Но не такого же! опять не удержался я. Может, я и атеист, но обещан был и Судный день
Был, с улыбкой сказал отец Иоанн.
И второе пришествие продолжил я.
Состоялось, кивнул священник.
И впрямь, сказал я. Как же мы не заметили.
Вам надо почитать «Великое откровение», сказал отец Иоанн. Или хотя бы наш журнал для неофитов «Лазарь». Хотите, я вам оформлю льготную подписку?
А как насчёт восставших, которые ходят по земле и жрут живых? возмутился я.
В этом проявляется порча человеческой природы, привнесённая грехопадением, торжественно сказал Иоанн. Именно эта порча приводит к мытарствам восставших, которые не сразу приходят к нормальному состоянию кваzи, а терзают себя и окружающих. Чем больше было греховтем дольше период мытарств.
Я замолчал и попытался представить себе покойного Протоиерея Петра, который дубасит отца Иоанна по голове чем-нибудь тяжёлым. Ну хоть бы и кадилом.
Потом я с ужасом понял, что Пётр был столь неординарной личностью, что, несмотря на свой высокий церковный чин, мог бы затеять с Иоанном диспут. А может быть, даже в чём-то с ним согласиться.
И Виктория во всё это искренне верила? спросил Михаил.
Конечно. И всегда молилась за скорейшее возвышение восставших, за установление мира и любви между людьми, восставшими и кваzи.
Вы знаете, где Виктория сейчас? продолжал расспросы Михаил.
Увы! вздохнул отец Иоанн. Если узнаюнепременно сообщу. Но я почти уверен, что она здесь больше не появится. Виктория прекрасно понимает, как я отнесусь к её действиям.
Михаил молча протянул ему визитку. Сказал мне:
Пойдём, Денис.
Я покосился на мило улыбающегося отца Иоанна и сказал:
Знаете, то, что вы говорите, это такое безумие
Любая религия со стороны кажется безумной, согласился священник.
Вы бы вышли из храма, посмотрели на жизнь вокруг, укоризненно сказал я. Может, задумались бы о чём.
Молодой человек, я прожил долгую человеческую жизнь, ответил отец Иоанн. Я был православным священником, выдвигался в президенты, строил ракету. Можно ещё сказать, что я был врачом, бандитом, ментом, профессором, шутом. Кем я только ни был! И жизнь увидал во всех её проявлениях, не сомневайтесь.
Так что мой призыв пропал втуне.
Мы вышли из церкви, и я негромко сказал Михаилу:
Вот же в президенты он выдвигался!
Да, было что-то такое отмахнулся Михаил. Личность примечательная, тебе с ним спорить бесполезно. Кончится тем, что сам станешь сюда на службы ездить. Но мы приезжали не зря.
Вот как? удивился я. Врёт батюшка? Скрывает Викторию?
Нет, конечно. Но мы узнали очень неприятную вещьона идейная. Более того, Виктория уверена, что творит добро. Это очень, очень плохо, Денис. Враг, который работает за деньги, ради власти, ради славыуязвим. Даже враг, которым движет ненависть, имеет слабые места. А вот враг, который искренне считает, что он тебя облагодетельствует, который тебя любитэто очень серьёзно.
Я кивнул. Резон в словах Михаила был.
Хорошо, сказал я. Тогда будем считать, что вводная часть окончена и ты наконец-то решил мне рассказать о происходящем. Согласен? Да, нет, опять отложить?
Давай присядем, сказал Михаил.
Мы уселись на одну из скамеек. Народа в сквере было не много.
У нас, кваzи, есть разные взгляды на дальнейшее сосуществование с людьми, произнёс наконец Михаил.
Не сомневаюсь.
Основная масса, разумеется, считает правильным мирное сосуществование. Когда всё нормализуется, восставшие будут помещены в резервации, где будут спокойно дожидаться возвышения, и наши культуры смогут существовать гармонично и счастливо.
Эту часть можно опустить, сказал я. Как и утопии о покорении космоса силами кваzи.
Почему утопии?
Потому что по большому счёту космос никому не нужен. На Земле могут прекрасно жить миллиарды людей, куда больше, чем ныне. Нас, людей, гонит в космос любопытство и страсть к экспансии. А она порождена в первую очередь коротким сроком жизни и интенсивным размножением. Вы не размножаетесь вообще, а любопытство вам свойственно куда менее, чем людям. Может быть, когда-то, в далёком-далёком будущем, наберётся достаточно кваzи, чтобы начать покорять космос. Но это всё далёкая перспектива.
Ты прав, сказал Михаил, помолчав. Это очень далёкая перспектива. Скорей уж нас может выгнать за пределы Земли неприятие людей. Что тоже возможно. Хорошо, теперь о других. Есть кваzи, которые выступают за раздел зон влияния и полную изоляцию.
Она и так есть.
Частичная. А они предлагают решить проблему полностью. Кваzи, к примеру, будут жить в Северной и Южной Америке, люди в Европе и Азии, в Африке создадим заповедник для восставших, в Австралиизону для тех, кто хочет смешанного сосуществования.
Не самый плохой вариант, согласился я.
И есть радикалы. Они есть всегда и везде, как ты понимаешь. Радикалы считают, что человеческое общество никогда не примет наше существование. Что его необходимо уничтожить. Что вы всегда будете уничтожать восставших и ненавидеть кваzи.
Мы уничтожаем восставших только потому, что они нам угрожают, сказал я.
Михаил выразительно посмотрел на меня.
Чёрт, выругался я. Да, у нас тоже есть радикалы. Я один из них! Но заметь, я кваzи не убиваю. К геноциду не призываю. И вообще ваши радикалы рехнулись! Они что, всерьёз хотят убить всех человеков? Как?
Ты плохо меня слушал, сказал Михаил.
Я подумал.
Понял. Не всех людей, а только существующее общество. Хрен редьки не слаще! Выпорождение людей. Слепок человеческой личности на момент смерти. Вы не способны развиваться.
Ну не совсем так.
Не способны развиваться в широком смысле слова. Астроном-кваzи может совершенствоваться в своей профессии, но он никогда не станет сантехником или композитором. Допустим, ваши радикалы каким-то образом разрушают человеческую цивилизацию. Что мы получим? Дикарей, живущих в первобытном или феодальном обществе? Ну да, для кваzи мы станем неопасны. Но ведь и такие люди после смерти останутся дикарями.
Верно. Теперь пофантазируй, как можно избежать этого противоречия.
Ну Я развёл руками. Дикари, но развитые? Умные, но дикари?
Мимо нас прошагала стайка девочек в том возрасте, когда с мальчишками уже не играют, а с юношами ещё не гуляют. Одна из девчонок, глядя на Михаила, что-то сказала подружкам, девчонки захихикали, принялись оглядываться.
Дети сказал я, глядя им вслед. Хотите перехватить контроль над образованием? Воспитывать в духе любви к кваzи и радостного ожидания перехода в лучшее состояние?
Не «хотите», поправил Михаил. Радикалы хотят.
Ну да, сказал я. Годам к двадцати-двадцати одному, допустим, человек осваивает базовый запас знаний и определяется с будущей профессией. Чтобы род человеческий не прервался, к тому же возрасту можно успеть родить одного-двух детей. А то и трёх, если требуется. А дальше юноши и девушки дружными рядами подвергаются эвтаназии и превращаются в кваzи.
Зачем эвтаназия? При правильном воспитаниимолодые люди совершают торжественное самоубийство.
Ну да, сказал я. Логично. Но не проходит по двум причинам.
Перечисли.
Первоечтобы не обременять общество новыми толпами восставших, должен быть известен механизм возвышения восставших до кваzи.
Допустим, что это известно, сказал Михаил.
Так, сказал я, опуская взгляд. Допустим, значит
Если честно, то у меня не было сомнений, что этот механизм кто-то знает. Может быть, он известен учёным, нашим и кваzи. Может быть, властям. Может быть, даже Михаил это знает.
Хорошо, сказал я. Вторая причина, основная. Мы, люди, не позволим. Даже те, кто согласен после смерти стать кваzи, предпочтёт прожить долгую полноценную человеческую жизнь. И своим детям мы желаем того же. Война? Не выход, ядерное оружие под контролем людей, числом мы вас превосходим, пехота из восставших никакушная.
Каким способом можно обойти это препятствие? спросил Михаил.
Я хмыкнул.
Понятное дело, каким. Уничтожить всех взрослых, воспитание детей передать кваzи. Какие-нибудь интернаты, где мудрые сильные кваzи учат детей, а дети мечтают поскорее вырасти и перейти в состояние кваzи. Восставшие, кстати, при этом совсем не нужны, детям явно не понравится мысль десятилетиями скитаться без разума. Но если есть путь ускоренного возвышения
Допустим, что есть, вздохнул Михаил.
Давай без «допустим».
Есть, сказал Михаил.
Почему это хранят в тайне? требовательно спросил я.
Несколько причин. Но главноепотому что правительства людей резко против. Подумай сам, если это сделать, если восставшие превратятся в кваzи, то мы мгновенно станем главенствующей культурой на Земле.
В таком плане я ситуацию не рассматривал. А ведь это действительно было так! Чёртова политика
Значит, уничтожить всех взрослых, не затрагивая детей. Потом превратить всех восставших в кваzи. Кваzи собирают вместе всех детей кстати, непременно будет множество жертв
Выделяются несколько территорий, на которых живут только дети и воспитатели-кваzи. Насколько я знаю, радикалы наметили для этих целей Кубу, Сардинию, Крым, Новую Зеландию, Формозу.
Как можно прицельно убить только взрослых? спросил я.
И тут же понял, что я знаю ответ.
Догадался? спросил Михаил.
Профессор Томилин, сказал я. Вирус ветрянки?
Варицелла-зостер, сказал Михаил. Для детей заболевание не опасно. Для взрослыхнаоборот. У нас появилась информация, что под руководством Томилина пытаются модифицировать вирус, сделать его смертельно опасным для взрослых людей. Я прибыл в Москву, чтобы прояснить ситуацию но не успел.
Но профессор погиб, сказал я.
Возможно, он успел создать культуру. Не зря Виктория что-то делала в лаборатории приюта, верно?
Зачем же она его убила?
Я полагаю, что он начал сомневаться в своей работе, сказал Михаил. То ли понял, куда ведут исследования Виктория могла использовать его втёмную. То ли вначале поддался её убеждениям, а потом передумал. В любом случае она решила превратить его в кваzи, в надежде, что профессор полностью перейдёт на её сторону.
Это плохо, плохо, плохо! сказал я в панике.
Нет, меня пугало в первую очередь не то, что какой-нибудь чихнувший в метро гражданин завтра наградит меня смертельной ветрянкой. Все мы когда-нибудь умрём. Даже кваzи с их самомнениемвсё равно умрут. И гибель человечества меня не пугала, ведь скажем честночеловечество не погибнет, оно лишь изменится.
Но когда я представил себе, как по всей Москве умирают взрослые, а команды кваzи собирают рыдающих перепуганных детей и везут куда-нибудь в Крым или на Сардинию
Эй, сказал Михаил. Я не из плохих парней. Я на твоей стороне. На стороне людей, если угодно.
Я посмотрел ему в глаза. Михаил твёрдо встретил взгляд из-под своей старой мятой шляпы.
Потому что это справедливо? спросил я.
Да. Потому что никто не вправе решать за других, жить им или умереть.
Нам надо найти эту тварь, сказал я. Как можно быстрее. И уж извини, дальше я буду вправе решить, жить ей или умереть.
Всё ещё сложнее, сказал Михаил. Это только часть проблемы.
Только часть? воскликнул я. Ну так говори!
Нам надо не просто найти Викторию. Организация радикалов вела работу по нескольким направлениям. Есть и другие учёные, разрабатывающие вирусы, чья летальность зависит от возраста человека. Мы просто их не знаем. Это могут быть учёные-кваzи и учёные-люди, заинтересованные тем или иным образом. Надо найти Викторию и вытянуть из неё правду о всей организации. Контакты, руководство
О Боже, сказал я. Всё?
Нет. Михаил снял шляпу, поправил тулью. Он казался очень смущённым. Ваши власти они тоже что-то знают. Или догадываются. Или готовятся к любому ходу событий. В России, США, Китае, Шотландии ведутся разработки бактериологического оружия, убивающего восставших и кваzи. Поэтому мы не рискуем обратиться к человеческим властям и сообщить о происходящемпо нам могут нанести упреждающий удар.
Прекрасно, сказал я. Вы убьёте всех взрослых. А мывсех кваzи и восставших. Дети унаследуют чистый прекрасный мир, без идиотов.
Я встал.
Ты куда? спросил Михаил.
К отцу Иоанну. Быстренько позюзюкаюсь, или как там у них называется обряд, аналогичный крещению?
Никак, они признают крещение в любой христианской конфессии. А назюзюкаться ты сможешь дома.
Почему ты сразу мне не сказал? требовательно спросил я.
Приглядывался к тебе.
А зачем сейчас сказал? Я теперь ночами спать не буду!
Меньше пей, сон наладится, ответил Михаил и тоже встал. Пошли. Время ещё терпит, я сознательно сгустил краски. Во-первых, я не думаю, что Томилин добился желаемой эффективности вируса. Во-вторых, перед применением вируса радикалы активизируются. Им же потребуется создать огромное количество оперативных групп, чтобы спасти как можно больше детей, прежде чем тех растерзают восставшие родители. Пока признаков активизации радикалов нет.
Сколько среди кваzи радикалов? резко спросил я.
Михаил отвёл взгляд.
Ну?
Тридцать-сорок процентов, ответил Михаил. Конечно, подавляющее большинство не в курсе происходящего. Но они поддержат тех, кто выпустит вирус.
И ещё «болото», те, кому всё равно, сказал я. Их ведь тоже процентов тридцать-сорок.
Я бы сказалпятьдесят, поправил Михаил.
Поздравляю, ты в меньшинстве.
Если ты не радуешься мысли одним махом уничтожить всех восставших и всех кваzи, то ты, мой друг, тоже, сказал Михаил.
Порадовался бы, сказал я. Ещё как. Если бы это хоть что-нибудь изменило.
К Москве мы подходили с севера. Точнеемы подходили к Долгопрудному. Хотелось надеяться, что и в столице, и в прилепившемся к ней городке смогли справиться с катастрофой.
Дмитровское шоссе было пустынно. Кое-где попадались брошенные машины, как правилоразбитые, видимо, в панике, или с кончившимся бензином. Я втайне надеялся, что на дороге будут какие-то посты, может бытьармейские патрули. Но, видимо, все силы стянулись к городу.
Всё будет нормально, сказала Ольга. После того как стало ясно, что её рана заживает, а сама она и не думает обращаться в монстра, у неё прибавилось оптимизма. Дойдём до Долгопрудногои на метро в Москву
На метро? удивился я.
Ольга рассмеялась.
А ты не слышал эту историю? Когда-то студенты Физтеха решили пошутить на первое апреля. Выпустили стикеры со станцией метро «Физтех». Раздали всем студентам. И те, когда ездили в метро, во всех вагонах наклеивали стикер, продолжая серую ветку. Заклеили все вагоны! Причём так аккуратно, что пассажиры решили, будто и впрямь построили или строят новую станцию. Даже на схемы метро этот розыгрыш попал!
Жалко, что только шутка, сказал я, оглядываясь на Ольгу. Давай я?
Ольга несла сына в слинге. Он не спал, серьёзно и молча взирал на мир.
Своя ноша отозвалась Ольга. Посёлок зайдём?
Я посмотрел на указатель с надписью «ШОЛОХОВО». Дорога шла по окраине посёлка, мы так или иначе в него должны были зайти если, конечно, не делать крюк.
Вроде тихо, согласился я.
Есть хочется, сказала Ольга. И посидеть. Просто посидеть в кресле, вытянув ноги
С бутылкой пива, поддержал я. Или бокалом коньяка.
Ольга рассмеялась.
Ну разошёлся! Первый и последний раз, когда я тебя видела с бокалом, это на свадьбе. И то, ты даже шампанского не выпил
Я выпил, обиделся я. Весь бокал выпил. Ну не люблю я спиртное, мне своей дури хватает
Наверное, нас так расслабила близость Москвы. А может быть, то, что мы уже сутки не встречали восставших. Появилось ощущение, что всех их перебили, а может, они сами перемёрли
На самом деле они просто стягивались к крупным городам. К Москве в первую очередь, конечно. Инстинкты, или что там у них осталось вместо разума, гнали восставших к местам скопления людей.
У нас, очевидно, тоже разума не осталось.