Последний болт я откручивал вручную, усилив руку заклинанием земли. Я раздирал пальцы, они быстро замерзали, но с последним болтом я расправился быстрее остальных. Правда, теперь на пальцах теперь остались красные кровавые мозоли, но зато теперь решетка висела на одном болте и спокойно отдвигалась. Пора было бежать.
Я оделся, распихал сапоги по карманам пальто, и прихватил свой школьный рюкзак, где еще покоились деньги, полученные от Ольги Вулпес. Отцу я не успел их отдать и сегодня они мне больше понадобятся, к тому же вскоре Свят получит выплату за патент, и мы сможем оплатит взнос по займу. Как объяснить отцу. Куда я дел деньги, я решил подумать потом.
Собравшись и убедившись, что с моей стороны улицы никого нет, я вылез из окна и ступил на небольшой каменный выступ, разделявший два этажа. Еще раз убедившись, что никто меня не видит, осторожно прошелся по выступу, придерживаясь за решетку.
Прыгать я не решился, несмотря на то, что под окнами были сугробы. А еще немного спустился, перешагнув на выступающий наличник окна первого этажа, продолжая при этом держаться за край холодной решетки.
Но вдруг, заслышав, как энергично поскрипывает снег под чьими-то ногами, замер.
Залезть обратно я бы уже не успел, только бы привлек внимание своим мельтешением. Спрыгнуть тоже не могнаделал бы много шума, да и мое приземление сразу бы заметили. Поэтому я остался висеть, застыв, как каменный истукан, в надежде, что шагающий Савелий меня не заметит.
Домработник, что-то весело и беззаботно насвистывающий себе под нос, бодро размахивая метлой, шагал в сторону хозяйственных помещений. Я в это миг даже не дышал, и казалось вот-вот он поднимет взгляд и все пропало. Но погруженный в собственные, явно веселые мысли Савелий, ушел, скрывшись в сарае. А я поспешил спрыгнуть.
Обуваться было некогда, поэтому быстро создав вихрь, я замел сугроб, в который спрыгнул и провалился по колено, а после, пригибая голову, чтобы меня не заметили из окон, бросился прочь.
Добежал до парадного входа, пригнулся так, чтобы не попасть в поле зрения «глаза». Тут лежала лопата, а дорожка была не дочищена, значит Савелий сейчас вернется.
Я быстро обулся и уже особо не осторожничая и не переживая, что меня заметят, бросился к крепостной стене, небрежно заметая ветром свои следы. Прибежал к дверце, ведущей в застенки, толкнул ее, она данным давно не запиралась, но скрипела зараза, как старая избушка на курьих ногах.
Скрип зловеще разнёсся, как мне показалось, по всей округе. Но к счастью я уже успел. Я пробежался по застенкам в кромешной тьме, добежал до лестницы, которая вела на саму стену с южной стороны. Еще несколько минут пришлось на карачках ползти по самой стене, и только добравшись до северной лестницы, я снова спустился и через узкую брешь в стене наконец-то выбрался на волю.
Была и другая проблема. Вся округа просматривалась из поместья, и весь приближающийся транспорт, и всех людей можно было видеть с верхних этажей поместья как на ладони. И окно отцовского кабинета как раз выходило на дорогу, ведущую в новый город, а сейчас родители как раз закончили обедать, и он наверняка поднялся в кабинет.
Но отступать было некуда. Поэтому я просто вышел на дорогу и шел, надеясь на удачу и на то, что никто из домашних меня не заметит. Но при этом весь путь держал руку на зеркале связи, если меня все-таки увидят, первое что они сделают, мне позвонят.
Не успел я пройти полкилометра по дороге, как вдалеке завиднелся темно-синий тетраходМилана успела очень вовремя.
Тетраход затормозил рядом со мной, задняя дверь распахнулась, и я увидел радостное, улыбающееся лицо Милы.
Запрыгивай скорее,лукаво улыбнулась она.
Я конечно же залез, сумев наконец-то выдохнуть. Побег удался. Теперь оставалось самое сложное, помочь Якобу покинуть Славию.
* * *
До вечеринки оставался целый час. Все мои мысли были заняты организацией побега Якоба, а время тянулось непозволительно медленно. Мы сидели с Миланой в большой гостиной, прислугу она распустила, оставив только угрюмого охранника, который бродил вокруг особняка.
Гостиная была по-праздничному украшена лентами и фонарями с светоносной ойрой, играла приглушённо камерная музыка из ойра-фона. Несколько столов, заставленных разнообразными закусками.
Милана была сегодня необычайно хороша: нежно бежевое кружевное платье, светлые волосы убраны наверх, делавшие ее похожей на молодую женщину, а не на девочку, минимум украшений и косметики. Мила весло щебетала, то и дело радуясь тому, что я пришел, но я ее слушал вполуха, продолжая думать о своем.
Ты не пришел сегодня в школу, и я так расстроилась,всплеснула Мила руками, вырвав меня из раздумий,больше всего мне хотелось, чтобы пришел именно ты. Я хотела устроить вечеринку на выходных, но мама утром позвонила и сказала, что они возвращаются через три дня. Пришлось все срочно переносить.
Не влетит от родителей за эту вечеринку?поинтересовался я.
Они знают,пожала плечами Мила, мама позволила, правда я сказала, что будет несколько человек и немного приврала, но это пустяки.
Я поджал губы и кивнул, значит Арнгейеры уже скоро вернуться. Инесс мертва, а они продолжат жить как ни в чем не бывало, учитывая, что это именно они помогали чернокнижникам. Именно из-за них погибла Элеонора Вулпес и чуть не погиб я. Неожиданно сам для себя обнаружил, что я презираю родителей Милы. А еще злюсь на себя за то, что не убил их тогда, когда собирался. Но будущее стало настолько непредсказуемым, что сделай я это, возможно на месте Инесс тогда был бы я.
Ты чем-то огорчен. Ярослав?Мила обеспокоенно заглянула мне в глаза. Она уже несколько минут что-то рассказывала, но я был настолько погружен в собственные мысли, что едва это заметил.
Я заторможено качнул головой, потом взгляд наткнулся на один из столов, заставленных закусками и напитками. Тут стояли графины, наполненные, как мне показалось на первый взгляд, вишневым или виноградным соком, но легкий запах вина не мог ускользнуть от моего обоняния.
Я резко подошел к столу, взяв первый кувшин и отпилвино. Во втором и третьем тоже было вино, еще целая колона этого вина стояла на соседнем столе. А в последнем графине и вовсе оказалась довольно крепкий ликер. Мила следила за моими действиями настороженно.
Напоить всех решила?скрыть злость у меня получилось плохо.
А что в этом такого? Это просто вино. Даже родители иногда на праздники позволяют мне выпить бокал,Мила нахмурившись, свела брови к переносице.Ты такой правильный, Ярослав. Какая вечеринка проходит без выпивки? Если ребята придут, а тут будет только сок и морс, меня засмеют.
Мила, большинству из нас и пятнадцати нет! Какая к чертовой матери выпивка? Пьяные подростки хуже свиней, сейчас стоит пригубить, и вы тут такое вытворять начнете! Нет, извини, но я не могу этого допустить.
Отчеканив последнюю фразу, я решительно направился с двумя графинами в сторону уборной комнаты.
Мила семенила следом:
Что ты задумал, Яр?
Я не ответил, а молча выплеснул содержимое графинов в унитаз.
Что ты делаешь, Ярослав?возмущенно воскликнула Мила.Не смей! Ты мне не отец и даже не жених, ты не имеешь права так поступать!
Да мне плевать,бросил я ей, и направился за следующими графинами.
Ярослав! Перестань!возмущенно кричала на меня Мила, такой разъярённой я видел ее впервые. Она мертвой хваткой вцепилась в графин, который я уже взял, и с такой безумной яростью уставилась на меня, что даже мне, повидавшему немало за свой век, стало не по себе.
Ты спятила?спокойно поинтересовался я, продолжая при этом крепко держат графин.
Это ты спятил! Ведешь себя как зануда! Это между прочим дорогой алкоголь и мне пришлось заплатить человеку, чтобы его купили.
Мне стыдно за тебя,я резко отпустил графин.
Мила его так сильно на себя тянула, что половина его содержимого вылилось на ее нежно-кремовое платье. Алое пятно стремительно расползлось по ткани.
Да что ты?!в растерянности и ужасе воскликнула Мила, уставившись на испорченное платье, потом подняла на меня взгляд, полный слез.
Зачем я вообще тебя позвала, Гарван?!воскликнула она в сердцах, от бессилия и злости зарыдала, плюхнулась в ближайшее кресло, при этом продолжая прижимать графин с вином к груди.
Теперь все будут смеяться надо мной и считать меня лгуньей!причитала она, не переставая лить слезы.Это было мое лучшее платье! Я уже рассказала о нем Жанне, и как теперь? Ты все испортил, Ярослав!она сорвалась на крик.
Все это опять только для того, чтобы им понравиться?я неодобрительно покачал головой.Неужели ты не понимаешь, что ты унижаешься?
Это ты ничего не понимаешь!воскликнула она, со злой обидой и вызовом взглянув на меня.Мне это нужно! Я должна быть лучше всех, популярнее всех! Я не могу себе позволить быть таким изгоем, как ты! У меня нет княжества, нет твоего титула и положения! Мне все придется выгрызать зубами!
Мне хотелось сказать сейчас ей многое. Например, о том, как сильно она меня разочаровала. Милая, нежная и невинная Милана, которой я ее всегда считал, оказалась совсем другой. Моя Мила не могла устраивать разгульные вечеринки с таким обилием алкоголя. Она просто не была способна на это. А эта Мила готова на все, чтобы понравиться кучке этих сопливых и надменных аристократов.
Но я ничего этого говорить не стал, я не больше не знал, как с ней говорить. Она молода и в силу молодостиглупа. Все, что бы я ей не сказал, она воспримет в штыки, потому что у нас слишком разные взгляды на жизнь.
В этот миг что-то надсадно хрустнуло и сломалось внутри меня и рассыпалось. Та, о которой я так мечтал в прошлой жизниумерла. Рассыпался ее нежный образ, как и развеялась та любовь. Мила, которую я любил осталась в прошлой жизни. А эта Милана Арнгейер другаяона чужая.
Я ничего не говорил, я просто молчал. Время шло, и я сейчас нужен был Якобу. И я решил, что к черту алиби, к черту эта идиотская вечеринка, и к черту Милана!
Уходи, Ярослав!всхлипнув, воскликнула она.Не хочу тебя больше видеть!
Я молча кивнул, я тоже не хотел ее видеть.
Я подошел к столику с алкоголем, схватил графин с ликером, сделав несколько больших глотков терпкого жгучего напитка. Мне было плевать, напьются ли сегодня мои одноклассники до безобразного вида, меня волновала только Мила, но теперь и это стало безразлично.
Не прощаясь, я забрал графин, и решительно зашагал прочь. Впервые за время пребывания в прошлом мне захотелось напиться до беспамятства. Но я этого делать не стал, мне нужна ясная голова, да и мой молодой неподготовленный организм к подобному еще явно не готов.
Содержимое я разлил вдоль аллейки, ведущей к центральным воротам особняка Арнгейеров, эдакий маленький символичный акт мести, который почему-то принес мне облегчение.
К воротам уже начли подъезжать дорогие тетраходы одноклассников, я ускорил шагвстречаться с ними мне совсем не хотелось.
Я оставил пустой графин у ворот и быстро выскочил на улицу. Как раз в этот миг из первого тетрахода вылезала напомаженная и разряженная Жанна Клаус со своими подружками, меня они к счастью, не заметили.
Особняк Арнгейеров остался позади, как и шумный смех развеселых подростков. Осталась там и моя надежда на счастливую семейную жизнь, с женщиной, которую я всегда считал идеальной. Но теперь я осознал, что только в моем воображении она была такой. Спали шоры, и я наконец прозрел. Вместо досады я почему-то ощутил облегчение, потому что теперь я свободен от надежд и любви. А значит, менее уязвим.
Глава 4
Погруженный в собственные размышления я и не заметил, как быстро я добрался до гостиницы, где вчера оставил Якоба.
К своему облегчению узнал, что постоялец из номера «восемнадцать» не съехал и никуда сегодня не выходил. Значит, Якоб еще восстанавливался. Мне без проблем выдали вторые ключи, так как номер оплачивал вчера я. И пусть я и представился вымышленным именем, здесь это мало кого интересовало.
Получив ключи, я поспешил на второй этаж. Весь путь меня не покидали тревожные мыли, что когда я открою комнату, могу не найти там Якоба, или что еще хужеон будет мертв. Если другие вурды не задумываясь последовали на тот свет за своей королевой, могло случиться, что Якоб, узнав о произошедшем тоже уже мертв.
Замочный артефакт долго не поддавалсяя его вертел и так, и сяк, но его словно заклинило, хотя с бытовыми артефактами такое практически не случается. Я был так взвинчен и настолько увлечен замком, что до меня не сразу дошлодверь заперта изнутри.
Я постучал, и опасаясь, что мог напугать этим Якоба, добавил:
Это я, Ярослав.
Дверь, стоило мне подать голос, резко открылась. Якоб вероятно уже давно стоял за ней и слушал, как я мучаюсь с ключом.
Здравствуйте, княжич,раздался холодный вежливый, но ослабевший голос вурда из темноты приоткрывшейся двери.
В комнате и впрямь было так темно, что хоть глаз выколиничего бы не изменилось.
Без особых расшаркиваний я влетел в комнатутяжелые шторы плотно занавешены, все ойра-лампы погашены. Мне в такой обстановке было неуютно, а вот вурду наверняка весьма комфортно.
Мне кажется, или вы чем-то взволнованны, княжич?невозмутимым тоном поинтересовался Якоб.
Тебе нужно срочно покинуть Славию,без лишних обиняков заявил я.
Секундное замешательство, я не видел лица вурда и это раздражало.
Зачем?спросил он.
У Инесс нашли чернокнижника, ее обвинили в измене.
На этот раз пауза была еще дольше, я не выдержал и снова к нему обратился:
Тебе нужно уезжать из империи как можно скорее, понимаешь?
Графиня мертва?голос Якоба был печален.
Да, и остальные тоже,я не стал лгать.
Послышались шаркающие, точно старческие шаги, скрипнула кровать. Я не выдержал, и приоткрыв дверь, взял немного света из коридора и зажёг светоносный шар.
Якоб неподвижно сидел на кровати, голова повисла, плечи опущены, лицо спрятано в ладонях.
Мне не сбежать,произнес он.Я должен поступить так же, как и моя госпожа.
Он отнял руки от лица, коснулся верхней пуговицы на рубашке, она отличалась от всех своим слишком крупным размером. Без промедлений, я подлетел к Якобу, ударил его по руке и оторвал эту чёртову пуговицу.
Даже не думай, я тебе не позволю этого сделать,оторванную пуговицу я зашвырнул куда подальше и присел рядом с Якобом.
Вурд не сопротивлялся, не возмущался, он был полностью раздавлен. Когда умерла Инесс, я потерял друга. Но он потерял куда большеЯкоб потерял семью.
Мы не можем долго оставаться в гостинице,сказал я.Тебе нужно переодеться и замаскироваться под человека. После я отвезу тебя в надежное место и уже там я кое с кем договорюсь, кто поможет тебе уехать.
Я ценю вашу помощь, княжич, но это лишнее,издал он вздох полный горестной скорби и добавил:Теперь моя жизнь не имеет смысла.
Такое упадническое настроение мне решительно не нравились, зная, насколько эмоциональны вурды, нужно было срочно что-то с эти делать.
Я рывком поднял вурда с кровати, встряхнул за плечи, и глядя прямо в глаза, сказал:
Не смей даже думать об этом. Понял? Ты уедешь из Славии и будешь жить. Начнешь новую жизнь с чистого листа. Ты это можешь сделать, остальным твоим собратьям не дали такого шанса, но я уверен, они бы хотели, чтоб ты жил, Инесс этого бы хотела.
Якоб кивнул, но было не понятно, согласился он с моими словами или был настолько погружен в собственное горе, что кивал своим мыслям, а не мне. Его взгляд вдруг стал жестким, он уставил на меня свои пронзительные холодные глаза и спросил:
Вы сказали, что ее обвинили в измене.
Инесс оболгали, ее выставили метрополийской шпионкой из-за этого чертового чернокнижника. Император поступил скверно, выставил ее как предательницу родины.
Значит, я должен отомстить,жестко ответил он.Именно этого бы хотела госпожа, она ненавидела императора, и теперь ясно, что делала она это неспроста.
Не стоит делать глупостей, Якоб. За императоромвся империя, у него армия и Тайная канцелярия, а у тебя ничего нет. Лучше просто уезжай.
Я и уеду,решительно заявил Якоб.И я знаю, где мне помогут отомстить за госпожу.
Не нравился мне его тон, не нравилось направление мыслей, а Якоб продолжал распаляться.
Вурды всегда поддерживали друг друга, и я знаю, где меня примут. Не только в Славии есть кланы вурд. И раз вы готовы помочь, княжич, помогите. Я должен уехать в Метрополию.
Собираешься примкнуть к нашим врагам?