Ватаур не стал требовать объяснений, не сказал ей ни слова упрёка. Просто исчез из жизни любимой женщины, как она и просила.
Расставание с Малини далось ему нелегко. Ватаур чувствовал, как разрастается внутри него пустота. Он будто лишился части своей души, а вместе с ней и половины сердца. Волосы Ватаура посеребрила ранняя седина, а взгляд сделался холодным и безразличным, как вечная мерзлота.
Оставаться с Малини рядом он не мог, просто не вынес бы её безразличия. Ватаур вообще тогда никого не хотел видеть, но и жизнь в полной изоляции не принесла ему облегчения. Людское поселение, затерянное в лесной глуши, показалось ему подходящим пристанищем для того, кто пытается начать жить заново.
Люди оказались на удивление отзывчивыми существами. Когда он только начал строить свой дом, они сами явились ему на помощь. Валили лес, обтёсывали брёвна, откуда-то привозили камни для фундамента.
Своими слаженными действиями люди напоминали Ватауру муравьёв. Он даже на время забыл о своих переживаниях, так поразила его человеческая доброта. И ведь ничего не потребовали взамен, будто только о том и думали, как ему угодить, как сделать так, чтобы он остался жить в их деревне.
Совместными усилиями дом был поставлен за три недели. И Ватаур, не собиравшийся задерживаться тут надолго, сам того не ожидая, прожил в этом доме без малого семь лет.
Этот день начался как обычно. Ранний подъём, работа над телом, омовение ледяной водой, сытный завтрак и приём недужных соседей.
Ватаур помнил как вышел во двор, как привычно расправил плечи и подставил лицо ветру, который неожиданно принёс с собой водяную пыль. И это в безоблачный солнечный день, когда воздух буквально дрожит от зноя.
Ватаур распахнул глаза, и они расширились ещё больше, когда он увидел, как река, изгибаясь поднимается чуть ли не до небес, продолжая течь в положенном ей направлении, но только более не касаясь земли.
Мужчины хасуры были не так чувствительны к проявлению силы, как женщины их расы, потому Ватаур и не ощутил энергию этого всплеска, даже находясь в непосредственной близости от него. Но столь явную демонстрацию силы даже он не мог оставить без внимания. Кто-то из его сородичей находился в деревне и более того творил что-то странное, не поддающееся никакому объяснению. Ватаур не понимал, зачем кому-то понадобилось поднимать реку? Но собирался это выяснить, причём немедленно.
Он решительным шагом направился в сторону взбесившейся реки, потом перешёл на бег, подгоняемый нетерпением.
Люди на берегу кричали, плакали дети. Там явно что-то случилось. Неужели кто-то погиб? И могло ли это случиться по вине одной из них? Только женщины хасуры обладали достаточной силой, чтобы вот так легко управлять стихией.
Малинимелькнула первая мысль, но Ватаур тотчас её отогнал. Это не могла быть она. Его любимая практически не обладала даром. После поступка её матери Малини достались лишь жалкие крохи родовой силы.
Но кто ещё мог явиться в глухую деревню и с какой целью устроил тут акцию устрашения? Кажется, у местных не было проблем с выплатой дани. Или он чего-то не знает?
Гадать можно было до бесконечности. Река тем временем вернулась в своё русло, а люди, образовали круг и напряжённо за чем-то наблюдали.
«Да что там творится?»вознегодовал Ватаур, пробиваясь сквозь толпу.
Окинув быстрым взглядом, открывшуюся его взору картину, Ватаур моментально всё понял. Мать спасала утонувшего ребёнка, причём это ей удалось, судя по тихому плачу темноволосой малышки. Проблема заключалась в том, что эта женщина являлась местной жительницей, а потому не могла обладать даром подчинять стихии.
Ватаур продолжил озираться по сторонам. Его внимание привлекла девочка в голубом платье, неподвижно лежащая на траве. Что-то в ней было неправильно. Как и в поведении людей, не спешащих ребёнку на помощь.
Неужто она мертва?
Сердце Ватаура тревожно ёкнуло. Он сделал шаг, другой и опустился перед малышкой на колени.
Но стоило ему хорошенько её рассмотреть, как он не смог удержаться от ругательства: девочка не была человеком. Сомнений быть не могло, в ней текла кровь хасуров, причём очень сильная кровь. Пожалуй, он никогда в жизни не сталкивался таким мощным потенциалом. Совсем ведь кроха, а смогла управлять рекой. Да к тому же удерживала её чересчур долго, оттого и свалилась без сил, глупышка.
Ватаур протянул руку и убрал с лица девочки светлую прядь. Его прикосновение привело малышку в чувство. Она открыла глаза, а Ватаур с ужасом и неверием отшатнулся. На него смотрела Малини, вернее уменьшенная копия его любимой.
Аскила ещё бы долго прижимала Виллану к груди, но малышка вдруг начала вырываться. Она тихо сопела и упорно выворачивалась из материнских объятий. А когда оказалась на земле, неверной походкой направилась к тому месту, где лежала Лариника.
Она моя, заявила недавняя утопленница сорванным голосом и заслонила собой Ларинику от незнакомого мужчины, протягивающего руки к её сестре. Этот взгляд Вилланы знали все её родные. Он означал крайнюю степень упёртости. Бровки нахмурены, лицо немного опущено вниз, того и гляди начнёт бодаться, как годовалый бычок.
Ватаура сразу же отпустило. Вид решительно настроенной малышки сильно его позабавил. Он даже позволил себе улыбнуться краешком губ, чего не делал очень давно.
Значит, её зовут Лариника, то ли спросил, то ли просто высказал мысли вслух Ватаур.
Виллана насупилась ещё больше и сложила ручки на груди. Несколько материнских шлепков не смогли искоренить в ней собственнические чувства, особенно в отношении сестры. А этот незнакомец смотрел на Ларинику так, словно собирался забрать её себе. Второй раз за сегодня Виллана повела себя необычно. Боязнь потерять сестру оказалась сильнее страха за себя любимую, к тому же, спиной она ощущала материнскую поддержку.
Мама! закричала Виллана во весь голос, едва только вспомнила о матери, а потом снова зашлась в кашле, так как слишком переусердствовала, призывая родительницу на помощь.
Аскилу и звать не нужно было, она и без того стояла у дочери за спиной и с опаской смотрела на Ватаура. Взрослая женщина, в отличие от ребёнка, сразу же обратила внимание на внешнее сходство чужака с её приёмной дочерью. Не то, чтобы они были очень похожи, но бледная кожа и голубые глаза в их деревне являлись редкостью. Не исключено, что Лариника из тех же краёв, что и Ватаур. А ей это раньше и в голову не приходило. Быть может, он даже знает людей, у которых пропала дочь. Хотя, вряд ли. Ведь чужак появился у них задолго до Лариники. Её в ту пору ещё и на свете не было.
Лариника тем временем не отрывала взгляда от незнакомца. По её лицу было трудно понять, какие чувства она испытывает. Однако внимательный наблюдатель уловил бы в её глазах любопытство и толику симпатии.
Мужчина был высоким и сильным, но не жестоким. Виллану с её дерзостью не обругал и не обидел, хотя легко мог поставить зарвавшуюся девчонку на место. И заодно высказать Аскиле за плохое воспитание дочери. Но ничего этого он не сделал. Казалось, его ничто не волновало, кроме самой Лариники.
А ещё у него были странные льдисто-голубые глаза и бледная кожа. Он так сильно выделялся из толпы, что сомнений быть не моглоэтот мужчина здесь такой же чужак, как и она.
В груди Лариники затеплилась надежда. Она-то думала, что угодила в отсталый мир с первобытнообщинным строем, а этот мужчина выглядел так, словно попал сюда из эпохи капитализма. Она даже заметила у него на груди серебряную цепочку, предположительно от карманных часов. На поясе незнакомца висел настоящий кинжал в ножнах, качеством исполнения многократно превосходящий те охотничьи ножи, что имелись у отца и братьев Лариники. А ведь Валх с сыновьями считали, что их оружию нет равного, и страшно им гордились.
Про одежду мужчины и говорить не стоит. Слишком дорогой материал, сложный крой и вычурная отделка. Такого в их деревне точно не шьют. Достаточно посмотреть на толпящихся вокруг людей, чтобы убедиться в правильности своих догадок.
По всему видно, что мужчина не бедствует, но почему-то предпочитает отсиживаться в этой глуши, вместо того, чтобы вернуться туда, откуда пришёл. Беглый преступник? Странствующий философ? Это ещё только предстояло выяснить, но Лариника не торопилась. Ей всего то исполнилось шесть лет. Без родительской опеки она мало что может. Да и по достижении совершеннолетия ей не помешает поддержка семьи. Девушку ведь каждый может обидеть, особенно если за неё некому заступиться.
Аскила словно услышала её мысли, шагнула вперёд и склонилась к Ларинике.
Идём-ка, дочка, домой. Хватит вам с сестрой на сегодня. Нагулялись, поди.
Постойте, спохватился Ватаур, когда Аскила взяла обеих дочерей за руки и повела их к воротам. Нам нужно поговорить. Это важно.
Удивление жителей деревни достигло предела. Никогда прежде чужак не выражал желания с кем-то поговорить. Видать, сильно девчонка его зацепила. Ишь, как засуетился. За Аскилой припустил едва ли не бегом.
Остальным свидетелям происшествия тоже хотелось бы выведать побольше. Но Аскила будет держать язык за зубами, а к чужаку так и вовсе не стоит подходить с расспросами, всё одно без толку.
Муж вернётся после полудня, тогда милости просим, не стала упрямиться Аскила.
Ватаур кивнул в знак согласия и зашагал своей дорогой, погружённый в какие-то мысли.
Народ ещё долго не расходился. Не каждый день в деревне чудеса творятся, да ещё такие. Начало представления застали не многие, но как река поднялась до небес, видели практически все жители деревни. Переполох поднялся такой, что и глухой бы услышал. На фоне этого спасение Вилланы не произвело должного впечатления. Никто толком и не понял, что малышка практически была мертва. Решили, что просто наглоталась воды. Такое часто случается с ребятишками. А то, что сердечко у неё не билось, знали только Аскила и Лариника, но они этим знанием делиться не стали.
Староста направился было в дом Валха, но Аскила не пустила его на порог:
Мужа дома нет, бросила она в приоткрытую створку ворот. Не гоже мне без него гостей принимать.
И что тут поделаешь, не ругаться же с бабой.
Выдержка старосту не подвела, хотя было желание снести воротину и поставить бабу на место. А с Валхом он всё одно поговорит. Гнать надо девчонку из деревни, пока беды не случилось. Пускай, куда хочет её девает, а он, староста, своё решение принял, и люди его поддержат. Надо лишь толково им всё разъяснить. У самих-то ума не хватит всё правильно понять. Радуются, дурни, сами не знают чему. А того не ведают, что вся эта силища однажды может повернуться против них. Этак теперь против Валховой семьи слова дурного не скажи, мигом в ответ прилетит. И что ещё этой пигалице в голову взбредёт, не известно. Вот о чём думать надо.
Староста покачал головой, сплюнул себе под ноги, досадуя на человеческую глупость, и пошёл вразумлять народ.
До прихода мужа Аскила металась по дому, не находя себе места. К счастью, дочки и думать забыли о недавнем происшествии. Они устроились в углу у печки и как обычно принялись выводить угольками на бересте какие-то знаки. Лариника с серьёзным видом что-то объясняла сестре, а Вилланка то и дело лезла к ней обниматься, будто давно не виделись. И даже про зайца своего не вспомнила ни разу. Игрушка так и осталась лежать в сундуке.
Вернувшаяся чуть позже Илати, только добавила тревог Аскиле. Она рассказала о том, как староста при всех возводил напраслину на Ларинику. Как стращал народ и требовал изгнания её из деревни.
Вот ведь старый недоумок, не сдержалась Аскила, и ведь как всё измыслил, подлец. Значит, решил извести нашу Ларинику, козёл безрогий.
Илати прежде не слышавшая от матери бранных слов, открыла рот от удивления. А гнев Аскилы всё нарастал, вытесняя из сердца тревогу.
Ну погоди, змей подколодный, и на тебя найдётся управа, продолжала кипятиться Аскила.
Такой и застал её муж, когда вернулся из леса. Пока шёл с сыновьями по деревне, соседи успели поведать ему о случившемся. Не без труда, конечно, но Валху всё же удалось собрать воедино свидетельства нескольких очевидцев. И так же как Аскила он был искренне возмущён попытками старосты настроить людей против Лариники.
Ничего у него не выйдет, басил Валх, поглядывая на жену с беспокойством. Люди, чай не звери, чтобы безвинное дитё жизни лишать.
Аскила только рукой махнула. Лицо у неё сделалось как неживое.
Дети притихли, муж тяжело вздохнул, готовясь высказать вслух то, что решил ещё там, за порогом.
Коли так случится, что все повернут против нас, уйдём из деревни. Всё лучше, чем с нелюдями жить.
Илати всхлипнула и уткнулась в плечо матери. У неё то вся жизнь могла рухнуть в одночасье. Кто знает, согласится ли Тимат отправиться вместе с ними? Захочет ли ради неё оставить обжитые места?
Лариника делала вид, что увлечена игрой с Вилланой и вовсе не прислушивается к разговору родителей, а сама с ужасом представляла возможные последствия вызванного страхом человеческого безумия. Для их семьи такое добром не кончится, это точно.
Оставаться в деревне было опасно, но и решение отца ей не нравилось, хотя бы потому, что идти им было некуда. Разве сможет Валх с одной рукой отстроить для них новый дом? В лучшем случае, станут ютиться в землянке. Нет, о таком даже думать не хочется. Должен быть другой выход. Но в голову, как назло, ничего не приходило.
В доме охотника воцарилось уныние. Даже шумные обычно мальчишки притихли, оглушённые словами отца.
Тягостную тишину разрушил громкий стук в ворота.
Аскила встрепенулась, тыльной стороной ладони отирая непрошенные слёзы. Вспомнила наконец о намерении Ватаура зайти к ним в гости для важного разговора. О чём не замедлила сообщить Валху.
Все разом засуетились. Аскила принялась накрывать на стол, Илати стала ей помогать. Мальчишек мать послала в погреб за снедью, а младшим девочкам велела перебраться в свою комнату, чтобы не мешать взрослому разговору.
Валх лично отправился встречать нежданного визитёра, прикидывая в уме, зачем тот явился. После сегодняшних событий этот визит не сулил их семье ничего хорошего. Однако, законов гостеприимства никто не отменял и Ватаура встретили честь по чести, как дорого гостя.
По заведённому издревле обычаю, серьёзному разговору должна была предшествовать беседа на отвлечённые темы. Однако обе стороны проявили нетерпение и перешли сразу к делу.
Первым начал Ватаур, сходу заявив, что забирает Ларинику к себе.
Аскила встала было на дыбы, но муж её осадил:
Ступай-ка ты, женщина, присмотри за детьми. Как бы чего не натворили.
И как ни хотелось ей ослушаться, броситься на защиту пусть и приёмной, но ставшей родной дочери, противиться мужу Аскила не посмела. Однако, перед тем как уйти, не удержалась, так сверкнула глазами на гостя, что тот едва квасом не подавился.
Дочь мы тебе не отдадим, не по-людски это, сказал Валх, принимая сторону жены.
У притаившейся за занавеской Аскилы отлегло от сердца. Однако слова Ватаура заставили её вновь заволноваться.
Лариника не ваша дочь. Она вообще не человек. И ей нужна помощь.
Я свою дочь в обиду не дам, Валх выделил голосом слово «свою». Он хотел ещё что-то сказать, но Ватаур не дал ему договорить.
Ты, верно, не понял меня, охотник, воскликнул он раздражённо, повторяю, Лариникане человек. Она из расы хасуров и действительно представляет опасность для всей деревни, если только не научится управлять своим даром. Сегодня лишь чудом удалось избежать жертв. Будешь упорствовать и однажды пожалеешь об этом. Ответь мне, готов ли ты взять на себя ответственность за гибель многих людей?
Валх поражённо молчал. Аскила тихо плакала за занавеской.
Ватаур дал им время прийти в себя. Эти люди вызывали у него симпатию. Ларинике определённо повезло с приёмными родителями. Будет непросто забрать её из семьи, но дольше тянуть нельзя. Неконтролируемые всплески силывещь опасная и непредсказуемая. В первую очередь для тех, кто будет находиться с ней рядом. Девочка показалась Ватауру достаточно разумной, чтобы понять это и как должное принять его решение.
Так и вышло. Лариника сама вышла к нему и не по-детски серьёзно заявила:
Я пойду с вами, но с одним условием.
Ватаур вопросительно выгнул бровь, и Лариника продолжила:Вы не станете препятствовать моему общению с семьёй.
Даже седовласого хасура удивили слова шестилетнего ребёнка. Прочие же застыли в немом изумлении. Все, кроме Вилланы, у которой злой дядька опять собирался отнять сестру.
В общем, истерика в доме Валха всё же случилась, но успокаивать пришлось совсем не ту дочь, которой предстояло покинуть семью.
Глава 5
Ватаур полагал, что давно вышел из того возраста, когда эмоции преобладают над разумом, а любые мало-мальски значимые поступки продиктованы велением сердца. Оказалось, он всё ещё способен на безумства. Сложно найти более подходящее определение его действиям.