Потом требовательно смотрел в глаза молодого инженера, будто не понимая, почему тот медлит с ответом.
Надеюсь, коллеги не возражают? спрашивал он членов комиссии. Те согласно кивали головами. Они знали, что председателя комиссии скоро произведут в академики. Приятно и полезно завоевать расположение такого человека.
От сознания ответственности момента Павел волновался. Что приготовила судьба? От волнения даже не понял вопроса, но догадался, о чем надо говорить.
Я бы хотел в тайгу Там полгода на практике был.
Предлагаем на железную дорогу. Ничего другого нет.
И тут же Павел услышал тихий голос:
Надеюсь, коллеги не возражают? Отлично. Поздравляю.
Барумов вышел в коридор и обеспокоенно задумался: почему придется работать на железной дороге? Неужели тайга забита инженерами? А ведь точки в другие ведомства тоже были. Их почему-то приберегали под конец
Общежитие дистанции защитных лесонасаждений небольшое, на пятнадцать коек. Зимой с участков съезжались трактористы. Они ремонтировали тракторы, лесопосадочные машины, готовили к весне культиваторы и плуги. Летом в общежитии останавливался на сутки-двое разный люд, приехавший с линии на склад за материалами. Да еще постоянно жил Гришка Матузков, отслуживший армейский срок, до сих пор не снявший гимнастерку и кирзовые сапоги.
Гришке податься некуда сирота. Увидел на Кузнищевском вокзале объявление, что трактористы требуются и с жильем для них налажено, подумал да и снял с поезда свой чемодан. Столовая под боком, крыша над головой надежная, работа не так уж чтобы но для первой поры сойдет
Сейчас Гришка готовился к вечеру. Как видно, дело предстояло сердечное. Голенища сапог рябые, что песок сбоку дороги, истыканный летним дождем, а блестели как хромовые. Беленькая полоска подворотничка плотно обнимала темную от загара шею. Пуговицы желтые, как фонарики на привокзальной площади, только уменьшенные.
Сам Гришка озабоченно осматривал в настенном зеркале свое только что выскобленное безопасной бритвой лицо. Во взгляде трепетал вопрос: способен ли произвести соответствующее впечатление? То поправит мокрой расческой рыженький хохолок, то пошлепает ладонями по припухшим щекам. Не нравились они Гришке, как у пекаря от излишней сдобы. Пробовал сидеть на голодухе. Сам тощал, как избегавшийся кот, ремень затягивать дырок не хватало. Но щеки «Быть мне с толстенным пузом через пяток лет», с горечью предсказывал себе Гришка.
Рядом вертелся у зеркала его прицепщик, местный житель Ванек Вендейко. Ваньку́ на следующий год топать в солдаты. Он бросил школу, все равно в армию заберут! Чтобы не шатался без призора, отец заставил работать.
Ванек рвался в депо, где молодняка побольше, чтобы веселее было. Но попал к новенькому трактористу, к Гришке. Тот мало соображал к необычном для себя деле в каких-то посадках вдоль железной дороги. Прицепщик тоже как младенец. Какой с них спрос! В конторе говорили: осмотрятся, подучатся, тогда и требовать по всем статьям.
Это пришлось по душе Ваньку́ Вендейко. Где сделает как надо, а где напорет своим культиватором, будто ведьмиными метлами взбудоражит рядки молоденьких деревьев. Все с рук сходило.
Но самое главное Гришка. Влюбленно смотрел востроносенький Вендейко липучими от избыточного любопытства глазами на своего «командира экипажа». Не было для прицепщика человека интересней этого.
Ванек знал, куда готовился Гришка. Тот еще в обед сказал:
Пойдем вместе. Для тебя тоже найдется.
После работы Вендейко успел сбегать домой, разыскать старые кирзовые сапоги отца, до мазутной черноты обляпать их сапожным кремом, потом выпросить солдатский ремень у соседа недавнего сержанта. Все успел Ванек. Только гимнастерочки не достал. Пришлось выпустить наружу подол вышитой холстинковой рубашки и подпоясаться настоящей, по Гришкиному выражению, ременякой. В таком виде и зашел Ванек за своим старшим.
Айда с нами, инженер, предложил Гришка. Чего одному вздыхать.
Павел не ожидал приглашения. Задумался. С какой стати пойдет с малознакомым человеком, да еще неизвестно куда?
Спасибо. Я лучше посплю.
Но Гришка не уходил. Он по-прежнему вертелся перед зеркалом и прихорашивал хохолок. Уже сделано все, что полагалось. И все-таки находил, что поправить. Ишь ты, длинная волосина легла прямо на левое ухо. Непорядок. Надо внешность держать без задоринки. Потом увидел ниточку, что высунулась из-под воротничка
Хитрил Гришка. Весь день мучила мысль: как бы утащить с собой инженера. Боялся, вдруг откажется! Если б уговорить Явился бы к ненаглядным и здрасьте! знакомьтесь инженер! Вот с кем Гришка водит компанию. Авторитет подпрыгнет. Сразу увидят, что Гришка не просто шалтай-болтай, а достойный во всех отношениях.
Эт-т почему ж «спасибо»? Для женского обхождения эт-то словечко подходяще. А для нас Ха, интересно! Приехал в новое место, никуда не ходил, ничего не узнал и никого не увидал Лежит и вздыхает. А рядом Кузнищи! Эт-т, брат ты мой, похлеще города!
Павел усмехнулся.
Не поднимай на смех! Не поднимай Каждый город сам по себе Его узнать надо. Кузнищи тоже.
«Впрочем, подумал Павел, почему бы и не сходить? Только и занятия в эти два дня, что на постели валяться» Он заворочался на кровати, чувствуя спиной железные пружины
От общежития шли рядышком, хотелось скорее выбраться на широкую светлую улицу. И вдруг Гришка рванулся вперед. Сверкали начищенные сапоги, подпрыгивала на затылке солдатская фуражка, блестя лаковым козырьком.
Такси! заорал Гришка, выскакивая наперерез машине с зеленым глазком.
Когда шофер открыл дверцу, ликующий голос Гришки разлетелся по всей площади:
Давай сюда-а-а!
В его жесте сквозило величайшее довольство.
Инженеру почет и уважение! Прошу.
Павел предупредил:
Учти, я не получал еще ни одной зарплаты.
Знаю. Плачу за все.
В такси пахло духами, видимо, пассажирами недавно были женщины.
А теперь жди, приказал Гришка и вместе с Ваньком снова побежал к дороге
Огромным зеленым жуком зажужжала легковая машина. В ней рядом с шофером сиял улыбкой Гришка. Следом за его машиной уже стояла другая с Ваньком Вендейко.
Поехали! закричал Гришка.
Только так ему хотелось подкатить к заветному дому. Только так должны являться на свидание настоящие мужчины.
По закоулкам, по узким вилючим улицам со старыми водоразборными колонками на перекрестках машины гуськом подъехали к низенькому, начавшему врастать в землю, домику. Стены когда-то были ошелеваны, но время уже покрыло доски серо-зелеными лишаями. Наличники на окнах еще сохраняли деревянные кружевные каемки, обновленные тусклыми белилами.
Гришкина машина осторожно подползла под самые окна. И тотчас шофер начал сигналить длинно-предлинно. Вслед за первой начали гудеть и остальные машины. Шоферы смеялись, понимая Гришкину затею.
Медленно, будто не такое это простое дело, Гришка открыл дверцу, выбросил одну ногу, подождал, потом вторую и уж затем вылез сам. Облегченно вздохнул, расправил грудь, большими пальцами щеголевато поддел под ремень и двинул с живота за спину складки гимнастерки. Посмотрел на небо. Что-то не понравилось, поморщился. Достал из кармана заранее приготовленные деньги, небрежно, не глядя, будто с такими пустяками возиться не пристало, сунул шоферу. Предупредительный жест красноречивее слова, нет, нет, сдачи не надо. Пусть знают, каков он Гришка!
Мягко откатила первая машина. Под окнами заголубела вторая. Вышел Ванек Вендейко. Он готов был прыгать до неба, хохотать, плакать от восторга. Еще ни разу в жизни он не появлялся у девочек вот так, как сейчас. Только после этого узнаешь цену самому себе! И все он Гришка. Вот что значит «век живи век учись». Есть чему поучиться у Гришки! Смеялся бы сейчас, прыгал бы Ванек, если бы опять не Гришка. Старшой знает, как надо вести себя. Вот так, Ванек Вендейко. Солиднее держись, недовольнее будь всеми окружающими. Только тогда уважать будут встречные и поперечные. И Ванек посмотрел на небо, кисло поморщился. Потом сунул руки за ремень, начал сгонять за спину складки помятой в машине холстинковой рубашки.
Гришка щедро расплатился и со вторым шофером. Но последняя машина вдруг начала пятиться назад, развернулась и поехала.
В чем дело? кивнул Гришка в сторону шофера, не пожелавшего получить плату.
Я рассчитался, ответил Павел.
Он стоял у забора и смеялся, не боясь обидеть Гришку.
Прошу в дом, указал Гришка на калитку глазами хозяина.
Но Павел не сдвинулся с места.
Я понимаю, насупился Гришка. У тебя свое на уме, а у меня свое. Зайди, а то неприлично, в окно видно все.
От калитки зеленым сплошняком густел сад. Ряд вишен, ряд яблонь, между стволами коряво кустился крыжовник. Но сад в последние годы потеснили: к дому прилепили пристройку две небольшие комнаты, веранду с отдельным входом.
В этих комнатах жили девушки. Сколько их трудно сосчитать, куда ни глянешь одни кровати.
Первой встретилась маленькая, рыженькая. Вроде бы застеснялась нежданных гостей. На голове под прозрачной косынкой белели дырчатые бигуди не успела навести красоту. Однако из комнаты не выходила, а с любопытством ждала: к кому из девчонок заявились новенькие?
Гришка вытянулся, сделал под козырек и ущипнул рыженькую за кончик уха с пустяшной сережкой в мочке. Было понятно, что с ней отношения панибратские. Напряженно вытянулся Ванек, со второй попытки тоже поднял ладонь к своему виску, но ущипнуть незнакомку не решился. Кто знает, что из этого получится. Гришке все сходит, он мастер на все руки, позавидуешь.
Тоненькая беленькая девчушка вскочила с кровати, торопливо взбила подушку, шустро окинула взглядом пуговицы на своем халатике. Все в порядке. И только тогда глянула на Гришку. А тот выжидал, когда будет удостоен такой чести. Не потянулся перед ней и не козырнул. После раздумья, стараясь быть по-прежнему игриво-разболтанным, церемонно поклонился, прижимая правую руку к сердцу. И все видели, Гришка по-особому корежится перед беленькой. Присмирел, хотя и думает, что посторонним незаметно. Ванек на что малолетка и тот чутьем догадался: перед этой не надо кривляться.
Дальше по комнате Гришка не пошел. Он круто повернулся и представил:
Имечко Павел, фамилия Барумов, званье инженер. Новенький, только что со сковородки. Будет у нас работать. Прошу любить и жаловать отныне и во веки веков
Здравствуйте, девушки, сказал Павел. «Зачем я здесь? сердито упрекнул он себя. Участвовать в Гришкиной клоунаде?»
Здрас-с-те, разноголосым хором отозвалась комната.
И до свидания. Не буду вам мешать. Это я Григория провожал и заодно с Кузнищами знакомился.
Уходишь? насторожился Гришка.
Ты же знаешь Мне сейчас не до развлечений, искренно сознался Павел.
Конечно, конечно, с понятливой торопливостью согласился Гришка.
До свидания, уже нестройно отозвались девичьи голоса вслед Павлу.
Все равно Гришка был удовлетворен. Все видели инженера! Теперь можно заняться и девочками. Он сел на табуретку рядом с беленькой, заложив ногу на ногу, щелкнул пальцами, требуя висевшую на стене гитару с розовым бантом на грифе. Рядом суетливо пристраивался Ванек Вендейко
Павел неторопливо шел по улицам. Наверно, от Гришкиной беззаботности настроение улучшилось.
Кузнищи были не такими уж маленькими, какими показались вначале. Павел прошел мимо консервного завода, прикинул, сколько занято рабочих. Предприятие не бог весть какое, но для райцентра вполне подходящее. Автохозяйство. За крышами домиков виднелись краны: значит, есть строительная организация. Да еще на железнодорожном узле два депо паровозное и вагонное, дистанция пути, дистанция сигнализации и связи, а потом большой элеватор. Нет, Кузнищи не какой-то заброшенный в степи одинокий поселок, а вполне приличный, хотя и небольшой городок.
3
Ночью Павла разбудил дробный стук. Это Гришка вернулся. Включил свет и между кроватями пустился отбивать «барыню».
Черт те что! недовольно проворчал Павел, натягивая на голову одеяло.
Гришка легко подпрыгнул и боком, по-петушиному, пошел чечеткой мимо кровати.
Да ты уймешься наконец?!
А зачем? А зачем запыхавшись, шлепал Гришка ладонями по коленям. Спи. Проспишь все на свете. А зачем?
И когда устал, прямо с ходу бухнулся на свою постель.
Ф-фу, как хорошо! засмеялся, захохотал, закрыв глаза.
Укладываясь спать, он долго расстилал простыню, взбивал подушку, разглаживал одеяло да еще нудно мурлыкал себе под нос, что «ты говорила не забуду». Наконец выключил свет. В темноте дружеским шепотом проговорил:
Напрасно дезертировал. Одна про тебя мощно выспрашивала. С кем якшается, кому пишет, от кого приветы получает. Эх ты! И она ничего. До моей, конечно, далековато, но ничего
Слушай, давай спать!
Но Гришка вновь захохотал.
Как хорошо!.. Эх ты-ы высшее образование Как хорошо!
Утром Павел не увидел Гришки: чуть свет он уехал на перегон. Там заканчивались последние приготовления к осенним работам. Гришкиному трактору предстояло таскать лесопосадочные машины. Никогда Гришка не занимался этим делом. Не хотелось ему ударить лицом в грязь. Девочки узнают, смеху будет, если опростоволосится. Пока на перегоне тихо, никого нет, он подцепит агрегаты, хорошенько потренируется, набьет руку, чтобы машины двигались колесо в колесо. Иначе рядки будут неровными и расстояние между ними неодинаковым. С начальством посоветовался, одобрили
Павел надумал идти в контору дистанции прямо с утра. Но в столовой была такая очередь, что потерял около часа, а все равно не позавтракал, да еще опоздал к началу работы конторы. Как нарочно, на станцию беспрерывно прибывали поезд за поездом. А в столовой поездникам привилегия без очереди. Вот и дожидайся, когда поезда перестанут прибывать в Кузнищи. Разозлился, смял в кармане отпотевшую пятерку и ушел.
В конторе на весь коридор из-за двери секретаря-машинистки несся треск пишущей машинки. Из технического отдела слышался мужской голос: кто-то по телефону добивался номера вагона, поданного для погрузки саженцев. В бухгалтерии сухо трещали арифмометры, и женские голоса обсуждали качество новых, только что привезенных в магазины райпотребсоюза шерстяных кофточек.
Начальник дистанции Андрей Петрович Дементьев был у себя. Кабинет и его хозяин не подходили друг для друга. Андрей Петрович был просторным в плечах, высокого роста, в облегающем живот черном костюме и обязательно в белой рубашке с расстегнутым воротником. Галстук надевал в редких случаях, когда вызывали на пленум райкома партии или когда выезжал в управление железной дороги. Крепкая шея розовела, дышала здоровьем, конопушки на носу и рыжеватые волосы тоже светились.
Андрей Петрович выглядел молодцевато. Секретарь-машинистка говорила в конторе, что белой рубашкой, небрежно расстегнутым воротником он подчеркивал свою моложавость. На самом деле все было проще. Дементьев носил то, что нравилось.
Впечатление тускнело, когда он вставал во весь рост. Ноги не по фигуре тонкие, от колен расходились в стороны, шагал он как на неустойчивых ходулях. Даже боязно смотреть, удержался бы! Стоило Андрею Петровичу сесть снова за рабочий стол, как в кабинете опять безраздельно царили рыжевато-розовая яркость и молодецкая уверенность.
Но кабинет у Дементьева захудалый. Прямо к двери притиснут узкий диван, обитый черным дерматином. Рядом с диваном на массивной тумбочке укреплен сейф, как большой пустотелый коробок. И тумбочка и сейф окрашены в желтый цвет, по желтому полю извивались годичные слои коричневого цвета. Это местный маляр сделал «под дуб». Сейф Андрею Петровичу не нужен, поэтому техник дистанции держал в нем бланки отчетности и пухлое дело с жалобами.
У противоположной стены поставлен шкаф. В шкафу на двух верхних полках стояли справочники по текущему содержанию пути, сборники таблиц радиусов кривых, описание щебнеочистительных машин. И ни одной книги по лесным делам.
Однотумбовый стол и жесткий потемневший стул стояли напротив двери. Над столом одинокая лампочка без абажура и потолок, настолько низкий, что казалось, одной стороной опирался на шкаф.
Андрей Петрович своему кабинету не уделял никакого внимания. Что есть, то пусть и будет.