И я начал работать. Не столько над образом, сколько над тем, как засунуть пасть в голову ягуара и вытащить ее оттуда целой. Для начала мне нужен надежный тыл. Я даже не хотел думать о том, чтобы ехать в Черное Урочище, пока у меня не появятся сильное войско и надежная крепость. Во многом, ради этого учения и проводились. Что ж, убедился: войско есть. Да и крепость в общих чертах готова.
«Но надо еще подождать! скулил ссыкун в моей голове. Войско до двух сотен не довел, стену не достроил».
Я бы его послушался. Но Но каждое утро я просыпался и с тревогой смотрел на юго-запад Неведение было еще страшнее. И только нарастало. Надо ехать!
Я собрал совет и огорошил всех новым указом: обоим воинствам следует поплыть вниз по реке Великой. На вопросы «Куда? Зачем?» ответил по-военному: от забора и до обеда. В смысле сказал, что плыть будем до заката, после чего переночуем на берегу и поплывем обратно. Объяснил, что это еще одни учения. На самом же деле, цель была иная: устрашить Черное Урочище. К самому Ицкагани я пойду с небольшой группой, чтобы не принял это за вторжение и не поубивал нас с перепуга. Но перед этим я покажу ему всю свою мощь, чтобы дикарь не вздумал напасть на мой маленький отряд. Мол, ты видел армаду недавно? Вот она у тебя всё сровняет, если чо.
В поход пошли все. Я велел оставить в Излучном по пятерке черных и золотых, зато обязал все три рода выставить по двадцать человек, пусть даже безоружных. Более двух сотен людей расселись в почти полсотни лодоки мы поплыли. «Император» в моем лице сам сел за весло. И поверьте, это не от безумной храбрости: просто среди войска было безопаснее, нежели в опустевшем селении.
По правому берегу несколько часов шла почти безлесая крутая гора, которая резко осела, и перед нашим взором возникло Черное Урочище: метров пятьсот чистого, ровного берега. Черное Урочищеэто долина маленькой речушки, которая она уходит глубоко в горы. Мы же видели только малую часть.
Весь берег был чистым, без зарослей, утыканный лодочками, хижинами, какими-то вешалами. Люди заметили нас, закричали, засуетились
Помашите им руками, скомандовал я ближайшим соседям.
Приказ пошел дальше по лодкам, мои воины принялись махать руками, маками, копьями, кто-то даже заулюлюкал Вряд ли это успокоило местных. Но мы прошли мимо, так что, надеюсь, до инфаркта ребят не довели. Остальной путь завершился благополучно. До ночи мы встретили еще односовсем махонькоесельцо (вот те точно обделались от ужаса), переночевали на чистом берегу и вернулись домой.
А я собрал новый Совет.
К Ицкагани поеду! огорошил всех сходу. Будем отношения выстраивать с соседями.
Я с тобой! прозвучало хором, потому что Черный Хвост и Глыба встали практически одновременно.
Нет, осадил я обоих. Я возьму совсем немного людей. Чтобы Ицкагани не испугался. А, если тебя, Прекрасная Слеза, даже одного взятьнам побоятся двери открытьтак ты грозен. Черный Хвост, ты тоже должен остаться в Излучноммне здесь нужен надежный тыл, и войско, готовое прийти на помощь. Каждый из вас пусть подберет мне лучших бойцов: пятерых золотых и троих черных.
Почему троих? вскинулся Хвост.
В доспехах черных пойдут Вапачиро, чтобы не бросался в глаза, и Сын Обезьяны.
Безрод услышал свое имя, вскинул на меня глаза и радостно запел, что-то бессвязное, без слов (от отца что ли успел перенять?).
Славный владыка, умоляю, возьми и меня с собой! вдруг подскочил ко мне Мацихатла.
Он в Совет не входил, но иногда приходил со мной, как свита. Как тень.
Я с удивлением посмотрел на столь неожиданное рвение.
Взять тебя? А зачем?
Буду тебе полезен, как-то неуверенно пояснил свое желание мой осведомитель.
Не знаю Ты ведь сам говорил, что толком не бывал в Черном Урочище. Чем ты сможешь помочь? Мацихатла молчал. Нет, оставайся здесь. Будешь помогать Ннаке, следить за работами в Аграбе.
Пожалуй, я с тобой поеду.
А это уже Шитайа. Чего это они все сегодня? Хотя, делегация с вождем будет выглядеть более представительно. А, если с нами что-нибудь случится, то и Капибары заимеют зуб на Ицкагани.
Хорошо, поедем вместе. Значит, три лодки понадобятся. Возьми пару гребцов, они заодно дары понесут. Ннака, кстати, подбери подарков! Так, чтобы была видна моя щедрость, но не казалось, будто я подлизываюсь.
Перьев напихать? понимающе уточнил оцколи (он уже хорошо знал о моем пренебрежении к украшениям из перьев, которые так ценились у индейцев).
Ага, и бижутерии, это я имел в виду украшения из поделочных камней. Только медь не трогай!
Три лодки в Черном Урочище встретили намного спокойнее. Мы вышли на сухую гальку, отряхнулись, а к нам даже никто особо не спешил. Куда идти-то? Вапачиро выхватил какого-то зеваку и озвучил мой вопрос. Четланин ошалело глянул на меня, потом на мою калечную рукуузнал и напрочь потерял дар речи. Только рукой замахал куда-то вглубь Урочища. Пока я недоуменно озирался, выяснилось, что пропал Сын Обезьяны.
«А может, ну его? возбудился ссыкун в моей голове. Поехали домой! Не нравится мне здесь!».
Пока я запихивал этот голос в самое подходящее ему место, из-за хижин появился пропавший безрод. В сопровождении целого отряда с копьями и топорами. Мои люди невольно ухватились за свое оружие.
Вот, Большой Человек! улыбнулся Сын Обезьяны. Они проводят нас.
И нас повели.
Оказывается, я не понимал, что такое Черное Урочище. Думал: название селения. Ан нет. Это была широкая долина среди темных скал глубиной в несколько километров. И вся она была заселена! Четлане здесь не жили компактно. То тут, то там стояли группы строений, всё это перемежалось огородами, полями, птичниками, сараямине видно было границы между поселениями, они плавно перетекали друг в друга; лишь кое-где еще сохранялись маленькие рощицы. Полноводные ручьи наполняли долину влагой, здесь всё бурно росло и цвело.
По словам провожатых, дом Ицкагани располагался на северной окраине урочища, там, где сливались воедино два самых полноводных ручья. Мы шли около часа, и я понял, что в Черном Урочище живет гораздо больше народу, чем в Излучном. И даже больше, чем в Крыле. Теперь мне стало более понятно, почему именно местные имачаты заполучили себе столько авторитета на Великой. Это была богатая земля. Способная прокормить тысяч пять-шестьеще и на экспорт продукты останутся. Отдельные общины селились тут так тесно, что вскоре «слиплись» под руководством одного правителя. А поскольку рука владыки сюда не дотягиваласьто стали имачаты Черного Урочища расширять свою власть по реке Великой. Мы шли на север, а мною овладевала робость. На тот ли кусок я рот зазеваю? Не лопнет ли пасть?
Воон дом имачаты Ицкагани! гордо махнул рукой старший из провожатых.
На небольшой возвышенности, в треугольнике двух сливающихся ручьев стоял целый комплекс. Не меньше десятка разнокалиберных строений, окруженных крепким глинобитным забором (примерно таким же, как вокруг дома Носача). Всюду сновали люди, которые непрерывно делали какую-то свою обыденную работу. Там не было столь монументального здания, как мой дворец, но само хозяйство казалось просто огромным.
Ну как тут изображать наглого и дерзкого мальчишку, который полон чувства собственного превосходства? Для этого надо ведь какое-то превосходство на самом деле ощущать. А я его напрочь утратил
А ведь так готовился! Даже костюм этот, по которому меня вычислил Сын Обезьяны, заказал. Костюм, конечно, был одно название. В один прекрасный момент я решил, что самовлюбленный Недоносок должен культивировать в себе героя-богатыря. Раз уж он победил Носача, завоевал Излучноето себя должен ощущать супервоином. И пришло мне в голову закосплеить Конана-варвара: короткая кожаная юбка, широкий пояс, ремни через всё тело, подчеркивающие мышцы. Мышцы кое-какие уже были, а вот с ремнями вышла заковырочканичего подобного четлане не носили. Были у них веревочные или матерчатые пояса, но не более. И я понял почему: нет пряжек. И сделать их не из чего.
Тут-то и решил я обратиться к местному мастеру по обработке кости и рога. Долго объяснял Голому Дереву, чего хочу, и, когда тот, наконец, понял, то загорелся. Сам сделал пряжки, сам достал кожу, кроил ее и сшивал. Идея с ремнями, с перевязями захватила его, он быстро понял, как удобно будет с их помощью развешивать по телу грузы, инструменты, уже начал додумывать разные способы крепления. Пришлось даже унять его фантазию и заставить сконцентрироваться на косплее. Ремни оплетали мой торс во всех направлениях, на левом плече плотно держался трехслойный наплечник, в петлях пояса удобно висели нож и боевая кирка. Со стороны я себя не видел, но Голое Дерево довольно цокал языком.
Костюм, на самом деле, играет большую роль в самоутверждении. Костюм это наша ролевая маска, которая помогает нам встроиться в определенную роль. Вспомните, как трудно нажраться вхлам, если ты в деловом костюме. Или чувствовать себя уверенным, если стоишь в одних трусах перед одетым человеком. Маска имеет силу!
Вот и мне так казалось, когда я плыл в Черное Урочище. Теперь же почувствовал себя клоуном.
«Надо настроиться!» скомандовал я себе. Опустил глаза, заставил забыть по всё окружающее и сконцентрировался на дыхательной гимнастике. Полное сосредоточение. Шел среди своих людей на полуавтомате и заставлял себя вспоминать сцены из «Ревизора», в которых Хлестаков распускал хвост перед провинциальными чиновниками. Если честно, так ушел в себя, что даже вздрогнул, когда Шитайа толкнул меня локтем в бок:
Ицкагани, владыка!
Поднял глаза. Мы уже стояли на подворье перед большим кирпичным домом. У широкого входа нас встречали человек семь. Который из них Ицкаганиугадать нетрудно. Вон он: не низкийне высокий, не толстыйне худой, не молодойне старый. В целом, невзрачный мужик, но в богатейшем большом плаще, который плотно запахнул, что твой байроновский герой. И такое величие он из себя излучал!!! Хоть рукой черпай и обмазывайся. Похоже, Ицкагани тоже захотел меня поразить. На такое величие равным не ответишь. Ну, так я его просто сломаю. Смехом!
«Какой еще Ицкагани? Да меня сам Государственный Совет боится! Я с Пушкиным на короткой ноге!»
Где Ицкагани? театральным шепотом спросил я своего вождя. Вон тот? В плаще? и уже во всю глотку. Да ладно?! Сам!
Я раздвинул рукой своих людей и, распахнув улыбку во всю морду, широко шагнул вперед.
Ну, здорова, имачата! Будем знакомы!
«Только широкие жесты, только громкий голос, зудело в моей голове. Это повадки хозяина».
Распахнув объятья (как мог), я ломанулся прямо на Ицкагани. Владыка полез обниматься с враждебным вождём!!! Оторопели все, Сын Обезьяны в экстазе едва не рухнул в обморок. Местные вздрогнули, отшагнули, крепче стиснули копья в руках.
Не переборщить бы Я замер на полшаге. Лениво так махнул рукой: мол, чего это я? И захохотал (надеюсь, натурально).
Уж месяц соседствуем, а всё не виделись! Ну как так, а? Не заходишь. А мне все уши прожужжали: Ицкагани то, Ицкагани сё! Даже интересно стало, что тут у меня за имачата такой замечательный. Ну, думаю: у меня ноги длинныесам дойду. Принимай гостей, имачата!
Ицкагани слегка оправился от шока, снова запахнул дорогой плащ и степенно произнес:
Прошу: будь моим гостем, Хуакумитла Сухая Рука! и поманил внутрь здания.
Я проигнорировал то, что меня не назвали владыкой, и с детским любопытством на лице ринулся в проход, опережая местного князька. За моей спиной был Вапачирочего бояться!
Зал большой, почти как мой тронный. Только много окон, много света, и вокруг циновки да подушки раскиданы. Что они все-таки за люди, четлане! Вроде не совсем дикари и в ремеслах искусныно полностью отрицают мебель! Всю жизнь на полу проводят.
Дорогой гость! Познакомься с моим отцом.
С высокого постамента прямо мне лицо пустыми глазницами пялился расписной череп. И беззвучно скалился черными зубами.
Глава 9. Ничего личногопросто бизнес
Не понял! Я замер перед алтарем с черепушкой. Похоронные обряды четлан мне были смутно знакомы. В основном, они своих покойников сжигали в позе плода, глядящих на восток. Потом кости собирали и закапывали прямо в доме, подле очага. Богатые закапывали в специальных сосудах, бедняки заворачивали в тряпки или циновки. Совсем бедные, кстати, могли закапывать только черепаместа не было. Были еще отдельные группы мертвяковнапример, те, кто умирал на закате или на рассветекоторых в доме хоронить нельзя. Кости увозили в специальное место, утыканное каменными столбами-охранителями. А детей, не доживших до посвящения и беременных женщин, не сумевших разродиться, вообще не сжигали. В Крыле их забирали жрецы и уносили в потайную пещеру.
Но про расписные черепа на алтарях не слышал. И ведь не спросить никого: что делать? В пол кланяться или на ересь злиться? Оставалось только гнать дурку дальше.
А как звать отца? бросил я через плечо. Сам-то он, поди, не представится.
Ицкагани напрягсявидимо, я повел себя грубоватоно ответил:
Великий имачата, хранитель Черного Урочища, Охотник За Вторым Солнцем!
Приветствую, Охотник, коротко поприветствовал я черепушку (а что, меня вон тоже владыкой не назвали!). Здоровья желать не стану, но процветания и мира дому твоемужелаю от всей души!
Череп был отполирован добела. Глазницы его аккуратно обвели охрой, а зубы тщательно зачернили. На макушке аккуратно вывели символы восходящего и заходящего солнца. Сам череп покоился на яркой подстилке из перьев и лепестков.
Охотник За Вторым Солнцем создал это Урочище. Он привечал и заботился о многих беглецах, что прибывали сюда, сделал это место богатым и процветающим, нараспев начал рассказывать Ицкагани то, о чем я не спрашивал.
Надо снова сбивать его с привычных рельсов.
Я же к тебе с подарками, имачата! громогласно оборвал я вождя. Ну-ка несите корзины!
Сорвал с одной из них крышку, запустил внутрь левую руку и небрежно загреб пачку перьев.
Вот! Смотри, какие перышки! Красивые! Можешь, отцу своего, как его там, подстелить. Дарю! и я с улыбкой протянул руку с дарами прямо под нос Ицкагани.
Перья хрустели и мялись в моей пятерне. Пауза затянулась. Но я упрямо не отпускал руку. Имачата, наконец, распахнул плащ и неуверенно принял подавленные перья. Поклонился слегка. Все-таки на фоне меня он был плюгавеньким. Но зато с двумя руками
Там еще есть! небрежно махнул я на корзину. Чего для соседа подарки жалеть, верно?
Я, конечно, не намекаю Но князек всё правильно понял. Что-то шепнул своим придворными те пошуршали мне ответные подарки собирать. Наверняка захочет меня переплюнуть в этом! А я и не возражаю. Главное, что Ицкагани, судя по его бегающим глазам, еще не решил: подарками меня одаривать или на копье насадить. В зале народу было не так много, так что имачата подавится своим желанием: здесь десяток моих лучших бойцов во главе с Серым. Уж мы им кровушку пустим! Но вот пробиться до реки Там, чуток выше по течению, затаился Черный Хвост с сотней черных и золотых. Уж он на выручку придетуспеть бы дать сигнал
Ладно, пока рассчитываем на мирный исход. Играем дальше!
Где мне сесть-то? развел я широко руки, насколько, конечно, позволяла правая «кочерыжка».
Ицкагани показал мне на самые нарядные циновки. Я ловко подхватил одной рукой сразу три подушки, лежавшие в разных местах, бросил их на указанную циновку и развалился с комфортом.
Хороший у тебя дворец, имачата! я вальяжно потянулся. Вот, думаю в Излучном тоже себе построить. Побольше, конечно! Народишко сейчас кирпичи стряпает, думаю, за зиму сделаю.
Больше хвастовства! Но дело не только в этом: наверняка до Черного Урочища доходили слухи о строительной движухе в Излучном. Так пусть думают, что я себе дворец строю, а не домик Наф-Нафа (который должен быть крепостью).
Мы поболтали о светских мелочах: как урожай, как торговля, как дела в семье да какая зима ожидается. Ицкагани слегка успокоился и потихоньку пытался выведать у меня мои стратегические планы. Я с радостью «раскалывался»: рассказывал о том, какие хоромы себе отгрохаю в Излучном. В деталях описывал, как гениально я уже «придумал» спать в кровати, сидеть на стуле, есть за столом. Как еще много чего придумаюи всё гениальное . Грозился собрать войско и прижать, наконец, разбойников-оцколи; как изойду вдоль и поперек все горы, наберу пленников, продам торговцам и заживу богачом! Даже Ицкагани с собой в походы позвал, заверял, что добычей не обижуя, мол, человек щедрый. Настойчиво звал, чтобы поверил князек, что меня долина Великой не интересует, я в горах геройствовать мечтаю. Пусть надеется, что я там загнусь от шального копья. И не переживает за свои владения.
Говорили мне, вдруг сменил тему имачата. Что ты держишь у себя семью Иттануаки.
Вот это да! Чего это он заинтересовался?