Е. НиконоваСказ о пеньковском волке
ПРОЛОГ
Остался один! Один, и наша страна, наша великая держава, освободится от их гнета! Настал конец их расе, и мы поможем ему приблизиться! Так?
Так! взвыла тысяча глоток, а главный священник продолжил:
Все вы знаете, что вампирский род терроризировал наш мир с незапамятных времен. Долгие-долгие века мы терпели, нас унижали, нас выселяли, бесстыже рвали зубами Долгое время мы боялись, прятались, как крысы, но теперь мысила! Они спят днем и в этом их слабостьнаша удача. Эти твари неумолимы, им доставляет радость видеть наши стенания и слезы, так заставим же их стенать!
Заставим!
Убьем!
Хватит с нас страданий!
Дави гадов!
Не гадов, поправил священник. Гада. Этотне такой, как прежние, он Древнейший! Возраст этого упыря превосходит две тысячи наших лет, наших кровавых мук. Онсамо зло. Демон во плоти. И он в спячке.
Спячке? Переспросил староста.
Да. Благо Господа, да. Подобно болотной твари храпит он в старом храме вот уже несколько веков. Храпит и видит во сне нашу кровь. Кровь наших детей. Убьем ли мы его!?
Убьем!
«Вот и молодцы! злорадно подумал священник. Посылай на смерть дуралеев, а сам живи да не тужи. Глупые деревенские чурбаны! Они и не подозревают, что деревеньку их сожжем, женщин сдадим во владение великой церкви, а детей, этих нечистокровокутопим в болоте. Это проклятая земля, но я ее очищу. Очистит великий огонь. Они людишки, живущие в грехе, их души уже горят в Аду. И скоро они это поймутОгонь очистит!»
Отец Фана Тик усмехнулся и махнул рукоймол, начинайте, и наклонился к уху верного помощника:
Как только зайдут, запри двери храма. Демон проснется и поубивает их всех, а мы тем временем займемся деревней. Ах да, чуть не забыл: кликни старосту.
Чего, святой отец? Староста напоминал жирного индюкапухлый, с отвисшим носом и тройным подбородком. Тик поморщился, но, вспомнив о своих немалых габаритах, помрачнел. Староста расценил это по иному:Божье предзнаменование какое? Не завалим гада, да?
Завалите, завалите, успокоил мужика священник. Ты только добудись его сначала.
Кого!? опешил староста.
Упыря. довольно пояснил Фана.
Зачем!? выдохнул пораженный староста. Он же нас, Батюшка, поубивает всех.
Не поубивает. Святое распятие вас защитит. Священник протянул мужику дешевый крестик. А эточеснокего остановит. Святая вода поработит, а молитва зачарует.
Помилуй, батюшка, зачем же будить-то демона надобно?
«А затем, дубина, чтоб сожрал тебя, окаянного».
Но вслух священник пояснил по-другому:
Если во сне убить егоне убьется. Только взирая на кол Божественный, сгорит Демон в его пламени. А чтобы проснулся поскорее, жертву Крови припасите.
Каку таку «жертву»?
«Вот остолоп!»
Какую, какую ребеночка. Кроху. Детячья кровь их всегда будит.
Но как же это, Батюшка?! Вылупился староста. Не могем же мы дите каке на таку беду толкать! Жалко!
Или одно дите, или потом тысяча. Хочешь, чтобы он потом всех твоих детей пожрал? А?
Фана понял, что спор выигран. Староста задумался, содрогнулся и, махнув жирной лапой, потопал прочь.
Но вдруг остановился и проорал:
Не обижайся, Батюшка, но я вот чо удумал: не мог бы ты с нами пойти, словом своим божеским пособить? С тобой спокойней будет.
Со всех сторон послышались одобрительные возгласы жителей деревни. «Вот черти!»
Священник мучительно напрягал извилины: пойтисебя угробить, не пойтиперестанет народ Церкви доверять, взбунтуется. И так и такстрах. Помощник делал огромные глаза, да он и сам понимал, что дело не «ах», но что ж поделать-то?
Перекрестившись (не в ту сторону) священник решил (скрепя сердце):
Идем!
Вокруг пели, плясали и радовались, как могли. Священник же понимал, что совершил глупость, но сделать уже ничего не мог. Он подозвал своих Братьев и вздохнул:
Черти подземные меня за язык дернули! Пойдете со мной. Будем стоять ближе к выходуавось пронесет и сожрет их, а про нас забудет. Но деревенька все равно наша с потрохами. Всем ясно?!
Да Уныло откликнулись священники.
Тогда в путь!
* * *
Девочка боязливо жалась к матери, поглядывая на индюкоподобного толстяка и, хоть и не понимала разговора, чувствовала, как страх противным червячком скручивает внутренности. Толстяк достал какую-то толстую тряпку, в которой явственно позвякивало. Мать что-то промычала под нос, а толстяк захохотал. Золотые монетки посыпались в пухлую ручку женщины, продавшей свою шестую дочь. Семья и так еле сводила концы с концами после смерти мужа, а эта шестилетка сжирала за троих, а пользы от нее, как от быка молока. Теперь хоть можно купить старшенькому, Яну, хороший костюм, а его братцу, Маку, шапочку с пером, которую он давно просил. Девчонка не красавица, вряд ли кто такую возьмет в женымаленькая, худая, на лице одни глазавампирские, черные. Страх. Мужики любят-то каких: пухленьких, розовеньких, с золотой косой, а не бледных черноволосых мымр-дохлячек. Вот уж уродилась-то!
Только что на кровь упырю и сгодится.
Староста схватил девчонку за тоненькую лапку и крякнул под нос:
Вот удача! Такую чуму сплавлю, да и от вампира избавлюсь! Вот что значит ВЫ-ГО-ДА! Только бы не ревела.
Но девчонка, переступая вслед за дядей-старостой своими коротенькими босыми ножками, не издавала ни звука, а личико ее, отрешенное и грустное не по-детски, было пусто. «Что ж, подумал староста. Тем лучше».
Сгодится? спросил он храброго батюшку, господня посланца.
Священник мельком глянул на девчонку и хмыкнул. «Значит сгодится! решил староста и кинул взгляд на слишком уж довольную мать. Как будто и не свою кровиночку на съедение монстру отдала! Не понимаю я этих женщин»
У старосты не было детейих, после второго развода, забрала жена. Хотя горе не сильно омрачало его жизнь, мысль о похожей участи бросала его в дрожь. Он лучше бы убил их сам. Непременно!
«Скоро все это кончится думал между тем священник. Я уеду домойбогатый, живойНет, главноебогатый! Да, точно! А дома милая Марта Такая сладкая, такая любящая Как же я хочу домой! Но скоро это закончится Упырь убьет крестьян, они убьют упыря Все честно. Ведь так?..»
И все же как не настраивал себя священник на приятное и спокойное домашнее тепло, он не смог сдержать вскрика, когда кто-то положил ему руку на плечо и сурово произнес:
Пора.
* * *
Вид храмаполуразрушенного и заросшего бурьяномзаставил внутренне содрогнуться не одну храбрую и бесстрашную душу, пришедшую сегодня ровно в полдень убивать упыря.
Шеренгу крестьян, «вооруженных» кольями, святым писаниями и крест-накрест увешанных чесноком, возглавлял дрожащий староста, крепко держащий за ручку девчонку, восхищенно озирающуюся по сторонам. Рядом с ним шагал не менее трясущийся отец Фана Тик, сопровождаемый священниками, облепившими его, как осы королеву-матку. Все шли на битву и все понимали это.
Кое-как расчистив подступ к тяжелым кованым воротам, все притихли, ожидая вдохновительной речи. Фана прокашлялся и прокричал шепотом (зачем же будить раньше времени!?):
Мы все пришли сюда, дабы покончить с премерзкой тварью, грехом и ужасом этих земель. Смерть демону!
Смерть! так же шепотом откликнулась толпа.
Идем же, братья!
«Господи, хоть бы это поскорей закончилось!»
Идем!
Несколько силачей, напрягая мышцы, смогли чуть раздвинуть створки и, заглянув во мрак, пробасили:
Святые отцы, вход свободен!
Святые Отцы неловко переглянулись, но, как говоритьсяотступать уже было поздно, потому Фана перекрестился, сплюнул на дорожку и вошел во мрак
* * *
Впрочем, так называемого «мрака» в просторном зале с витыми колоннами и прекрасной отделочной лепниной по потолку не было: помещение чудесно осветилось вмиг вспыхнувшими факелами. Фана едва сдержал крик. В зал следом за ним втиснулись староста и пара самых храбрых священников. «Все нормально!»прошептал первый храбрец вторым.
Постепенно зал заполнялся людьми старосты, торопившего свой великий сброд словами:
Скоро день закончитсякак тогда плясать будете?!
Люди жались друг к другу, словно на них уже налетела половина вампиров Ригии. В зале стояла тишина
ХЛОП! это захлопнулась за последним вошедшим дверь. Люди в ужасе забегали, проклиная Священников и их родных до десятого колена. Всех охватила паника.
Мы никогда отсюда не выберемся! Вопил очумевший староста. Никогда!
Что делать, Святой Отец!? на коленях взмолили люди белого, как полотно, священника.
Он сам находился в состоянии не лучшемолчаливого шока, но страх перед тем, что люди из-за него возненавидят Церковь, был сильнее:
Если мы убьем Упыря, эта проклятая магия исчезнет.
Эти слова произвели на всех впечатление своей твердостью и решимостьюлюди воспрянули духом и, успокоившись, двинулись вперед.
Идти пришлось недолго. Ровно по центру зала лежала странная каменная коробка, длиной три метра и метр в ширину. Из коробки не доносилось ни звука, но староста звенящим от ужаса голосом прошипел:
Открыть!
Несколько добровольцев, пыхтя и потея, сдвинули крышку мраморного гроба (все уже узнали в этом ящике гроб) и, с удивительной для их размеров проворностью, отскочили прочь.
Смотрите, что внутри! приказал Фана, но все отступили на один шагбоялись.
Староста просеменил к священнику, и толстяки, сцепив пальцы и затаив дыхание, заглянули внутрь и замерли.
Постепенно людям стало интересно, что же, что за монстр, что за урод, сковавший видом своим двух великих мужей, прячется там. Они обступали гроб и замирали, затаив дыхание и окаменев. И только малышка, раздвинув взрослых и просунув свой маленький носик, прошептала, восхищенно покраснев:
Какой класивый
С ней никто не спорил. Все смотрели в гроб, где, раскинувшись на шелковых подушках и покрывалах, спал человек. Скорее Ангелего кожа чуть заметно светилась мягким голубым светом. Он был прекрасен и совершенен настолько, что у крестьян, загрубевших и глухих к чужому счастью, сводило дыхание: прямой точеный носик, пышная смоляная грива, рассыпанная по бледной спине (мужчина спал на животе, ткнувшись носом в подушку и нагой по пояс) и искрящаяся в свете факелов; сам высокий, поражающий своей изящностьютонкая талия, длинные сильные ноги, мускулистая спина
Переверните только и смог вымолвить староста.
Несколько мужиков, задержав дыхание, переложили мужчину на спину, боясь потревожить. Так он оказался еще крашевысокие скулы и лоб, длинные ресницы и не менее длинные тени от них на щеках, чайки-брови, полные губы. Если и можно бы было назвать его красоту женской, короткая эспаньолка и развитая мускулатура не позволяли этого сделать. На фоне кроваво-красных простыней он казался очень бледным, хрупким и каким-то израненным. Люди восхищенно молчали
Странно, но чем дольше любовались деревенские мужики на спящего Ангела (как каждый прозвал мужчину про себя) тем больше они его ненавидели: смазливый красавчик! Жалкий сосунок! Им было стыдно за свою внешность, в большинстве нелицеприятную. Стыдно перед этим спящим совершенством, стыдно за свое уродство. Каждый сжимал кол и надеялся забить его первым. Лишь маленькая девочка не думала о себеона дотронулась до щеки Ангела и, отметив ее холод, пролепетала:
Он замелз.
Мы пришли его убить, а не греть! Жестко оборвал ее староста.
Да! прошипели все.
Разбудим тварь и отправим ее в Ад на веки вечные!
А может, не надо? неуверенно промычал Фана.
Чего?! пораженно обернулись все.
Ну будить.
Чтобы он потом пережрал всех наших дочерей? свирепо вопросил староста. Ну уж нет! Будить!
Напрасно кричал священник и обзывал их дубинами. Его безмозглое творение вопило, отбрыкивалось и более не слушало глас разума (если такой был). Люди, вытянув кресты дрожащими руками (страшно все-таки) и приготовив чеснок, закричали в сто глоток:
А ну вставай, рожа вампирская, просыпайся, неча бока отлеживать!
«Рожа вампирская» даже не пошевелился, продолжая чуть слышно похрапывать.
Ты смотри! подивился староста. Фана тихонечко и облегченно выдохнул.
Не просыпается! удивился молодой священник Гика. Может, ему молитву спеть?
«Ух и накажу же я тебя потом, не посмотрю, что молоко еще с губ вытираешь!»Злобно подумал Тик, пожирая взглядом юнца.
Крестьяне довольно заулюлюкалимол, давай, авось получится. Паренек вышел вперед и, попросив отойти подальше («Дешевое благородство!»), заунывно затянул:
Господи, помоги от греха очистить сию душу грешную Видя, что это не производит не малейшего эффекта, паренек наклонился к ушку монстра (чудному такому ушку, остроконечному) и взвыл с новой силой:ГОО-ОО-СПО-ООО-ДИ-ИИИ
Некоторые крестьяне позатыкали уши рукамиуж больно противный голосок прорезался у Гики! Такой кого хочешьмертвого из могилы поднимет! Видимо Гикины «песнопения» не понравились и «вампирской роже», потому что мужчина поморщился, ресницы его дрогнули, и, промурлыкав что-то под нос, он вяло отмахнулся, немного задев при этом Гику. «Немного»так казалось со стороны, но вот Гика почувствовал, как его ноги отрываются от пола, и он парит парит
Хорошо полетел, да? чтоб хоть как-то разрядить помертвевшую от страха обстановку («хорошо»не то слово. Гику отбросило на добрых три метра, придобренько стукнуло и, по-видимому, лишило сознания) спросил староста.
«Ни на шаг к нему не подойду!»твердо решил для себя Фана.
К сожалению, так решил не он одинкрестьяне потихоньку начинали подумывать о «прекрасном сне и о невозможности пробуждения монстра вообще». Кое-кто уныло усаживался, привалившись к колонне, кто-то от нечего делать начинал тихонечко подвывать под нос Боевой дух сломался навсегда и бесповоротно.
Священники выложили карты и «отделывали» простоватых крестьян в «драконий покер» и «дурака», вытрясая последние сбережения.
«Ну нет!Злобно косясь на них взглядом, думал староста. Этак что ж выходит?! Пришли по упыря, а оказалосьпо себя?! Ну нет, братцы, так дела не делаются!»
Примерно те же мысли посещали и Фану, прискорбно вздыхающего над своей тяжелой долей.
И, когда вдруг староста решительно направился к гробу, где, словно издеваясь, спал (продолжал в наглую дрыхнуть!) прекрасный упырь, священник не замедлил к нему присоединиться.
Что они только не делали! Тыкали противную тварь крестами, ко лбу писание прикладывали (не к своемупонятно), молились в два голосавсе было напрасно. Крестьяне и священники посмеивались над их потугами и едко подкалывали на тему: «Щас разбудите Не получилось?.. Не расстраивайтесь!.. Все получится!.. Опять, да?..»
Вконец озверевшие «друзья» сплюнули подле ложа и, прочистив горла, заявили:
Раз вы такие умныебудите сами!
А может не надо будить? Пусть спит
Все головы обернулись к говорившему, точнее к говорившеймалышке, про которую все забыли.
Ах, не надо?! Противно оскалившись, промурлыкал взбешенный староста. Мужики! Забыли мы про самый действенный способ! Тащить ее сюды!
Девочка покорно подошла, потупив головку.
«Опять, наверное будут ругатьМеня постоянно ругают»
Это ты тут что ли вякаешь? Сощурился священник. Какая маленькая, а уже дерзит! Есть еще способ, про который мы, друзья, совсем забыли!
Жертва? радостно возопили «друзья».
И она тоже. Но сначала попробуем его выкурить.
Как?
Чесночком! с пылом подковырнул Фана.
Ур крик еще не успел начаться, как люди в ужасе позажимали себе ртымужчина в гробу пошевелился, вздохнул и, перекатившись на бок, затих. а. добавили крестьяне уже шепотом. Мало ли?
А если не поможет Священник, не договорив, вытащил из-за спины широкий нож и, плотоядно облизываясь, подошел к девочке. Та отступила на один шажок и всхлипнула. То-то. Довольно хохотнул священник. Будешь знать, как противиться воле Церкви. А ну, кто у нас тут самый смелый?
«Самым смелым» оказался тоненький, как тростинка, паренек из «свиты» старостыЯло. Его просто вытолкали в центр, не обращая внимания на вопли, вручили связку чеснока и, подпихнув к гробу, «любезно» напомнили: