О, да. Я слышал. Ещё как слышал. По слухам, последнее место в мире, где обитала настоящая свобода и анонимность. Это была не официальная сеть Союза, созданная для регулирования плановой экономики и предназначенная для передачи информации между серверами министерств, а нечто другое, похожее на старый добрый Интернет, только доступный лишь единицам. Там, разумеется, работали наши сотрудники, но они, в основном, просто собирали информацию, так как поймать кого-либо, умеющего шифроваться, было очень непросто.
Да, слышал, подтвердил я. И что же там говорят?
Какое-то время назад пропал один из наших. Его ники: Унгерн, Чёрный барон и, реже, Тевтонец. Перед исчезновением он говорил, что познакомился с каким-то крутым специалистом, который обещал его многому научить. Таких, мол, никогда не встречал, очень умный мужик. Чтоб ты понимал, гражданин начальник, Унгерн сам был одним из лучших, хвалил кого-то очень редко, и потому такая характеристика из его уст очень впечатляла. С тех пор пропало ещё несколько спецов. И кто-то, я не знаю кто, сделал практически невозможное: сумел хакнуть базу БАМа.
БАМа? Того самого?
Не того, который железная дорога, а того, который крупнейший в Айсберге магазин запрещённых штуковин. База была децентрализована и запрятана глубже некуда. Несколько десятков мелких серверов по всему Союзу, сотни физических носителей, специально написанные протоколы шифрования, ключи у разных людей, прокси чуть ли не через сотые руки, и кто-то всё это расковырял за пару дней.
Увлекательно рассказывает, сукин сын. И не врёт.
Мы прозвали его Разум. Пытались пообщаться, но он груб и неразговорчив. Кроме того, выйти на него очень сложно. Я знаю, почему Контора ищет хакеров: слухами земля полнится. Депутатов убили чужими руками, взяли людей под контроль через боевые имплантаты. Кроме него, никто не сможет это сделать.
Я всматривался в лицо Ионо, стараясь найти хоть малейшие признаки лжи, и не находил.
Хорошо. Давай только уточним некоторые детали
Я гонял хакера по его показаниям, задавал уточняющие вопросы, пытался подловить на несоответствии или лжи, иногда кричал и угрожал, пару раз всё-таки ударил его шокером, но это всё было бесполезно. Ионо не лгал.
Когда я вызвал перед глазами часы, то обнаружил, что прошло очень уж много времени с момента начала допроса. В «бункере» воздух стал серым от табачного дыма, а к первой паре стаканчиков кофе прибавилось ещё две. Стол был перепачкан коричневыми мокрыми липкими пятнами, а Ионо окончательно измотан.
Ладно. Сейчас тебя отведут в камеру.
Мы же договорились? спросил хакер настороженно.
Да, соврал я. Я поговорю с твоей «тройкой». Можешь быть свободен. Работай хорошои, может быть, даже заслужишь амнистию.
Покинув бункер, я направился к кофемашине. Поскольку я засыпал прямо на ходу, кофе хотелось колоть внутривенно. Рядом с ближайшим аппаратом уже кучковались ребята из отделатакие же помятые.
Ну что? спросил наш альфа-самец Вадик, высокий, плечистый и курчавый. Сознался?
Не-а, я занял очередь к тарахтящей машине.
А чего так? удивился коллега. Мой, вон, сознался, оскалился он.
И мой тоже, поддакнул молодой человек, только недавно «воскрешённый» взамен утилизированного предшественника.
Как это так: у всех сознались, а у тебянет? хохотнул Вадик. Хочешь, я его того?
Не, не надо, покачал я головой, устанавливая кружку под струю кофе. Я сам как-нибудь. Того.
«Альгвазилы хреновы».
Ну, как знаешь.
Кофе не принёс облегчения. Я прислонился к стене, закрыл глаза и простоял так несколько минут, пока не вздрогнул, поняв, что выключаюсь.
Нельзя. Нельзя. Надо пойти к себе в кабинет, отрапортовать Палычу о зацепках и продолжить заниматься делом. Побегать по Москве, пострелять во всяких врагов народаи сонливость сама уйдёт.
Возле моего кабинета топтался незнакомый тип в серой милицейской шинели со сверкающими медными пуговицами. Я прошёл мимо, обратив на него внимания не больше, чем на предмет мебели.