** Спросил Эйнан: Град образуется от замерзания воды. Почему же он выпадает жарким летом, а не холодной зимой?
Ответил Забара: В небе живут и враждуют тепло и холод. Жарким летом тепло сильнее холода, и, лютуя, оно гонит его подальше, и он прячется в облаках, и быстро замораживает капли воды в них, и выпадает град. Зимой же силы противников равны, и холод не ищет убежища в облаках, и не бывает града. Возьми два сосуда с горячей водой, и поставь один в тень, а другой на солнце, и увидишь, что в прохладном воздухе вода остывает быстрее.
** Спросил Эйнан: Почему незаконнорожденные дети необычайно умны?
Ответил Забара: Уж ночь на исходе! Доколе будешь одолевать меня? Сказал Эйнан: Видно, не по зубам тебе сей вопрос! Возразил Забара: Я устал смертельно и спать хочу. Но, чтоб в башке твоей глупые мысли не застревали, отвечу. Знай же: незаконнорожденный ребенокэто плод прелюбодеяния, а оно есть результат взаимной любви, а любовь рождается страстью, а страсть питается сердечным теплом, которое согревает мужское и женское семя во время совокупления, а зачатое от горячего семени дитя непременно родится умным.
** Спросил Эйнан: Почему мудрецы говорят, что если во время совокупления семя женщины выйдет первым, то родится мальчик, а если раньше выйдет семя мужчины, то родится девочка?
Ответил Забара: Если семя женщины выйдет первым, то оно, дожидаясь в матке семени мужчины, охлаждается и теряет силу. А мужское семя, как появится, сразу соединится с женским, и поскольку мужское семя еще не остыло, то оно сильнее женского, и будет зачат мальчик. Но, если мужское семя выйдет раньше, то оно успеет остыть, в ожидании женского семени, которое при слиянии будет теплее и потому сильнее, и родится девочка. А еще, дружище Эйнан, мудрецы говорят, что два семени, соединившись, покрываются пленкой и прикрепляются к матке внутри нее. А потом начинает действовать божественная сила, которая творит образ будущего человека. Добавляют мудрецы, что мужское семя должно извергаться мощно, а иначе оно не сольется с женским. Говорят также, что если мужчина слаб и не может оттянуть выход семени, то уделом его будут дочери, а если силен и задерживает излияние, то наградой ему станут сыновья. Почему у Лота родились только мальчики? Да потому, что он пьяным совокуплялся с дочерьми своими, а у пьяных, как известно, семя долго не выходит.
** Спросил Эйнан: Мудрецы говорят, что редька, этрог и яйцо полезны благодаря кожуре. У редьки и этрога и впрямь покров ядреный. А яичная скорлупа как в благородные затесалась?
Ответил Забара: Чтоб пища принесла пользу, желудок должен переварить ее. Кожура редьки и этрога весьма способствует желудку и этим ценна. Что до яйца, то важность его в желтке. Однако, желток природой своей близок к крови, и если слишком быстро переварится, обратится в кровь и пользу не принесет. Зато если съешь яйцо со скорлупой, то она сильно задержит переваривание желтка, и он не обратится в кровь, и принесет пользу полной мерой.
** Спросил Эйнан: Всегда ли полезны кушанья из рыбы?
Ответил Забара: Кровь в рыбе холодная, и если не выпустить ее перед тем, как рыбное блюдо готовить, она проникнет в кровеносные сосуды наши, и охладит органы, и приведет к малокровию, и еще много всякого ущерба причинит.
** Спросил Эйнан: В чем заключаются причины сна, падучей болезни и паралича, называемого апоплексией?
Ответил Забара: Причины сна и падучей болезни гнездятся в глубине мозга, а паралич, апоплексия то есть, происходит оттого, что половина мозга впадает в спячку.
Получив обстоятельные ответы, насытив безжалостное любопытство и не имея более воображения для новых вопросов, Эйнан отпустил Забару на покой. Утомленный сытным ужином и возбужденный беседой, гость долго ворочался в постели. Лишь под утро заснул сердяга, ох намаялся, бедолага!
10. Охоч, да не горазд
В давние времена жил себе в городе Барселоне иудей Иосиф ибн Забара, и славен он был среди горожан искусством врачевания. Как-то явился к нему гость по имени Эйнан, и сказался собратом по лекарскому делу, и подольстился, и убедил отправиться вдвоем на поиски новой и заслуженной славы. Известно миру: лесть любят все, а мы любим тех, кто восхищается нами. И хоть уступил Иосиф с опаской, и колеблясь, но тяготы путей-дорог сдружили искателей почестей.
Вот наши пилигримы добрели до родины Эйнана, и последний не явил радушия и хлебосольства, и сомнения вернулись в душу Забары, и он вознамерился испытать вежество и правдивость друга.
Накануне Эйнан обрушил на голову барселонца камнепад вопросов и не отпускал на покой утомленного гостя, покуда не насытил свое любопытство. Следующей ночью Иосиф задумал отплатить хозяину той же монетой, а заодно и узнать, чем полнится вместилище, наружу коего Эйнан шапкой украшает.
Будет спать! возопил Забара, растолкавши среди ночи Эйнана, сегодня твой черед являть ученость.
Я готов! Вопрошай и уловляй перлы из уст моих! воскликнул Эйнан.
В какой премудрости испытать тебя?
Сам выбирай. Половиною любой из всех владею!
Для начала ответь кое-что из бытия тел небесных. Почему с дневным светилом затмение случается в конце месяца, а с ночнымв середине?
Не знаю.
Почему свет луны прибывает от начала месяца до середины, а от середины до концаубывает?
Не знаю.
Спрошу теперь из науки, называемой греками геометрией. Линию мы в голове воображаем, а рукой потрогать не можем. Что же эта за удивительная вещь, на которой учение о мерах зиждется?
Не знаю.
Представь в уме часть круга длиною в четыре локтя и высотою в одну пядь, и скажи, как узнать длину кривой линии, соединяющей концы сей фигуры, и как исчислить поверхность, ею накрываемой?
Не знаю.
Проверим, что ведаешь ты о нашей речи. Каким буквам сообразны звуки горловые, а какимпроизносимые губами и языком?
Не знаю.
Есть ли буквы, что звучат различно, зависимо от слова?
Не знаю.
Испытаем твое соображенье в логике. Вода точила камень и знак оставила на нем, и как найдешь его средь прочих множества камней?
Не знаю.
Интересно, кумекаешь ли в арифметике. Что больше: одна треть, две шестых иль три девятых?
Не знаю.
Сейчас увидим, смыслишь ли в составлении календаря. Скажи, дружище, что говорили наши мудрецы, мир праху их, о прибавлении дня к месяцу, и какой месяц следует увеличить, и зависит ли сие от времени захода солнца, и еще скажи
Довольно! Умничаешь шибко! Выражения твои нечеловеческие и потому невнятные и непонятные, и нет их в книгах, и ты сам их выдумал! взорвался Эйнан.
Отговорки! Я спрашивал тебя из книг, и понимающий поймет. Ты давеча похвалялся, что одолел половину всякой премудрости, а на деле ни половину, ни половину половины, ни половину половины половины, и так далее, не знаешь! Способный на большие дела не бахвалится, а истинно благородный не кичится, констатировал Забара.
Всякий, кто сказал не знаю, уже поэтому мудрец наполовину! парировал Эйнан.
По правилу сему ты мудрец бесспорный!
Мне открылись две глубочайшие тайны, заявил Эйнан.
Какие же?
Первая: молчаньезолото. Вторая: развязанный языкхудшее из зол.
Твои ответы в духе этих тайн и тайны стерегут, заметил Забара.
Признаюсь, из всех наук учил я только медицину, она доля моя и судьба.
Поглядим, каков ты дока в ней, сказал Забара, ответь, какие недуги пожалованы господом, а какие есть происки дьявола?
Не знаю.
Какая жажда сильнейот огня в желудке или от пожара в печени?
Не знаю.
Из каких сосудов кровь выпускают, чтоб больному помочь?
Не знаю.
Если прозрачный слой мочи опустится на дно стеклянной посудины, то хороший ли это знак больному, и если упомянутый слой всплывет наверх, то сулит ли это беду?
Не знаю.
Почему у старых людей зубы шатаются?
Не знаю.
Как называется камень, который глядящему на него в упор глазу кажется белым, и взгляду слева представляется красным, и взору справа видится зеленым, и отливает чернотой, ежели уставиться на него сверху?
Не знаю.
Как называется смола, потребная для скатывания целебных пилюль, которые, тая под языком, враз четыре вкуса источают: горький, сладкий, соленый и кислый?
Не знаю.
Как глаз человеческий устроен?
Не знаю.
Почему семимесячный недоносок выживает, а родившийся в восемь месяцев не жилец, хоть он и ближе к естественному сроку?
Не знаю.
Почему божественная сила творца иной раз зачинает в материнском чреве двойню, а то и троих, а, случается, и четверня родится?
Не знаю.
Тут иссякло терпение Иосифа ибн Забары, врача барселонского. Честный и бескорыстный лекарь, он потрясен был невежеством навязавшегося друга, и гневной отповедью оглушил самозванца.
О, Эйнан, скудоумный! начал Забара, ты и толики малой не смыслишь в деле врачебном. Хвастун, ветрогон и пустельга! Несчастен больной на исцелении у неуча. Коновалы, тебе подобные, глядят на недужного и не знают, что спросить и где пощупать. Торгуют ложными снадобьями, сулят исцеление обреченным, стращают немочью цветущихи все корысти ради. Тем временем хворые страстотерпцы принимают муки великие, покрываются коростами и чирьями, слепнут и глохнут, истекают кровью, горят в лихорадке, корчатся в судорогах и, лишенные вспоможения, вожделеют спасительной могилы. О сребролюбивых и невежественных лекарях сказал поэт:
Врач жадною рукою
Все вытянет гроши.
Честнее смерть с клюкою:
На что ей барыши!?
11. Жуткое прозрение
Кто такие Иосиф ибн Забара и Эйнан? Первыйиудей и лекарь из Барселоны. Второйего единоверец и собрат по ремеслу. Наспех подружившисьа что сделано наспех, то редко бывает хорошоЗабара и Эйнан отправились в дальние края искать признание и славу. Прежде чем путешественники достигли цели странствия, они добрели до города, где жил Эйнан, и в доме его сделали привал. Скупость угощения весьма насторожила Иосифа, и сердце его укололи пробудившиеся от дремы сомнения в чистоте помыслов новоявленного друга. И разгорелась меж Забарой и Эйном перебранка, и подступила ссора.
Доколе будешь дерзить мне, уязвлять меня и хлестать чувства мои плетью языка твоего? мученически вопросил Эйнан, ум твой глубок, а пропасть брюха много глубже! Мудрый Соломон говорил, коли алчна до пищи душа, так приставь нож к глотке!
Довольно языком молоть! ответил Забара, неужто и впрямь вообразил, будто давешнее жалкое угощение здоровый желудок наполнит?
Здоровый желудок твой с ненасытной пиявкой сравню.
Говорю тебе, хватит воду толочь! Скажи-ка лучше, отчего я не слыхал вечером рева осла моего? Может стена рухнула и придавила беднягу? спросил Забара.
Сытой скотине нет причины реветь!
Удивительный дом! Гостю куска пожалели, а осла его уважили!
Не веришь? Сейчас убедишься!
Эйнан позвал раба, на которого была возложена забота о четвероногом.
Скажи, любезный, ведь правда, ты напоил осла и вдоволь задал ему сена и овса? обратился Эйнан к рабу.
Господин мой, я напоил осла и вдоволь задал ему сена и овса, ответил раб.
Насытившись чрезмерно, осел молчал, не имея сил реветь. Так дело было?
Верно, господин. Насытившись чрезмерно, осел молчал, не имея сил реветь.
Не иначе, аппетит осла подобен аппетиту его владельца, обратился Эйнан к Иосифу, оба все подметут и ничего не оставят, один в яслях, другой на столе.
Я все до крошки съел по праву твоего радушия и по причине величайшей щедрости твоей!
Как? Вновь насмехаешься?
Шучу я!
Не шутка это, а уязвление! Объел весь дом, меня самого смолотил бы железными своими челюстями! вскричал Эйнан.
Я с детства в отчем доме привык есть досыта, и отец учил меня оставлять чистыми стол и тарелку.
Кто твой отец?
Врач отменный и умнейший человек.
Свидетельство его умавоспитанная в тебе страсть к угождению чреву, саркастически заключил Эйнан.
Любезную ночную беседу остановила ворвавшаяся мгла. Свеча погасла. Эйнан принялся звать на помощь раба, но тщетно. Тогда хозяин заявил гостю, дескать, жаль будить труженика, пусть себе спит и видит сны. Так и просидели оба в темноте, покуда утренний луч не пролез сквозь щели в ставнях.
Буди раба, пора тесто замешивать. Напомни, чтоб закваску не забыл! воскликнул Забара.
У тебя еще вчерашнее бычье мясо меж зубов, а уж снова еда на уме! упрекнул Эйнан, ведь сказал мудрец, кто к пище добавляет пищу, тот утробу губит!
Склоняю голову пред смышленостью твоей и пред зоркостью мудреца, да только вчерашняя трапеза давно переварилась, словно корова языком слизала.
Обжорство твое вознаградится поносом, да таким славным, что до отхожего места добежать не успеешь! пообещал Эйнан.
С поносом вредные остатки из тела выходят, и оно оздоровляется, возразил Иосиф, не убоявшись злорадного пророчества.
Пока поспевало тесто, Забара, чтоб скоротать голодное время, направился в хлев порадоваться довольству осла. Безобразное зрелище ослепило глаза. Порожние ясли, сухая бадья, и несчастное животное задыхается, ибо гнусный раб напихал ему в пасть ветоши, чтоб не слышать голоса голодной скотины. Забара бросился на выручку верному товарищу и освободил страдальцу глотку. Неблагодарный осел куснул своего спасителя, да еще и лягнуть пытался. Забара в гневе схватил палку и оставил ею след на серой шкуре. Тут, наконец, раздался долгожданный рев.
Зачем ударил меня? взвыл осел.
Ты говорить умеешь? изумился и еще более испугался ошалевший Забара.
Не в том дело, может ли скотина говорить, а в том, может ли она страдать! глубокомысленно изрек осел, бог отверз мои уста. Я происхожу из рода говорящей ослицы Билама! Неужто палку заслужил?
Да как же не бить тебя, коли ты кусаешься? преодолевая ужас, спросил Забара.
Пока вы с Эйнаном, с негодяем этим, объедались бычьим мясом, я терзался жаждой и голодом, и пасть мою разрывала мерзкая ветошь.
Я не Билам-ясновидец, откуда мне было знать о муках твоих, коли подлый раб божился, что ты сыт и в довольстве отдыхаешь?
Потомок говорящей ослицы не нашел возражений и смолк. Иосиф же стал размышлять о пророке Биламе, о коем в святых книгах сказано, что сам бог послал его благословить израильтян и победу им предсказать. Выйдя из задумчивости, Забара обратился к проклятому рабу.
Почему, жалкий раб, ты издевался над моею животиной?
Клянусь, я накормил и напоил ее! прозвучал дерзкий ответ.
Обманщик! Зачем заткнул ей пасть?
Чтоб криков не слыхать. У осла лишь злое на уме. Боюсь его: еще лягнет или укусит!
Клеветник и лжец! Господину раб уподобится. Порочны слуги у нечестивого хозяина!
Проходивший мимо Эйнан услыхал слова поношения, и гнев его возгорелся, и он решил, что пришло время сделать страшное признание.
Забара, ты вновь срамишь-позоришь меня? вскричал Эйнан.
Зачем увел меня из милой сердцу Барселоны? Чтоб голодом морить? Злосчастен день знакомства нашего! воскликнул Забара.
С тобою вместе проклинаю этот день! Хулы наслушался премного! Клянусь своею жизнью и жизнями потомков Ашмадая, огорчаться настала очередь твоя! Я ловко обманул тебя, ты видишь пред собою побег древа мощного и вечного!
Услыхав имя Ашмадая, бессмертного царя дьяволов, несчастный Иосиф ибн Забара задрожал всем телом, душа его заледенела, сердце, казалось, перестало биться. Он взглянул на Эйнана: лицо пылает, глазашары огненные, из ноздрей валит пар, словно горнило дымит.
Не гневайся, господин мой, заговорил Забара, от страха едва ворочая языком, не ослышался ли я? От какого Ашмадая ты происходишь?
Ты не ослышался! Я из рода владыки дьяволов, того самого Ашмадая, который перехитрил царя Соломона, и короны его лишил, и в пустыню изгнал! торжествующе произнес Эйнан.
О, горе мне! Дьявола я почитал другом своим! Зачем сразу не признался? Зачем обманул? Зачем родины лишил, отродье дьявольское?
Видно, крепко и сладко спало разумение твое. Или его вовсе нет? Ведь знал, что звать меня Эйнан. Кабы сведущ ты был в премудрости древних фолиантов наших, то, разобравши это слово по буквам да по косточкам, нашел бы на святых листах упоминания о сынах царственного демона, и о внуках и правнуках его, и далее, покуда не добрался бы до имени моего!