Амичия взяла розовое яблоко и подняла к свету свечи. Фрукты не росли зимой. Она не удивилась бы сушеным яблокам, но такое? Идеально спелое, круглое и хрустящее?
Это место отличалось от всего мира, даже еда напоминала об этом. И ей нужно было как можно скорее убираться отсюда.
Амичия покинула кухни, укутав одеялом плечи, с яблоком в руке и книгой в кармане теплого шерстяного платья. Это был самый простой наряд из всех, что ей дали. Шерсть была выкрашена в милый розовый цвет. Юбка была вырезана как лепестки розы, окружала ее тело и покачивалась от движений.
Платье как-то согревало ее. Амичия вышла наружу, направилась за дверь к саду поместья. Там она найдет уединение среди замерзших цветов и скрытых статуй.
Ее ноги хрустели верхним слоем снега, треск разносился эхом в тихом дворе. Птицы не пели, крылья не хлопали, звуки издавала только она.
Странно, пробормотала Амичия, шагая к скамье, что видела лучшие дни. Один угол был разбит. Другой подходил, чтобы она села среди обломков.
Амичия опустила ногу на камень и вытянула сломанную ногу, отклонилась на спинку скамьи. Для чтения подойдет.
Амичия опустила голубую книжку на колени и откусила большой кусок от яблока в руке.
Что ж, начала она, мы снова встретились.
Если бы она верила в магию больше, чем в науку, подумала бы, что книга фыркнула. Так звучало, когда она открыла страницы там, где видела слово.
Расскажи мне сегодня свои секреты, выдохнула Амичия. Что ты так отчаянно скрываешь?
В холодном воздухе книга ожила. Строки, что двигались, словно кто-то писал их снова и снова, застыли. Слова появились изящным и агрессивным почерком. Она понимала этот язык.
Амичия склонилась и прочла слова вслух:
Небесные были посланы с неба. Легенды говорят, большой луч света отправил их из-за облаков. По одному в каждое королевство Угля. По одному для каждого короля. Они были посланы вести людей к новой, лучшей жизни. Хотя Небесные все были разными и прибыли с разных созвездий, они были схожего размера и телосложения. Их всех можно было назвать красивыми. Позолоченные, словно их обмакнули в золото. Одни темнее, другие бледные, будто из бриллианта. Люди не знали сперва, как их принять. Крылатые существа прошли в наши королевства с невероятными способностями. Некоторые их приняли, другие королевства прогоняли их в глушь. Они не уходили. Со временем люди поняли, что Небесные были добрыми. Прибыли помочь. Они хотели убедиться, что люди делали то, что должны делать. Строили лучшее место для всех.
Амичия перевернула страницу и увидела грубый набросок, поразивший ее. Мужчина, изображенный углем, был прекрасен. Даже с ограниченными способностями, художник запечатлел болезненную красоту Небесных.
Четыре крыла тянулись от спины мужчины, пернатые и белые. Его лицо потрясало. Но ее восхитили кусочки золота, которые художник наложил поверх картины. Они были на концах крыльев, словно каждое перо погрузили в растопленное золото.
Те Небесные были чудесны. Если они были такими необычными, она понимала, почему люди их боялись. Но не было смысла прогонять их, если они прибыли помочь.
Конечно, она не понимала, зачем они пришли. В книге это не объяснялось. Существа упали с неба, чтобы помочь людям? Зачем?
Амичия перевернула страницу, но слова снова двигались.
Да ладно, она закрыла книгу и открыла ее снова. Ты рассказала не все!
Но книга уже не хотела, чтобы ее читали. Слова двигались, кроме тех, что она уже прочла. На рисунок все еще было больно смотреть, а от текста возникло только больше вопросов.
Она потянулась за яблоком и быстро его доела.
Хотела, чтобы я поела? Я закончила. Дай прочитать еще.
Амичия бросила огрызок через плечо, услышала, как он тихо стукнулся об снег. Если книга хотела заботиться о ней, то она съест сто яблок. Но дальше трех страниц, что она уже прочла, книга не поддавалась.
Играешь во вредину, прорычала она. Ладно. Я перечитаю каждое слово сотни раз, если этого ты хочешь. Я понимаю намек. Я запомню все, что ты мне показала, а потом ты покажешь еще.
День тянулся медленно. Амичия снова и снова читала слова, бормотала их под нос, пытаясь понять, что ей показывала книга. Но понимать было нечего.
Небесные прибыли из-за облаков. Их отправили помогать людям. Она это поняла, но книга ничего больше ей не показывала.
Она должна была ощутить озарение, чтобы ей показали больше?
Амичия взяла рядом с собой яблоко, откусила кусочек и задумчиво жевала. Книга была со скрытым значением. Или она не понимала какой-то секрет.
Магия не была настоящей. Эта книга не была проклятой, не знала, о чем Амичия думала, и как много понимала в написанном. Был какой-то рычаг, такой маленький, что она его не нашла.
Ее отец был известным мастером, создавал такие вещи. Маленькие предметы с крохотными рычагами, которые выглядели как стрелки часов, или меч, который можно было забрать из руки щелкунчика. Это ей нужно было искать.
Все больше и больше тайн, пробормотала она, крутя книгу в руке. Больше и больше
Амичия замерла и посмотрела на яблоко в своей руке. Она брала с собой только одно яблоко. И его было сложно донести, а два ей никак не уместилось бы в руки вместе с книгой и костылями.
Она долго и пристально смотрела на красную поверхность, а потом доела его и отложила. Это она не выбросит. Сохранит при себе. На всякий случай.
Я не верю в магию, повторила она, глядя на книгу. Но
Еще яблоко прикатилось по снегу к ее боку. Несколько кусочков снега прилипло к стебельку.
Я знаю, что ты там, крикнула она. Но не понимаю, зачем кидать в меня фруктами.
Снег захрустел, кто-то приближался, но Амичия не стала оглядываться. Только двое тут стали бы ее кормить. Только двое думали, что она ела мало.
Бернард вряд ли вышел бы наружу. Он не хотел быть там, где не мог убрать. Амичия его не винила. Он ненавидел грязь на его столе, тем болеена одежде.
Оставался лишь один вариант, и о нем она старалась не думать.
Если ты так трудишься, я подумал, что тебе нужно не одно яблоко, ворчание вызвало мурашки на ее руках.
Как этот голос мог вызвать ее дрожь сильнее, чем ледяной воздух? Она могла справиться с лютым холодом, но один тембр его голоса делал ее слабой. Это было обидно.
От этого ее сердце колотилось.
Амичия вгляделась в книгу сильнее, чтобы не смотреть на него.
Я поем позже, спасибо.
Но ты ведь не читаешь, Александр сел на снег рядом с ней. Он согнул ноги, напоминая горгулий на самом большом поместье Болотца.
Я читаю, рявкнула она. Книга открыла мне свои тайны.
Да? он приподнял бровь. И какие же?
Что Небесных послали помочь людям. Так они думали. Я знаю, как выглядели Небесные. То были позолоченные крылатые существа, которых многие сначала считали опасными, она мало знала, но притихла, словно у нее еще были знания.
Он кивнул, смотрел сквозь нее, словно обдумывал тему.
Да, думаю, это верно. Небесных послали помочь.
Почему ты сделал паузу?
Потому что не уверен, что это правильно.
Как иначе? Амичия помахала книгой в воздухе. Ты дал мне это, потому что там ответы.
Я думал, что там ответы. Я не смог ее прочесть, улыбнулся он. Большие клыки торчали дальше губ, выглядя пугающе и странно. Только ты это сделала.
Какая честь, Амичия не смогла сдержать сарказм из голоса.
Она думала, рядом с ним будет просто. Она уже решила, что не могла ничего поделать с Вивьен. Та Жуть была просто еще одним препятствием на пути к цели, и Амичия не могла расстраиваться, потому что не интересовала его не как напарник.
Она не могла интересоваться. Амичия смотрела на него, напоминая себе о странностях и отличиях. У него были крылья. Серая кожа. Крылья двигались, когда он злился. А еще на пальцах были когти, ноги были странно выгнутыми. Он не был человеком, и уже за это нужно было недолюбливать его.
Мягкие мысли пробрались вслед за перечисленными отличиями. Ему нужна была ее помощь. Его лицо смягчилось, пока он смотрел на нее сейчас. Он хотел знать, что случилось в прошлом, раскаялся за то, что пытался убить ее.
Амичия скрипнула зубами и отвела взгляд.
Я читала книгу в библиотеке. Там интересно описывались отношения пленника и похитителя.
Да? Александр подвинул крылья, они легли на его плечи как плащ. Просвети меня.
Для пленника нормально ощущать симпатию к похитителю. Со временем мозг пытается убедить пленника, что тот, кто вредит ему психологически, делает это из заботы к пленнику. А потом приходит сострадание.
Ты на что-то намекаешь? сухо спросил Александр.
Она попыталась отодвинуться от него, заставить себя понять, что эти чувства были неестественными. Амичия должна была ненавидеть его. И ненавидела месяц назад.
Амичия кашлянула.
Я намекаю, что это выживание, то, как мозг объясняет зависимость от того, кто пытается мне навредить.
Ты намекаешь, что у тебя есть теплые чувства ко мне, Амичия?
Он совсем не понимал ее слова, раз пришел к такому выводу. Она точно не хотела, чтобы он думал, что ей нравилось его общество. Все это было просто испытанием в ее жизни. Она разгадает его проклятие, уйдет и не вспомнит об этом месте.
Нет, ответила она, но ее голос дрожал. Я говорю, что мне не нравятся ни ты, ни другие Жути тут.
Бернарда это расстроит. Ты ему нравишься.
Хватит, прошептала она. Сердце Амичии болело от мысли, что это заденет Бернарда. У того Жути было золотое сердце, и ему было важно, чтобы ей было удобно. Теперь оставалось лишь молиться, чтобы Александр не рассказал остальным об этом.
Что хватит? Александр склонился, чтобы она его видела. Кусочки льда и снега прилипли к его рогам и мерцали в свете утра. Говорить о симпатии?
Это звучит неестественно с твоих губ.
Это не связано с возвращением Вивьен?
Амичия фыркнула, звук был гадким и холодным.
Не связано. Мне плевать, кто тебе супруга.
Я знаю, что ты была в стене, ответил он с серьезным видом. Ты слышала, что мы говорили, но я не понимаю, почему ты поверила этому.
Поверила чему? челюсть Амичии болела от того, как она стиснула зубы. Что ты и остальные цените людей не больше, чем животных? Что ты так низко обо мне думаешь, как о питомце?
Ты знаешь, что я не это имел в виду.
Так ты это сказал, и я знаю теперь свое место, и Амичия не собиралась и дальше сидеть и спросить с ним и книжкой, которую он ей дал. Она с трудом поднялась на ноги и сунула костыль под руку. У меня есть работа.
Ты живешь тут со всем, что пожелаешь, отметил Александр. Что за работа тебя зовет?
Единственное, чем я коротаю время, прорычала она. Пытаюсь узнать, что случилось с тобой и твоим народом, чтобы уйти.
Ее сердце болело. Она не хотела говорить с ним о женщине, которая вернулась. Она не хотела знать, почему в ней все сжималось от мысли о них вместе, или почему он не отрицал, что был с Вивьен. Он говорил, что не видел в ней питомца, но и не отрицал, что считал ее животным.
И куда ты пойдешь? окликнул он ее. Там ничего не осталось, Амичия.
По чьей же вине? она ковыляла по снегу, вытаскивая ноги из сугробов, хоть от этого нога болела.
Я думаю, ты ревнуешь!
Ревную? она развернулась, чуть не упав, когда костыль застрял в снеге. Чему ревную?
Он сидел на том же месте, зловеще неподвижный. Он мгновение выглядел так, словно был из камня, который напоминала его кожа.
Думаю, ты знаешь, буркнул он, слова доносились над снегом как ветер. Вернись в свою библиотеку и убежища в стенах, petite souris. Но, думаю, ты всегда будешь возвращаться позлить кота, который на тебя охотится.
Она скрипнула зубами и отвернулась.
Не думай, что ты мне нравишься, grande imbecile.
Как я мог так подумать?
Амичия прошла к поместью, завернула за угол и перестала ощущать спиной взгляд. У двери цвел куст розы, которого раньше там не было. Она была в этом уверена.
Она смотрела на замерзшие капли воды на каждом идеальном лепестке. Розы зимой? Невозможно. Но тут появлялось многое, что было невозможным.
Глава 26
Жуть опустился на стол в центре главного зала. Горы еды, может, и были бы вкусными, если бы Александру не приходилось смотреть, как они ели овощи и мясо как животные.
Он не мог забыть разговор с Амичией. Она не хотела, чтобы ее считали питомца, и он ее такой и не считал.
Так ведь?
Он смотрел, как Вивьен, сидящая справа от него, взяла с тарелки целую жареную курицу и впилась в бок. Амичия же, сидя слева от него, осторожно отрезала ножку курицы и не спешила, пользуясь столовыми приборами. Она отрезала кусочек, подцепила его вилкой и опустила в рот.
Она изящно брала каждый кусочек. Она не брызгала и не сорила едой на стол, а остальные рядом с ней устраивали бардак.
Он сидел во главе стола, как всегда, но почти не притронулся к своей еде. Не этой ночью. У него было слишком много мыслей, он не мог так есть.
Бернард вошел с еще тарелкой с едой. Он много приносил каждую ночь и ни разу не жаловался. А теперь Александр видел, как много его слуга делал.
Бернард? позвал он, поймал Жуть за край фартука. Откуда эта еда?
Жуть пожал плечами.
С кухонь.
Да, но откуда? У нас где-то есть ферма? Мы можем убивать там скот, когда захотим?
Взгляд Бернарда стал туманным, он смотрел мимо Александра.
Не знаю, господин. Когда еда нужна, она там.
Так ты не убивал этих зверей сам?
А надо? он передвинул тарелку с едой в другую руку. Я могу попробовать послать Жутей на охоту, но на это уйдет время, и все проголодаются, пока они вернуться.
Александр отпустил другого, тряхнув головой.
Не нужно. Просто я раньше не задумывался, откуда берется еда, и я не понимаю, откуда у нас столько. Свежая еда даже зимой вызывает вопросы.
Тут всегда зима, господин.
Бернард ушел, оставив Александру еще больше вопросов. Вокруг поместья всегда была зима? Когда-то должно быть лето. Они ели спелые овощи. Где-то был сад, и Жути приносили еду Бернарду.
Он отклонился на стуле, смотрел на овощи, словно они могли отрастить ноги и пойти по столу. Блюда казались невозможными.
Александр уперся локтем в подлокотник своего кресла, подбородок опустил на кулак. Должно быть объяснение странностям этого места. Он почти ощущал ответ в голове. Он знал, почему в поместье все было так. Но не помнил.
Мой король, вмешалась Вивьен, ты не ешь?
Он отмахнулся.
Я поем, когда буду готов, генерал.
Я не только твой генерал, ответила она, посмеиваясь. Другие Жути, которые подслушивали, тоже рассмеялись. Или ты забыл?
Я помню все больше, он помнил ее до этого, так ему казалось. Это была она в его воспоминаниях, но
Черные волосы, спутанные на ее голове, когда-то сияли на солнце. Он помнил, как водил по длинным прядям, достающим до бедер, ладонью. Но бедра не были серыми, как гранит. Они были теплыми, карамельными и Он больше ничего не помнил. Словно кто-то построил стену в его голове.
Он помнил человеческую кожу. В этом был смысл. Все Жути раньше были людьми. Разве не он многих обратил сам?
Но у них не было историй в его голове. Они всегда были Жутями, как они и помнили. Почему он не помнил их истории, если сам их обратил?
Тихий стук утвари по тарелке привлек его взгляд к крохотному человеку среди монстров. Амичия смотрела на него, но отвела взгляд, как только поймала его взгляд.
У них было столько прогресса, но он сбился от возвращения другой женщины. Вивьен не должна была навредить человеческой женщине. Он постоянно возвращался мыслями к загорелой коже Амичии, веснушкам на ее носу или темным волосам, из-за кудрей не удавалось понять, какой длины они были на самом деле.
Кудрявый локон выбился из ее тугой косы. Он покачивался возле ее лица, и Александру хотелось потянуть за прядь. Но его коготь мог срезать локон. И, хоть он хотел оставить себе на память хоть что-то от нее, он не мог разлучать такую женщину, как она, с чем-то таким красивым.
Он заставил себя отвлечься от таких мыслей. Люди не сближались с Жутями из-за страха. У нее был повод бояться его. А у него не было права думать о ней как-то еще, кроме пленницы.
Ощущая жар взгляда генерала, Александр посмотрел на женщину рядом с ним.
Вивьен глядела на него с такой ненавистью, что он удивлялся, как не загорелся.
Да? спросил он. Ты просишь моего внимания?
Ты пялишься на девчонку-человека?
Он склонился ближе с шипением:
Тебя слышно, генерал. Советую держать себя в руках и следить за тоном.