И насколько смертельно.
Высохшие к зиме стебли травы, сломанные и придавленные, образовывали круг, в котором лежал труп тарпана. Вороны уже выклевали бедолаге глаза, а его нос и уши объели вездесущие летучие змеи. Но падальщики не успели далеко зайти, потому что тарпан пролежал здесь всего одну ночь.
Голубок зафыркал при виде мертвого сородича, а кони Рудольфа и криминалиста Джоска Ти-Малини даже не подали вида, что их что-либо смущает. Оба спешились. Лишь Валь оставалась в седле, поглаживаниями успокаивая впечатлительного скакуна.
Вот и онконь купца, мистера Морика Диабаза, даже фамильный уж на шорах нарисован, представил сэр Джоск. Он больше походил на сыщика, чем неповоротливый Рудольф, и его глаза цвета тюльпанового бутона бегали по месту преступления. Мы здесь всё уже осмотрели рано утром, и ничего не изменилось.
Рудольф кивнул и тяжело посмотрел на Валь.
Давай, мы должны понять, можно ли выяснить, кто виновник.
Баронесса аккуратно опустилась на землю и дала Рудольфу подержать поводья Голубка, а сама прошла по примятой траве. Картина гибели купца вырисовывалась жутковатая: от боли он метался туда-обратно, таская за собой коня, и в итоге упал где-то здесь. Коню досталось тоже, но ему хватило и одного укуса. Тогда как тело самого погибшего было всё истыкано мелкими зубами некоей змеи, в длину не превышающей сантиметров девяносто. Хорошо, что его удалось рассмотреть заранее.
Ну, как я и говорила, судя по рваным следам некоторых из укусов, мистер Диабаз пытался оторвать от себя змею, протянула Валь. С учётом того, что места укуса не опухали, а смерть наступила от паралича
Она остановилась над трупом тарпана и несколько поморщилась, увидев объеденный нос и торчащие конские зубы.
теперь становится видно, что, кем бы ни был этот змей, он кусал его так, как это делают мелкие ядовитые экземпляры: вцеплялся и не отпускал. Но из-за того, что мистер Диабаз пытался бороться со змеем и отодрать от себя, он вызывал новые приступы агрессии, и змей впивался снова и снова во все доступные области. Он потерял сознание от боли, очевидно, тогда, когда змею удалось укусить его под подбородком, за самую шею.
И тут мы переходим к самому интересному, вздохнул Рудольф. Купчиха, что видела лежащего без движения мистера Диабаза, побоялась приближаться, но утверждала, что видела ярко-красные цвета в мелькнувшем хвосте змеи.
Сэр Джоск и сэр Рудольф оба устремили внимательные взгляды на Валь. Она знала, что они хотят сказать: подобные породы не зимуют на поверхности, и их уже нельзя встретить на улице в ноябре. Они уползают в Дол Иллюзий, греться у подземных гейзеров. И в окрестностях Брендама их можно застать только в том случае, если это сбежавшие питомцы змеиных дворян.
Но чтобы заклинать такие виды змей, нужно мастерство признанных дрессировщиков, не уступающих Видирам. А значит, можно было буквально пересчитать по пальцам тех, кто должен был владеть убийцей.
Коралловый или ленточный аспид, заключила Валь. Одному Богу известно, как он мог оказаться в седельных сумках мистера Диабаза. Ну или преступнику.
Знакомство с настоящим случаем умышленного убийства её, по правде сказать, обрадовало и даже взбудоражило. Издревле змеиные дворяне выясняли между собой отношения с помощью таких вот тихих жестов. Змеевед, зная, какой род какие виды содержит, мог доказать умысел одной семьи против другой; а могло случиться такое, что ксакала жертвы умудрялась защитить хозяина и закусать вражескую змею до смерти, и тогда труп подкинутого пресмыкающегося служил веской уликой. Так или иначе, змей было непросто заставить выполнять волю хозяев, но они будто были созданы для грязных закулисных игр, и сподвигнуть питомца именно на такое деяние было куда проще, чем упросить его, например, позировать для картины.
Осмотревшись, Валь упёрла руки в бока и разглядела поодаль холм с чёрной, как обгоревшая спичка, Девичьей башней.
Не могу сказать про конкретные семьи, протянула она. Но наша старая жрица-схолитка, мисс Трудайя, которая поселилась у капища на кладбище, всегда свободно держала одного такого. Он у неё уже лет пятнадцать и едва поднимает голову, если слышит писк цыплят. Было бы трудно представить, что он уполз с кладбища на тракт, да ещё и проявил такую ярость, но в общем-то отсюда до неё недалеко.
Рудольф наконец кивнул и ответил ей:
Именно поэтому ты была мне нужна, Валь. Лорд Оль-Одо всегда мог сказать тип отравы, что убил жертву, но выяснить конкретный вид он был не в состоянии. В последнее время погибших от нейротоксических ядов становится всё больше. Идёт какая-то очередная стычка между дворянами, но умирают обычные пешки. Так что это моя юрисдикция.
Однако мистер Диабаз был поверенным мистера Николаса Уизмара, представителя гильдии в городском совете, не так ли? подняла брови Валь. Мистер Уизмар же тененс. Он не в состоянии вести такую войну, у него нет ни одной змеи.
Ну, он вошёл в городской совет потому, что зарекомендовал себя среди коренных жителей, и у него уж точно есть покровители, усмехнулся Рудольф, а затем помотал головой и положил баронессе руку на плечо.
Слушай, Валь, только я знаю, как это может быть любопытно, но я хочу, чтобы ты занимала нейтралитет. Не лезь в эти конфликты. Ты живёшь в башне, поодаль от города и настоящего змеятника внутри него. И правильно делаешь; если что-то необычное узнаешь, говори мне, ну а виновников искать будем мы. Больше знаешьбольшей опасности себя подвергаешь.
Валь подумала про Сепхинора и тут же ответила невозмутимо:
Вы же не хотите сказать, что ассистентка в картотеке должна уметь что-то большее, чем готовить кофе с коньяком? Мне столько не платят, сэр Рудольф!
Следователи рассмеялись, а Валь подняла голову к небу и сморгнула с ресниц первые капли надвигающегося дождя.
Когда она возвращалась домой, тучи так затянули небо, что ещё до ужина мир обратился в ночь. Она сама взялась рассёдлывать Голубка, чтобы не нагружать Эми; бедняжка и без того теперь готовила ещё и на Мердока с Банди. Но когда она подвела коня к деннику, то с удивлением подняла брови: изнутри на неё смотрел тяжелоупряжный мерин с широкой проточиной на гнедой морде.
Похоже, у тебя будет сосед, вздохнула она и сперва познакомила Голубка с незнакомцем, а затем загнала его внутрь. Она надеялась, что они не будут драться; следовало остаться и проследить за этим. Но любопытство подогревало её, она побыстрее отнесла седло в амуничник, и, перешагивая через кур, устремилась в башню с чёрного хода на кухне.
Внутри уже привычно шумная трапеза отдавалась смехом двух мужчин. Банди, на редкость дипломатичный жулик, сумел расположить к себе и Германа, и Далу, и даже Глена, который постоянно укорял его за бороду, но потом оттаял. Мердок тихонько фыркал, наедаясь за двоих, Эми задумчиво пережёвывала своё кулинарное произведение на сегодня, а Сепхинор с большим интересом слушал их новых домочадцев. Хорошо было знать, что Банди дома и сглаживает углы, если не та муха вдруг укусит барона; мошенник с большой земли едва ли знал о чести, но зато его гордость было невозможно задеть. Он казался настоящим сокровищем в мире заносчивых и высокомерных дворян.
О, а вот и леди Моррва! заметил Банди, и Глен тут же оживился, отложив вилку с ложкой. А затем встал, помог ей снять намоченный плащ и повесил его сушиться у огня. Глаза его заговорщически блестели.
Знаешь, что, Валь? спросил он задорно.
Да-а? подыгрывая его тону, поинтересовалась она.
Хернсьюги, Луазы и Олуазы уже перевели деньги на наш счёт! И
«И ты купил какую-нибудь очень хорошую лошадь вместе с очень хорошим экипажем у своих друзей, которые тебя вовсе не надули».
и я договорился со своим другом из Умбра, у которых та конная ферма в пригороде, помнишь? Он предложил мне потрясающего мерина и коляску с крышей к нему в придачу! Будем теперь в город ездить, как подобает дворянам!
Вот это да! воскликнула она и на радостях поцеловалась с ним. Впрочем, снисходительный взгляд Банди намекал на то, что ему было, что рассказать о приобретении барона.
Кроме того, продолжал хорохориться Глен, Умбра же издревле славились как поставщики скакунов ко двору герцога. Ещё во времена рыцарей. И кони у них такие жемощные, верные, долговечные. Наш экземпляр приходится роднёй самому Лазгалу! Помнишь Лазгала?
Валь задумалась и устремила взгляд прямо перед собой. И заметила на удивление яркую эмоцию на лице Мердока: что-то вроде пренебрежения и даже презрения в раздражённом оскале. Однако, не глядя на хозяйку, он нутром ощутил её внимание и тут же натянул свою привычную маску тугодума. На мгновение ей стало не по себе, но Глен перебил её попытки найти ответ:
Это же жеребец не знавшего поражений рыцаря из Умбра! Да ты, наверное, не помнишь; маленькая была. Он лет десять назад мог одолеть любого в пешем поединке, а Лазгал, его скакун, сдвигал с места двадцать тонн груза!
С ума сойти, пробормотала Валь и прошла к столу, косясь на работников. Банди как ни в чём не бывало улыбался во все зубы, равно как и Мердок продолжал есть, будто легендарный конь. «Ладно, у кого из нас нет на острове старых счётов», успокоила себя Валь и присоединилась к ужину.
Наверное, это был самый счастливый ноябрь Вальпурги со времён, когда герцог Вальтер был ещё жив. У неё появилась подруга, которая то и дело приезжала даже дольше, чем на первую половину дня; её муж наконец был хоть чем-то доволен и полностью отдавался своей работе; а работа, благодаря Мердоку и Банди, из жалких потуг превратилась в настоящее производство, которое не стыдно было назвать мануфактурой Моррване одни надгробия, а также бюсты, статуи и даже подоконники с каминами. Глен без подсказок догадался ещё раз вложиться в оптовую покупку гранита. И сама Валь теперь чувствовала себя нужной и деловой. Только Сепхинор, кажется, скучал по ней больше, чем она хотела бы.
Поэтому она решила в те дни, когда ей надо работать, а Катрана не приезжает, брать Сепхинора с собой и оставлять его в Летнем замке под присмотром старого мажордома Теоба. Тот с большой охотой взялся за обучение мальчика придворным манерам, а также показывал ему богатый террариум Беласка. Сепхинор был несказанно рад смене обстановки и новым местам для исследования.
Ну а триумфом на первой неделе декабря стал городской совет. Как всегда, Валь явилась туда исполнять роль секретаря, записывающего все поднятые вопросы и вердикты собранияза это она получала жалованье в размере тридцати иров ежемесячно. Она пришла в еловом платье от мамы, в шляпке, богато украшенной блестящими шишками. Глен дефилировал с нею под руку в бархатном камзоле и плаще цвета гнилой вишни. Барон весь светился от самодовольства: почтенные дворяне теперь жали ему руки и куда охотнее вели с ним беседы. Он, можно сказать, наконец-то влился в их общество.
В зале заседаний он разместился среди избирателей, а онапоближе к виконту Луаза, чтобы лучше его слышать. Дело происходило в небольшой городской ратуше, облагороженной изнутри панелями и кафедрами из палисандра. Старинная люстра бросала тень на длинный стол, за которым располагались младшие чины, тогда как старшие взирали на зал чуть сверху, с мест судий. Суды обыкновенно проводились тоже здесь, но во время собраний кресло самого судьи занимал лорд Луаза; кресло по правую руку от него пустовало (там должен был быть Беласк), а по левую неизменно сидел мрачный капитан морской стражи, генерал Оди Сульир.
Генерал Сульир носил шлем в виде змеиной морды даже в помещении, и его ксакала, смертельная змея бледно-палевого окраса, располагалась на его плечах. Она была такой же медлительной и неподвижной, как и он сам. Присмотревшись к его глазам в прорезях шлема, Валь разглядела напряжённые красноватые сосуды и поняла, что капитан стражи тоже пьёт. Его депрессия началась ещё в июне, тогда, когда умерла его жена, и её как раз хоронили у Моррва. Теперь единственной отрадой генерала стал его сын Фабиан, озорной малый, едва достигший совершеннолетия; Глен как раз отлично с ним поладил, пока собравшиеся болтали перед заседанием.
Уважаемые члены собрания, ровно в пять часов по полудни обратился к присутствующим лорд Натан Луаза. Почтенный и крупный дворянин, он упирался своим животом в бюро, за которым сидел. Ноябрь принёс нам много неспокойных новостей. Буквально на прошлой неделе Харциг прекратил торговое сообщение с нашим портом, и теперь из-за морской блокады мы рискуем встретить дефицит некоторых товаров. В связи с этим предлагаю ввести ограничение на покупку этих товаров в одни руки, чтобы предотвратить преждевременное запустение торговых складов. К списку таких номенклатур относятся вина, шелка, табачные изделия, косметические средства
«и басма», подумала Валь сердито. С самого лета, пока длилась вся эта канитель с восстанием, она не могла пополнить свои запасы, потому что басму возили с юга, из Цсолтиги. А потом ещё поделилась с Банди. Однако она знала, что лорд Себастиен Оль-Одо имеет выход на стратегические каналы распределения реагентов для госпиталей и исследовательских центров, а значит, он мог ей помочь разжиться хотя б горсточкой красителя. Подводить брови углём ей порядком надоело, тем более что дождь каждый раз грозился смыть её усилия.
Тринадцать за, два против. Принято! Теперь, господа, давайте рассмотрим выдвинутое мистером Николасом Уизмаром, нашим представителем торговых гильдий, предложение о снижении ввозных пошлин для купцов из Астегара и Берана.
Спасибо, лорд Луаза, поклонился собранию Николас. Характерный тененс, он был темноглаз и веснушчат, и его пышные кудрявые волосы отсвечивали золотом. Я действительно пришёл к выводу, что блокада мятежников не застрагивает северную область Дикого моря, и при желании мы можем восполнять дефицит с помощью подданых Праведного города.
Но астегарцы всегда задирали нос, не желая с нами иметь никаких дел! возмутился одноглазый граф Барнабас Хернсьюг, старший сын леди Люнетот самый, что, по её словам, засматривался на тененску. Дружить с ними теперьпризнавать свою слабость!
Именно, кивнул Николас. Но сейчас астегарцы в таком же положении: граф «Демон» Эльсинг взял контроль над основными торговыми путями, и им неоткуда брать привычные им импортные товары. Тем более, известный алкоголь Змеиного Зубависки, бренди, ром, коньякони и так закупали у нас, просто через посредников в Харциге. Ежегодно на этом мы теряли тысячи иров поступлений в казну. А таким образом мы сможем выиграть от конфликта континентальных дворян, а не участвовать в нём своей экономикой.
Мысль показалась дельной всем присутствующим. Хоть Николас был и тененсом, нельзя было отрицать, что он действует на благо острова. Решение было принято с небольшим перевесом, и Валь педантично записывала каждый пункт в хронику собраний. По своему обыкновению она не вникала в происходящее и из всего процесса вынесла для себя только два главных вывода: ей наконец-то удалось, что бы ни говорил Рудольф, упрочить положение семьи Моррва среди аристократов. А второйчто надо как можно скорее достать себе ещё басмы, а то так, не ровен час, остров останется в торговой блокаде до лета. Ненужный захватчикам уже сколько веков, Змеиный Зуб при любом конфликте страдал из-за отсечения от мирового сообщения, как и теперь. Так что в ближайшие дни после собрания она поспешила заняться этим.
Лорд Себастиен твёрдо сказал ей, что ни усьмы, ни басмы он обеспечить не сумеет, и тогда Валь пожаловалась об этом Банди. Бородатый полукровка задумчиво потёр свою крашеную шевелюру и лучезарно улыбнулся ей, предложив:
Ну, если вы желаете, я достану, леди Моррва!
Конечно, я желаю! Это нужно в первую очередь тебе, убедительно заявила Валь, а затем округлила глаза и огляделась. Хорошо, что в гостиной никого больше не было. Даже отец с портрета смотрел, кажется, куда-то в сторону.
Ты что, Банди, хочешь это сделать как-то не совсем легально?
Помяните моё слово, хозяйка, сейчас самое время закупиться, чтобы потом не кусать локти.
Валь выпрямилась, сидя на краю дивана, и покрепче сжала в руках своё шитьё.
Я не могу тебя ни о чём таком просить, пробормотала она.
Нет-нет, никаких просьб. Просто несколько иров могут остаться на комоде, а ваш покорный слуга при случаевдруг где ещё не раскупили! прихватит для вас парочку красителей.
Глядя в его кристально честные глаза, Валь гадала, каков был истинный масштаб его экономических преступлений в прошлом. Но чуть склонила голову, давая понять, что её устраивает.
Да, иногда я забываю ненужную мелочь в прихожей, промолвила она и продолжила вышивку морских волн по краям плаща для своей мамы. Необходимость присутствовать в свободное время у Моррва она плавно предала забвению и теперь отчаянно старалась успеть закончить подарок, чтобы отослать его в Эдорту ко дню рождения леди Сепхинорис в январе.