Благодарю, изобразил вежливый поклон начальник всех немецких наемников в русском царстве и, спешившись, поднялся к друзьям, только гостить теперь недосуг.
Случилось чего? поинтересовался Пушкарев, и чтобы не упасть, схватился свободной рукой за перила.
Вы что, пили? принюхался фон Гершов.
Так за встречу!
О, майн гот, в городе творится, черт знает что, а вы пьянствовать!
Да что случилось то?
Бунт!
Тьфу, немец проклятый, с досадой пробормотал Анисим, так хорошо сидели, а он все испортил!
Дальнейший путь Охотницкого полка проходил по воде. Течение, слава богу, было попутным, так что грести вчерашним татям было не тяжело. Иногда, впрочем, случались мели, и тогда барки приходилось разгружать и тянуть бечевой, но чем ниже они спускались, тем шире и полноводнее становилась река, и тем меньше хлопот было у новоиспеченных царских ратников.
Еще меньше их оказалось у полкового лекаря пана Попела. Его возок, единственный к слову из всего обоза отправившийся дальше, был погружен на самую широкую барку или как его еще называлиструг. В нем находились присланные из аптекарского приказа снадобья, а под ним само собой устроилось спальное место для эскулапа и его нежданного помощника.
Этот странноватый парень взял на себя большую часть хозяйственных забот, впрочем, Вацлав и не подумал ему препятствовать. Убедившись, что его спутник с привычной ловкостью и сноровкой управляется со всеми делами, молодой человек предпочел заняться своими, а именно самообразованием. Целыми днями напролет, а иногда и ночами, он проводил за чтением медицинского трактата, посвященного полевой хирургии, который он так удачно раздобыл в Мекленбурге.
Не жалея ни себя, ни времени, при надобности и немилосердно коптящих и потрескивающих сальныхсвечей, Вацек вгрызался в тяжелый, написанный на латыни текст. Голова пухла от терминов. А хотелось запомнить сразу и всё. Благо на память он никогда не жаловался, что и помогало прежде в учебе. Там, где другие часами корпели над фолиантами и зубрили наизусть, ему хватало пару раз прочесть, чтобы наутро без запинки отвечать самым строгим экзаменаторам.
Жаль только с медициной прием, отлично помогавший при освоении «артес формалес» и «артес реалес»[1], срабатывал не всегда. Ведь мало запомнить слова, надо еще разобраться, чтобы верно поставить диагноз, ведь иначе невозможно будет ответить на три проклятых вопроса: как, когда и чем лечить? Тут без практики и вдумчивого разбирательства делать нечего.
Самозваному доктору, в который раз припомнился тот день прошлой осени, который и определил его дальнейшую стезю и судьбу.
Доктор наклонился над раной и втянул длинным носом воздух, ясно ощутив сладковатый запах тления. «Гангрена. Шансов нет». Он оглянулся на молодую жену и с тоской посмотрел на ее бледное лицо. «Надо тянуть время. Что-то делать. И искать средства к спасению. А пока будем изображать кипучую деятельность».
Мне нужен свет. И пусть все уйдут. Твердо и решительно, с давно усвоенной манерой приказывать и распоряжаться, произнес врач.
Но-но, ишь раскомандовался, буркнул угрюмо капрал Нильс.
В таком случае я снимаю с себя всю ответственность. Со всей возможной твердостью, внутренне замерев в ожидании ответа.
Вот что, ребята, вмешался молчавший до сих пор Кирх. Похоже лепила говорит дело. Так что не станем ему мешать что уши развесили, сукины дети? Ну-ка марш отсюда, пока я вам ноги не повыдергивал!
Спорить с профосом никто не решился, и солдаты начали спешно покидать комнату своего командира, пока быстрое на расправу начальство не приступило к исполнению своих угроз.
Благодарю вас, поклонился врач.
Попридержите ваши благодарности до того момента, пока капитан не выздоровеет! А теперь приступайте к лечению и старайтесь хорошенько.
Я сделаю все возможное
Теперь, что касается тебя, чех, обернулся к Вацлаву профос, не обращая внимания на заверения доктора. Следи за лепилой и его женой в оба глаза или я тебя
С этими словами, он положил руку на рукоять кошкодера и так выразительно взглянул в глаза подчиненного, что того пробрало до самых печенок.
Я все сделаю, герр Кирх!
Конечно, сделаешь, криво усмехнулся профос и резко развернувшись вышел прочь, притворив за собой тяжелую дверь.
Молодой человек, я вижу, вы не чужды образованности. Как вы угодили в общество наемников? Неожиданно задал вопрос доктор.
Вацлав, за годы учебы в Каролинуме привыкший бойко отвечать своим профессорам, тут же отозвался, уловив знакомую наставническую интонацию.
Да, герр доктор, я немного не доучился на факультете свободных искусств. А здесь оказался волей злого фатума. Несколько пафосно и церемонно ответил бывший студент.
Похвально. Какие-то занятия по медицине посещали?
Да, ходил на лекции по анатомии к профессору Войтеку и читал труды Парацельса.
Что же прекрасно. В таком случае, я с некоторой обоснованностью могу обращаться к вам, как к коллеге, старый врач цеплялся за соломинку, и старался как можно скорее выстроить контакт с молодым солдатом. Вас ведь так зовут?
К вашим услугам, герр
Кноринг. Доктор Ростокского университета Кноринг.
В другое время, я сказал бы, что рад знакомству
Давайте оставим любезности до более подходящего случая, коллега. Теперь же, нам необходимо извлечь пулю и постараться удалить омертвевшие ткани. Это требует срочного вмешательства. Соблаговолите, принесите мой сундучок с инструментами. Мне почему-то кажется, что вам это будет проще, чем мне.
Я, конечно, принесу ваши вещи, кивнул головой Вацлав, опасливо покосившись на лежащего в забытье капитанано боюсь, это все чем смогу помочь. Одно дело резать противника в бою, но вот чтобы оперировать.
Воля ваша, но одному мне точно не справиться. Так что оставляю выбор за вами, коллега.
Эээ, ну коли так постараюсь помочь, вяло промямлил обычной бойкий Попел.
Больше всего его пугала перспектива разделить участь хирурга и быть вздернутым на шибенице. Он никак не мог забыть ледяной взгляд Кирха. Так смотрят на не нужную вещь, а не на боевого товарища. Но деваться некуда. И он, утерев выступивший на лбу пот, отправился за медицинскими принадлежностями доктора, мысленно проклиная его появление здесь. «Ну, зачем он поперся в дорогу? Сидел бы дома! Капитан отправился бы к чертям, а я сидел бы и пил пиво, в обнимку с той пышной девицей, что строила мне глазки».
Хватит разговоров, идите и принесите мой сундучок с инструментами. Они в карете, под сиденьем.
Сделаю.
За дверью никого не оказалось. А Вацлав, грешным делом, уж думал, что их будут караулить. Но как видно капрал с профосом были так уверены в своем подчиненном, что не сочли нужным назначать часового, а может просто забыли.
Это немного приободрило студента и он, спускаясь по лестнице, даже принялся насвистывать незатейливый мотивчик модной среди пражаков песенки. Внизу царил разгул, пьянство и дебош. Ландскнехты почуяв послабление дисциплины разом потеряли облик бравых вояк, превратившись в банду мародеров. Пиво лилось рекой из разбитых бочек, повсюду валялись объедки от безжалостно забитой и зажаренной животины, в большом очаге запекалась целиком туша теленка, сведенного у кого-то из местных жителей и разделанного тут же во дворе при свете обильно чадящих факелов.
С сеновала неслись пронзительные женские вопли, перекрывавшие гогот солдатни. Хорошо знавшего, до какой степени скотства могут дойти его боевые товарищи, Вацлава передернуло, и он едва смог удержать недавно съеденный обед в желудке. Карета доктора так и стояла, лишившись лошадей, брошенная в дальнем углу, почти у ворот. Попелу не потребовалось много времени, чтобы отыскать сундук. Он обхватил его и, прижав к груди, едва не побежал обратно в дом, чтобы поскорее укрыться там от созерцания творящихся вокруг бесчинств.
Вот и вы, коллега. Давайте поспешим, пациент уже и без того скорее мертв, чем жив. Сейчас я раскрою рану, надо добраться до пули, а она, судя по всему, засела глубоко.
А что делать мне?
Все что я прикажу, лаконично ответил доктор Кноринг.
Взяв в руки ланцет, лекарь приступил к операции. Но не успел он сделать и двух разрезов, как тело капитана сотрясла сильная судорога, из пересохшего, обескровленного рта пошла кровавая пена. Он дернулся еще несколько раз в агонии и испустил дух, вытянувшись во весь рост и уставившись остекленевшими глазами в темный потолок.
Доктор прижал пальцы к шее наемника, подержал несколько мгновений и коротко констатировал:
Он мертв. Медицина тут бессильна.
Что нам делать, герр доктор? Потерянно пробормотал Попел.
Бежать, конечно, коллега. И немедленно. Отозвался лекарь. Слова его прозвучали удивительно спокойно, как будто говорил он о чем-то обыденном и очевидном.
Да, бежать. Но куда? Как? На чем?
Вероятно, через окно. А дальшетут поблизости река. Найдем лодку и поплывем вниз по течению, Мюльдевпадает в Эльбу, а там постараемся получить места на крупной речной барке и поплывем дальше к морю.
Твердость и ясность речи герра Кноринга произвела на Попела сильное впечатление и заметно укрепило его. Раскрыв раму, Вацек выглянул наружу и, убедившись, что никого подозрительного поблизости не видно, принялся связывать узлами портупею и ремень капитана. Полученная таким образом веревка, конечно же, не доставала до земли, но в данный момент это было неважно.
Первым в путь отправился доктор. Несмотря на свой довольно преклонный с точки зрения вчерашнего студента возраст, эскулап довольно ловко спустился вниз, а когда их импровизированный канат кончился, вполне удачно спрыгнул. Следующей была очередь фрау Кноринг. К сожалению, нечего было и думать, чтобы женщина смогла спуститься на руках, поэтому им пришлось импровизировать.
Вы хотите обвязать меня за талию? зачем-то облизав губы, спросила она, глядя прямо в глаза молодому человеку.
Нет, моя госпожа, в таком случае веревка может вас задушить. Я сделаю петлю, в которую вы сядете, а когда вы спуститесь, отпущу ее.
Но я же упаду!
Надеюсь, ваш супруг сможет поймать вас.
Боюсь, что не разделяю вашего оптимизма, герр Попел. Мой муж давно уже не так молод и силен как вы.
В любом случае, у нас нет иного выхода. Однако клянусь вам, моя госпожа, что если вы повредите ногу, то я буду нести вашу милость на руках.
Ах, какой вы все-таки галантный кавалер, в первый раз за время их разговора смутилась женщина. В таком случае, мне ничего не остается, как положиться на вашу силу и благородство.
В отличие от доктора, фрау Кноринг была еще довольно молода и недурна собой. А ее зад, который пришлось обвязывать Вацлаву, весьма пышен и упруг. Во время этой операции они волей-неволей оказались лицом к лицу и та вдруг впилась в губы молодого человека горячим поцелуем.
Герр Попел, взволновано прошептала она, спасите нас и, клянусь богом, я сделаю все, что вы не пожалели об этом!
Кровь ударила в голову Вацлава, никак не ожидавшего подобного от добропорядочной фрау, и он в свою очереди впился в мягкие податливые губы, но их хозяйка ловко вывернулась из его объятий.
Я же сказала, когда спасете, с легким укором шепнула она ему. У нас ведь совершенно нет времени!
Оспорить этот аргумент молодой человек не смог бы при всем желании. Поэтому он сначала помог женщине перебраться через подоконник, а затем стал осторожно спускать вниз, а как только веревка закончилась, свесился сколько можно из окна и только потом разжал руку. Кажется, все прошло гладко, и фрау Кноринг подобно ангелу смогла благополучно сойти на грешную землю.
Теперь ее супругу следовало забросить импровизированную веревку назад, но судя по всему, предыдущий подвиг совершенно истощил силы престарелого доктора. Раз за разом он швырял связанные в моток портупею и ремни в распахнутое окно, но не мог докинуть и до половины. Наконец, Вацлаву это надоело, и он попытался знаками объяснить своим спутникам, чтобы они прекратили бесплодные попытки и что он догонит их у реки. В конце концов, один раз он уже сумел пройти мимо наемников, так почему бы не сделать это снова?
Едва Попел решился на очередной безумный поступок, как ему в голову пришел второй. Под кроватью капитана стоял сундучок с вещами командира. Ключ от замка висел на шнурке на шее спящего вечным сном Штире. Срезав его ножом с шеи покойника, Вацек вытащил ящик и открыл. Как и ожидалось, их капитан не хранил свои сбережения у отрядного казначея и по совместительству профоса Кирха. Помимо прочего барахла, внутри оказался патент на содержание отряда наемников, письменный прибор, отделанный черненым серебром и увесистый кошель. Спрятав драгоценную добычу за пазухой, Вацлав, убрал сундук назад. Можно было идти.
Полагаю, теперь мы в расчете, пробормотал глядя на пожелтевшее лицо молодой пройдоха и, постаравшись придать своему лицу как можно более беспечный вид, направился на выход.
Если бы Попел имел несчастье встретить в этот момент своего капрала Нильса или, того хуже, профоса Кирха, он непременно попался бы и тогда ничто не спасло его шкуру от самого ужасного наказания, какое только могло прийти в голову наемников. Но на его счастье, все они оказались заняты своим делами, а увлекшимся безудержной пьянкой рядовым наемникам было не до него.
Без приключений выбравшись из придорожной корчмы, имевшей несчастье приглянуться ландскнехтам, он сделал вид, что собрался помочиться в кустах и скрылся. С трудом удержавшись от искушения броситься бежать, молодой человек направился прямиком к реке.
Дело оставалось за малым, найти чету Кнорингов и отправиться вместе со своими новыми товарищами как можно дальше от этих мест. Но к немалому удивлению и разочарованию Вацлава, ни доктора, ни его прекрасной супруги на берегу не оказалось. Что еще хуже, не было там и лодок, хотя, судя по следам, они должны были быть.
Неужели они меня бросили? изумился парень. Черт, что же делать
Возвращаться назад, нечего было и думать, Кирх явно не простит ему и смерти капитана, ни пропажи пленников, а уж если прознает про кошель с золотом, украденный у покойного капитана, то лучше бы тогда Вацеку и вовсе не родиться. Как обезумевший он принялся метаться по берегу, надеясь найти хоть что-то пригодное для плавания, и удача в который раз улыбнулась вчерашнему студенту. Немного поодаль от причала в кустах нашлась совсем маленькая и утлая лодчонка, которую, судя по всему, не заметил предприимчивый эскулап, когда хотел лишить озверевших наемников средств для погони. Весла рядом с ним не оказалось, но нашлась длинная палка, которой можно было отталкиваться ото дна.
Одним махом дотащив свою добычу до воды, Попел столкнул ее в реку и забравшись внутрь принялся с силой упираться в каменистое дно своим шестом, разгоняя их утлый челн, который и без того бодро понесли быстрые черные, в искрах опрокинутых звезд и лунных отблесков воды Мюльде.
Вот черт! помотал головой Вацлав, отгоняя не самые приятные воспоминания, и без особого интереса посмотрел на паренька, волею судьбы и полковника Панина ставшего его спутником.
За дорогу они не перемолвились разве что парой слов. С одной стороны, «парнишка» лет четырнадцати-пятнадцати вроде не из русскихчернявый и черты лица не славянские, да и сам Вацлав по-русски едва мог связно сказать несколько фраз. Так что ничего удивительного. И все же
Время от времени он поглядывал на подкидыша и с каждым разом все отчетливее убеждался, что ело тут не чисто. И личико у возницы слишком уж смазливое, и фигурка уж больно хрупкая.
«Неужто герр оберст потащил с собой переодетую полюбовницу, а мне ее подкинул, чтобы укрыть от досужих глаз?»мелькнула в голове странная мысль.
Он еще раз пристально понаблюдал за подозрительным возницей. Наряд у того был мешковатый, шапка надвинута по самые глаза, так и не поймешь. В бедрах не то чтобы широка, грудь вроде и не заметно, но ее ведь и забинтовать можно. Плечи узкие, руки тонкие, но то ведь и у адамова семени случается, особенно по молодым летам. И все же что-то подсказывало емуточно девка!
В какой-то момент, когда их караван остановился на дневку, эта мысль так заняла его воображение, что он не нашел ничего лучше, как спросить у самого Панина.
Герр оберст, вы знает, ассистент моймлада жена[2], - путая чешские и русские слова начал он. Пришел зептать, эээ спрошивать, цо делат, як быт? И окончательно потеряв нить русских слов, добавил на чешском, tojenějaký nesmysl[3].