С утра уже было заметно, что он не в форме, не может как следует работать, с трудом передвигается. Я подошел и предупредил его, что, если он болен, пусть идет домой. Он категорически отказался. Тогда я сказал: в таком случае работай побыстрей. И порог хорошенько замажь. Как потом мне рассказали, он, оказывается, накануне пил до утра. И вот, выпивший, невыспавшийся, порог он заполнил небрежно. Это он, наверное, и сам подтвердит если
Хидашели достал из кармана сигарету. Все молчали.
Сразу же после смены собрание, сказал директор и встал.
Когда они остались одни, Важа тихо спросил:
Зачем ты это сделал, Леван? Ты же знаешь, что после твоих слов он получит гораздо меньшую пенсию. А у него большая семья, каждая копейка на счету.
Леван посмотрел в глаза Важа и ответил:
Я не мог иначе, я сказал правду.
3
Они сидели втроем Важа, Резо, Нодар. Настроение было отвратительное. Ели без всякого аппетита, пили без тостов.
Где же все-таки Леван? недоумевал Важа.
Вряд ли у него есть настроение кутить. И Нодар махнул рукой.
А мы что, кутим? усмехнулся Важа.
Попробую еще раз позвонить, может быть, уже дома. Важа встал, взял трубку, набрал номер. Немного подождал. Положил телефонную трубку и вернулся к столу.
Может быть, уехал в Тбилиси? предположил Нодар.
В Тбилиси? Не думаю, ответил Важа. Я знаю, что он занимал у кого-то деньги, собирался в больницу идти.
Если он действительно хотел помочь Лексо, так не сказал бы того что сказал, наконец-то заговорил Резо.
Так нельзя рассуждать, возразил Важа.
Ты всегда заступаешься за Левана, заметил Нодар.
Я не оправдываю Левана и не виню его. Это такое дело, что нельзя говорить, не подумав.
Я много думал, но не нашел оправдания поступку Левана! упрямо твердил Резо.
Тогда давай рассуждать: по закону Леван правильно поступил или нет? спросил Важа.
По закону да! согласился Нодар.
Это тоже еще вопрос! отмахнулся Резо.
Нет, тут никакого сомнения быть не может. По закону он поступил совершенно правильно. Важа говорил убежденно.
Да, что правда, то правда, по закону он поступил правильно! снова подхватил Нодар.
Еще раз повторяю: надо проверить, был сталевар виноват или нет. Кроме того, что случилось бы, если в данном случае исходить из позиций не только законных, а и человеческих? Что потеряли бы громадный завод и все государство, если бы Лексо Арчемашвили получил пенсию на тридцать или на сорок процентов больше? Скажи, Важа, что ты молчишь, разве разрушился бы от этого Руставский металлургический завод? А я утверждаю: ничего бы не случилось. Видишь, ты не знаешь, что и сказать. Не хочешь обвинять Левана, но другого ответа быть не может. Не так ли? Что, ты язык проглотил?
Ты не прав! Он поступил так, как считал нужным. Поступил правильно, по закону. Это дело совести. Одни умеют лгать во спасение, другие не умеют.
А как бы ты поступил на его месте? У Резо странно изменился голос.
Я?.. растерялся Важа.
Да, ты!
Трудно так сразу ответить Не знаю, как бы я поступил. Заранее ни один человек не может знать, как бы он поступил в критический момент своей жизни.
Ты просто не хочешь сознаться, упрямишься, а сам прекрасно знаешь
Может быть, но не надо забывать и о том, что я Важа Двалишвили, а он Леван Хидашели. Мы можем по-разному смотреть на одно и то же. Факт, что Леван поступил законно.
Ты Левана любишь и никак не хочешь здраво оценить все. Ну хорошо! Я поставлю вопрос иначе. Как ты думаешь, месяц назад Леван поступил бы так же?
При чем тут месяц? удивился Важа.
Так и быть, разжую тебе: как бы он поступил, если бы не был представлен к званию Героя?
Резо, ты понимаешь, что говоришь? вскочил Важа.
К сожалению, понимаю!
Резо, нельзя говорить о таких вещах, не имея веских доказательств, решать так, одним махом вмешался Нодар.
Я знаю, о чем говорю, и отвечаю за свои слова. Налей, выпьем еще
Левана я знаю восемь лет, сказал Важа. Я видел его и в худших ситуациях. Он бы не пошел на такой шаг из-за звания Героя Труда. Может быть, он ошибается, но верит, что поступает правильно.
Вот не думал, что ты такой наивный! насмешливо сказал Резо и выпил залпом вино. Для него самое главное сейчас получить Героя.
А может быть, ему важно не само по себе звание Героя, а все, что из этого вытекает? У него большие планы, задумчиво проговорил Нодар.
Какие же это у него планы?
Я сам не знаю.
А если не знаешь, так лучше молчи.
Не знаю, но верю! Нодар ударил по столу кулаком. Однажды Таль пожертвовал Ботвиннику ладью. Кто-то в зале спросил у Лилиенталя, видит ли он цель в этой жертве? Лилиенталь ответил: не вижу, но верю. Понятно?
Медико! Если собираешься дать нам жаркое, так давай наконец! вдруг, разозлившись, закричал жене Важа.
Медико принесла жареное мясо с картофелем на большой сковороде, молча поставила на стол и снова ушла на кухню.
Берите, ребята, пока горячее.
Нодар взял только картошку.
Ты чего, вегетарианец? пытался шутить Важа.
А ну, позвони еще раз, может быть, пришел? сказал Нодар вместо ответа.
Не успел Важа встать, как зазвонил телефон.
Слушаю! сказал Важа громко и тут же поднял руку, давая понять друзьям, что это Леван. Хорошо, приезжай скорее
4
В больницу Леван явился поздно, от усталости почти потеряв способность волноваться. Он вошел в кабинет дежурного врача.
Садитесь! не взглянув на Левана, сказал дежурный врач, сухопарый сорокалетний мужчина с беззаботным выражением лица. Он сидел в удобной позе, закинув ногу на ногу, и читал газету.
Леван сидел перед ним, а он невозмутимо читал. Откуда-то доносились стоны больного, но и это, казалось, не могло оторвать врача от его газеты.
Нато! вдруг неожиданно закричал врач.
В комнату вошла сестра.
Что случилось, кто там орет наверху? спросил он, не отрываясь от газеты.
Это Натенадзе, тот, у которого сломана нога.
Морфий в третью палату! Чтобы я голоса его не слышал больше!
Левану надоело это демонстративное хамство, он встал и произнес с расстановкой:
Может быть, вы соизволите все же обратить на меня внимание?..
Врач отложил газету и не торопясь оглядел Хидашели.
Кого вы хотите навестить?
Лексо Арчемашвили, сталевара, которого привезли к вам несколько часов назад.
Он на этом же этаже, можете пройти, только имейте в виду, что больного волновать нельзя.
Не стоит, наверное, идти в палату. Я просто хочу знать, каково его положение?
По словам главного врача, ногу, наверное, не ампутируют, но работать по специальности он больше не сможет.
Леван встал и, не попрощавшись, вышел из комнаты. В коридоре он увидел Арчила и Васо. Здесь же на диване сидела жена Арчемашвили.
Увидев начальника смены, Васо смутился, капли пота заблестели на его лбу. Когда Васо прочитал в акте заключение Левана, он не поверил своим глазам. В представлении мастера Хидашели был каким-то удивительным, сильным человеком, способным взять на себя всю вину. А теперь это божество рухнуло. И Васо показалось, будто он потерял что-то очень дорогое. Он даже не мог понять, чем больше огорчен: трагическим случаем с Лексо или поступком Левана? Васо молча глядел на Хидашели, но не сдвинулся с места. На глазах у него выступили слезы. Ему было стыдно за Левана. Арчил тоже жалел Лексо, но не считал возможным осуждать начальника смены, ведь тот сказал правду. Арчил подошел к Левану, шепнул ему, что главный врач обещал, будто ногу не будут ампутировать. Леван кивнул. Потом взял Арчила под руку и повел в конец коридора.
Теперь ему понадобится много денег. В семье-то, наверное, никаких накоплений нет?
Эх, да что у него может быть? Он один кормил всю ораву!
В цехе соберем что-нибудь.
Завтра сделаем. Сегодня не до того было.
Кто сколько может, пусть столько и внесет. Упрашивать не надо. А моя доля вот!
Леван достал толстый конверт и отдал Арчилу. Мастер, не открывая конверта, понял, что денег много.
В коридоре показался главный врач. Леван оставил Арчила и пошел ему навстречу.
Очень вас прошу, ничего от меня не скрывайте. Как дела? спросил Леван тихо, чтобы не услышала жена Лексо.
Пока трудно что-нибудь сказать. Может быть, удастся избежать ампутации.
Доктор, если нужна какая-нибудь помощь, я сделаю все, только скажите Может быть, из Тбилиси нужно пригласить кого-нибудь?
Главный врач улыбнулся, похлопал Левана по плечу.
Не беспокойтесь, обойдемся своими силами, и вошел в палату.
Леван остался в коридоре. К жене Лексо он подойти не решился и сказал Арчилу:
Я уйду, если что понадобится, сообщите сейчас же. И вообще, позвони вечером обязательно.
Арчил кивнул.
Хидашели повернулся и встретился глазами с испуганным мальчиком, старшим сынишкой Арчемашвили. Хотел что-то сказать, но никак не мог вспомнить его имя. Растерянно глядя на мальчика, он постоял немного, а потом быстро направился в комнату дежурного врача.
Можно мне позвонить?
Звоните.
Хидашели набрал номер Важа Двалишвили.
5
Леван молча сел за стол. Ребята тоже молчали. Только Важа попросил жену, чтобы она принесла Левану большой стакан.
Покрепче ничего нет? спросил Леван хозяина, поглядев на вино.
Сейчас будет. Медико! окликнул жену Важа.
Ради бога, не надо, и так хорошо! Леван взял стакан, медленно выпил и сразу же налил второй и снова выпил до дна. Потом съел немного мяса.
Как он? спросил наконец Важа.
Наверное, не ампутируют. Даже не наверное, а точно знаю, что не отрежут. Но работать не сможет. Останется калекой. Дай еще выпить.
Важа схватил бутылку, наполнил стаканы и начал:
За этого несчастного человека
Прошу тебя, прекрати, пожалуйста, не могу прервал его Леван.
Да какой я вам тамада! Пейте за что хотите! Важа разбавил вино нарзаном.
Резо Кавтарадзе курил папиросу за папиросой. Видя печальное лицо Хидашели, он подумал: «Кажется, лишнее я сказал».
Теперь не время тостов. Но выпить надо, предложил он и поднял стакан.
Бутылки опустели. Важа принес из кухни новые. Леван пил жадно и скоро охмелел. Он очень устал за этот день, и нервы, видно, сдали.
Мне мальчишку жалко. Он так прильнул к матери и такими глазами смотрел, произнес он.
Резо тоже был пьян, и ему почему-то показалось, что голос Левана Хидашели звучит фальшиво. Он вдруг обозлился, посмотрел в глаза другу и процедил:
Жалко, что ты раньше не заметил этого мальчика. Тогда, может быть, не переполовинил бы кусок его хлеба.
Леван так ударил кулаком, что черная сковородка с остатками мяса подпрыгнула на столе.
Считай, что ты ударил меня! прохрипел Резо и хотел было вскочить.
Но Важа поднялся первым и толкнул друга на место.
Тсс! А ну, успокойтесь. Медико! крикнул он. Ты, кажется, собиралась в кино!
Медико поняла, что их нужно оставить одних. Моментально переоделась и ушла. Важа закрыл двери изнутри, снова сел за стол и сказал Резо:
Ты сейчас пьян, сам не понимаешь, что болтаешь.
Ты сам пьян.
Я не знаю, кто из вас пьян, а кто трезв, но чтобы этого я больше не слышал! не поднимая головы, твердо сказал Хидашели.
В его голосе сквозила угроза.
Пусть испугается тот, кто тебя боится. А я все, что думаю, скажу тебе в лицо. В другое время, Леван, ты бы этого не сделал. Не погубил бы человека. Но сейчас ты испугался. Да, испугался, что тебе не дадут Героя!..
Леван побледнел, вскочил со стула и ухватил Резо за рубашку так, что пуговицы отлетели и запрыгали по полу.
Ты сейчас в стельку пьян. Эти слова ты мне повторишь завтра, слышишь?! Завтра, когда ты будешь трезвый. И тогда я знаю, как быть! Леван отпустил его.
В любое время повторю! Резо уходил из комнаты, пошатываясь. Когда хочешь, тогда и повторю, слышишь? кричал он, вцепившись в дверь.
Нодар взял его за шиворот и с трудом вытолкнул из комнаты. Из прихожей еще долго доносилась ругань Резо.
Важа закрыл дверь, вернулся к столу и вытер пот со лба. Леван сидел, опустив голову.
Важа палил ему вина, но Леван отставил стакан в сторону.
Не хочу больше. Вот коньяку бы я выпил
Да ты что, разве это вино можно коньяком портить? Но если хочешь, сейчас принесу.
Сколько времени?
Еще рано, да я через двадцать минут вернусь.
Нет, лучше поедем ко мне. У меня есть коньяк.
Да я принесу сию минуту
Лучше на воздух пойдем, душно здесь.
Леван вышел первым. Важа закрыл дверь и ключ спрятал у пожарного крана.
Как ты думаешь, ушли они? Мне сейчас не хотелось бы снова встретить Резо, сказал Леван.
Наверное, ушли. Ты все-таки подожди здесь, я погляжу.
Важа сбежал с лестницы и вышел на улицу.
Вскоре он позвал Левана.
Леван сел за руль, Важа устроился рядом с ним. Через полчаса Хидашели остановил машину у своего подъезда, достал ключ и про тянул другу.
Ты поднимайся, я только заведу ее в гараж.
В новой, несколько дней назад полученной квартире стояли диван, холодильник, письменный стол, заваленный книгами, и журнальный столик. На стене висела фотография. Вначале Важа подумал, что это портрет какой-нибудь киноактрисы в спортивном костюме с теннисной ракеткой. Удивился: с каких это пор Леван стал увлекаться кинозвездами? Но, хорошенько присмотревшись, убедился, что знает эту девушку, только никак не может вспомнить, где и когда ее видел.
Появился Леван, достал из холодильника фрукты, коньяк и шоколад. Наполнил маленькие рюмки, придвинул стул и сел напротив Важи.
Поехали! сказал он и, не дожидаясь приятеля, глотнул коньяку.
Важа взял рюмку, нехотя выпил и отломил кусочек шоколада. Леван снял рубашку и бросил на диван.
Если тебе жарко, можешь тоже раздеться.
Ничего
Выпьем! Леван опять налил и выпил залпом.
Он только подумал, что сегодня его не берут ни вино, ни коньяк, как вдруг перед глазами все поплыло, и он нервно заговорил:
Может быть, ты тоже согласен с Резо? Не скрывай, скажи все, что думаешь обо мне, как это сделал мой друг.
Успокойся, Леван!
«Успокойся»! Легко сказать успокойся! Легко вмешиваться в чужие дела! Он еще пожалеет о своих словах Пей!
Довольно. Больше не могу.
Пей!
Важа выпил. Леван снова налил. Взял рюмку. Потом передумал, подошел к письменному столу, схватил какой-то журнал и толстую папку.
А ты знаешь, что это такое? Он протянул Важе журнал «Металлург».
Знаю. Читал. Твоя статья.
Понравилась?
Очень.
Хорошо. А ты знаешь, что такие исследования отличный материал для докторской?
Важа кивнул.
А ты знаешь, что это такое? Леван показал Важе толстую папку с рукописью.
Откуда мне знать?
Посмотри.
Важа открыл папку и полистал рукопись. Название было то же, что и у статьи, опубликованной в «Металлурге», «Некоторые вопросы высокофосфорического сталеварения».
Та же статья?
Да, в основном та же, только написана иначе. Это моя кандидатская диссертация.
Важа от удивления широко раскрыл глаза.
Как, ты собираешься защищать диссертацию?
Да, собираюсь! Почему ты удивляешься? Жизнь полна неожиданностей, не так ли?
Но если ты хотел защитить диссертацию, то надо было поступить в аспирантуру. Теперь ты имел бы уже и степень, а то и заведовал бы отделом в институте металлургии.
Согласен, можно было и так.
Зачем же ты весь этот огород городил?
Леван усмехнулся:
Это немного посложней огорода, но ты не Резо Кавтарадзе и, может быть, поймешь. Только хорошенько слушай, не прерывай меня, а то я могу и передумать. Мне пришла охота поговорить с тобой по душам, понимаешь?
Важа кивнул.
Я легко мог поступить в аспирантуру, ты хорошо это помнишь. Но не захотел. Тогда я должен был сделаться рабом профессора Горделадзе, плясать под его дудку. Да, да, почему ты удивился, дорогой, существуют и белые рабы на этом свете. Возьми кафедру профессора Горделадзе. Господин профессор ставит проблемы. Его аспиранты и научные сотрудники вкалывают, как ослы. Их фамилии Горделадзе, может быть, упомянет лишь в предисловии в знак благодарности. Так проходили бы мои годы. Может быть, даже десятки лет. А я еще студентом чувствовал, что стою выше Горделадзе. Может быть, он тогда был большим специалистом, согласен. Для того чтобы приобрести такой опыт, как у него, мне нужны были годы. Зато у меня были способности, талант, умение, знания, интеллект. Я был сильнее профессора Горделадзе такими качествами, каких он никогда не приобретет. Помнишь, однажды уважаемый профессор написал на доске классическую формулу Эйлера из теоретической механики. Написал и вдруг прослезился. Потом объяснил, что эта формула начертана на могиле Эйлера. Помнишь, или тебя не было на той лекции?