Позже, когда Вы будете в лучшем положении, у вас будет возможность вынести более взвешенное решение по этому поводу, заверил её он.
Женщина перевела взгляд на стоящую на коленях блондинку, в надежде подтвердить или опровергнуть её собственный испуг и недоверие, но Тутина смотрела прямо перед собой, избегая встречать её глаза.
Тутина, такая же землянка, как и Вы, сообщил молодой человек, перехватив её взгляд. Она была, скажем так, приглашена в гости на Гор. Я купил её там.
Купили её? ошеломлённо переспросила пожилая женщина.
С другой стороны, я сам, в некотором смысле, был принят на работу, добавил он.
Вы не тот человек, которого я знала, покачала головой женщина.
Тот, заверил он женщину. А теперь давайте опять вернёмся и вкратце разберём те медицинские открытия, о которых я начинал говорить ранее, сделанные на Горе, или, как о нём иногда говорят, Антихтоне или Противоземле. Среди этих открытий или, если предпочитаете достижений, имеются Сыворотки Стабилизации. Они гарантируют стабильность организма, стабильность органических образцов, без старения, несмотря на постоянное преобразование клеток в теле. Как Вы, вероятно, знаете, каждые семь лет или около того, каждая клетка в нашем теле, за исключением нервных клеток, заменяется. Преемственность нервных клеток гарантирует сохранность памяти, простираясь за границы различных семилетних периодов. Сыворотки Стабилизации, по сути, останавливают старение, таким образом, сохраняя молодость. Более того, Сыворотки Стабилизации ещё и освежают и омолаживают нервные ткани. Таким образом индивидуум избегает проблемы стареющего мозга, несовместимого с юным телом в котором находится. Последняя особенность представляет собой усовершенствование изначальных сывороток и появилась она около пятисот лет назад.
Вы сказали, что купили Тутину? уточнила у него женщина.
Да, подтвердил он и предложил:Вы можете придумать какой-либо простой способ, которым я мог бы убедить вас, что ятот, за кого себя выдаю и кем, как я утверждаю, был? Вероятно, я могу вспомнить некоторых из моих сокурсников, кое-что из наших споров на лекциях по вашему предмету, некоторые из пособий, которые Вы назначали для изучения. Что-нибудь их этого могло бы помочь?
Вы могли заранее подготовиться и изучить этот вопрос, заметила она.
Верно, признал её собеседник. Что, если я опишу вашу одежду, манеру держаться или что-нибудь в этом роде?
Такие детали были в целом одинаковы, и не менялись годами, пожала плечами женщина, но тут же воскликнула:Знаю!
Что? заинтересовался мужчина.
Как-то, всего один раз, сказала она, я пришла в класс с украшениями. Вы не можете знать, что именно это было. У вас не было бы никакой возможности узнать об этом. Ваши информаторы, давшие вам сведения, касающиеся моей одежды и поведения, не могли знать этого факта.
На вас были два узких золотых браслета, тут же ответил он. Вы надели их на левое запястье.
Пожилая женщина была ошеломлена, ошарашена. Браслеты были именно такими, и именно там, где он описал. Она так и не смогла забыть ту лекцию. Она всего один раз осмелилась надеть их, только перед той группой и ни перед кем другим, ни до, ни после. И она хорошо запомнила, как они так негромко, но так провокационно звенели, когда женщина иногда, словно естественно и не нарочно, шевелила запястьем.
Они превосходно контрастировали с вашим строгим костюмом, добавил он. А ещё они напомнили мне о рабских браслетах. Иногда, когда Вы двигали запястьем, то они негромко звенели. Полагаю, Вы знаете, что делали это нарочно, представляя себя передо мной, как рабыня.
Нет! возмущённо вскрикнула женщина.
Помнится, я ещё подумал, что было бы приятно заставить вас медленно и изящно снять те строгие предметы одежды, а затем нагой, не считая тех двух браслетов на вашем левом запястье, встать передо мной на колени.
Пожилая женщина вскрикнула, словно от боли и спрятала лицо в руках.
Исследования и работы по улучшению Сывороток Стабилизации никогда не останавливались, и вот, уже на моей памяти, а точнее за несколько прошлых лет, они были модифицированы, или правильнее будет сказать, были разработаны вакцины довольно близкие по своим свойствам к этим препаратам, вернулся он к прежней теме. На данном этапе развития, хотя пока остаётся опасность, связанная с тем, это они не всегда эффективны, появилась возможность полностью изменить типичный процесс старения, вернув его к более ранней точке, а затем стабилизировать организм уже в этой точке.
Вы сумасшедший, заявила женщина.
А ведь я никогда не забывал о вас, признался он, так что, нет ничего удивительного в том, что как только я узнал об этой возможности, то сразу подумал о вас и, честно говоря, о нескольких других. А вот теперь, Вы можете спросить о своей одежде.
Где она? вскинулась пожилая женщина.
Она была уничтожена, ответил мужчина. Вы больше в ней не нуждаетесь. Вас собираются забрать на Гор.
Да Вы и в самом делебезумны, прошептала женщина.
Нисколько, усмехнулся он.
Вы никогда не забывали меня? вдруг вспомнила она его обмолвку.
Не стоит заблуждаться относительно наших планов здесь, сказал молодой человек, оказавшийся не столь молодым, как казалось. Этобизнес. Нас интересует прибыль, а теперь, благодаря этой новой разработке, только недавно ставшей доступной нам для коммерческого использования, появилась возможность собрать богатый урожай. Перед нами внезапно открылось совершенно новое, богатое, готовое к сбору урожая поле, готовое для наших усилий. Поле, которое теперь мы можем использовать в добавление к нашей обычной работе.
Вы помнили меня, прошептала женщина. Значит, я вас интересовала.
Хорошее слово, отметил он. Правильное.
Вы нашли меня интересной?
Конечно, кивнул мужчина.
Внезапно её охватил испуг. Интересовала? Разумеется, она просто оговорилась. Конечно, она зашла слишком далеко! Не была ли она женственной? Нет! Она не должна быть женственной! Конечно, было бы неправильно для неё быть таковой, быть настолько женственной, так просто, так радикально, так уязвимо женственной! Разве такой, она не стала бы простым социальным объектом? Но что если, это не был просто социальный объект? Что, если это было чем-то совсем другим? Что, если это было чем-то очень реальным, чем-то естественным, драгоценным, важным и прекрасным, чем-то совершенно независимым от её желаний и идеологической обработки, чем-то, чем она, вместе одобренными другими, была, хотела она того или нет? И было ли это неправильно, быть тем, чем ты являешься? И каковы могут быть последствия того, что ты становишься тем, чем ты в действительности являешься? Могло ли это быть настолько ужасно? Или наоборот следовало бы приветствовать и прославлять, ибо это могло быть сродни освобождению?
Взгляд женщины упал на картину, висевшую на стене слева от неё. Это был пейзаж. Но каким странным показался ей этот пейзаж. Нежно жёлтые деревья, угнездившиеся в долине, на фоне высившейся на расстоянии гряды алых гор. Художник настолько мастерски передал настроение, что казалось, ещё немного, и можно будет почувствовать запах свежего горного воздуха.
Странная картина! Конечно, такого места не существовало. А что, если оно всё же существовало? Каково бы это было, жить в таком месте? Насколько бы отличалась жизнь там? Могла ли она отличаться, и насколько значительно?
Сделав над собой усилие, она отвела взгляд из картины.
Но как такое могло быть? негромким голосом спросила она. В каком смысле?
Вы же не глупая, усмехнулся мужчина. Зачем же тогда притворяетесь глупой. Точно в том смысле, который Вы имели в виду, когда использовали слово «интересовала».
Как женщина? уточнила она.
Конечно, подтвердила он.
Как это ужасно! возмутилась женщина.
Но ведь фактически, Вы этому рады, заметил мужчина.
Я осуждаю саму мысль этого, заявила она. Я отрицаю это как оскорбительное и омерзительное!
Не-ет, насмешливо протянул он. Как раз этого Вы и не делаете. Вы очень рады. И уверяю вас, что Вы будете отчаянно надеяться на то, и очень скоро, от всего вашего сердца, каждой клеточкой вашего маленького тельца, что мужчины сочтут вас интересной, поскольку, женщина, сама ваша жизнь может зависеть от этого.
Я не понимаю вас, пролепетала она.
Ничего, через несколько дней, возможно недель, загадочно улыбнулся её собеседник, Вы всё поймете.
Боюсь, что Вы безумец, прошептала женщина.
Возможно, ухмыльнулся он.
Она прижала к себе чистое, накрахмаленное больничное одеяние ещё ближе к себе, словно надеясь, что оно может защитить её.
Насколько прекрасны Вы были когда-то, сказал ей мужчина, и насколько прекрасны Вы будете снова, когда станете той, кем Вы должны были быть с самого начала.
Я не понимаю, простонала она, вызвал лишь его смех, напугавший её ещё больше, чем если бы он накричал на неё.
Она задрожала, чувствуя себя совсем маленькой, в этом жутком больничном предмете одежды. Он был слишком коротким! На её левой лодыжке красовалось загадочное, пугающее стальное кольцо. Прочное кольцо. Крепкое маленькое кольцо, плотно охватывавшее её щиколотку. Оно было закрыто и заперто на своём месте, и она была не в состоянии снять его. Оно было закреплено на её теле, плотно, надёжно, неизбежно. Металл нагрелся теплом её тела.
Никогда прежде не приходилось ей носить такой предмет. Она не понимала смысла такого предмета.
Что он мог бы означать? На нём какая-то надпись. Этот безумец оговорился о каких-то отчетах. Такой предмет, подумала женщина, чёрствый и по-своему красивый, не соответствует ей. Этовещь того вида, которая больше подходит телу молодой женщины, желанной и привлекательной женщины, той, которой предстоит в ужасе ожидать того, что ей вот-вот сообщат о его значении, значении, которое она уже и сама подозревает, как и в том, в каких планах она фигурирует.
В её мозгу билась отчаянная мысль: «Я не понимаю! Я не хочу этого понимать!»
Да, признал мужчина, я интересовался вами. Конечно же, я интересовался вами. Но Вы должны ясно понимать, что я интересовался вами только одним способом, одним единственным способом. Я думал о вас только с одной точки зрения, с точки зрения одного единственного назначения, для которого Вы, возможно, могли иметь некую ценность. И Вы должны понять также и то, что этоединственная точка зрения, с которой Вы представляете какой-либо интерес или когда-либо будете представлять интерес вообще. Этоединственный интерес и единственное значение, которое Вы когда-либо будете иметь в глазах любого мужчины.
Я не понимаю, прошептала пожилая женщина.
А Вы можете предложить какой-либо другой путь, которым можно было бы интересоваться такой как Вы? поинтересовался он.
Её испуганный, дикий взгляд он встретил насмешливой улыбкой.
Нет, замотала она головой. Нет! Нет!
Интересно, какого цвета шнуры лучше всего выглядели бы на вас, задумчиво проговорил он. Белые, желтые или красные?
Я не понимаю, закричала женщина. Я не понимаю!
Несомненно, любого, не обращая внимания на её истеричные крики, продолжил мужчина. Все хорошо подойдут. Думаю, что Вы будете очень привлекательно выглядеть. Позже конечно. Не сейчас. Позже, когда Вы снова будете сочной, соблазнительной и беспомощно связанной ими.
Сочной? Я? ошеломлённо повторила пожилая женщина. Шнуры? Связанной?
Но он уже не обращал внимания на её слова. Вместо ответа мужчина вытащил из центрального ящика стола маленький, прямоугольный, обтянутый кожей футляр, из которого появились шприц и пузырёк.
Сейчас вам будет сделана инъекция, тоном, не предполагавшим противоречий, сообщил ей он, через несколько мгновений Вы потеряете сознание. Я бы предпочёл, чтобы Вы не сопротивлялись. Однако если у вас есть желание так поступить, хочу напомнить, что здесь есть Тутина, которая значительно моложе, крупнее и сильнее вас. Ей не составит труда удержать вас.
Пожилая женщина ничего не сказала, только беспомощно заплакала.
Тем временем Тутина встала с колен и, открыв шкафчик, стоявший у стены справа от стола, если стоять к нему лицом, взяла оттуда, бутылку, как выяснилось со спиртом, и небольшой ватный тампон.
Лягте здесь, указала блондинка на коврик перед столом, на правый бок. Колени подтяните к груди.
Неловко и неустойчиво пожилая женщина, глаза которой заволокло слезами обиды, опустилась на четвереньки, а затем легла на коврик, приняв предписанное положение.
Впоследствии, сказала Тутина, услышав команду «Поза инъекции» отданную на любом языке, Вы будете без промедлений и сомнений, принимать это положение.
Пожилая женщина тихонько заскулила.
Соблюдайте тишину, потребовала блондинка.
Однако как раз этого не получилось, и пожилая женщина негромко вскрикнула в непроизвольном протесте, когда единственный её предмет одежды был грубо задран выше талии. Она почувствовала прохладное прикосновение смоченного спиртом тампона к её талии на левом боку чуть выше бедра. Ещё мгновением позже, как только Тутина отошла от неё, забрав с собой спирт и тампон, она почувствовала, что мужчина присел рядом с ней и сразу же последовал резкий укол иглы шприца точно в центр охлаждённого спиртом пятна на её коже. Последовало немного болезненное ощущение натягивающейся кожи в том месте, куда была выдавлена жидкость из шприца.
Глава 5Его визит перед первой фазой преобразования
Как Вы находите своё теперешнее жильё? осведомился мужчина.
Комната или, наверное, скорее это можно было назвать апартаментами, оказались довольно большими, удобными, привлекательными и хорошо оборудованными. Обстановка в комнате не слишком сильно отличалась от той, к которой она привыкла в своём прежнем мире, ковёр на полу, два мягких кресла, маленький столик, сундук у стены, для одежды, безделушек и прочих мелочей. Наверное, она предпочла бы, чтобы спальня была отделена, всё же её не радовал тот факт, что её кровать бросалась в глаза любому, кто бы ни вошёл в комнату, но, в любом случае, от её желания этот факт никоим образом не зависел. На стенах не было никаких картин или гобеленов, которые могли бы бать ей хоть какое-то представление относительно характера того, что за среда обитания ожидала её вне стен этой комнаты. Ещё здесь было большое зеркало, в котором женщина могла видеть, хотя, не сказать, что её радовало то, что она там видела, своё миниатюрное, хилое, сморщенное, постаревшее, усталое тело. Кстати, все предметы мебели, включая кровать, были закреплены на месте, так что она, при всём своём желании, не могла изменить их положение. Таким образом, было невозможно, например, попытаться забаррикадировать дверь, защитив тем самым приватность её жизни, или придвинуть что-либо к стене и попытаться добраться до узкого окна, расположенного высоко в стене, несколько выше её роста, чтобы выглянуть наружу. В итоге, всё, что она могла разглядеть через это окно, этонебо и случайные облака днём, а ночью лишь темноту и звезды, что было для неё совершенно не информативно, учитывая её слабые познания в астрономии. Более информативным, возможно, был тот факт, что окно было зарешечено. Эта деталь казалась несколько не сочетавшейся с приятным, дружелюбным, комфортным характером комнаты, тем не менее, на её взгляд, об этом стоило упомянуть. Дверь в комнате была только одна, тяжёлая, сколоченная из толстых тёмных досок. Как ни странно, но на внутренней её стороне не имелось ручки, хотя на той стороне была. Это она рассмотрела, когда дверь открывалась, обычно за тем, чтобы впустить внутрь кого-либо из вежливых молодых леди, казавшихся пожилой женщине невероятно красивыми. Эти девушки, одетые в длинные строгие платья, приносили ей еду и питье. Ещё она обратила внимание на то, что коридор по ту сторону двери, резко контрастируя с приятной обстановкой комнаты, выглядел довольно мрачно. Стены и пол были выложены из грубого камня. Коридор выглядел сырым, тёмным и мрачным, если не сказать зловещим. Девушек сопровождал мужчина, всегда остававшийся снаружи, кто это был, она не знала, может портье, а может охранник, но именно он впускал их внутрь, как и отдавал команду на выход. По большей части этот человек оставался в тени, но можно было рассмотреть, что одет он в некую короткую одежду и высокие закрывавшие голень спереди сандалии. Выражение его лица, в тот момент, когда оно, как-то раз появилось из тени, напугало её до дрожи в коленях. Что-то в нём заставило её почувствовать себя необычайно уязвимой и женственной. Молодые особы ничего не рассказывали пожилой женщине о том мире, что открывался за дверью, в конечном итоге, всё их общение сводилось к долгим, по несколько часов, интенсивным урокам языка, название которого она даже не знала. Всего девушек было пять. К счастью, две из них говорили на английском, но одна с французским акцентом, а другая с немецким. Остальные три леди, как она поняла, английского языка вообще не знали, и она так и не смогла выпытать, какой именно язык был для них родным, но небезосновательно подозревала, что они являлись уроженками этой, новой для неё планеты. Было очевидно, что изучаемый язык не содержал слов и понятий, описывавших сотни самых распространенных предметов её прежнего мира, таких как автомобили или радио. С другой стороны в нём имелось множество слов для орудий, объектов, артефактов, предметов одежды, растений, съестных припасов и так далее, с которыми она была незнакома. Это заставляло её подозревать, что природа мира, лежавшего за пределами вне пределов её досягаемости, вне пределов её текущего горизонта, горизонта, ограниченного четырьмя стенами, участком неба, видимым через недостижимое окно и куском мрачного коридора за дверью, будет сильно отличаться от всего, что было ей привычно. Безусловно, её самые смелые, широкие, честолюбивые предположения и догадки, приходившие ей в голову при тех обстоятельствах, ничем не смогли подготовить её к реальности ожидавшей её снаружи. Они не могли даже начать царапать подножие высокой, величественной стены, за которой раскинулся целый мир. На тот момент реалии того мира лежали просто вне её кругозора. Молодые особы всегда ходили босыми, а их строгие платья, хотя и были длиной до середины икр, но рукавов не имели. Сама женщина была одета несколько лучше их, возможно, это было сделано из учёта её возраста. Её платье было длиннее, доставая до лодыжек, пошито из более качественного материала, имело высокий скромный ворот, почти до шеи, а кроме того имело длинные рукава. Также, в отличие от её симпатичных посетительниц, она носила мягкие, удобные, украшенные вышивкой тапочки. Но была у них и, по крайней мере, одна общая черта. И они, и пожилая женщина на своих левых щиколотках носили плотно прилегавшие к коже, запертые браслеты. Все, и она и её посетительницы, были, что называется, окольцованы. Причём на ней был тот же самый ножной браслет, обнаружение которого на своём теле столь смутило её ещё в момент первого пробуждения, ещё в своём прежнем мире. Браслеты на лодыжках её хорошеньких посетительниц были различными по характеру и внешнему виду, но было нетрудно заметить, что все они были прочными и запертыми. Однако хотя её одеяние было по-своему прекрасным и скромным, оставалась одна деталь, весьма обеспокоившая её. Ей не предоставили никакого нижнего белья или колготок. Терзаемая любопытством и, признаться, слегка обеспокоенная этим предполагаемым упущением в наборе выданной ей одежды, по прошествии первых нескольких дней, она попыталась ненавязчиво и аккуратно поинтересоваться, была ли разрешена её посетительницам эта тривиальная скромность, в которой ей, несомненно, из-за некой оплошности, отказали. Когда до двух молодых леди, знавших английский, наконец, дошёл смысл её вопроса, они весело рассмеялись, а когда они, пересмеиваясь, перевели это своим компаньонкам, то те, сначала удивлённо уставились друг на друга, а потом захлопали в ладоши от удовольствия и прыснули смехом, очевидно предположив, что пожилая женщина решила немного пошутить.