Кабы война на пороге, усмехнулся Рюмин, он да сенаторы вам еще не такого пообещали бы. Но раз с турками замирились, то и вы им больше без надобности. Погонят вам палками, будто псов шелудивых
Но-но, пан посол, ты говори, да не заговаривайся!
Помяни мое слово, так и будет.
Вот черт!
Не поминай нечистого, укоризненно заметил дьяк, осеняя себя на всякий случай крестным знамением.
Деньги нужны, мрачно заметил казак, не обращая внимания на возмущение собеседника.
Много ли?
Не так чтобы много, просто сразу и сейчас. Чтобы с нужными людьми переговорить. Кого угостить, а кого и умаслить
Если на благое дело, серебро найдется!
А не боишься, что сбегу с ним? пытливо взглянул на собеседника казак.
В таком разе ты не меня обманешь, пожал плечами посол, а самого царя. А уж он-то долги взыскивать умеет да и не убежишь ты. «Не таков человек Яков Бородавка, чтобы на его слово положиться было нельзя», вот так мне государь и сказал в Москве.
Неужто и он меня помнит? изумился атаман.
Конечно, помнит! не моргнув глазом соврал Клим.
Кто бы сказал восемь лет назад новику Федьке Панину, отправлявшемуся в Москву на свой первый смотр, что он станет большим начальным человеком и полковником, он бы, наверное, не поверил. А вот поди ж ты
Вправду сказать, полк и на этот раз достался не из лучших, но ему к такому не привыкать. Охотников идти на Азов сыскалось не сказать, что с избытком, но почти две сотни набрать удалось сразу, и людишки все прибывали. Народ собрался всякий. Вид у большинства из них, что и говорить, был откровенно разбойный. И по ухваткам, и по гонору, и по кудлатым бородищам, и по тому, с какой сноровкой они обращались с оружием, коего у большинства имелось в товарном количестве.
Бирючи долго разъезжали по городам и весям, выкликая в кабаках и на площадях весть о царской милости для всех, кто жил лихим промыслом, для беглых помещичьих крестьян, боярских холопов и иных прочих, запятнавших себя службой полякам. Обещал государь Российский прощение всех обид и полное обеление, если верно выполнят службу. А всего и требовалось, пойти охотником на Азов, помочь казакам оборону держать супротив турки.
Чесали, сидя у дымных костров и по затерянным в чащобах берлогам, воровские люди в затылках и прикидывали, нет ли тут никоторого обмана? А и соблазн велик! Ведь мало что Царь прощение сулит, а стало быть, дарит шанс душегубцам и грабителям избегнуть знакомства с катом, дыбой и плахой. Он еще и в войско записать обещает, и оклад с кормовыми дать. Глядишь, и вовсе в служивые попасть получится. Тогда и заживем, не как псы худые, а как люди.
Так что снимались ватаги с насиженных укрывищ и шли к славному граду Туле, где им и приказано было собираться. Там, в особо отстроенном лагере их записывали, под любым прозвищем, которое они сами называли, осматривали на предмет телесного и умственного здравия, мыли в бане, а затем отправляли к старым служакам-капралам, как на немецкий манер стали называть десятников, среди которых наполовину были русские и немцы.
Первым делом всех упреждали, что явились они не к мамке на блины. Служба! Понимать надо! Порядок и дисциплина кровь из носу, хошь умри, а обеспечь. Все приказы исполнять разом и без обсуждений. И никаких поблажек. Прощение и милость государевыдорогого стоят и маячат лишь где-то далеко впереди, за гранью небесного окоёма в далеком светлом будущем после славного окончания Азовской обороны.
«А ежли убьют меня, то тогда как?» спрашивали самые ушлые. На что получали лаконичный ответ. «Мертвые сраму не имут. Похоронят тебя православным чином и помянут товарищи добрым словом и чаркой водки. На все воля Божия. Знать, так на роду было написано. А ин все ж упокоишься честным человеком. Всем погибшимполное обеление и воля для детей и потомков до двадцатого колена».
После разговоров началось самое сложное. Целыми днями, а то и ночами, гоняли их безжалостные отцы-командиры. И пешим ходом, и в седле. И с мушкетом, и с саблей, и с пикой. Строем и поодиночке. Кто-то не выдерживал, сбегал. Таких ловили, нещадно били кнутом, а если выживал после порки, возвращали в строй. Другие, не сдержав норова, кидались, ощеря зубы, с утробным рычанием и матом, на начальников с кулаками, а то и оружно. Таких сразу рубили особые команды, надзирающие за порядком в лагере, а потом палачи с чудным прозванием профосы, без лишних разговоров подвешивали высоко и коротко.
Крутенек оказался драгунский полковник Федор Панин. С таким не забалуешь. Когда эту нехитрую истину уразумел последний из добровольцев, порядка разом стало больше, а дела пошли не в пример веселее и глаже. Особое внимание Федор уделял обучению своих бойцов саперному делу.
Он заранее вытребовал себе в помощники старого знакомца Безе, а заодно и нескольких пушкарей. Понимал командир, что в обороне его бойцам придется, если понадобится всякую службу справлять. И гренаду кидать, и с орудий палить картечью по супостатам, и мины с контрминами закладывать, и на заборолах и валах рубиться, и из ружей метко целить.
Вояки ему достались опытные, крови не боящиеся, дисциплину он среди них навел железную, всех слабаков вывел, остались одни крепкие телом и духом рубаки. С такими в огонь и в воду. Вот только строй держать толком они так и не научились. И шагать в ногу. Но он от них того и не требовал, готовя к другой работе.
Теперь настал час принятия присяги, а заодно выдачи форменной справы и оружия. До сих пор Панин не считал нужным снаряжать своих охотников, здраво рассудив, что для начального обучения и их старые обноски сгодятся.
Каждый из вас, кто прошел отбор будет записан в особый Охотницкий полк. Вы получите кафтаны, шапки, которые пошили на полковой швальне, а также прочее необходимое снаряжение и оружие. А сейчас вы, щучьи дети, удостоитесь чести принести присягу на верность нашему Государю. Повторяйте слово в слово за мной!
Панин принялся громко зачитывать текст, останавливаясь после каждой фразы и давая новобранцам время нестройным хором откликнуться. Затем каждый подходил к особой полковой иконе, клал широкое крестное знамение, прикладывался сначала к ней, и получал благословление от опасливо косившегося на свою паству священника.
Не обошлось и без причастия. Рядом с батюшкой стоял на козлах пятиведерный бочонок хлебного вина, охраняемый самым ненавистным человеком в полкустаршим профосом или проще сказать первым катом! Впрочем, на сей раз, он никого не сек, а подавал чашу, иногда приговаривая, щерясь в густую черную бороду:
Ожги душу, болезный!
После того, как новые солдаты завершали церемонию, их по очереди заводили в приспособленный под арсенал сарай, где каждый получал форменную одежду, сапоги и оружие.
Это что же сермяга? недовольно скривился коренастый крепыш, по прозвищу Гуня, получив кафтан из некрашеного сукна и такого же цвета колпак с бараньей опушкой.
Что, не нравится? по-доброму улыбнулся капрал.
Немцы вона в бархате да шелках щеголяют, продолжал упорно бубнить недовольный, но уже менее решительным тоном.
Ничто, отмахнулся Панин и громко крикнул, обращаясь ко всем, коль не оплошаете в бою, у турок добудете себе зипунов красных, а покуда и так сойдет.
Оно конечно, вынуждены были согласиться охотники.
Хотя, если подумать, так одежа была совсем не дурна. Сукно доброе, сшито крепко, чего еще надо? Помимо кафтана и шапки каждый получил рубаху и шаровары, крепкие сапоги из черной юфти и такой же пояс с железной пряжкой.
Вооружили тоже хорошо. Все получили короткие сабли из свейского железа, быстро прозванные тесаками, а сверх того копья или бердыши с пищалями. Тем, кто пришел со своей сброей разрешили ее оставить. Потому помимо огненного боя имелось немало луков и самострелов. Часто встречались также и окованные железом ослопы и кистени.
Сущие разбойники! покачал головой Безе, обращаясь к Панину.
Для Азова сойдут и такие, хмыкнул полковник, нисколько не заблуждавшийся по поводу своих подчиненных.
Все наемникиканальи, продолжал рассуждать, хвативший за обедом хорошую чарку наливки, француз. Но эти просто исключительны, месье Теодор.
Вы думаете?
О, можете мне поверить! Я повидал мир и людей шляющихся по нему с оружием. В нашей прекрасной Франции наемниками часто служат уроженцы Бретани и Гаскони. Это исключительные головорезы, доложу я вам, но при всем при этом преизряднейшие свиньи! Однако если посмотреть непредвзято, мои земляки сущие дети на фоне диких горцев из Шотландии. Грубые, жестокие, дурно воспитанные и при этом ужасно кровожадные! Неудивительно, что этих мерзавцев любят нанимать в Польше и Швеции скажите у вас нечем промочить горло?
Держите, протянул ему флягу Панин.
Благодарю, отозвался Безе, и тут же приложился к горлышку.
Не за что!
Мон Дье, что это? округлил глаза подрывник.
Мед.
Варварский напиток, хотя и не лишенный определенного шарма! На чем я остановился?
На шотландцах в Польше.
Ах да. Так вот, каковы бы ни были эти дикие горцы, им далеко до поляков! Да! Причем, если среди других народов свинство является прерогативой низших сословий, то в Речи Посполитой их хваленое шляхетство ничуть уступает в этом самым отпетым представителям низов своего племени.
Какого же мнения вы в таком случае о моем отечестве? поинтересовался Федор.
О, вывеликий народ! расплылся в улыбке изрядно опьяневший француз. Вы можете быть не менее стойкими в бою, чем немцы или швейцарцы, а атаковать не менее пылко, чем поляки или даже мы французы. При всем при этом, можете обходиться в походе малым, как нищие горцы Шотландии.
А что насчет свинства?
Мой добрый, месье Теодор, расплылся в умильной улыбке Безе. Поверьте слову старого наемника, вы и в этом всех превосходите! Прошу прощения, у вас там ничего не осталось?
Держите, засмеялся Панин, протягивая флягу подрывнику. Но пока, ваша милость, не совсем уж упились, скажите, давно ли вы получали известий из Кукуя?
Нет, а что?
Мне обещали прислать доктора. Быть может, ваши друзья слышали что-нибудь?
Нет, мой друг. Вы ведь и сами прекрасно знаете, хороший врач в этих местах такая редкость, что даже этот проходимец Пьер О´Конор ухитрился стать придворным лекарем его величества!
Несмотря на то, что определенная правда в словах Безе была, полковой врач для охотников все же нашелся. За пару недель до отбытия, к ним, наконец, прибыл долгожданный медикус, но какой! Панин думал, что это будет солидный господин, одетый во все черное с сундуком набитым книгами, хирургическими инструментами и лечебными снадобьями. Однако перед ним предстал молодой дворянин родом из далекого Чешского королевства. Под неказистой шубой кавалера скрывался нарядный камзол, а поверх на перевязи красовалась длинная шпага. Звали молодца Вацлав Попел.
Вы точно лекарь? удивился Федор, эта штука не больно-то похожа на ланцет.
Можете мне поверить, ею я владею не хуже! вскинулся чех.
Дело осложнялось тем, что Панин не слишком хорошо разумел по-немецки, а его новый знакомец по-русски и вовсе не говорил. Служивший же им толмачом капрал из Северной Германии или что-то напутал, или нарочно переводил неверно, так что дело едва не дошло до ссоры.
Ситуацию, как ни странно, спас Безе, оказавшийся против обыкновения трезвым. Одинаково плохо говоривший на всех наречиях, встречавшихся ему за время странствий, но при этом быстро соображавший, француз сразу же понял, что речь идет о недоразумении и поспешил вмешаться.
Как радостно видеть в этих диких местах по-настоящему образованного человека! обрадованно воскликнул он, встав между спорщиками. Позвольте представиться, меня зовут Жак Безе, я инженер. С нашим колонелем [3] месье Паниным вы уже познакомились, а вы капрал, можете идти ко всем чертям!
Весьма рад знакомству, сухо кивнул ничего не понимающий чех. Но скажите господину оберсту, что я никому не позволю сомневаться в моем умении владеть шпагой!
Вы, верно, не так все поняли! Месье колонель большой поклонник европейского фехтования, но ему совершенно не с кем тренироваться. Именно по этой причине он так и обрадовался вашему прибытию!
Вот как, немного смутился молодой человек. В таком случае, я всегда готов к его услугам.
Смотреть учебный бой Панина с Попелом собрался весь лагерь, кроме разве что часовых.
Полковник и его новый подчиненный без долгой разведки принялись смело, напористо атаковать и контратаковать, не желая уступать друг другу. Ловко действуя клинками, нанося и парируя из разных позиций, энергично работая ногами и скача, словно молодые петухи. Лязгала сталь, неслись яростные полные задора и силы крики. Вацлав был, пожалуй, искуснее своего начальника, но Федор имел больше опыта, да к тому же частенько применял приемы из польской или турецкой школы фехтования, к которым его противник оказался не готов. В общем, по всеобщему признанию, у них вышла ничья.
Такого рубаку надо бы в драку, а не дырки в наших шкурах штопать, судачили меж собой одни.
Прислали еще одного немчуру на нашу голову! откликались другие.
Таким образом, у молодого эскулапа появился вполне заслуженный авторитет, а когда он показал, как умеет палить из пистолетов, прямо из седла сбив одну за другой все мишени, он и вовсе поднялся на небывалую высоту. Кроме того, скоро выяснилось, что у чешского языка есть определенное сходство с русским и доктор хоть и кое-как, но все-таки может общаться с потенциальными пациентами.
Несколько позже, вслед за врачом прибыл целый возок лечебных снадобий, присланный из обычно прижимистого на такие дела Аптекарского приказа и тогда, молодой чех, словно спохватившись, решился взяться за прямые свои дела. Провел полный осмотр всех служивых, вынеся компетентное заключение: «все здоровы и годны!»
И так уж случилось, что первым испытавшим его лекарское искусство стал его недавний соперник на фехтовальном поединке. Буквально через пару дней в отведенную под лекарню избушку заглянул сам господин полковник. Бегло осмотрев импровизированный лазарет, Федор, несколько смущенно признался доктору, что страдает от болей в подмышке.
Что? разумеется, ничего не понял из сказанного Вацлав.
Да как же тебе объяснить-то? озадаченно хмыкнул Панин и жестами показал, где именно у него приключилась хворь.
Надеюсь, это не есть последствие нашего упражнения? глубокомысленно заметил чех.
Видишь какое дело, продолжил объяснять пациент. Просто я на днях поранил ладонь о сучок, будь он не ладен. Думал, тьфу, мелочь, царапина. Ан не тут то было. Сначала покраснело вокруг ранки, потом трясти начало как от лихоманки [4], в жар бросать. А теперь болит, страсть, рука толком не двигается, мешает сильно.
Раздевайтесь, герр оберст. Сейчас я вас осмотрю. Поднимите руку. Так. Понятно. В царапину попала грязь, начал образовываться лимфангоит, испорченная жидкость, поднимаясь вверх к плечу, скопилась в узле, который и располагается подмышкой. У вас «purulent lymphadenitis», что с латинского и означает гнойный лимфоденит. Красное, плотное образование. Тут надо или ждать пока он сам вскроется или оперировать.
Да чего уж там, махнул рукой мало что понявший из его пространных объяснений Панин. Режь коли надо!
Тогда вот возьмите, выпейте, это немного убавит боль. Попел подал полковнику полный стакан крепчайшего спирта. Дождавшись, когда тот одним долгим глотком выцедит огненный напиток, распорядился. Ложитесь на спину и запрокиньте руку.
Взяв в руки ланцет, он примерился и не дрогнувшей рукой провел первую в своей жизни самостоятельную хирургическую операцию, сделав широкий разрез, раскрыв гнойник, из которого сразу брызнул гной.
Разведя крючками края раны пошире для облегчения оттока, закатал из корпии дренажную салфетку, смочил ее в кипяченом растворе соли и вложил один конец прямо в рану.
Надо терпеть! твердо сказал он, заметив, что пациент сжал от боли зубы. Теперь извольте сесть. Да, вот так. Сейчас я наложу повязку.
Кривившийся поначалу полковник, внезапно ощутил заметное облегчение. С каждым вздохом боль оставляла его. Молодой, здоровый организм, получив помощь извне, сам принялся энергично выталкивать из себя заразу.
Если бинты будут намокать, не стоит этого опасаться. Даже хорошо, значит гной продолжает выходить. Приходите к вечеру, сделаем перевязку и поменяем «incile fascia» (дренажную повязку) снова сверкнул познаниями в латыни молодой эскулап.