В лес! махнув рукой, закричал Иван Борисович. Скорей к лесу!
Пригнувшись, все трое побежали, так быстро, как только могли, жаль, сильно мешали лыжи, да ведь не сбросишь же их на ходу, не отвяжешьнекогда. Тем более, и снег на пути не везде твердыйсугробов еще было немерено. Снова просвистела над головой Егора стрела, сбила шапку, вторая едва не поразила парня в плечо, хорошо, поскользнулся, упал, да так удачнов кусточки, что смог наконец-то избавиться от лыж, а уж дальшеползком, ползкомк лесу.
Там, в густом бору, и укрылись, там уж не страшны были стрелы, там и перевели дух, осмотрелись осмотрелись бы, а не дали! Словно псы, выскочили из-за деревьев воины в кольчугах и шлемахтрое бросились на Борисовичей, одинловкий такой парнишка с узким безусым лицом и серыми сверкавшим из-под шлема глазамина Егора. Так себе соперник, если б не кольчугатак «в весе курицы». Правда, меч при нем, ишь, размахался маши, маши
Егор выхватил секиру, взмахнулвраг пригнулся, и тяжелое лезвие со свистом разрезало воздух. Мимо! А вот мечловок, ловок парняга! едва не пронзил Вожникову грудь, хорошо хоть успел отпрыгнуть, да снова махнул секирой. Да так, что поразил бы юного супостата прямо в голову, разрубил бы шлем, как нечего делать, а вместе со шлемом и череп Увы! Враг неуловимо дернулся, отклонился, и в тот же миг резким выпадом ударил клинком по древку Выбитая из рук Егора секира упала в снег. На тонких губах врага заиграла торжествующая усмешка, а в серых, с презрительным прищуром, глазах его словно бы улыбнулась смерть.
Рано радуешься!
Вожников сжал кулакибоксер он или кто? Подпустить соперника ближе, пусть замахнется икрюком в челюсть! Полетит в сугроб вверх тормашками, никуда не денется, меч в одну сторону, самв другую. Ну! Давай, давай, подходи же!
Враг подошел, замахнулся все с той же ухмылкой
Егор ударил
Что-то сверкнуло в воздухе и отрубленная рука Вожникова, играя кровавыми брызгами, полетела в снег.
Не успел, не успел, бли-и-и-ин
Один из братьевДанилоуже лежал с пронзенной копьем грудью, второйИван Тугой Лукчто-то яростно крича, еще отбивался от наседавших врагов, но видно былоиз последних сил. Кто-то просто зашел к нему сбоку, метнул топор, раскроив череп. Брызнула кровь пополам с мозгом, Иван Борисович, покачнувшись, тяжело осел в снег.
Впрочем, Егор все это уже воспринимал плохо, правда, и боли не чувствовал, лишь только с удивлением смотрел, как из разрубленного предплечья фонтаном бьет-плещет кровь.
А врагсовсем юный, мальчик еще, не мужиксмеясь, снова взмахнул мечом Ломая ребра, острый клинок, словно зубы голодного хищника, впился Егору в грудь, доставая до сердца.
Исразу померк свет, словно кто-то выключил рубильник. И ничего уже больше не былони боли, ни грусти, ни сожаления, только звенящая тьма исмерть.
Глава 3Путь
А-а-а-а-а!!!!
Закричав, Егор проснулся в холодном поту, вскочил с лапника, в ужасе глядя на руку левая оказалась на месте и правая.
Господи! Вот ведь, приснится же! И главноевсе так правдоподобно, натурально так. Парень с мечом. Крюк в челюсть. Блеск клинка и фонтан крови!
Черт! Правая рука, кстати, болелакак раз там, куда пришелся удар.
Ты чего разорался, Егорий? приподнял голову Антип. Привиделось что?
Да уж, молодой человек махнул рукой. Привиделось.
Вокруг еще было темно, и луна на небе казалась столь же яркой, что и в ночи, однако на востоке, за хмурыми вершинами елей, уже занимались оранжевые зарницы.
Рассвет скоро, проснулся и старший, Иван Борисович. Соберемся-ко, рябчика поедим, да в путь. А, брате?
Данило Борисович, поднявшись, молча кивнул и уселся поближе к тлеющим углям:
Антип, налущил бы щепы.
Чугреев тут же выхватил нож:
Сейчас, господине, сейчас.
Не прошло и минуты, как шаявший палево-рубиновым светом костер вновь запылал ярким веселым пламенем. Борисовичи радостно переглянулись и с завидным аппетитом принялись уплетать вчерашнего рябчика, да так, что только хруст стоял! Не отставал от них и Антип, а вот Вожников что-то не чувствовал голода: может быть, вчера переел, а, может, потому, что сон нехороший привиделся.
Смачно рыгнув, Чугреев облизал косточку и, бросив ее в костер, потянулся к котомке, вытащил из нее какой-то сверток:
Эвон!
Сразу запахло чем-то прогорклым, тухлым.
Иван Борисович даже нос пальцами зажал:
Это что за вонища-то?
Сало медвежье! с важностью пояснил Антип. Старик-то запасливым был. От волков по веснепервое дело. Почуют шатунани за что вослед не пойдут. Так что мажем лыжи!
Да уж, запасливый дед, царствие ему небесное.
Размашисто перекрестившись, Данило Борисович встал на лапнике на колени и принялся вполголоса молиться, то и дело крестясь и кланяясь. Ему тут же последовали и остальныестарший братец Иван, Антип Чугреев, Егор А почему б и не помолиться-то? Коли все так делают, так негоже белой вороной быть, тем более и сам-то Егорправославный, бабушкой еще в сельской церкви Фрола и Лавра крещенный.
Господи Иисусе Христе
Николай Угодник Святый
Святый Георгий
Богородица Дева
Удачи пошли, успеха во всех делах наших скорбных.
Щурилась в светлеющем небе луна, тускло мерцали звезды, ширился, золотил верхушки деревьев рассвет.
Господи Иисусе Христе!
Помолившись, смазали медвежьим салом лыжи, вскинули на плечи котомочки. СтаршийИван Тугой Луг Борисович, бороду рукой пригладил:
Ну, инда и в путь. Веди, Егорша!
Егор и повел. Не к Белоозеру, куда беглецы хотели, нетв Пашозеро, как сам для себя решил. А зачем с этими придурками по лесам шататься? До Пашозера, как молодой человек прикинул еще вчера вечером, было где-то километров двадцать или чуть большепочти целый день идти, по крайней мередо полудня, лыжи-то не беговыеохотничьи. А что тут ближе-то? Если только в соседний район выйти или даже в Вологодскую область.
Шли по зимнику, большей частью тянувшемуся по льду неширокой речки, но временами, срезая углы, взбиравшемуся и на холмы, и дальшепо лесам, через болота, летом бы тут ни за что не пройти, потому и «зимник».
Солнце, поднявшееся в светло-синее, словно протершаяся джинса, небо, светило путникам в спины, лишь иногда уклоняясь в сторону из-за изгибов пути. Сразу взяв темп, шагали ходко, никаких перекуров не устраивали: странно, но все трое невольных спутников Вожникова оказались некурящими, как, впрочем, и сам Егор; ну он-то понятно, все-таки спортсмен бывший, а вот эти?
А тожепочти спортсмены, шли так, что сам Вожников ухайдакался и несколько сбавил ход, а сзади уже наступали на пятки, зубоскалили, подгоняли:
Что, Егорий, устал?
Устал А почему б и не устать-то? Километров десять уже в таком темпе прошли, будто черти по пятам гнались, Егор уже и дыхалку сорвал с непривычки, а этим хоть бы хны! Ну, лоси!
Егор мысленно прикидывал картуеще немного, и будет скала с водопадами, а уж от нее можно считатьрядом. Скала. Та, что во сне.
Черт! Взобравшись по зимнику на небольшой холм, Вожников пошатнулсясловно обухом по голове ударили. Давление? Или просто устал? И перед глазами возник вдругтак натурально! тот самый парень с мечом! Блеск клинка. Взмах И отрубленная рука взлетела к небу, орошая сугробы рубиново-красными каплями. И так заныла, заболела в том месте, где была перерублена, Егор даже идти не смог, и стон не сдержал, схватился за предплечье.
Эй, паря! Ты что там?
Да что-то рука.
Затекла, что ль? Бывает.
Бывает еще и не то. Но чтоб два раза подряд одно и то же видение И, главное, вот прямо сейчас, сей момент, Вожников почему-то точно знал: подойдут к водопадам, так оно все и случитсянапорются на засаду и погибнут все! Так оно все и будет.
Вдохнув полной грудью утренний еще не отошедший от ночного морозца воздух, молодой человек помотал головой и сплюнул в снег. Откуда такая уверенность? Погибнутда! Несомненно. Все трое.
Да что ты, прости, господи, встал-то? Путь потерял?
Егор сделал еще пару десятков шагов, чувствуя, как скользят по снегу широкие, подбитые беличьим мехом лыжи.
И сновасловно ударило в голову! И правую рукуожгло! А ноги уже остановились, не шли
А пареньтот юнец с мечомвозник перед глазами и ухмылялся!
Да что ж такое-то! И вообще, откуда они тут взялись все? С мечами, с копьями. Этот вопрос пока оставался без ответа, а вот предыдущий Вот тут-то Егор уже начал кое-что понимать! Колдунья! Бабка Левонтиха все же не обманула со своим зельем! Если принять это за аксиому, то То напрашивается выводон, Егор Вожников, все-таки получил, что хотел: возможность предвидеть будущее: пусть локальное, пусть только ближайшее, пустьтолько самые нехорошие вещи. Но ведь предвидел же! Иначе б откуда этот сон, эти видения? А вдругда правда? И ноги не хотят идти
Пройдя еще несколько метров, Егор снова увидел перед глазами юное ухмыляющееся лицо воина, снова почувствовал острую боль в правой руке и не смог уже больше идти. Потому чтознал, потому чтопредвидел! Работало бабкино зелье.
Возвращаемся! обернувшись, решительно заявил Вожников. Сбились с пути малость.
Хо! Сбились? Иван Борисович нервно расхохотался. Так ты проводник, аль хвост собачий?
Да немного совсем. Сейчас вот чуток вернемся назад, а потом свернем.
Беглецы, конечно же, были недовольны, но все ж не спорили да и не ругались долго: послушно повернув назад, вновь пошли за Егорома куда им деваться-то? Ворчали только:
Ну, парень, заве-о-ол!
Шли опять-такиходко, но теперь проводник вовсе не чувствовал такой обреченности, «отрубленную» в «схватке» руку уже не пронзала боль, и не висела перед глазами ухмыляющаяся рожа юного убийцы в сверкающем стальном шлеме. А главное, на душе стало как-то ну, не то чтобы хорошо, а спокойно, что ли. Вот ведь бабка!!! Если, конечно, это она, если не показалось все! Да нет, не должно бы.
Пройдя назад половину пути, Вожников уверенно свернул направо, на неширокую повертку, вскоре приведшую путников к заснеженному лесному озеру, в которое впадалаили вытекалаузенькая речка, даже, скорей, ручей. Местные жители, кстати, произносили это слово с ударением на первый слогру́чей. Ну, понятнофинно-угры, вепсыу них всегда ударение на первый слог падает.
Немного переведя дух, по этой речке-ручью и двинулись дальше, ибо направление совпадало с тем, что держал в уме Вожниковк югу. Прошагать километров двадцать-тридцать, а там уж и выйти к какой-нибудь реке Водского водораздела, без разницы, к какойЛиди, Колпи, Чагоде. Там, рядомБоброзеро интересно, жилая деревня? А пес ее Лидьточно нежилая, дачная. Зато Заборье, Подборовье, Ефимовскийжилые! Ладно, раз не пускает бабка в Пашозеро, так хоть туда. Борисычи да Антип, судя по всему, мужики опытные, охотники-рыбаки, вон как прут, бульдозером, никакой волк не угонится, никаким танком не остановишь. Сам-то Егор опять уже уставать начал, хоть и молодой мужик, здоровый, спортсмен тренированный. А вот поди ж ты! Едва стали на привал, так сразу в снег и пал. Руки разбросал, лежал, отдыхая.
На, рябчика пожуй, Егорий. Теперь-то верно идем?
Теперьверно. Говорите, в Белозерск вам?
Да, к Белоозеру.
Ну, до Ефимовского провожу или до Заборья, а уж там доберетесь по железке. Деньги-то есть у вас?
Деньги? А как же! Вона!
Хохотнув, Иван Борисович сунул руку за пазуху и швырнул Егору маленькую серебряную монетку весом грамма три, с витиеватой надписью.
Молодой человек не сдержался, ахнул:
Неужто ордынский дирхем?
Она, она, денга татарская! Иван Борисович самодовольно убрал монетку обратно. Немного, но денег таких есть. С полкошки.
С полкошки! Кошкатак в Средние века называли на Руси сшитые из кошачьих шкур (они считались наиболее крепкими) кошельки, крепившиеся к поясу. Вон-вон она, «кошка», или «калита», к поясу Ивана Борисыча привешенаЕгор как-то раньше и не замечал, не до того было.
Ишь ты Ну, точно, реконы! Кому еще-то на поясах «кошки» носить?
Мужики, разговор к вам есть.
Вечером и поговорим. Как на ночлег станем.
Однако ордынский дирхем! Как новенький!
Снова пошли. Потянулись по берегам реки угрюмые хвойные леса, изредка перемежающиеся зарослями осины и пустошами. Проложенный по заснеженной неширокой реке зимник то и дело пересекали звериные следызаячьи, лисьи, волчьи. Как-то за лесом показалась деревушка в две избы, судя по поднимающемуся дымужилая. Однако беглецы к избам не повернули, ходко прошагали мимо. Да и что проку в этих избенках? Круглый год живет там обычно какой-нибудь пенсионер, чаще всегоуставший от большого города петербуржец (точнейленинградец) или даже москвич. Купил на старость избенку, вот и отшельничает, многим такое нравится. Раз в месяц за продуктами к автолавке выберется, и дальше живет, охотится, рыбку ловит, книжки умные при свечках читает, потому какчто еще делать-то? Ни электричества, ни нормальных дорог, ни связи.
Вожникова подобные глухие места отнюдь не удивлялибывал, знал, привыкскорее, поражало другое«зимники». Это были вовсе не тракторные дороги, а типичный санный или лыжный путь, уже достаточно за долгую зиму наезженный, не заметенный. И кому тут надо бродить-то? В здешней глуши и народу-то столько нет. Заезжие охотники, туристы? Да, как видно, они, больше просто некому. За дичью да за рыбкой хаживали что же, они добычу-то на санях увозили? Ой, едва ли, едва ли. Откуда ж тогда санный путь? Вот как тот хотя бы, что вел к Пашозеру? Еще лет сорок назад оно б и понятно былоколхознички на лошадках ездили, что кому надо, возилинавоз с дальних ферм, молочко в сорокалитровых алюминиевых флягах. Тогда, в те временаеще понятно, но сейчас?! Ишь тысани. Не слишком ли большая роскошь даже для хозяев предназначенных для весьма состоятельных людей охотничьих баз? Одну-то лошадь прокорми, попробуй, а если несколько? Держала одна из хороших знакомых Егора лошадкувсе время на дороговизну жаловалась.
Однако в банебычьи пузыри, луки, стрелы, одежда, кошелек-кошка, ордынский дирхем Это все сделать довольно трудно, Егор, как человек, долго и продуктивно общавшийся с реконструкторами, очень хорошо себе это все представлял. Все окружающие вещи сейчас, казалось, просто кричалипятнадцатый век!!! Ну, иличетырнадцатыйневелика разница. Но нет Это было бы слишком уж невероятно невероятноно факт! Фактыот них-то куда денешься? И, главное, с луками все, со стрелами, с мечами Если еще кто-то подобный встретитсятут и думать-гадать больше нечего! Прошлое! Проклятая бабка! Нет тут, выходит, он сам, Егор, и виноват. Ишь, восхотел предвидения!
И, если все так, как он только что себе представил, если Егор Вожников очутилсясам себя перенес! в русское средневековье, то То все встает на свои места, все очень даже логично получается. Спутники его беглецы, но вовсе не беглые преступники из какой-нибудь зоны, по пути обобравшие краеведческий музей. Не-ет! Местные. Борисычиявно не простые люди, бояре, а, может бытьдаже какие-нибудь удельные князья. Привыкли повелевать, по всему видно, да и держат себя с гордостью, нет, не с гонором, а именно с гордостью, а к Егору иособеннок Антипу Чугреевуотносятся покровительственно, как старшие к младшим, словно бы, вне всяких сомнений, имеют на это право. А ведь не шибко и старше-то! Сколько старшему братцу лет? По виду смотретьоколо сорока где-то.
На второй ночевке, как развели костер, да братцы вновь вернулись с добычейна этот раз с зайцем, Егор повнимательнее присмотрелся ко всем троим: Борисовичам, Антипу. К тому, как они разговаривали, а особенно к обувке, к одежке, поясам да пресловутым кошелькам-«кошкам». Молодой человек украдкой даже плащик Ивана Борисовича пальцами пощупал. Знатный плащик исразу видновручную выделан: квасцами с корьем дубовым крашен, подбит волчьей шкурою, а уж фибула фибула любо-дорого посмотреть! Еще б потрогать
Иван Борисович, разреши застежкой твоей полюбоваться. Красивая.
Старший хмыкнул в усы:
Да любуйся! А что краснатак ты прав. Никита Коваль на мою свадьбу выделал, нашей, нижегородской работы, вещь!
Ишь ты, «нижегородской работы» а ведь и в самом делевещь! Да еще какая! Усевшись поближе к костру, Вожников с любопытством покрутил в руках фибулуизящную, изображавшую святого Георгия верхом на коне, попирающего копьем свернувшегося кольцами змия. Ажурные золотистыезолотые? проволочки, разноцветные сияющие краски: карминно-красная, солнечно-желтая, небесно-голубая, травянисто-зеленая, пурпурная, густо-синяя, изумрудная. Чудесная вещь! Как и техника изготовленияперегородчатая эмаль называется, секрет ее считается напрочь утраченным со времен монголо-татарского нашествия.