Чего? еле шевеля пересохшими губами, спросил Федор.
Я вижу, вам легче, герр оберст. Давайте я помогу вам одеться. Думаю, через пару дней вы будете в полном порядке. Разве что останется рубец.
Да хрен с тобой, мели чего хочешь, лишь бы помогло, тяжело дыша, отозвался Панин. Коли и впрямь поправлюсь, век помнить буду, а нет, так не обессудь!
Дождавшись пока командир уйдет, чех обессиленно рухнул на лавку. Вот теперь пальцы его заплясали, все тело затрясло от сдерживаемого панического ужаса. Едва слышным шепотом он произнес:
Подумать только, Вацек, ты только что провел операцию Рассек гнойник Но ведь ты никакой не медик! Что же будет дальше? Во что ты ввязался, дурная голова?! Надо было сказать, что нарыв сам вскроется. А если что случится с этим полковником? Меня же живьем закопают
Ночью Вацлаву не спалось. Все казалось, что вот-вот к нему ворвутся бородатые русские ратники и, скрутив, потащат на большой плац посреди лагеря, где проходили все церемонии от молебнов да порки провинившихся. Там зло ухмыляющийся профос зачитает приговор, после чего его непременно повесят. А может, того хуже, посадят на кол. Говорят эти русские большие искусники в варварских способах казни.
Иногда усталость брала свое, и молодой человек ненадолго забывался, но тогда ему было еще хуже, потому что во сне приходили видения прошлого, которое он желал бы навсегда забыть.
Несмотря на небольшие лета Попел успел многое повидать. С восторгом восприняв Пражскую дефенестрацию, он, как и многие другие его товарищи, приветствовал избрание на чешский трон Фридриха Пфальцского. А когда глубоко оскорбленный всеми этими событиями император Фердинанд Габсбург послал на усмирение восставших протестантов войска, недоучившийся студент старейшего в Восточной Европе Карлова университета, тут же добровольно вступил в армию. Однако в сражении на Белой горе войско протестантов потерпело сокрушительное поражение.
Новичкурейтару повезло, он выжил и сумел, загнав коня, бежать обратно в мятежную столицу БогемииПрагу. Но вскоре вынужден был, бросив последние пожитки, в спешке покинуть и ее. Оставшись без средств к существованию, молодой человек снова завербовался на военную службу, на сей раз к курфюрсту Саксонии.
Кто знает, возможно, на этот раз его военная карьера и сложилась, если бы не случай. Однажды во время марша на них напала вражеская конница и некоторые из его товарищей бросились бежать. Остальные, впрочем, успели кое-как построиться и начали отбиваться, а потом к ним подошла помощь. Все вроде бы окончилось благополучно, но трусов после боя повесили и именно Вацлаву выпал жребий помогать профосу.
Его не страшила схватка ни с пешим противником, ни с конным. Он мог, стиснув зубы идти в строю, не обращая внимания на картечь. Но зрелище человеческого тела, дергающегося в петле, неизменно вызывало в нем дрожь
Вот гремит барабанная дробь, вот от сильного удара, из-под ног приговоренного вылетает скамья и тот начинает пляску смерти, после чего бессильно обвисает. Казалось бы, все кончено, но руки покойника внезапно оказываются развязанными и тянуться к петле захлестнувшей шею. Еще секунда и оказавший на свободе мертвец стаскивает с головы мешок и выставляет на свет божий синюшное лицо с закатившимися глазами и высунутым от удушья языком, после чего принимается утробно хохотать но что самое страшное, что это лицо самого Вацлава!
Черт, снова этот проклятый сон! пробормотал молодой человек, прогоняя остатки дремы.
Рука его нечаянно зацепилась за лежащий вместе с ним на кровати медицинский трактат и драгоценная книга с негромким стуком упала на земляной пол. Быстро нагнувшись, он поднял свою единственную надежду на спасение и прижал к груди, после чего невольно припомнил обстоятельства, при которых получил этот труд.
Все случилось после одной из стычек, когда капитан их банды наемниковмрачный саксонец по фамилии Штире, получил давно причитавшуюся ему мушкетную пулю. Другой на месте старого вояки непременно сдох от свинцового отравления, но не таков был их капитан.
Видно ни ангелам, ни чертям его грешная душа не приглянулась, и Штире в беспамятстве и горячке все еще цеплялся за жизнь, когда его подручные неизвестно откуда притащили перепуганного пожилого доктора, имевшего неосторожность путешествовать в столь неспокойное время. Вместе с ним была доставлена его женамиловидная дама средних лет в дорогом платье и белоснежном чепце.
Вот что, господин доктор, без обиняков начал профос Кирх, бывший в их отряде помимо всего прочего казначеем. Если вы спасете эту трижды никчемную жизнь, мы так и быть пощадим вашу. И даже, чем черт ни шутит, может быть, заплатим за беспокойство!
А если ваш командир умрет? спросил дрожащим голосом врач.
Тогда мы похороним его вместе с вашей ученой милостью!
А ваша прелестная супруга очень близко познакомится со всеми нашими бойцами! мерзко осклабившись, добавил капрал Нильс, вызвав обморок у несчастной женщины.
Ты думаешь, она и впрямь так хороша? высоко поднял брови профос.
Уж получше тех шлюх, что следуют за нами вместе с маркитантами!
Хорошо, я согласен, обреченно кивнул головой пленник. Но мне нужен помощник. По возможности аккуратный и хотя бы не слишком пьяный.
У тебя есть кто-нибудь на примете? повернулся к капралу Кирх.
Пожалуй, я пришлю этого недотепу Попела. Из тех, кого я знаю, только он хоть немного соответствует такому описанию
Явившись на зов начальства, Вацлав удивленно окинул взором собравшуюся здесь странную компанию, и спросил:
Что я должен делать?
Будешь помогать этому шарлатану и гляди хорошенько, чтобы он или его женушка не сбежали!
Вы думаете, что капитана еще можно спасти?
Не твоя забота думать, щенок! Но ты все же старайся, иначе вешать этого мерзкого старикашку придется тоже тебе!
В этот момент жена доктора наконец-то пришла в себя. Кажется, женщина не очень понимала, что вокруг происходит, но инстинктивно чувствовала опасность. Лихорадочно обведя всех присутствующих глазами, она остановила свой взгляд на Вацлаве и, казалось, безмолвно попросила его о помощи
Я согласен!
На улице уже светало, спать больше не хотелось и, чтобы разогнать столь некстати нахлынувшие воспоминания, Попел решил пройтись. Быстро одевшись и накинув поверх камзола плащ, он вышел вон из своей избушки. Весна уже вступала в свои права, однако по утрам все еще случались заморозки, и под сапогами медикуса то и дело похрустывала ледяная корочка. Приткнувшийся к стене лекарни часовой на появление доктора не отреагировал.
Проснись, каналья! беззлобно ткнул кулаком в бок прикорнувшего солдата Вацлав и пошел дальше.
Подойдя к берегу протекавшей рядом речки, названия которой он так и не удосужился выяснить, доктор вдруг с ностальгией подумал, что эта местность, в сущности, не так уж сильно отличается от его родной Моравии, где у него было маленькое родовое поместьескорее даже ферма.
Эх, доведется ли мне еще увидеть отчий дом? спросил сам себя он и не смог ответить.
Внезапно совсем рядом раздался приглушенный топот копыт, какой бывает если обмотать ноги лошадей тряпками. Хорошо знавший этот звук Вацлав тут же встрепенулся, и положил руку на эфес шпаги. Вскоре показались и всадники.
Кто таков? грозно крикнул на него один из верховых, поигрывая плетью.
А вы кто? вопросом на вопрос отвечал прекрасно понявший его чех.
Шайтан! прошипел второй, выглядевший сущим дикарем в лисьем малахае, и внезапно спрыгнул прямо на плечи самозваному бакалавру.
Вместе они быстро скрутили доктора, но убивать не стали, а подождали, пока к ним не приблизилась еще одна группа всадников.
Доброе утро, неожиданно приветливо поздоровался с ним по-немецки молодой человек примерно тех же лет что и сам Попел. Кажется, мои спутники напугали вас?
И повернувшись к незнакомому богато одетому на польский манер пану, распорядился:
Это уж слишком. Развяжите его немедленно.
В отличие от остальных одетых весьма пестро, но, в основном в русские или польские одежды, на этом господине был простой, но весьма добротный камзол, какие обычно носят рейтарские офицеры и широкополая шляпа. На боку его красовалась шпага, а из ольстр [5] торчали рукояти пистолетов.
Вовсе нет! едва получив свободу, смело ответил ему Вацлав, раздувая от гнева ноздри и время от времени нервно поглядывая на мрачные и казалось ничего не выражающие лица своих пленителей.
Идея заявиться в лагерь Панина рано утром и постараться застать всех врасплох принадлежала Михальскому. Корнилий когда-то был наставником юного Федьки и теперь относился к тому с какой-то странной смесью покровительства и строгости и поэтому никогда не упускал случая, подловить своего недавнего подопечного на какой-либо оплошности.
Мне эта идея не то чтобы понравилась, но почему бы и не потрафить бывшему лисовчику? В общем, мы обмотали копыта наших коней тряпками и попытались пробраться вдоль берега к лагерю охотников, где и наткнулись на иноземного офицера, оказавшегося весьма ершистым и бдительным малым. Что, впрочем, не помешало его захватить.
Кто вы такие? еще раз громко крикнул он нам, явно надеясь, что поднятый им шум будет слышен в лагере.
Мы друзья полковника Панина и хотели устроить ему небольшой сюрприз.
И поэтому старались быть скрытными и напали на меня?
Стреляный воробей, ухмыльнулся я. Такого на мякине не проведешь. Ладно, отпустите его!
Может многозначительно хмыкнул Михальский, явно подразумевая силовое решение вопроса.
Полно, неужто не наигрался? отказался я и снова обратился к незнакомцу. Как вас зовут, герр офицер? Я был уверен, что знаю всех иноземцев в полку нашего друга, но ваше лицо мне не знакомо.
Я не офицер, а полковой лекарь. Меня зовут Вацлав Попел.
Ах да, я что-то слышал о вашей милости! Вы совсем недавно прибыли из Мекленбурга и в Аптекарском приказе вас сразу же отправили сюда.
Именно так, герр
Можете звать меня Иоганном, отозвался я. А вы, я так понимаю, чех?
С вашего позволения, мораванин.
И какая же нелегкая занесла вас в Мекленбург? Хотя, что это я, ходят слухи, что он переполнен беженцами из Богемии.
Да, я один из тех несчастных, кого злая воля императора Фердинанда заставила покинуть отчий дом.
Простите, но вы не больно-то похожи на простого обывателя, бегущего от войны. Скорее вам бы пошел костюм военного. Где вы учились лекарскому искусству?
Я окончил Пражский университет, немного приврал Вацлав.
О вашей альма-матер идет слава по всей Европе! ухмыльнулся я. Так значит, выпеликан? [6]
К вашим услугам, уклонился от прямого ответа Попел, не успевший толком закончить даже факультет свободных искусств.
Судя по всему, наше появление и болтовня с эскулапом все же привлекли внимание часовых и над военным лагерем поплыли звуки горна и барабанная дробь.
Вот видишь? обернулся я к Корнилию. Служба несется вполне исправно!
Ну-ну, недоверчиво буркнул Михальский.
Надеюсь, мы еще встретимся, пан Попел, и ради всего святого не обижайтесь на моих спутников, снова обратился я к чеху, а теперь нам пора.
Непременно, герр Иоганн, довольно двусмысленно отозвался тот и вежливо поклонился.
Охотницкий полк, в целом, мне понравился. Было понятно, что дисциплины вчерашним татям и беглым не хватает, маршировать они и вовсе толком не умеют, однако в осажденной крепости последнее не так уж и нужно. Тут главное от турок отбиваться, а с этим они должны справиться. Что же до порядка, то тут все карты в руки Панину. Сумеет удержать этот варнацкий сброд в руках, значит победит.
Федька встретил меня радостно, архаровцев своих демонстрировал даже с какой-то гордостью. Вот, мол, какие ни есть, а вымуштровал! Кстати, «архаровцами» разных раздолбаев еще никто кроме меня не называет. Странно, я-то был уверен, что это исконное выражение. Так сказать, из глубины веков, а вот, поди же ты! [7]
Ну, что там, молодец! похвалил я стольника. Большего с таким сбродом, да за такое малое время и пожелать грех.
Благодарю, государь, на добром слове, с достоинством поклонился тот.
Дело тебе поручаю тяжелое, да опасное, продолжил я. Азов, конечно, укрепили основательно, но ведь и османы с малыми силами не пойдут. Так что даже не знаю, свидимся ли еще на этом свете?
Наше дело служивое, пожал плечами Панин.
Сулить награду, прежде чем дело сделано не буду, не по мне это. Однако если есть, какие просьбы, самое время сказать. Коли смогу, сделаю!
Какие уж тут просьбы, государь, развел руками Федька. И так я твоею милостью паче всякой меры обласкан, мне за то вовек не рассчитаться!
Скромность, брат, украшает женщин, хотя мы, отчего-то чаще смотрим на нескромных. Ладно, как знаешь. Вернешься тогда и награжу. Ну а если не будет на то божьей милости, твои детимои дети. Не оставлю.
Благодарствую, снова поклонился стольник.
Ладно, про дела семейные поговорили, может чего для воинства твоего не хватает? Продовольствия или еще какого припаса, а то может оружия. Говори, пока не выступили.
Пороху и свинца хоть и маловато, лукаво усмехнувшись, отвечал Панин, но, как ты, великий государь, говоришь, больше не унести. И насчет прочего так же. Людей, правда, маловато и тысячи не набралось. Но тут уж сколько есть.
Начальных людей в достатке ли?
Капралов да поручиков я сам отбирал. Не справятся с меня и спрос.
Лекаря, видел, тебе прислали иноземного. Сведущ ли в искусстве своем?
Медикус славный, похвалил подчиненного Федор. Да и вояка не из последних. В иное время я бы ему роту без раздумий доверил. Шпагой махать здоров, стреляет из пистоля также преизрядно, да и во врачебном деле дока!
Сам что ли проверял?
Ничего от тебя, ваше величество, не утаить. Был грех, захворал, так он враз вылечил!
А что приключилось-то?
Да язва какая-то с мудреным названием. Он говорил, да я ни черта, прости господи, не понял. Ну и ножичком своим чик и как не бывало!
Что же, изрядно. Только скажи мне еще вот что, он рану вином хлебным обрабатывал?
Конечно, с готовностью кивнул стольник. Цельный стакан выделил. Да злющего какого, я малым делом не задохнулся, когда пил.
Понятно. Изнутри, значит, продезинфицировал.
Ага. А что как-то иначе надо?
Да как тебе сказать, дружище, усмехнулся я. Определенный смысл в таком применении есть, но надо все же снаружи!
Эва как, искренне удивился Панин.
И вот еще что, Федя. Помни, что ты едешь не просто воевать, а и политику вести. Учти это. Давай-ка я тебе коротенько обрисую все расклады, чтобы ты хоть примерно ориентировался. Смотри. За Волгой, как тебе, наверное, известно прежде кочевала Большая Ногайская орда, которая издавна нам присягу давала, но в последние годы с востока их стали сильно подпирать калмыки. Настоящие монголы с сильной панцирной, копейной конницей. Бьют они, одним словом, татар и в хвост и в гриву. Вот те и засуетились. Да так, что снялись всем табором и ушли аж за Дон, к Перекопу. А с ними заодно упылили и малые ногаиони Казыевым улусом прозываются и прежде по Кубани кочевали. Вот почему казакам удалось Азов так легко взять. Прежде они не раз пробовали его на зуб, но самое больше удавалось пожечь посады. А потом подтягивались ногайские орды и йок. Приходилось донцам расходиться по домам.
Так нам это на руку?
Как сказать, дружище. Подданные из ногайцев, конечно, так себе. Но теперь они точно будут под рукой хана, а рука у него крепкая. Будут ходить вместе с ним в походы, никуда не денутся. Так что Джанибек Гирей только сильнее стал.
И что делать? Вряд ли ногаи захотят вернуться.
А вот тут не скажи. Доходят вести, что притесняют их в Крыму. Скотину отобрали, всячески обижают. В общем недовольных много. А потому вот тебе мой наказ. Как прибудешь на место, все хорошенько разведай и, если представится случай, с мурзами ногайскими переведайся. Можешь от моего имени им пообещать прощение и защиту, если хана в решающий момент оставят.
Государь, а как же те, как их, мунгальцы? Они же опять учнут татаровей бить?
Калмыки? Это не твоя задача, уж послали людей в Астрахань, должны вскорости привести под нашу руку обе орды джунгарские. Одним словом, договорятся.
Мне легко было это утверждать, я отлично помнил, что в России и до двадцать первого века будет целый регион, населенный калмыками. Воевать же славные батыры за Россию будут без малого две сотни лет, пока большая часть из них не снимется и не уйдет в Джунгарию, на запад цинского Китая. Но это уже совсем другая эпоха. Нас никак не касающаяся.