Мне кажется, что понравишься.
А как мне об этом узнать?
Если она протянет тебе руку, значит, тебя можно поздравить.
А я должен поцеловать руку?
Конечно, только не теряйся, ради бога! Бабушка старая музыкантша и привыкла к вежливым людям.
А как я должен вести себя?
Это зависит от создавшегося положения. Если я почувствую, что ты себя ведешь не так, как надо, я указательный палец левой руки приложу к подбородку. Понял?
Понял! рассмеялся Леван.
2
Ольга Дмитриевна с удивлением смотрела на молодых людей.
Знакомься, бабушка, мой друг Леван Хидашели.
Леван стоял молча. Ждал, когда бабушка протянет ему руку. Но та не протянула, даже слова не произнесла и, молча повернувшись, пошла в комнату.
Я погиб! вырвалось у Левана, он с трудом сдерживал смех.
Крепись! прошептала Натия. Знай, бабушка не переносит смеха без причины.
Ольга Дмитриевна надела очки, вернулась и бесцеремонно принялась разглядывать Левана. Парень ей понравился, и она протянула ему руку, которую Леван с подчеркнутой галантностью поцеловал.
Прошу! вымолвила старушка и повела гостей в комнаты.
Они уселись за круглым столом.
Бабушка пристально смотрела на Левана, и он под ее взглядом невольно заерзал на стуле, засмущался, машинально достал сигарету.
Натия подняла указательный палец к подбородку. Леван поспешно смял сигарету и положил в карман.
Да, так что ты сказала мне про этого молодого человека? спросила Ольга Дмитриевна внучку.
Он мой очень хороший друг.
Видно, что хороший, но чем он занимается?
Натия подмигнула Левану. Это уже означало серьезную победу.
Леван приободрился и снова достал сигарету. И только собрался спросить, можно ли курить, как Натия снова поднесла к подбородку указательный палец. Леван опять смял сигарету и засунул ее в карман.
Он инженер, работает в Рустави.
Эта профессия любит серьезных людей.
А разве Леван не серьезный человек?
По теперешним парням трудно определить, кто из них серьезный, а кто нет. Теперь все хорошо одеты и у всех хорошая внешность. А кто твои родители? неожиданно спросила Ольга Дмитриевна у Левана.
Мать врач. Отец профессор, преподает в институте электромеханику. Леван рукой указал на электролампу. Они политически хорошо подкованы и морально устойчивы, добавил он серьезно и выразительно поглядел на Натию: видишь, какой я молодец.
Натия, смеясь, покачала головой.
Бабушка, не напоишь ли нас чаем? Уже поздно, мы должны скоро ехать.
Бабушка что-то проворчала и вышла на кухню.
Натия, если я сейчас не закурю, то просто с ума сойду.
Когда вернется бабушка, ты попроси, может быть, она и разрешит.
Натия села к роялю, который занимал почти всю комнату, Леван встал из-за стола и подошел к ней.
А Ольга Дмитриевна украдкой разглядывала молодых из кухни и довольно качала головой. «Хороший парень», решила она наконец и вернулась в комнату с сахаром и печеньем.
Ольга Дмитриевна, вы разрешите курить?
Разрешение было получено. Леван закурил и прислонился к стене, так было удобней смотреть на Натию. Она играла и все время чувствовала его взгляд. Не смогла сдержать улыбки, потом подняла голову и взглянула ему прямо в глаза.
Леван растерялся. Он и сам не понимал, что с ним происходит. Еле сдержался, чтобы не подойти к ней и не поцеловать.
Чай готов.
От голоса бабушки Ольги молодые очнулись. Натия перестала играть. Леван взглянул на потолок и вздохнул, будто говорил: «Боже, и в чем я провинился перед тобой?..» Натия поднесла к подбородку указательный палец, оба рассмеялись и сели к столу.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
1
День выдался знойный. Такие и в июле редко случаются. Жарко было на улице, и в мартеновском цехе воздух накалился, как в духовке. Сталевары беспрестанно пили воду, подбегали к вентиляторам, расстегивали комбинезоны и рубахи, подставляя ветерку вспотевшие тела.
Что вы делаете? Воспаление легких хотите схватить? закричал Леван, обходивший печи. У одной из них заметил Васо Хараидзе, жестом спросил, как дела.
Васо улыбнулся и поднял вверх большой палец в знак того, что все идет отлично. Лексо Арчемашвили тоже сиял, Леван никогда не видел его таким счастливым.
Лексо, чему радуешься? на ухо крикнул ему Леван и немного отошел от печи.
Жена завтра приезжает, вот и радуется, ответил за Лексо второй сталевар.
Выздоровела?
Спасибо вам, товарищ начальник, теперь здорова. Если не я, так мои дети отблагодарят вас за все.
Леван хлопнул по плечу сталевара.
Работай хорошо, дорогой Лексо, это и будет твоей благодарностью!
Лексо Арчемашвили не умел выразить свою благодарность за то, что Леван помог устроить его жену в лучшую больницу, а потом выхлопотал ей бесплатную путевку в Гагру. Зато на работе он изо всех сил старался потрафить Левану.
К Хидашели подбежал сталевар третьей печи.
Просят к телефону!
Кто еще?.. пробурчал Леван и пошел в будку.
Звонил Хундадзе, приглашал его к себе.
Начальник цеха был в кабинете один. Перед ним лежал раскрытый журнал с паспортами сталеварения. Когда вошел Леван, он отложил журнал в сторону.
Помолчали. Потом Элизбар тихо сказал:
Сегодня мы советовались с директором и главным инженером и решили представить тебя на звание Героя Социалистического Труда.
Хундадзе прищурил один глаз и испытующе поглядел на Левана. У молодого начальника смены по всему телу пробежала приятная дрожь. Он чуть было не охнул от радости, но вовремя сдержался. Только улыбнулся и спокойно сказал:
Огромное вам спасибо, Элизбар Иванович!
Только знай: никому ни звука, я не должен был тебе говорить об этом, но Правда, стаж у тебя маловат, однако кандидатуры лучше, чем ты, не сыщешь. В конце концов звание Героя дают человеку потому, что он его заслужил. Так что ты не беспокойся, мы это дело урегулируем
Хидашели еще раз поблагодарил и вышел из кабинета. Начальник цеха проводил его взглядом.
«Парню двадцать восемь лет, он уже, считай, Герой Социалистического Труда, а скоро будет и начальником мартеновского цеха», подумал Элизбар.
Он окончательно решил, что в октябре уйдет с завода, и как будто даже успокоился. А радость жены его была безгранична. Только одного она боялась: вдруг муж передумает? Но боялась она напрасно Элизбар был человеком с твердым характером и никогда своих решений не менял.
«Мне было пятьдесят, когда меня назначили начальником мартеновского цеха», горько подумал Элизбар. Он достал папиросу, сунул ее в рот и задумался, потом, очнувшись, начал шарить в карманах. Шарил по столу, искал под бумагами, открывал ящик. Но коробки со спичками нигде не было. Хотел позвонить секретарше, передумал, махнул рукой и бросил папиросу в корзину для бумаг. «Завидую? Нет, нет, не завидую. Просто наша жизнь была гораздо сложнее и труднее. Нелегкая была жизнь!..»
Леван почти бежал по цеху. Хотелось лететь, он чувствовал прилив безграничной энергии. Арчил Хараидзе сразу же почувствовал, что у начальника произошло какое-то радостное событие. Он никогда не видел Хидашели в таком состоянии, но все же не посмел спросить, что случилось.
Хидашели с трудом держал себя в руках. Он подскочил к третьей печи. На заправочной машине к задней стене подвезли доломит и ссыпали его. Хидашели показал машинисту, чтобы он уступил ему свое место. Потом подбежал к кому-то.
Как ты лопату держишь, это тебе не палка, закричал он, улыбаясь, выхватил лопату и принялся работать. Немного успокоившись, вернул лопату хозяину и подошел к Арчилу. Мастер читал анализ пятой печи, серы было больше нормы. Леван приказал шлак до полировки посыпать рудой и металл подогреть до тысячи семисот градусов.
В работе время шло быстро. На оперативной летучке он сидел уже совершенно спокойно, как будто ничего не произошло.
Начальник мартеновского цеха был поражен его хладнокровием. «Современная молодежь не умеет радоваться, подумал он, потому что легко всего добивается, она не знает цену победы ».
Когда закончилась оперативная летучка, Хидашели задержался у стола. Он записывал в блокнот какие-то цифры. Элизбар также не вставал со своего места. Леван кончил писать, спрятал блокнот в карман, спокойно встал, попрощался с Элизбаром и вышел. А начальник мартеновского цеха долго сидел, задумавшись. Потом еще раз проглядел паспорта плавок и подошел к окну. Глянул вниз. «Волга» Левана Хидашели стояла у подъезда, но Левана видно не было. Элизбар вернулся к столу. Большие стенные часы пробили пять. Он снова выглянул в окно. Появился Леван, он поднял капот и стал что-то делать в моторе. Потом закрыл капот и тщательно обтер руки тряпкой. Сел за руль.
Начальник мартеновского цеха до тех пор стоял у окна, пока «Волга» Левана не скрылась с глаз. Потом повернулся, медленно подошел к столу. Поискал папиросу. Вспомнил, что у него нет спичек. Устало опустился в кресло и задумался.
2
Металлурги в рабочие дни, как правило, не пьют. Кому приходилось работать у мартеновской печи с похмелья, тому хорошо известно, какой бедой оборачиваются бессонная ночь и вино. Но Лексо Арчемашвили явился в цех с похмелья.
Накануне из деревни нагрянули к нему побратимы. Пришлось выпить. Просидели часов до трех. Утром он встал чуть свет, в половине восьмого был уже в цеху. Из его кармана торчала бутылка боржоми.
Что, Лексо, тяжело «под мухой»? шутили рабочие. Лексо улыбался и кивал головой: принял, мол, немного.
Слыхал? Нашего начальника смены представили на Героя Труда! сказал ему Васо Хараидзе.
Что ты говоришь! радостно крикнул Лексо.
Весть о представлении Хидашели к званию Героя Социалистического Труда облетела весь завод, узнали об этом и в цехе. Когда начальник смены появился, к нему сбежались все, окружили и радостно поздравили. Один Лексо стоял в стороне. Он не осмеливался подойти к Левану, только издали ему улыбался. Хидашели знал, что Лексо застенчив, поэтому сам подошел к сталевару и пожал ему руку.
Подождите, ребята! Это все разговоры, даже не думайте об этом. Лучше займемся делом, а то не только Героя не дадут, но и в шею погонят.
Металлурги рассмеялись и разошлись к своим печам.
Важа Двалишвили, узнав радостную весть, примчался повидаться с другом. Вскоре в цехе появился и Резо Кавтарадзе и бросился обнимать Левана.
Да брось ты, я же еще не Герой!..
Хватит тебе скромничать!
Лично я ничего не слыхал, если ты что-нибудь знаешь, расскажи.
Ну хорошо, я верю, что ты ничего не знаешь. И скажу тебе по секрету, это чистейшая правда. Я уже звонил Нодару, он на радостях через полчаса будет здесь.
Ты с ума сошел, он ведь всю ночь работал!
Ничего, и вообще я думаю, это событие нужно сегодня отметить.
Это дело доверьте мне, сказал Важа, дома у меня стоит двадцать бутылок имеретинского. Сейчас позвоню своей княгине, и она добавит к вину другие необходимые вещи. Сегодня у меня настроение кутить. Скоро три месяца, как я капли в рот не брал.
А своим ты сообщил? спросил Резо Кавтарадзе.
Зачем? Если мне действительно дадут Героя, они и без меня узнают. В конце концов, пока еще ничего не случилось. Меня хотят представить, но представление это еще не присвоение.
Ах вот как, хитрец, ты же говорил, что ничего не знаешь? рассмеялся Резо. Все равно, повод выпить есть. После оперативки все мы соберемся около твоей машины
Леван издали заметил, что Лексо как-то неловко действует лопатой, и подошел ближе.
Что с тобой, не заболел ли, ты? прокричал Леван.
«Нет», показал жестом сталевар и смутился.
Что-то ты не в форме. Если плохо себя чувствуешь, иди домой, отдохни.
Нет, Лексо упрямо покачал головой.
Тогда хорошенько забей порог, работай быстрее
Левану захотелось пить, он подошел к будке с газированной водой.
Вчера из деревни к нему товарищи приехали, малость перебрали, видно, сказал ему сталевар третьей печи. Он догадался, о чем беседовали начальник смены и Арчемашвили. Бедняга! Наконец-то и у него радость в доме!
Леван смолчал. Выпил залпом воду и не торопясь закурил.
Сегодня смена работала с особым старанием. Леван понял, что они горды за него и хотят отличиться в этот радостный для начальника день.
В третьей, четвертой и седьмой печах шихту засыпали в рекордные сроки.
Арчил принес анализ чугуна из миксера и что-то сказал. Они стояли слишком близко у печи. От страшного грохота ничего не было слышно. Хидашели взглянул на анализ. Углерода много, да черт с ним, с углеродом, а вот количество фосфора и серы слишком уж велико. Он выругался и направился к миксеру. Мастер пошел за ним, но прежде они завернули к Хундадзе, и Леван молча положил анализ перед Элизбаром на стол: что, мол, ты на это скажешь?
Элизбар заглянул в бумагу и подчеркнул красным карандашом две цифры. Потом взялся за телефон.
И как раз в этот момент в цехе завыла сирена. Леван вздрогнул. Элизбар уронил телефонную трубку. Они переглянулись лица их словно окаменели. Первым опомнился и выскочил из кабинета Леван. По лестнице он бежал через две ступеньки и как ошалелый ворвался в цех.
Народ толпился у второй печи. Леван растолкал сталеваров и остолбенел на полу лежал Лексо Арчемашвили. Его левая нога была сожжена до кости. Леван закрыл глаза, а когда снова открыл их, рабочие уже суетились возле печи. Все было ясно: сталь прорвала порог и выплеснулась Лексо на ногу.
«Все погибло, все», была первая мысль, промелькнувшая в голове Левана.
Черт возьми, почему я его не выгнал! шептал он в отчаянии.
За все эти годы никогда у него ничего не случалось, кроме нескольких простых, незначительных неполадок. Он словно забыл, что во время единоборства с металлом может произойти авария, может пострадать человек. А ведь он знал много примеров, да и сам бывал свидетелем подобных аварий. Но чтобы все это произошло у него!.. Левану показалось, будто он стоит у пропасти и вот-вот рухнет туда.
Вокруг Лексо уже столпились приехавшие врачи
«Погибло, все погибло», монотонно стучало в голове у Левана. А в это время Арчемашвили уже увозили, потом появились директор и главный инженер. Иорам Рухадзе спрашивал, сильно ли пострадал сталевар, а ему кто-то отвечал, что если кость не повреждена, то, может быть, ногу не ампутируют, но, во всяком случае, работать парень больше не сможет
Все это было где-то далеко от Левана, мысли которого были заняты только одним: «Пропало, все пропало»
Леван, что с тобой? встряхнул его кто-то.
Рядом стояли Важа и Резо.
Я сам виноват! проговорил Леван с усилием.
Чушь какая, в чем же ты виноват? начали успокаивать его ребята.
Они не поняли, о чем он думал
«Почему сегодня, почему именно сегодня?» места себе не находил Леван.
Все собрались в кабинете начальника цеха для составления акта.
Вот бедняга, только жена поправилась, из больницы выбралась, и такое несчастье! вздохнул Арчил Хараидзе.
Рабочие стояли возле кабинета и тихо разговаривали. Они ждали решения начальства.
Интересно, что запишут в акт, какую назначат пенсию?
Если начальник смены скажет все как надо, зарплату полностью оставят.
Все-таки как же это случилось, кто виноват? спросила секретарша. На ее стуле кто-то сидел. А она ходила вокруг стола и охала.
Кто его знает К печи он подошел прикурить, именно в этот момент и прорвалась сталь. Он даже отпрыгнуть не успел. Хорошо еще, что в лицо не попало.
В акте должны записать, что он не виноват. Иначе даже полоклада не дадут на пенсию.
Надо было предупредить начальника смены!
Хидашели в таких делах не ошибается, вы же видели, как он переживает. Даже если ему грозит выговор, он не поставит под удар Арчемашвили, уверенно сказал Васо Хараидзе.
Никто ему не ответил, все только закивали, ты, мол, прав
Леван Хидашели сидел в кабинете, опустив голову, уставившись в пол.
Как это случилось? спросил главный инженер.
Хидашели очнулся, взглянул на Георгадзе, потом оглядел остальных. Директор перебирал бумаги.
«Кто знает, может быть, и не все еще погибло, подумал Леван. Во всем нужно обвинить сталевара. Это единственный выход Хотя нет, почему обвинить, ведь он действительно виноват, ведь это так и было!» Да, во всем виноват сам Арчемашвили. И он, Леван Хидашели, с чистой совестью скажет сейчас истинную правду.
Леван с надеждой посмотрел в глаза главному инженеру и громко, уверенно начал:
В ту минуту когда сталь прорвала порог, я был у начальника цеха. Говорят, что Арчемашвили подошел к печи прикурить Сталь именно в ту минуту прорвала порог
Вы считаете его виновным или нет? резко перебил Иорам Рухадзе.
Конечно, в этом нет никаких сомнений.
Леван почувствовал, как кто-то схватил его за руку. Оглянулся и увидел Важу. Он все понял, освободил руку и спокойно продолжал: