.
Всунь ему костыли, Котик, отплевываясь, процедил Чапельник.
Цепкие руки-ухваты подняли, встряхнули Сергея, приставили к стене, подсунули костыли-подпорки. Направленный в лицо луч фонаря вынудил зажмуриться. Боль в паху заставила скрючиться, сжаться. Мешали гипс и костыли.
Слова Чапельника хлестнули по самолюбию:
Терпи, казак Атаманом станешь
Чапельник не спеша увел свет с лица Сергея, ухмыльнувшись, осветил затылок Ника, лежащего ничком на каменном полу. Снисходительно погладил неподвижный затылок и перевел луч фонаря на Конуса и Юрку, прижавших в углу Ига.
У жердевидного Котика в рассеянном свете выделялась лишь кепочка-шестиклинка, надвинутая на брови. Котик молчал, прислонившись спиной к стене.
На парадном у нас Харч? ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Чапельник.
Харч во дворе. На парадномЩава, лакейски уточнил Конус.
Значится, поехали дальше, объявил Чапельник. Немного обнюхавшись, сдали излишки пионерской отваги, можно ладком поговорить-покумекать. Пацаны вы с мозгами. Все помните. Мы тоже не забыли. Как на угольке последнем нас лягавым сдать хотели За эти пылкие желания полагается потроха навыпуск. Но, учитывая ваш юный возраст, невзгоды военного времени и то, что сами мы когда-то играли в горны и барабаны Помнишь, Котик?
Со мной не было, отрубил Котик.
А со мной вот было, вздохнул Чапельник и мечтательно пропел:Под салютом всех вождей
Со стороны парадного донесся предупреждающий свист.
Чапельник приподнял Ника, поставил его рядом с собой, любезно предупредил:
Мы сейчас ручками да ножками вас уговорили, но ежели трепыхаться вздумаете, то у нас и перышко найдется. А пока примите достойные позы, объявляется перерыв. Котик, мне гильзочку. Конусу не давай. Перевод товара. Юркебычок.
Свист повторился. Котик, Чапельник и Юрка закурили от зажигалки. Чапельник погасил фонарь. Где-то за двумя поворотами-выступами глухо хлопнула дверь.
Котик, ты не знаешь, в «Красных текстильщиках» «Долину гнева» показывать будут? с беспечной громкостью заговорил Чапельник. Треплются, там мордобой мировецкий. Всю дорогу врезают.
Шаги, приблизившись, затормозили, переждали, затем отважились, двинулись дальше.
Дай пройти человеку, нежно попросил Котик.
Кто мешает? предупредительно отозвался Чапельник. Дождь не перестал, не подскажете? обратился Чапельник к торопливому прохожему.
Какой там, буркнул в ответ прохожий.
Обдав Сергея уксусным запахом, прохожий проюркнул, скрылся за выступом-поворотом.
Так вот, быстрее обычного продолжал Чапельник, «Долина гнева», говорят, немножко на это наше место смахивает. Значится, вам лучше навострить ушки и шнелисто кумекать. Досадно, что сегодня вы не взяли с собой денежек, с которыми таскаетесь по комиссионкам. Но все полюбовно можно исправить. За то, что заложить лягавым хотели, придется платить штраф. Просим немного. Всего пятьсот рублей. Тем паче что вы за те денежки не горбатились. Они вам нашармака достались, по выигравшей облигации. Вы на ту облигацию не подписывались. А ваши родные и близкие выполняли патриотический долг. Завтра, в это же время. Сколько сейчас, Котик? Я посвечу
Чапельник направил луч на пояс меланхолично сопевшего Котика. Тот не спеша отодвинул полу короткого пиджака, сунул два пальца в пистон брюк, вытащил потертый брегет на цепочке, щелкнул крышкой.
Четверть пятого.
Так и договорились, подхватил Чапельник, четверть пятого вы приносите денежкии лады. Предлагаю больше. Вы с нами делитесь, а мы становимся вашими корешами и защитниками. Братские услуги за полтысячи замусоленных Да, хромой, ты у них вроде как пахан, так пожалей дружков. Надоумь, чтобы из-за копеек жизнь молодую себе не кривили. Ты же понятливый. Деться вам некуда. Мы везде достанем. Не завтра, так через недельку-другую. Тогда уж придется вам слепыми или безухими из-за вонючей полтысячи по миру мыкаться. Значится, если вы дадите нам расписочку, что завтра, то бишь двадцать девятого мая, в шестнадцать часов пятнадцать минут по московскому времени поделитесь с нами нашарапными сбережениями в размере пяти сотен, мы вас отпустим на все четыре стороны. Я думаю, Котик, на размышление двух минут им хватит?
Жердяй выплюнул папиросу, перевернул брегет, играя затертой крышечкой.
Не прошло и четверти минуты, как Иг, густо сплюнув, выкрикнул на весь зигзаг-проход:
Сначала из толчка похлебайте!
По-хорошему не столковались, процедил Чапельник, придется расписочку вздорожить. Теперь уж вам для начала надобно отметиться пиской друг у друга на щечке, носике или губе. Хромой у братиков распишется. Братики у хромого. Потом мы вам дадим по спичке. Вы их в том, что натечет, обмакнете и распишетесь на бумажке-обязательстве. Раз карандашиком не пожелали. Начнем с самого храброго.
Чапельник кивнул на Ига.
Сейчас мы одолжим тебе писку, горлодер. Ты подойдешь к хромому. Конус тебе посветит. Ты хромого легохонько попишешь. Чтобы ты не передумал, Котик тебя перышком пасти будет. Котик, будь ласков, покажи деткам перышко, чтоб не сомневались.
Чапельник перевел фонарь.
Из граблистой ладони Котика выдвинулось лезвие финки.
Поглядели. Все без фокусов, в том же баюкающем ритме продолжал Чапельник. Я хохотун, буду держать писку у щеки твоего брата. Для бодрости. Побоишься хромого трогать, на брате придется почин сотворить. Котик, дай писку смешливому. Конус, посвети, чтоб не выронил весельчак «игрушечку» с перепуга.
Чапельник передал фонарь Конусу, подтянул к себе Ника. А на высвеченного Ига надвинулся Котик. Завертел зажатую меж пальцами бритву перед носом Ига.
Ты не бойся, пацан. Не бойся Глянь
Котик неуловимо чиркнул бритвой по мякоти собственной ладони под мизинцем. Мазнул просекшейся кровью по носу Ига.
Иг невольно отпрянул, ойкнув от отвращения. Котик заржал.
Пужается! Пужается кисленькой!
Котик так трубно радовался, что никто не услышал тревожного предупреждения Щавы.
Спохватились, когда хлопнула далекая дверь, и Щава, захлебываясь от страха, завопил:
Атас! Рынок шмонят! Атас!
Вслед шарахнуло невидимое парадное, пропустив первую трель милицейского свистка.
Загрохотали, приближаясь, чьи-то пудовые сапоги.
Погас фонарь в руках Конуса.
Полоснули по перепонкам голоса облавы.
Снова свистки. Брань. Расквашенный страх.
* * *
Такими счастливыми они себя давно не помнили.
Шли, пошатываясь, с частыми остановками. Но кровоподтеков своих не стыдились. Их несла радость единения душ, подарившая им силы не сломаться.
Никто лапки не задрал! Пощады не попросил! Никто! орал на всю Пятницкую Иг, выпрыгивая к небу, чтобы и там его услышали.
Встречные и те, кто шел сзади, невольно улыбались.
Перед поворотом в Черниговский переулок Сергей вспомнил, что обещал бабушке и Алене сразу же после окончания сеанса идти обедать.
Через полминуты троица оказалась в проулке, ведущем к «постройке». И нос к носу столкнулась с Медуницей, Шашапалом и Кириллом Игнатьевым.
Кирилл работал на одном заводе с отцом Сергея и был тайно влюблен в Алену. Шестнадцатилетний Кирилл всячески опекал ребят, преимущество свое в силе и возрасте никак не высказывал, держась с ними на равных. Регулярно водил всех пятерых в тир, щедро одаривал леденцовыми петушками на палочках. Удивлял множеством необычных историй о волках и акулах. Ребят восхищала редкая сметливость и ловкость Кирилла, державшие в постоянном напряжении окрестную шпану.
Выслушав троицу, Кирилл позвал всех к себе«принять божеский вид и чайку попить».
Помогая Сергею подниматься по крутой лестнице, посоветовал негромко, но внятно:
Родителей зря не пугай. Подробности не обязательны.
Я, по-твоему, ненормальный? обиделся Сергей.
С Чапельником я разберусь. Да Алену в наш разговор лучше не посвящать. Близнецам дня три-четыре деньги с собой не носить. А вот подружка ваша, Елена, девчонка редкостная. Ну вот и доползли.
Пока Кирилл доставал ключ, возился с замком и пропускал ребят в дверь, к Сергею пристроился Шашапал, выпалил длинной очередью:
мы уже на трех чердаках побывали. В подвале затопленном посмотрели. В котельной дома два искали. О! Чуть не забыл! Я Алене на всякий случай наврал, что Гешефт тебя еще на один сеанс оставил. Считай, ты прикрыт
* * *
Дальше так жить нельзя! страстно вещал Сергей, опершись о стол, как о трибуну. Мы должны доказать всяким щавам и чапельникам, что не они здесь главные. Они нас не скомкают! Слабо!
Надо придумать что-то необычное! И немедленно! потребовал Иг.
Именно немедленно! поддержал Ига Сергей. Но сначала, как древние анды, мы должны стать «братьями по душе»!
И сестрами, глянув на Медуницу, добавил Иг.
И сестрами! подтвердил Сергей, заходясь от предвкушения великих дел. Мы должны сплотиться в священный союз!
Приближая мечту, Сергей с такой силой хватил кулаком по столу, что пламя на семи свечах в разноликих подсвечниках Вероники Галактионовны вздыбилось, закружилось в причудливом ломком танце. На стенах и потолке чуткие, острокрылые тени размножили призыв Сергея.
Но чтобы все сами! провозгласил Ник. Без взрослых! Собственными головами и руками!
Дайте же мне договорить! загрохотал костылями Сергей. Мы должны придумать и сотворить свой театр!
Гениально! вскочив на стул, заплясал от радости Иг. Несусветные чудеса придумаем! Устроим гонки крокодилов на велосипедах! Превращение в колдунов и драконов!
Ораву малышни соберем! Пусть радуются! замахал руками Ник. В спектакле разных зверей представим! Вот малышня зайдется!
Мы не только малышам, воодушевлял друзей Сергей, мы для всех театр устроим! Пусть кто хочет приходит!
Прекрасно! потирая руки, закружился вокруг стола Шашапал. Сергей придумает представление! А я радиофокус сделаюголоса злых духов из подземелья!
И не просто театр! А рыцарские карнавалы и турниры устраивать начнем! С музыкальным сопровождением Ига! распалялся Сергей. Главное, научиться придумывать необычайные дела! Тайные сюрпризы! И совершенно неожиданные! Ведь без необычайностейскучища!
Сергей обвел друзей победным взглядом.
Хорошо ты придумал, Сережа, закивала Елена, сколько нам люди помогали. И тебе. И Нику с Игом. Если начать считать людей добрых, недели не хватит Бабушка Мария с мамашей-теткой заспорили раз: откуда у человека силы берутся? От харчей или из души? Бабушка так сказала: «Когда тебе совсем худо станет, ты помоги кому. Да без корысти. Вот силы к тебе и воротятся».
Интересно, удивился Шашапал, никогда не пробовал.
Так испытай, предложила Медуница.
Устроим множество праздников и пиров! завопил Иг. Кто чего притащит и добудет! Ведь праздникиэто тоже необычайности!
В парке крапива молодая повырастала. Щавель я видела. Вовсю пробивается, высказалась Медуница. Щи вкусные наварить можно. Хотите, я вам завтра Нет, завтра не успею. В больницу надо. В субботу сварю. Хотите?
Я с удовольствием! Как ты готовишь, мне очень нравится! не заставил себя уговаривать Шашапал.
Вот чуть не позабыла, заторопилась Елена, в парке, возле пруда, под сиренью лодка ничья лежит. Правда ничейная. Я знаю. Давайте корабль из нее сделаем с парусом. Цветами разукрасим. Ночью под луной плавать по пруду будем и печальные песни петь.
Зачем печальные? удивился Ник.
Медуница смутилась, стала кусать губы, напряженно подыскивая убедительные доводы. Прижав подбородок к левому плечу, начала с уступки:
Ладно. Пусть сначала веселые. Живым веселые больше нравятся. А потом все-таки и печальные надо спеть. Чтобы те, которые там, Медуница почтительно посмотрела на потолок, по лунному свету к нам спустились. Послушали хоть немного. А мы им расскажем, как живем нынче хорошо Ведь им там скучно без новостей добрых.
Братцы! Как только мама наша вернется, вскочив, заходил, забегал вокруг стола разволновавшийся Ник, давайте махнем к тетке Стеше! Там леса какие! Шалаш построим! Ничего с собой брать не надо! Хлеба немного и муки. Сковородку возьмем. Медуница на костре блины печь будет. А всего остального завались! Земляника! За ней голубика и черника пойдут. Малина поспеет! В лесных озерахрыбы! А грибы!! Да что я все про жратву. Главноеволя! Сколько всяких небывальщин из кап, шишек и коры понаделать можно! Я вам деревья летающие покажу. Их сразу не увидишь. Сначала приручить надо. Почуять деревья должны, что нет в нас зла. Довериться нам. Знаете, сколько сил в добрых деревьях запрятано? Как они горе на себя принимать могут. Если к доброму дубу лицом прижаться и про все обиды рассказать, тогда дерево возьмет у тебя горе, да еще силой наделит. И станет тебе так вольно, что летать захочется! Вместе с теми дубами. Есть в лесу время такое, перед восходом. Когда все смолкает. Затаивается. Ждет. А вдруг не взойдет солнце? И как только первый луч вспыхнеттакое начинается! Поедем! Вот где необычайностей наглядитесь! Плащи из лесных вьюнов сотворим! Вся одежда из трав! Летай! Носись! Ори на весь мир! Я не вру! Скажи, Иг? Только бы мама поскорее