И мы вошли в Шолохово. Обычную подмосковную деревню с населением в сотню-две человек, место обитания столичных дачников. Аккуратные домишки в один-два этажа, по меркам Подмосковьянебогатые, зелень И тишина.
По тихой зелёной улице мы стали углубляться в посёлок.
Где в Москве может укрыться кваzи? Церковьпроверена. Три гостиницы, где кваzи традиционно останавливались, проверены. Десяток вегетарианских ресторановпроверены.
В последнем из ресторанов, модном заведении с названием «Зелёные друзья» на Пречистенке, мы и пообедали. Михаил жевал салат из огурцов с помидорами, заедая его хлебом. Я съел гороховый суп и ковырялся в ризотто с белыми грибами.
Ей надо где-то спать, сказал я. Беда в том, что в Москве полно мест, где можно поселиться без документов. Частные квартиры, дешёвые гостиницы «на час».
В Москве ещё есть парки, скверы и подвалы, добавил Михаил. Ориентировки на Викторию разосланы. Она это понимает. Я бы на её месте ни в какие гостиницы не совался. А она не глупее меня.
Я кивнул. Большой город Москва. И кваzи пусть и небольшая часть населения, но не настолько редкая, чтобы на каждого обращали внимание.
Вот если бы по телевидению показать её портрет, вздохнул я.
Лишняя паника, ответил Михаил. Ориентировка есть в гостиницах, у всех полицейских, у вахтёров и частных охранников. Её портрет в системе опознания камер наружного наблюдения.
Тогда я не понимаю, как она скрывается, сказал я. Обычно, когда объявлен «Перехват», преступника ловят за сутки.
Она кваzи, сказал Михаил. Гляди.
Он отложил вилку, на мгновение замер. Потом слегка опустил и выдвинул вперёд нижнюю челюсть. Нет, ничего карикатурного, никакого франкенштейновского монстра. Но лицо сразу изменилось. Шире открыл глаза, чуть наморщил лоб, изменив наклон бровей. Потом руками помял уши и приплюснул их. Убрал рукиуши распрямляться не спешили.
И долго ты проходишь с такой рожей? спросил я.
Да сколько угодно, ответил Михаил.
Я отвёл взгляд. Снова посмотрел на Михаила.
В первую секунду мне показалось, что рядом сидит совсем незнакомый кваzи.
У нас же другая структура тканей, сказал Михаил, будто извиняясь. Мы не оборотни, конечно. Но если обычный человек может скорчить гримасу и удержать её несколько минут, то мы способны так ходить днями и неделями. А ещё причёска, лёгкий грим, походка, одежда Ты, конечно, Викторию узнаешь, если приглядишься. Но на первый взгляд она будет казаться совсем другой женщиной. Если хорошо затонировать кожу, ты даже не поймёшь, что это кваzи, а не живая женщина.
Температура, сказал я.
Да, её не изменить. Если бы все камеры наружного наблюдения были оборудованы ещё и тепловизорами, было бы легче. Но таких камер от силы два десятка.
Вообще не знал, что такие есть на улицах пробормотал я и подцепил из ризотто ломтик гриба. Внимательно осмотрел, попробовал. Тогда всё совсем безыдейно. Патрульные её не опознают, автоматика из толпы не выделит Слушай, да убери ты эту физиономию!
Извини, забыл, сказал Михаил, расслабляя мышцы и обретая прежний облик. Заметь, я ведь назвал самые простые способы. А есть ещё старые добрые методытатуировки, контактные линзы, вата под щёки, подкладывание под одежду подушечек, корсеты, бинтование Она может выглядеть мужчиной, понимаешь? Живым мужчиной.
Ты меня успокоил, сказал я. И как будем её искать? Может быть, всё-таки стоит сообщить соответствующим структурам?
Денис, неужели ты полагаешь, что капитан Маркин просто так занялся убийством профессора? спросил Михаил.
Понятно, сказал я. Шпионские страсти.
Я не шпион. Михаил, казалось, даже чуть обиделся.
Ну агент. Признай тот факт, что люди и кваzи де-факто существуют как разные государства на одной территории. В прошлом году в Штатах, помнишь, какие тёрки были? Между президентом от живых и президентом от мёртвых? Чуть новую гражданскую войну не начали. Восток против Запада.
Джордан президент от кваzи, а не от мёртвых, поправил Михаил. А искать мы Викторию всё-таки будем. У нас есть преимущество перед Маркиным и его ребятами.
Какое?
Якваzи, сообщил Михаил.
Да ты что! А я как-то даже не замечал! саркастически произнёс я. И что? Нюхом её учуешь?
Мы не пахнем, наш след даже собаки плохо берут. Дело в том, Денис, что я знаю ещё ряд мест, где бывают наши. Не хотел бы там появляться, но Михаил промокнул губы салфеткой. Ты доел?
Я посмотрел на ризотто. Ломтики грибов сиротливо проглядывали из риса. Наврали, что ризотто с белыми грибами, в основном тут были шампиньоны.
Да что-то аппетита нет.
Ну извини, сказал Михаил. В следующий раз зайдём в обычный ресторан. А сейчас прогуляемся пешком, после обеда полезно.
Поскольку Михаил явно ожидал вопросов, я промолчал. Мы расплатились (увы, отсутствие в меню мяса никак не сказалось на цене) и вышли из ресторана, оставив машину на стоянке. Повинуясь внезапному порыву, я позвонил Насте, но она не брала трубку. Выждав вежливые три звонка, я спрятал телефон. Михаил терпеливо ждал. Мы прошли полтора квартала по Пречистенке, завернули направо, на Померанцев переулок. Двинулись в сторону сквера Тургенева.
Я понимаю, ты специально не хочешь ничего спрашивать, сказал Михаил. Это твой протест против моих недомолвок.
Я пробурчал что-то невразумительное.
Но ты ведь тоже многое мне недоговариваешь, укоризненно заметил кваzи. Тема очень болезненная и неловкая для нас обоих, но ты не допускаешь, что Найд
Нет, сказал я. Я не буду проводить никаких исследований. Онне мой сын. И мы не касаемся больше этой темы.
Очень странно, сказал Михаил. Но как хочешь. Тебе жить.
Куда мы идём? спросил я.
Дом номер три, возле сквера. Центр постмортальной психологии.
Я покосился на Михаила, но он был вполне серьёзен.
Центр постмортальной психологии оказался небольшим помещением в полуподвальном этаже старого пятиэтажного здания. Я припомнил, что когда-то здесь был магазин под названием «Лавка жизни». Теперь здесь висела строгая черно-белая вывеска «ЦПП», без расшифровки аббревиатуры.
Какая-то ирония в этом присутствовала.
Ты предполагаешь, что, не рискуя больше появиться в церкви, Виктория кинется в объятия психологов? спросил я.
Можно сказать и так, туманно ответил Михаил.
Мы вошли в ЦПП.
Помещение было небольшим. Маленький холл, свежеотремонтированный, с тем же строгим дизайномбелые стены, чёрная мебель. Стойка приёмной, за которой сидела миленькая черноволосая девушка. Живая. За её спиной висели какие-то дипломы в рамочках, большие черно-белые постеры с фотографиями старинных церквей и соборов. Под потолком беззвучно работал телевизор, демонстрируя старые фильмы с Чарли Чаплином.
Несколько дверей вели в другие помещения.
Добрый день, сказала девушка с мягким малороссийским акцентом, встала, дружелюбно улыбнулась. Бейдж на её блузке, расстёгнутой ровно настолько, чтобы поманить взгляд крепкой молодой грудью, содержал только имя: «Оксана». Берите анкеты, заполняйте
Взгляд её остановился на мне.
Вы сопровождающий, верно?
Да, согласился я. Это моя работа в последнее время.
Михаил, к моему удивлению, анкеты взял. Уселся за столик, снял шляпу, достал авторучку и принялся заполнять листы аккуратным разборчивым почерком. Я мельком глянулобычные, одинаковые в любом заведении анкеты. Имя-фамилия, год рождения, место жительства, место работы Учитывая специфику, здесь ещё была дата смерти и дата возвышенияпоследнее время дискутируется вопрос, не добавить ли эти пункты во все анкеты и документы с целью борьбы с дискриминацией кваzи. Но вопрос как-то всё время замыливается в правительстве и остаётся там же, где и закон о разрешении гомосексуальных браков. Это Россия, детка. У нас тут подлинная демократия, в том смысле, что исполняется воля большинства.
Может, и мне заполнить анкету? пошутил я.
У Оксаны округлились глаза.
Да, но как вы То есть можно, конечно А на какой эффект вы рассчитываете?
Она совсем смутилась.
Представьте себе, что я ничего не знаю о вас, сказал я и улыбнулся. Ну и расскажите о вашем центре.
Девушка покосилась на одну из дверей. Видимо, размышляла, не вызвать ли начальство.
Но я улыбался, был одет в штатское, и Оксана решила справиться сама.
Наш центр постмортальной психологии оказывает услуги для кваzи, связанные с изучением глубин их психики, изменений по сравнению с прижизненным состоянием, вырабатывает рекомендации по духовному развитию, оказывает консультационные услуги по отдельным вопросам, оттарабанила она.
Здорово! похвалил я. А каким образом?
Мы используем одобренную Минздравом методику психологической консультации с использованием разрешённых медицинских препаратов новейшего поколения, так же заученно сказала Оксана.
Ментовская струнка во мне сразу же зазвенела при словах «медицинских препаратов».
На меня не подействуют? с просительной улыбкой произнёс я.
Оксана прыснула.
Ну что вы! Не при жизни.
Вот анкета. Михаил протянул Оксане заполненные бумаги. Та быстро проглядела их, спросила:
Вы хотите первый сеанс прямо сейчас?
Да.
Полторы тысячи за первичный приём, семьсот пятьдесят рублей за сеанс, сказала Оксана. Товарищ будет вас сопровождать?
Да, твёрдо сказал Михаил.
Двести пятьдесят за сопровождающее лицо. Фото и видеосъёмка разрешена за дополнительную плату.
Не надо. Михаил покачал головой. Я готов.
Оксана вышла из-за стойки. Всё, что скрывалось за стойкой, у неё оказалось столь же привлекательным, как и доступное взгляду ранее.
Марина Абрамовна! Девушка постучала и приоткрыла ту дверь, на которую косилась. Пациент, Михаил Иванович Бедренец. Первичный приём.
Пусть проходит, грубоватым голосом отозвалась Марина Абрамовна.
По контрасту с красавицей Оксаной глава центра постмортальной психологии оказалась женщиной крепкой, кряжистой, немолодой и непривлекательной. Над верхней губой угадывались плохо депилированные усики. В кабинете Марины Абрамовны, несмотря на работающий воздухоочиститель, крепко пахло табаком, а на столе вызывающе стояла небрежно прикрытая пепельница.
О работе нашего центра осведомлены? бросив на меня беглый взгляд и не сочтя достойным внимания, спросила Марина Абрамовна. Бейджа она не носила, но табличка на её столе утверждала, что Марина Абрамовнадоктор медицинских и психологических наук, а также нейропсихолог.
Вполне, ответил Михаил.
Первый раз?
Михаил кивнул.
Ну пойдёмте тогда, не будем попусту болтать Марина Абрамовна поднялась и двинулась сквозь кабинет плавно и неотвратимо, будто морской буксир через акваторию.
Пройдя через приёмную, мы вошли ещё в одну дверь. Оксана уже вернулась на своё место, одарив нас на прощание дежурной улыбкой.
Новое помещение центра оказалось длинной комнатой без окон, с узкими кушетками, разделёнными свисающими с потолка занавесками. Мне вспомнился кабинет «электросна» в ведомственном пансионате, куда я как-то честно отходил десять дней. Лежишь себе с электродами на веках, чуть-чуть пощипывает кожу
Но здесь никаких аппаратов, придуманных ещё в таинственные и эпические времена СССР, не было. Только кушетки с белыми простынками на них и один-единственный стеклянный медицинский шкафчик.
Встаньте на весы, назовите мне вес, снимайте ботинки и пиджак, закатайте один рукав до локтя, ложитесь на любую кушетку, велела Марина Абрамовна.
Михаил послушно выполнил все указания. Весил он восемьдесят два килограмма, мне показалось, что для его телосложения это многовато. Но кваzи чуть тяжелее людей при одинаковых габаритах.
Директор центра тем временем достала из шкафчика одноразовый шприц, большой стеклянный флакон с желтоватой прозрачной жидкостью, набрала кубиков пять.
Что это? спросил я.
Инновационный медицинский препарат, сухо ответила директор. Подошла к Михаилу, склонилась над ним и ловким движением вколола шприц.
Кровь у кваzи не такая, как у людей. Она густая, очень плохо идёт через иглу. Но Марина Абрамовна всё-таки убедилась, что попала в вену, и только дождавшись появления в шприце тёмного облачка, принялась вводить раствор.
Эта жидкость называется хлористый калий, внезапно сказал Михаил. Применяется в медицине уже сотню лет. Для людей такое быстрое введение смертельно. У кваzи у кваzи вызывает иные эффекты
Марина Абрамовна застыла со шприцем в руке. С возмущением спросила:
Так вы все знаете? А зачем же платили?
Для наглядности непонятно сказал Михаил. Поморщился. Жжётся немного.
Оно и должно жечься, сказала Марина Абрамовна. Покосилась на меня. Теперь полежите немного, Михаил, препарат начнёт действовать минут через десять.
Как влияет хлористый калий на кваzи? спросил я.
Мария Абрамовна посмотрела на меня с изрядным сомнением, будто решала, стоит ли что-то объяснять.
Я молча достал и продемонстрировал полицейское удостоверение. Доктор разных наук сразу преисполнилась готовности к сотрудничеству и чтению лекций:
Вызывает временную активацию некронейронов вентромедиальной префронтальной коры.
А доступнее?
Марина Абрамовна казалась очень смущённой.
Это зона эмоциональной оценки морали. Сочувствие, сострадание, сопереживание совесть.
Эмпатийность, в общем, блеснул и я умным словом.
Наверное, я употребил его не совсем верно, потому что врач поморщилась.
Ну можно сказать и так.
Но кваzи же нельзя назвать бесчувственными или лишёнными сострадания, сказал я.
Нет-нет, конечно! быстро сказала Марина Абрамовна. Но они как бы вам сказать они рассудочно моральны. Вот представьте себе, к примеру, что тонет корабль. И вы можете спасти либо пять человек, либо одного. Ваше решение?
Глупый вопрос, сказал я. Пятерых, конечно.
Хорошо. А вот та же самая ситуация, но шестой человек тоже лезет в шлюпку. У вас пистолет. Если вы не застрелите шестогото шлюпка потонет. Ваши действия?
Останусь сам, выкрутился я.
Марина Абрамовна улыбнулась:
Допустим, это невозможно. Тогда погибнут все, только вы можете управлять шлюпкой. Что вы сделаете?
Не знаю, сказал я.
Но ведь ничего не изменилось. Вы и так убивали человека, оставляя его на корабле, и спасали пятерых.
Это другое, сказал я.
Для наснет, произнёс с кушетки Михаил. Для любого кваzи ситуация однозначна.
Все дело в вентромедиальной префронтальной коре. Марина Абрамовна оживилась, перейдя на любимую тему. Это словно эмоциональный контроль над логикой. Обычная логика тоже требует от человека помогать другим людям, но логика не видит разницы между «бросил умирать» и «убил». Тут работает то, что Фрейд называл «супер-эго».
То есть кваzи могут стать людьми? поразился я. Ну то есть мёртвые-то они останутся мёртвые, но будут человечными?
Это временно, сказал Михаил со вздохом. Это на четверть часа. И эффект слабеет от раза к разу, в итоге сходя на нет
Он перевёл взгляд на меняи я вздрогнул. Взгляд был живым. Будто в нём включилось что-то, заработало, проснулось.
Ты, наверное, задаёшься вопросом, зачем мы ходим в такие вот центры Да для того же, что и в церковь. Чтобы почувствовать себя живыми. Чтобы ощутить что-то, стоящее выше нашего разума. Это как голод. Тот голод, что мы ощущаем, когда восстали. Только тот голод проходит, а этотнет
Кваzи замолчал.
Вы же ничего не помните после возвышения пробормотал я.
Голод помнят все. Только о нём не говорят. Михаил перевёл взгляд на Марину Абрамовну. Та отступила на шаг. Женщина-кваzи. Молодая. Могла называть себя Викторией. Могла притворяться мужчиной, но это вряд ли, вблизи вы бы поняли.
Он достал из кармана старенький мобильник и показал врачу фотографию Виктории.
Вчера. Короткая стрижка, ярко-рыжие волосы. Назвалась Марией Незваной, чётко, почти по-военному отрапортовала доктор. У нас была первый раз.
Вы были на её сеансе?
Нет, это не обязательно.