Джентльмены, приготовились!
С выбранного капитаном Рубенсом корабля заметили наше приближение. Фрет обошел его так, чтобы палуба вражеского ледохода простреливалась как с нашей стороны, так и со стороны союзников. О борт «ИзоЛьды» взвизгнула пуля.
Приготовились! Этот бой, братья, послан нам Спящим, дабы закалить души наши перед дальним походом,заорал кто-то внизу.
Слава Спящему,глухо ответили оттуда-же.
Фрет с грохотом притерся к кораблю нападавших и встал, над нашими головами вспыхнули яркие огни, залившие более низкий ледоход светом. Солдаты Братства (а именно они в своих причудливых шлемах-масках оказались на корабле) попятились, закрывая забрала от ослепляющих прожекторов «ИзоЛьды».
За доброту! РАААааАААх!заорал помощник Жерара. Внизу что-то громыхнуло, лязгнуло. На уровне первой палубы, над траками, из тела фрета вырвалось два зазубренных гарпуна, и вонзились в судно Цитадели, а затем со скрежетом вырвали целый кусок обшивки. Тотчас в разодранный борт влетела лестница, и по ней побежали люди Рубенса.
Рядом со мною на борт вражеского корабля грохнулся трап.
Давай!закричали рядом.Бегом!
Я рванулся. Вокруг жужжали пули, врезаясь то в обшивку, то в тела. Бежавший передо мною моряк вдруг вскрикнул, как ребенок, и полетел вниз. Я краем глаза увидел, как он грохнулся о траки корабля и сломанной куклой рухнул на лед.
Первым на палубу Братства ворвался невысокий воин в белой парке. Он с ходу прыгнул на бегущего к трапу фанатика и сбил его с ног. Пока враг падал, коротышка дважды ударил его длинным ножом в грудь, и, как только труп коснулся палубы, воин ловко откатился в сторону. Выстрел с ИзоЛьды сбил с ног адепта Цитадели, совсем рядом с белой паркой, и слуга Технобога, выронив оружие, свалился на железный настил. Низкорослый штурмовик Рубенса перекатился, прикрываясь трупом солдата. Еще один закованный в причудливую броню воин Братства вскинул дальнобой, выцеливая кого-то на нашем корабле, но пуля со стороны ледохода Содружества толкнула его в спину, бросив лицом на палубу.
РААААААААХ!скатывались по трапу бойцы капитана Рубенса.
На палубе свершилась мимолетная рукопашная схватка, в которой никто из наших не пострадал, если не считать того бедолагу, сорвавшегося с трапа. Братья Цитадели погибли почти моментально. Когда мои ноги коснулись палубы, пал последний из защитников, а стоящий над ним верзила в перетянутой ремнем парке наступил на тело ногой и выдернул клинок из фанатика.
Длинные черные тени на залитой светом палубе смешивались с паром от остывающей крови. Пахло резко и при этом возбуждающе. Сладковато-свинцовый аромат опьянял, а эмоции побывавших в схватке людей толкали на большее. Хотелось бежать впереди всех, хотелось нанести удар и увидеть, как умирает твой враг. Я положил палаш на плечо, давая руке отдохнуть.
Торжество победы смешивалось еще с чем-то. С каким-то иным торжеством. Злорадным, ожидающим.
Вход там! Помогите мне!
На плоской верхней палубе была лишь одна пристройка, с запертой дверью.
Содружество! Идет Содружество!с другого борта корабля поднялись наверх несколько воинов в черных парках.
Злорадство усилилось. Невидимый мне человек едва сдерживался от хохота. Он предвкушал, смаковал каждый момент, перед тем как
«Опасность. Опасность. Уходи!»
Я зажмурился, пытаясь разглядеть намерения незнакомца. Он ждал и готовился. В нем кипел едва сдерживаемый смех.
Стойте!заорал я.Стойте! Отойдите от двери!
Восторг сменился злобой, тревогой. Люди Рубенса обернулись на меня, стоящего посредине залитой кровью палубы и держащегося за голову.
Отойдите от двери!
Я увидел его. Увидел четко, будто смотрел на него не через океан эмоций, а обычным взглядом. Человек за дверью.
Боец в белой парке настороженно попятился, прислушавшись к моему крику. Его примеру последовало еще несколько человек. Однако трое солдат принялись ломать дверь, посчитав меня за сумасшедшего.
Назад, назад!
Клацнул замок, дверь распахнулась, и в проем вышел высокий воин Братства. Огромный, закованный в тяжелую броню. Страшный удар сверкающего в темноте клинка развалил ближайшего солдата Рубенса на две части. В свете прожекторов раскроенное тело окутал белый пар.
Технобо-о-о-ог!проревел измененный голос, в котором смешался металл и лязг двигателей.
Пули засверкали, отскакивая от его доспеха.
Тех-но-боооог! Ха-ха-ха!с шипением захохотал фанатик. Он вскинул двуручный зазубренный клинок и зашагал в нашу сторону. Доспех бойца выдержал с дюжину попаданий, пока кто-то не прострелил верзиле ногу. Здоровяк грохнулся на колено, поднял голову, всматриваясь в окружающих его людей. Многочисленные антеннки на его шлеме кружились, будто были живыми и искали цель для атаки.
Воина Братства переполнял священный восторг. Бах! От выстрела голова человека мотнулась в сторону, и гигант рухнул на палубу. Я повалился на колени. Эмоции врага были так сильны, что, пройдя сквозь меня, вымыли все силы.
Вот кто настоящий безумец, парни,сказал кто-то, и неясно было, кого он имел в виду. Меня или погибшего фанатика Цитадели. В голове что-то екало, что-то отдавало в уши. Опасность не ушла!
Тик... Тик... Тик. Тик. Тик-тик-тик.
В следующий миг алая вспышка резанула глаза, а неведомая сила подняла мое тело в воздух и с силой приложила о металл. В ушах загудело, и мир перевернулся, исчез из страны звуков. Я грохнулся спиной на железную палубу, в лицо плюхнулось что-то влажное, соленое. Шарф моментально намок и стал липким, теплым.
Над головой плыло красно-синее небо, и в нем кружились яркие звезды. И что-то гудело. Что-то неприятно гудело. Я сел, отер глаза варежкой. Кожу засаднило после того, как ее расцарапали прилипшие к ткани кристаллики льда.
Взрыв разбросал людей по всей палубе. Они испуганно поднимались на ноги, глядя на темное пятно, где раньше стоял на коленях фанатик Братства. У правого борта гудел полулежащий человек. Вернее, он кричал от боли, но я слышал лишь басовитый гул.
Ко мне кто-то подошел, сел рядом. Капюшон и черный шарф под ним. Меня трясли за плечо, тормошили, а я смотрел на оторванную человеческую руку рядом со мною.
Безымянный соратник помог мне встать, что-то спросил, а затем ринулся на выручку кому-то еще.
Я, пошатываясь, добрался до края палубы, вцепился в поручни. Пахло жареным мясом, в горле застрял вязкий сгусток тошноты. Губы распухли, и лицо горело, как будто в угли сунулся.
Вокруг полыхала Пустыня, в ней сгорали корабли, и вокруг них гибли люди. Зеленые ледоходы искали суда Братства. Пушки Цитадели крошили суда Содружества.
Из тела ледохода Цитадели доносилась пальба и гневные крики. Они становились все четче, все громче. Или то мороз стягивал с моих ушей блаженную тишину.
Меня тошнило.
Ты в порядке, парень? Эй?рядом со мною оказался кто-то из моряков «ИзоЛьды». Его борода покрылась инеем.Ты живой? А?
Слух вернулся.
Да...
Спасибо тебе. Если бы не ты...
Потом...я отвернулся от него и меня вырвало смесью того пойла из напивальни и жидкой полупереваренной кашей из царапающего горло зерна.
Ага... Да... Ты поблюй. Оно полегчает. И не стой. Не стой. Давай на корабль. По трапу пройдешь?
Позади все кричал от боли неизвестный мне солдат. Он выл на одной ноте, когда в мучениях кончаются чувства и остается только непрекращающееся страдание.
Бах.
Тишина. Лишь Пустыня ответила разрывом и треском выстрелов. Я не стал поворачиваться, но был благодарен человеку, прервавшему мучения незнакомца.
Что это, смотрите! Что это?
По ночному небу плыли красные точки. Медленно, неторопливо, они чуть дрожали на фоне небес.
И они приближались.
Ой-ой-ой,сказал бородатый.Ой-ой-ой... Мать... Что же это.
Сразу несколько взрывов оглушили меня. Борт Барроухельма вспучился бурлящим огнем. Невидимая волна толкнула поручни, и в лицо дохнуло теплом. Небесные снаряды разбивались о стены города, взрывались на крыше. Но как минимум три страшных шара врезались в гусеницы. Страшный скрежет ударил по ушам.
На корабель. Всем назад на корабель!заорали с «ИзоЛьды».Мы отходим! Бегом!
Я не мог оторвать глаз от горящих стен города-ледохода. Он еще не остановился, но
Брось его, не вздумай, Грай! Слышишь? Бросай его, ты ему уже не поможешь, идиот!
Моряк, к которому обращался голос, упрямо поднял окровавленное тело, взвалил себе на плечо и пошел к трапу.
Грай!
Меня дернули за руку и почти вытолкнули на покачивающийся трап, соединяющий наш корабль и его жертву. Я пробежал до технических ходов, соскочил на решетки, обернулся.
Огни снова приближались, но на этот раз они будто бы летели на нас. Я как завороженный смотрел на зловещие точки на небе, которые неумолимо росли.
Фрет взревел двигателем и качнулся. Несущий на себе павшего товарища моряк заторопился, но потерял равновесие, зашатался и с воплем рухнул вниз.
Да что вы творите!закричал кто-то в гневе.Что вы творите?
Грай...
Ломая трапы, срезая железо как со своего корабля, так и с убитого судна Братства«ИзоЛьда» снялась с места за пару минут до того, как огненные снаряды врезались в лед и город. Один из пламенных подарков зацепил уничтоженную нами посудину, и та загорелась, будто кто-то плеснул энги и поджег ее. От огня Братства сталь трещала со звуком горящих волос.
Не теряемся, джентльмены. Не теряемся! Приходим в себя, ждем приказов,голос, который взывал к Граю, немного потускнел.Ждем распоряжений, перезаряжаемся.
Да что они творят? Что творят? Как так можно-то? Это же город. Что они творят-то?говорил рядом со мною мужчина. Кончик не спрятанного под шарфами острого носа уже побелел.Что им город то сделал? Там же дети! Дети!
Глава пятая «Закономерные случайности»
Люди молчали. Угрюмо, враждебно. Топтались на месте, еще не растеряв горячку краткого сражения. Фрет рвался в Пустыню, и морозный ветер выдувал из нас последнее тепло. Повсюду горел лед, а в небе вновь плыли огненные шары. Наверное, так выглядит конец света. Ночь, темнота, холод и падающий с небес огонь. Вокруг гремели траки, скрежетал лед и рвущийся металл, кашляла стрельба, а мы держались за поручни, качаясь на неровностях Пустыни, и ждали распоряжений. Бездействие во время безумия. Капитан, штурман (или кто там еще находился в рубке вместе с Моноклем) вели корабль в ту сторону, откуда летели огни. Параллельно нам в том же направлении ехало еще одно судно с зелеными фонарями Содружества. Рядом с ним вдруг вспучилось рыжее пламя, брызнуло на металл липкими каплями и поползло по борту. Ледоход упрямо двигался с нами одним курсом, на палубе боролись с пожаром неизвестные нам моряки, но огонь разгорался лишь сильнее. Над ночными льдами полетел жуткий крик боли.
Мы с бессилием смотрели на то, как пламя захватывает ледоход, превращая его в проклятое горнило.
Почему Братство сделало это? Почему?спросил кто-то.Они же никогда не делали никому зла. Что произошло с ними? Светлый Бог... Я не могу поверить.
Скольких та тварь убила после того, как Филиана располовинила?послышался задиристый и веселый голос. В Пустыне грохотала война, но я смотрел на нее, как зритель. Все мы на «ИзоЛьде» стали зрителями. Горел Барроухельм, горели корабли защитников, горели ледоходы Братства. В ночи сверкали едва заметные вспышки выстрелов. А мы смотрели.
Я не солдат, я же совсем не солдат. Как я здесь оказался?сказал остроносый. Он смотрел прямо перед собой.Я ведь не солдат. Я ученый... Я не солдат! Я зверолог, понимаете?!
Троих минимум. И Грай...
Грай был странным. Эй, Академик, приди в себя,рядом с остроносым появился тот самый боец в белой парке. Это был довольно молодой парень, года на три меня старше.Посмотри на меня. Да-да, давай, поворачивайся.
Затем он бросил в сторону:
Я видел, что убрало того молчуна, который ни с кем никогда не здоровался, и парня, которого капитан вчера на борт взял. Кто третий?
Ты же знаешь, я не солдат,бормотал мужчина.Я зверолог!
Знаю, Академик, знаю. Но в трудные времена солдатами становятся быстро. Ты вот выжил, у тебя есть шанс. Эй, снегобрат, учти, за то, что ты там сотворилЯзва твой должник.
Язва?спросил я.
Язва. У нас тут всех как оленей на пастбище зовут. Излишки профессии, темная романтика. Вот тебя как звать?
Эд. Эд ан Бауди.
Сверху донеслось:
Эй там, внизу! Укройтесь за фальшбортом! Не лезьте голой задницей в пургу! Язва, тебя это тоже касается! Ну-ка сядь!
Эд ан Баудиэто скучно,резюмировал Язва. Он, не таясь, присел рядом с нами, привалился спиной к низкому борту (чтобы укрыться за ним, нужно было лечь, наверное) и положил на колени дальнобой. В глазах парня сверкали огни наших фонарей, а его силуэт оказался как раз напротив зарева на стенах Барроухельма.Я бы назвал тебя Визгун. Или Крикмайстер. Хорошо заорал там. А это вот Академик. Потому что он умный.
Грай так глупо погиб,сказал Академик. Он будто очнулся. Огляделся и засмущался от того сколько человек на него смотрели.Так страшно. Урок всем намне держись за прошлое, да?
Я впервые был в драке,сказал крепкий мужчина, заиндевевшие лохмотья шарфов опутывали его шею и голову, топорщась в разные стороны диковиной прической.Сорок зим скоро, а дрался впервые. Руки дрожат.
Бывает,подбодрил Язва.Я в первый раз вообще обгадился. Тепло, скажу вам, лишь первую минуту. Потом... стало прохладно.
Кто-то нервно хохотнул. Кожа от холода занемела, и я еще больше укутался в уже промерзший шарф, согреваясь дыханием.
Третий на обедах все на кашу ворчал. Долговязый такой,сказал кто-то.
Чего?
Ты спрашивал, кто третий. Вот, по-моему, он.
Язва кивнул. И тут его лицо превратилось в алую парящую рану. Тело будто плюнуло в нас смесью крови, крошева кости и мозгов, но этот сгусток лишь чудом не долетел ни до кого и шлепнулся на рифленый металл хода. Между мною и Академиком. Тело Язвы качнулось вперед, а потом завалилось набок.
Укрытие! В укрытие! Выключите фонари!
В ответ куда-то в пустоту загрохотали дальнобои солдат, а я смотрел на то, что минуту назад было человеком, и не мог найти в себе сил отвернуться.
Прожекторы над нашими головами погасли, погрузив борт во тьму. От смерзшейся крови слиплись веки.
Хорош стрелять! Хватит!крикнули сверху.Берегите порошок!
Несколько мгновений назад Язва как-то объединял нас, а теперь всем хотелось отодвинуться от окровавленного трупа. Лишь Академик подполз к приятелю, дрожащими руками накрыл капюшоном то, что осталось от лица Язвы, и сел рядом с ним. Молча. Мы оба посмотрели на остывающее содержимое чужой головы и отвернулись.
Это Снежный Жнец был. Точно говорю вамЖнец! Это они так точно бьют. Обычный стрелок ни в жизнь не попал бы!сказал кто-то.
Кто такой Жнец?бесцветно спросил я, глядя на труп Язвы.
Охотники Братства. Убийцы. Видал я одного такого. Они Пустыню могут пешком пересечь если надо. На льду сутками могут лежать ради одного выстрела. Клянусь, правда! Похоже на них! Нам нельзя тут сидеть! Эй! Биами? Биами? Тут же Жнец! Может мы внутри подождем?
Я сказалв укрытие,раздраженно ответили сверху.
По одному перебьет. По одному.
Заткнись, Шайнсказал ему тот, кто вспоминал про третьего погибшего.Вслепую бить не будет.
Ну а чего мы ждем, Елай? Чего? И куда мы? Почему мы выключили фонари, Биами?
Да ты громче всех орал про них, Шайн!
Я про носовые, Биами! Про носовые! Мы не хотим, чтобы кто-нибудь принял нас за корабль Содружества?
Так, Шайн! Закрой рот и жди команды. У нас есть задача поважнее, сам знаешь.
Он замолчал, нахохлившись и вжавшись спиной в угол меж стеной ледохода и фальшбортом.
Зеленые огни на носу «ИзоЛьды» действительно больше не горели.
То ли оба Бога берегли нас от схватки, то ли капитан искусно лавировал по Пустыне, но мы удалялись прочь от Барроухельма без столкновений с кораблями Братства. Пару раз нам попались в темноте посудины поменьше, но Рубенс, не замедляя хода, ловко срезал их массой. Он сближался с ними и умудрялся наехать на них так ловко, что не вредил своим гусеницам, зато со скрежетом металла выводил из строя суда Цитадели, накатываясь на их траки и втаптывая в лед.