Он нарисовал более маленькие крестики за пределами торговых путей и рассказал мне про оазис, располагающийся рядом. Несмотря на его заявление о том, что его люди расселились по всей пустыне, он знал только её восточную часть, но это все равно меня поразило.
Эмель, спросил он осторожно. Что ты думаешь о моём доме?
Он, кажется, похож на мой, только меньше, как ты и сказал. Мне нравится ваш оазис.
Я имею в виду, смогла бы ты там жить?
В моей груди все затрепетало.
Да.
Он улыбнулся.
Потому что я думаю, что хотел бы взять тебя с собой.
В гости?
Нет, не в гости. Я приехал ко двору Соляного Короля, чтобы объединиться с ним. Я должен обеспечить бóльшую безопасность своей семье, своим людям, и нашей деревне. Я надеялся найти женщину, которая смогла бы жить с моими женами. Я не ожидал, что я он умолк, чтобы сделать вдох. Это не совсем обычно, и я знаю, что должен сначала получить разрешение твоего отца, но я бы хотел забрать тебя к себе домой. В качестве моей жены.
Я уставилась на него, не веря тому, что услышала. Радость от одержанного триумфа начала нарастать в моей груди, и мои надежды устремились к свету. Нет, потом я поняла, что это был не свет, а обещание чего-то хорошего. Святилище или прохладная ложбина под тенью деревьев, заполненная водой.
Мне бы очень этого хотелось.
Широкая улыбка растянулась на моём лице.
Он снова взял мою руку в свою и, посмотрев мне в глаза, сказал:
Позволь мне отвести тебя домой к твоим сестрам. Поспи пока рядом с ними. Но на третью ночь я снова призову тебя. Только на этот раз, если твой отец разрешит, это будет уже навсегда.
Я не просто шла назад, я парила. И это было не из-за Бурака.
Уже вернулась? сонно прошептала Рахима.
Има, уже почти утро. Ложись спать, сказала я, просияв так, что мои щёки заболели.
Я тихо засунула руку под свой тюфяк и достала драгоценный бутылек с чернилами, веточку полого тростника и развернула кусочек пергамента, который также хранился здесь. В сумеречном свете утра я видела более чем достаточно. Я окунула тростинку в чернила и нарисовала три изогнутых линии вдоль восточного торгового пути. Рядом с деревом я написала изогнутую букву "А". Я пристально вгляделась в карту, пройдясь глазами по линиям торговых путей, которые вели к моему дому в центре. Я посмотрела на значки, указывающие на поселения других моих женихов, и на букву "И", которая была начерчена рукой более молодой девушки. Поселение моей матери.
Мой взгляд упал на края карты, и я нахмурилась, посмотрев на пустые места. Что же там было? Была ли пустыня бесконечной, как говорил Ашик? Его люди провели большую часть своей жизни на спине верблюдов. Может быть, я тоже могла отправиться с ними в путешествие?
Чернила высохли, я засунула все под тюфяк, включая маленький кожаный мешочек, наполненный солью. После чего подложила под голову скрученное одеяло.
Рима протянула ко мне руку во сне. Я обняла её, зная, что это был один из последних разов, когда я держала её. Поднеся её мягкую руку к своим губам и поцеловав костяшки её пальцев, я начала думать о том, как мне попрощаться со своими сёстрами, с Хадийей, с мамой. Слёзы обожгли мне глаза.
Но затем я представила, как моя рука сжимает руку Ашика, и как мы возвращаемся к нему домой. На этот раз из моих глаз потекли слёзы облегчения. Наконец-то пришло моё время.
Когда я проснулась, вокруг раздавалась болтовня сестёр и крики дворцовых петухов, поющих свою песню солнцу. Слуги отправляли детей на рынок и приветствовали друг друга на улицах. Раздавался звон металла о металлковали железо. Глиняный кувшин со сладким чаем из шалфея стоял рядом с моим тюфяком вместе с тарелкой, на которой лежала огромная лепешка. Я села и поставила еду и напиток на колени.
Увидев, что я встала, Рахима подошла ко мне.
Рассказывай, воодушевленно сказала она.
Я не хотела, чтобы они знали. Пока. Я сделала глоток чая, чтобы скрыть свою радость.
Он был добр ко мне, я жестом указала на еду и напиток. Спасибо.
Рахима выжидательно уставилась на меня.
Он не сделал мне больно. Я знаю, что ты спросишь об этом. Мы долго говорили. Он рассказал мне о своём доме, а я рассказала ему о своём.
Другие жены?
Две, заговорщически добавила я. Хотя по нему не скажешь.
Рахима хихикнула, и мне стало тепло от этого звука.
Думаешь, он снова попросит тебя?
Её брови взмыли вверх. Гость мог использовать три ночи при дворе на своё усмотрение: провести их с одной и той же ахирой, пригласить другую ахиру или спать в одиночестве.
Я посмотрела на свои руки, вспомнив угрозу отца и обещание, данное Ашиком.
Я не знаю
Он тебе понравился.
Да.
Я откусила хлеб. Он показался мне хорошим человеком, и самое главное, он собирался стать моим освобождением из дворца.
Тогда, мы можем надеяться.
В её возрасте я тоже была оптимистичной и видела только обещание блестящей любви.
Хотя Рахима и родилась через шесть лет после меня от другой матери, я очень её оберегала. Она мечтала стать женой и заставить нашего отца гордиться ей. Она проводила вечера за обсуждением вышивки и украшений на своём свадебном хиджабе, и то, как она собиралась танцевать для своего мужа в свою первую ночь в новом доме, и как она собиралась заботиться о нём. Её мечты очень отличались от моих, но они делали её счастливой. Я знала, что благодаря своей искренности и чистоте, она вскоре выйдет замуж, и я боялась, что не увижу мужчину, который выберет её.
Как мама? Тави села рядом со мной, сразу же взяв мои волосы в свои руки и расчесав их своими пальцами, пока они не сделались мягкими.
Сабра задержалась, наблюдая за нами, так как тоже хотела послушать про нашу мать.
Она переживает за меня, за всех нася посмотрела на своих сестёр. Конечно, она хочет, чтобы мы вышли замуж.
Сабра фыркнула.
Сомневаюсь, что она хоть раз думала обо мне.
Тави и Сабра были моими родными сестрами. У нас также был родной брат, который стал солдатом и которого мы видели нечасто. Сабре не повезлоона унаследовала внешность и характер нашего отца. Гости редко выбирали её, а те, кто выбирал, не находили в ней то, что искали. Если бы она не получила приглашение от гостя до дня своего двадцатитрёхлетия, её выгнали бы вон. С каждым днём она становилась всё более резкой, сердитой и отчаявшейся, словно пустыня перед дождем. Тави была единственной, кто мог находиться с ней рядом.
Не говори так, сказала Тави, отпустив мои волосы и повернувшись к Сабре. Мама хочет для тебя того же, что и для всех нас.
Она уже потеряла веру в меня. Но не в Эмель, нет. Ведь это же красавица Эмель. Когда она в последний раз приходила навестить меня? сказала Сабра, будто её слова что-то доказывали.
Я начала покусывать ногти. Этот разговор происходил каждый раз, когда мы заговаривали о мамея была её любимицей, потому что я была самой красивой, и мама любила Тави, потому что она была самой юной и подающей надежды, но маму совсем не интересовала Сабра, о нет.
А когда ты последний раз приходила навестить её? спросила я, не в силах сдержаться. Боги, Сабра, я постоянно хожу к ней. Она любит меня не больше тебя; я просто чаще с ней вижусь. Ты сидишь тут и ждёшь, когда твои невероятные ожидания оправдаются. Так не лучше ли просто пойти и сделать что-то вместо того, чтобы жаловаться.
Почему бы нам не сходить к ней всем вместе? сказала Тави радостным голосом. Можем пойти сегодня в полдень после обеда. Что скажете?
Мы с Саброй молча уставились друг на друга. Мне меньше всего хотелось проводить остатки своего времени здесь с Саброй, но моя старшая сестра кивнула и сказала:
Маме это понравится.
Мои плечи поникли. Если она согласилась, значит, у меня не было выбора.
Хорошая идея, Тави.
Тави снова начала расчесывать мои волосы. И точно так же как её пальцы сейчас проходили через мои волосы, счастье пронизывало каждое её слово:
Это будет здорово. Маме нравится, когда мы собираемся вместе.
Я опять начала покусывать пальцы. Рахима наклонилась и убрала мою руку от лица.
Ну, рассказывай, тихо потребовала Рахима. Что на тебе было надето?
Я была рада смене темы, и начала свой рассказ. Лица моих сестёр, покрытые капельками пота, повернулись в мою сторону.
О, вот это я люблю больше всего! воскликнула одна из них, когда я поделилась деталями своего туалета, который выбрала для меня Хадийя.
Изумруды делают тебя менее яркой, сказала Сабра, сидя на другом конце шатра.
Она притворилась, что занята своим шитьём, но периодически поднимала на меня глаза, и в этот момент её губы бормотали что-то, что я не могла расслышать.
Тави вздохнула.
Тогда я думаю, что Ашик точно сделает предложение, объявила Рахима, хлопнув в ладоши.
Посмотрим, сказала я, всё ещё бросая сердитые взгляды на Сабру.
Я сделала большой глоток чая с шалфеем и попыталась снова почувствовать то воодушевление, что я испытывала некоторое время назад. Это не составило труда, так как я поняла, что уехав из дворца, я также уеду от Сабры. Хвала Эйкабу за то, что он подарил мне Ашика.
ГЛАВА 3
Звук полуденного горна разнесся по поселению. Некоторые из моих сестёр поднялись, чтобы отправиться в дворцовую раму, где они могли помолиться Эйкабу на обожженном солнцем песке. Чем дольше они прикасались ладонями и лбами к земле, тем скорее Бог услышал бы их молитвы.
Как насчет того, чтобы помолиться, громко сказала Тави в спины ахирам, покинувшим шатёр, о нашей чертовой еде. Надеюсь та, что приносит нам еду, продолжит сплетничать и дальше. Ей не мешало бы узнать, что я умираю с голоду после того, как кое-кто, она пристально уставилась в спину одной из девушек, съел больше, чем ей полагалось сегодня утром.
Надеюсь, Ашик пригласит тебя снова сегодня вечером, сказала Рахима, плеснув себе на лицо коричневатой водой из чаши, которую давно уже пора было вылить, но мы собирались пользоваться ей до тех пор, пока воздух не иссушил бы её полностью. Тогда, вероятно, нам предоставили бы новую чащу свежей воды для умывания. Ахиры могли рассчитывать на подачку со стороны отца в виде роскошной ванной только перед встречей с гостем.
Он сказал, что возможно подождёт до третьей ночи, прежде чем примет решение, сказала я.
Рахима выглядела настолько потрясённой моим заявление, что я сменила тему:
Сегодня прибудет караван, есть вероятность, что прислужница сообщит нам о новом мухáми. У тебя ещё есть шансы.
Рахима задумчиво уставилась в пустоту, на её губах заиграла ленивая улыбка.
Тави застонала:
Надеюсь, что нет. Я хочу хорошо поесть, чтобы мой живот выглядел так, словно я жду ребенка, она выставила руки перед животом. Не одна из цепочек не сойдется у меня на талии, если нам предстоят смотрины.
Вход в шатер откинулся. Внутрь заглянула молодая женщина.
Девушки, сегодня ничего.
Эйкаб услышал мои молитвы! Тави потерла руки. Пусть стопки хлеба там будут такие высокие, что подгорят на солнце, она повернулась ко мне. Подожди, Эмель. Давай сначала поедим, а потом сможем навестить маму.
Я уже встала, достала свой мешочек с солью и начала одеваться, забыв о своём обещании, данном Тави и Сабре.
О я замешкалась. Я так хотела угодить Тави, что не подумала, когда согласилась на это. Слушай, я совсем забыла про караван.
Тави прищурила глаза.
Это ненадолго, сказала она тихим голосом, и это шанс наладить отношения. Для всех нас.
Ей не нужно было произносить вслух то, что нам следовало это сделать, пока Сабру не изгнали на веки вечные.
Крепко держа кожаный мешочек в руке, я поморщилась.
Караван, Тави. Ты знаешь, что я не могу его пропустить.
Прибытие каравана было одним из самых значимых событий в поселении, и мне нравилось смотреть на людей и на те вещи, которые они привозили со всей пустыни.
Да, это всего лишь караван, сказала Тави.
Она ничего в этом не понимала. У неё не было смелости, чтобы покинуть дворец.
Будут ещё караваны.
Она не знала, что Ашик пообещал сделать мне предложение, а я не хотела ей рассказывать. Я не хотела, чтобы кто-то из них знал до того, как мы получим разрешение отца. Поэтому как я могла сказать ей, что больше никаких караванов не будет? Это должен был быть последний раз, когда я увижу наше поселение, увижу Фироза.
Покачав головой, я произнесла умоляющим голосом:
Мне надо идти. Прости. Сходим, когда я вернусь, ладно?
Какой, по-твоему, пример ты подаешь сестрам? высказалась Сабра у меня за спиной. Они равняются на тебя, а ты сбегаешь при любой возможности. Чему ты их учишь? Убегать от своих проблем? От своей семьи?
Я прижала пальцы к вискам.
Почему ты всё время норовишь поругаться?
Сабра наклонилась ко мне, чтобы Тави не могла её слышать.
Когда я уйду, у неё останешься только ты.
Тави терпеть не могла разговоры о неминуемом изгнании Сабры.
Мама ещё не умерла, огрызнулась я. У неё останется и она тоже.
Не забудь о Тави в погоне за тем, что ты ищешь.
Тави прервала нас радостным голосом:
Вообще-то, всё нормально. Сегодня, вероятно, не самый лучший день. Сходим завтра.
Когда прислужница принесла нам в полдень обед, Сабра отошла от меня и присоединилась к Тави, которая нетерпеливо схватила горсть сухих фиников, болтая о том, как бы ей хотелось вздремнуть после обеда. Так что, у нас в любом случае не было много времени, чтобы проведать маму сегодня днём. Я проглотила чувство вины.
Я достала абайю и хиджаб своей прислужницы со дна корзины, которую мы делили вместе с Рахимой. Эта одежда была простой, без вычурных украшений и ярких цветов, и помогала мне улизнуть из дворца, не вызывая подозрений.
Не хочешь сначала поесть? спросила Тави, выплюнув финиковую косточку себе на ладонь.
Рахима схватила меня за лодыжку.
Останься ненадолго. Мы можем закончить нашу игру.
Она и несколько других сестер начали новую игру в карты, и хотя я хотела снова выиграть, рынок слишком манил меня.
Я не могу ничего пропустить, сказала я, стряхнув песок со своей одежды и уже предвкушая возможность посетить базар.
Моё платье было слишком длинным для меня, поэтому я использовала кожаный пояс, чтобы приподнять его от земли так, что его яркие края не были видны из-под подола моей абайи. Я оделась, пока не оказалась закрытой с головы до ног, и тщательно повязала свой платок, чтобы защититься от солнца и скрыть лицо.
Поищи мне там привлекательного и богатого купца. Этих знатных людей слишком переоценивают, сказала Пинар, взглянув на свои карты. Затем она приложила палец к подбородку, словно о чем-то задумалась. Знаешь, думаю, я скорее предпочту богатого чем привлекательного. Это на случай, если тебе придется выбирать.
Я с лёгкостью всунула ноги в свои поношенные сандалии.
Я расскажу ему о том, как ты искусна в постели, и он ворвется в наш шатер, чтобы украсть тебя.
Я крепко сжала соль в ладони.
Скажи ему, что я девственница; тогда он придет раньше.
В течение всего дня нас почти всегда охраняли одни и те же двое мужчин, и двое другихночью. Выйдя из шатра, я посмотрела на Джаэля и Алима.
Да благословит вас Эйкаб, братья.
Это был наш пароль. Вероятно, они шли на это, потому что хорошо нас зналиони годами стояли рядом с нашим шатром, и слышали обо всех наших надеждах и страданиях.
И, не считая моего родного брата, они были единственными среди всех
солдат Короля, кто был к нам добр.
И Вахир, ответил Джаэль, кивнув головой, и протянул мне руку.
Любой, кто видел нас сейчас, мог решить, что это было простое приветствие, но я быстро вложила кожаный мешочек ему в руку. Соль была небольшой взяткой, которую они должны были поделить между собой, но этого было достаточно, чтобы каждый из них мог принести своим семьям достойной еды. Так что оно того стоило.
Спешно поправив рукава, я позволила Джаэлю пойти вперед, после чего последовала за ним. Он шёл быстро, и я чувствовала, что моё платье выскальзывает из-под пояса. Я сжала ткань у себя на талии, молясь, чтобы она удержалась на поясе, пока я не найду более безопасное место, чтобы поправить её.
Мы прошли по песчаным дорожкам, потом миновали шатры, которые располагались кругами. Чем менее важным был человек или задача, которую выполнял шатер, тем ближе он был к периферии. Наконец, мы дошли до одного из двух входов во дворец: через него заходили слуги. Он строго охранялся, и каждого, кто выходил или входил, тщательно допрашивали, и осматривали вещи, которые выносились или заносились внутрь. Но здесь было слишком людно из-за каравана, и я без труда могла проскользнуть наружу. Тем более что мне помогал Джаэль.