Я есть хочу, простонала четвёртая.
Ага, а сегодня вечером нам не дадут даже каши, пожаловалась пятая.
Просто Заре и Котине очень вовремя вздумалось открыть свои щербатые рты и распустить свои грязные языки, с горечью высказалась последння.
Помалкивай, девка цементной полки, буркнула девушка слева от Эллен.
А нам не приказывали молчать, самка слина, возмутилась последняя. Я могу говорить всё, что пожелаю!
Мы посмотрели бы, как у тебя получилось бы это, прошипела первая, если моя цепь была подлиннее, и я смогла бы дотянуться до твоих волос!
Ты мне не Госпожа! заявила её оппонентка.
Эллен поняла, что, должно быть, Тарго не назначил ни одну из девушек старшей, хотя про себя саму она знала, что, учитывая её юность и новизну на цепи, для неё старшими будут все остальные.
Подожди, вот доберусь до тебя, я тебе покажу, кто из нас Госпожа! пригрозила первая.
Вырви хоть волосок с моей головы или оставь на мне хоть одну царапину, и тебя отходят плетью! ответила её шестая.
Девушка слева от Эллен насупилась, отвернулась, села и уставилась в толпу, замкнувшись в себе.
ЯЭллен, через некоторое время сказала ей женщина.
Не люблю варварок, буркнула та.
Простите меня, Госпожа, сказала Эллен.
ЯКотина, наконец представилась девушка.
А яЗара, присоединилась невольница, прикованная ко второму кольцу вправо.
ЯЛидия, сказала девушка, прикованная к самому дальнему кольцу, и которая была столь критично настроена по отношению к Котине и Заре. Мне, кстати, варварки тоже не нравятся.
Простите меня, Госпожа, снова извинилась Эллен.
ОнаЧичек, а этоЭмрис иЖасмин, представила Котина оставшихся девушек на прикованных к полке.
Госпожи, почтительно поклонилась Эллен, но те презрительно отвели взгляды.
Им не нравится находиться на одной полке с варваркой, пояснила Котина. Это оскорбительно.
Простите меня, Госпожи, повторила Эллен.
Что это имеет значение теперь? спросила Лидия с горечью в голосе. На нас на всех ошейники. Мывсе всего лишь лакомые кусочки для мужчин, лакомые кусочки рабского мяса.
Это всё равно оскорбительно, бросила Жасмин.
Простите меня, Госпожа, вздохнула Эллен и, повернувшись к Котине, спросила:Госпожа, а что такое Курулеан?
Это была крепость и дворец, наследственное владение первого Хинрабиана, снизошла до ответа Котина, но, с некоторых пор, уже в течение многих лет, он является главным невольничьим рынком Ара.
А как Вы думаете, меня могли бы продать там когда-нибудь? поинтересовалась Эллен.
Ты, конечно, смазливая, и даже очень, сказала Котина, окинув её оценивающим взглядом, возможно, лет эдак через пять или шесть, а может восемьдесять, о тебе можно было бы думать, как о достойной Курулеана.
Но не с центральной сцены, буркнула Жасмин.
Кто знает? пожала плечами Котина.
Но я «стабилизирована», призналась Эллен.
Тебя стабилизировали преждевременно? удивилась Котина.
Да, я меня уже стабилизировали, подтвердила Эллен.
В таком возрасте? опешила девушка.
Да, кивнула Эллен.
Это было сделано сознательно? уточнила рабыня слева.
Да, ответила женщина.
Похоже, кто-то тебя сильно ненавидел, покачала головой Котина.
На глаза Эллен снова навернулись слезы.
Тогда Ты никогда не будешь выглядеть старше, чем сейчас, заключила Лидия, так и останешься смазливой девчонкой. Ни один мужчина не захочет купить тебя. Разве что, возможно, в качестве безделушки, хорошенькой маленькой служанки, симпатичной девицы для домашних работ.
Не стоит недооценивать похоть мужчин, заметила Чичек.
Да кто к ней может отнестись серьезно, как к женщине? присоединилась к обсуждению Лидия.
Это уже другой разговор, пожала плечами Чичек.
Эллен спрятала лицо в ладони и заплакала. Тот, кто был её владельцем, действительно, не обманул её насчёт того, какая судьба ждала её на Горе. Он, несомненно, точно знал, что он делал и сделал это. Это было его решение, а не Эллен, поскольку она была его рабыней, и Мир сделал с ней всё, что для неё запланировал.
Все мы могли бы быть проданы на Курулеане, вздохнула Эмрис. Мы же ничем не хуже, если не красивее тех самок слина на цепи.
Только решать это не нам, а работорговцам, проворчала Зара.
Мы все достойны Курулеана, заявила Жасмин, поддержав Эмрис, кроме, разве что, ребёнка.
Я не ребёнок! воскликнула Эллен.
Хорошо, кроме девки, отмахнулась Жасмин.
Эллен не могла отрицать, что была именно «девкой», по крайней мере, в двух смыслах этого слова, во-первых, в смысле ее юности, на что, несомненно, указывала Жасмин. А во-вторых, в том смысле, что она, как и другие, была рабыней. В первом смысле её юность, конечно, не препятствовала её сексуальной желанности. Она знала это. Об этом ей говорили большие зеркала, закрывавшие всю длину и высоту стен в некоторых из учебных комнат. Было сложно не поверить прекрасному, изящному, соблазнительно сложенному созданию в ошейнике, смотревшему на неё с той стороны зеркала. Кроме того реакция и отношение её наставников мужчин, тела которых так часто напрягались в её присутствии, не оставили у Эллен сомнений в том, что её тело, желала она того или нет, теперь стало сильным сексуальным стимулом, причём стимулом значительной мощности. Желала она того или нет, но она знала, что стала чрезвычайно возбуждающей мужчин, необыкновенно привлекательной и экстремально желанной. Ну и, конечно, не стоит забывать, что её желанность была значительно усилена тем фактом, что онарабыня. Мужчины видели её и хотели её, жутко. На неё даже пришлось надеть железный пояс. Вторым смыслом, помимо её юности, как уже отмечалось, того, что она была девушкой, являлся тот, в котором все рабыни«девки». Выражение «девка» в данном контексте богато и восхитительно. У него есть изумительный унижающий или оскорбительный смысл, в котором оно проводит черту между рабыней и свободной женщиной, привлекает внимание к низкости, неважности и никчёмности рабыни.
В действительности, свободные хозяйки неизменно обращаются к обслуживающим их рабыням, даже тем из них, кто одного с ними возраста, как к «девкам». С другой стороны, выражение «девка», по крайней мере, при использовании его мужчинами, имеет не только вышеупомянутую коннотацию, но и, что ещё важнее, причём независимо от возраста женщины, одобрительное признание чрезвычайной сексуальной желанности. Это работает, как своего рода, намёк на интерес и похвалу. Это вовсе не констатация возраста, этосигнал, что он расценивает её, как лежащую в пределах идеального диапазона добычу для его агрессивных намерений. Если поставить перед мужчиной двух женщин одинакового возраста, то он, вполне возможно об одной из них будет думать как о девушке, или, для Гора, о «девке», а о другой как о женщине. Та из них, к которой он будет испытывать влечение, и будет той, о которой он подумает как о девушке, поскольку расценивает её как молодую и желанную, всё ещё достаточно молодую, чтобы быть разжечь в нём кураж и готовность, то есть стимулирующую его сексуально. А другую, к которой у него нет никакого интереса, он согласен называть женщиной, или чем там она пожелает, чтобы её называли. Интересно отметить, раз уж мы коснулись этого вопроса, что женщины, которые интересуются мужчинами, и всё ещё находятся, если можно так выразиться, на сексуальном рынке, зачастую думают и говорят о себе и своих подругах как о «девушках». Когда-то Эллен, в силу своей идеологии, приходилось осуждать это, но теперь у неё появилось понимание этого момента. В любом случае рабыня считается девушкой, рабской девкой, если точнее. Так что, возможно, будет разумно, в дальнейшем говорить об Эллен, как о девушке.
Тем не менее, мы сидим на этой полке прикованные к ней цепями, напомнила им Котина.
Не хочу быть рабыней, проворчала Зара. Я не хочу быть прикованной цепью к полке!
Девушка в отчаянии схватила цепь, державшую её за лодыжки, и так же беспомощно и истерично, как это ещё недавно делала Эллен, принялась дёргать за неё. В конце концов, она была такой же беспомощной прикованной рабыней.
Скажи спасибо, что тебе позволили жить, рабская девка, бросила ей Котина.
Эллен задумалась, хотела ли она сама быть рабыней, или всё же нет? Конечно, ей не хотелось носить такой жестокий, широкий, толстый и тяжёлый ошейник, вроде того, который был на ней в данный момент, и в котором она едва могла опустить голову. Фактически, это был ошейник для наказания. Она совсем не хотела сидеть у всех на виду, на полке, прикованной к ней цепью. Но с другой стороны ей было совершенно ясно, что хотела она быть рабыней или нет, она ей была, причём, не из-за ошейника или клейма, а по причине её собственного характера. Что происходило с ней?
«Не притворяйся, что Ты хочешь быть свободной», мысленно закричала она на себя. Разве она, сама не хотела кричать о таких вещах? Разве это от неё не ожидалось? Хотела ли она быть свободной, на самом деле? Конечно, она знала, что её общество настаивало на том, что она должна хотеть быть свободной. Но что было делать ей самой, если он знала, что глубоко внутри её сердца, под наслоениями правил её общества, глубоко под требованиями конвенций, жило что-то, что хотело любить и служить, беспомощно принадлежать, быть обладаемой и доминируемой? Но теперь она осознала, что её прежнее патриархальное общество наложило свои ценности на оба пола, что оно обобщило свои собственные предубеждения. Кто-то решил, что то, что было хорошо для мужчины, должно быть хорошим и для женщины, и также и наоборот. Разве они не были одинаковыми? Разве они не идентичны? Но не выглядел ли глупцом и невежей тот мужчина, который, увидев любимую женщину, внезапно, под влиянием импульса, опустившуюся перед ним на колени, с любовью смотрящую на него снизу вверх, отдавая ему уважение и почтение, которое её природа требует отдать, потея от смущения, торопится поднять её на ноги, при этом выговаривая ей, и убеждая её, что на самом деле, она должна вести себя как мужчина. И она, пристыженная, вынуждена подняться, хотя бы потому, что этого хочет он, всё ещё пытаясь ему понравиться, даже, несмотря на его отрицание её на мгновение приоткрытых глубин. Всё выглядит так, что он желает того, чтобы она была для него не женщиной, поскольку это, кажется, его пугает, а чем-то ещё. Так может она просто не та женщина, которую он хочет, или хочет не женщину, а что-то ещё, быть может, псевдомужчину? Так, или примерно так, Эллен, лёжа на цементной полке, рассуждая над этими вопросами, постепенно пришла к мысли, очаровавшей её.
«Я же не хочу быть свободной, осознала она. Не будет ли для женщины ересью, или точнее, не будет ли ересью для тех, кто настаивает на том, что женщины должны походить на мужчин, и должны стать имитаторами мужского пола, высказывать такие мысли? Я была свободна, я знаю, на что это похоже, и каковы у этого ценности. Я знаю, что значит быть свободной. Я испытала свободу. Я знаю, на что это похоже. Но я уже была, и есть, рабыня, и знают о том, на что это похоже, каковы ценности у этого. Или точнее пока только знаю, что они есть, эти ценности, эти глубокие ценности, связанные с моей неволей. Я подозреваю, что только начала ощущать их. Так давайте позволим оставаться свободными тем, кто хочет быть свободными, и не будем мешать становиться рабынями тем, кто предпочитает быть рабынями. Неужели нам нельзя просто дать свободу быть теми, кем мы больше всего жаждем быть? В противном случае, какая же это свобода? Свобода соответствовать чуждому стереотипу, образу жизни наложенному извне? Яродилась рабыней. Думаю, что знала об этом в течение многих лет, просто мне отказали в моём рабстве. Теперь, наконец, я оказалась на планете, на которой я могу, а действительности и должна, выразить свою самую глубинную, самую страстную природу. Ярабыня, и мне нравится быть рабыней, однако я, разумеется, не осмелюсь позволить узнать об этом какому-либо мужчине. Насколько ужасно оказаться у ног мужчины, который знает о том, что Тыприрождённая рабыня! Как он отнесётся к тебе? С презрением и похотью, разве что?»
Но её, лежавшую на полке и рассеянно наблюдавшую за толпой, вдруг охватил страх.
«Ярабыня, подумала Эллен. Я прикована цепью. Я нагая. Я в их власти. Они могут сделать со мной всё, что им вздумается!»
И она внезапно почувствовала себя необыкновенно уязвимой. На ней больше не было защиты железного пояса. Она подтянула ноги ещё ближе к телу. Жёсткая безопасность, защита, оборона железного пояса остались в прошлом. Теперь все её прелести, со всеми их соблазнительными, прелестными очертаниями, во всех интимных подробностях, были открыто выставлены на показ. Она, во всей своей красе, прикованная цепью к полке, была уязвимо выставлена на всеобщее обозрение, продемонстрирована всем желающим. И продемонстрирована полностью.
Воин, послышался шёпот Эмрис, и сразу же её громкий просительный возглас:Купите меня, Господин!
Эллен подняла голову, и у ней перехватило дыхание. К полке приблизился высокий, широкоплечий, крепко сбитый мужчина в алом. Перевязь его меча, ножны и гребень на шлеме были чёрными.
Он из Ара, шепнула Котина на мгновение, повернувшись к Эллен, а затем извернулась и, встав на широко расставленные колени, произнесла:Купите меня, Господин!
Зара, на сколько ей позволила цепь, выползла вперёд. Эмрис, Чичек, Жасмин и Лидия тоже почти немедленно подползли к краю полки, поближе к мужчине и встали там на колени. Только испуганная Эллен осталась лежать, отчаянно прижимая к себе колени, и обводя девушек удивлённым взглядом. Она ещё не видела своих соседок по полке такими.
Купите меня, Господин! призывала Зара. ЯЗара, если это понравится Господину! Я прошу купить меня! Я умелая! Я хорошо смогу услужить вам! О, купите меня, Господин! Я прошу разрешить мне служить вам!
Не обращайте на неё внимания, Господин! перебила товарку Лидия. Я лучше!
Нет я! возмутилась Зара.
Я его первая увидела, обиженно надула губы Эмрис.
А ну заткнись, шикнула на неё Котина.
Я умоляю о вашем ошейнике, прекрасный Господин! выкрикнула Чичек.
Полюбуйтесь на мои светлые волосы и голубые глаза, предложила Лидия, приподнимая волосы и крутя головой. Я единственная такая на этой полке.
Она холодная, заявила Жасмин.
Не слушайте её! воскликнула Лидия. Мой живот горит! Я потеку при малейшем прикосновении!
Я из долины Воска, сказала Жасмин. У меня живот пылает!
А я увлажнилась от звука ваших шагов! крикнула Зара. Я уже готова рваться с цепи, чтобы дотянуться до вас!
Я прошу позволить мне ерзать перед вами от потребностей! попросила Эмрис.
Оцените мои хорошенькие ножки, предложила Котина, поворачиваясь боком и вытягивая правую ногу в сторону мужчины.
«Ничего себе, как они отличаются перед таким мужчиной, ошарашено подумала Эллен, глядя на Зару. Да она такая же рабыня, как и все остальные. Минуту назад она рвала цепь, протестуя против своей неволи, а теперь она умоляет этого мужчину и просто из кожи вон лезет от желания быть его рабыней. Она точно хотела быть не свободной, а рабыней, просто по своему выбору!»
Проведите меня через рабские позы, Господин, предложила Эмрис. Позвольте мне показать вам настоящую рабыню!
Купите меня, Господин! вторила Чичек.
Нет, меня! протянула Котина, умоляюще поднимая руки.
Нет, меня! вторила ей Лидия.
Я лучше! звала Жасмин.
Зато яприрождённая рабыня! заявила Зара. Я рабыня в сердце. Я хотела быть рабыней с самого детства, Господин! Купите меня! Сделайте меня вашей рабыней!
Она не отличается от нас, сказала Котина. Мы здесь все прирождённые рабыни. Выберите самую лучшую и самую красивую из нас!
Эллен была поражена пылу, рвению, откровенности, соперничеству рабынь. Мужчина не был из Торговцев, и он не выглядел богатым. Они что, не хотели бы, чтобы их купили богатые мужчины, способные обеспечить им более спокойную, лёгкую и приятную жизнь? Ведь у богатого человека может быть много рабынь, так что каждой отдельно взятой может достаться меньше работы. Разве не богач является идеальным рабовладельцем для любой рабыни? И что они такого нашли в этом мужчине? Он точно не выглядел богатеем. И всё же они все хотели броситься к его ногам.
Эллен на мгновение заглянула в его глаза, и тут же, поспешно опустила голову. То, что она увидела там, её ужаснуло. В его глазах она разглядела того, перед кем женщина могла быть только рабыней, того, кто прекрасно знает, как нужно обращаться с женщиной. Так это потому они так нетерпеливы, так рьяны? Они хотели себе такого владельца? А может они только о таком и мечтали?