Ученые не встревали. Хуберт, выплеснув свой запал и увлажнив организм питьем из бокала, остыл и ворчал уже остаточно.
Что-то я утомился, сказал он наконец, Ваш чудесный гиппокрас размягчает.
Порадуйте душу, прилягте. Дневный сон освежает. А сон послежде сего напитка столь крепок, что токмо трубный глас всполошит, произнес Гарс, вставая вместе с гостем, Мой слуга поможет вам подняться.
Я сам, я сам, отмахнулся мастер, Распорядитесь лучше, чтобы мой Паувен уготовил постель.
Консул подозвал к себе Бенаили его точную копиюи шепотом дал указания на английском. Хелин не расслышала, назвал он его по имени или нет, а ее это горячо интересовало. Слуга вышел. Хуберт, отдав всем дань уважения, тоже заторопился.
Гарс повернулся к Яну, который что-то выискивал около стола.
Хотелось бы продолжить сию занимательную беседу и вящше изведать ваши воззрения, гостеприимно произнес консул, Они воистину удивительны и взворохнули в душе моей живейший интерес. Не окажите честь провести время в нашем обществе? вы что-то изронили?
Куда-то отставил суму со своим дорожным набором, замешкался художник, А, вот она. Да, конечно, я с радостию останусь, сие составит мое истинное удовольствие.
Даже в комнате они по-прежнему слышали людской гул с улицы, ржание лошадей и колокольный перезвон. Где-то вдалеке пробили часы. У Хелин все еще шумела голова и все эти звуки были пыткой во плоти.
Любезный кузен, могу попросить молока? поинтересовалась она у Гарса.
Конечно, кузина, откликнулся тот, сосредоточенный на том, чтобы похлопыванием по коленям выманить пса из угла, Мой домваш дом. Распоряжайтесь.
Напомните, а как зовут вашего слугу?
Сего малого? Его глашают
Тут Иоанн ахнул, когда из его сумки выпали листки с рисунками и набросками. Пес-салюки как раз трусил рядом и, обрадованный случившимся, радостно устремился к свиткам. Ван Эйк быстро подбирал свое имущество.
Ко мне, Бруно, фу! Назад, я сказал! прикрикнул ученый. Пес с обескураженным видом повернул свою морду, словно вопрошая «А как же развлечения, хозяин? Тут бумага, с ней можно поиграться!»
Все в порядке? уточнила Хелин у Яна. В это время в комнату вошел слуга, и Гарс, придерживая пса, послал его за молоком. Слуга снова скрылся. Ян перепроверял содержимое сумки.
Да, экая неловкость! Извините, не желал вас напужать.
Дорогой Иоанн, ни в коей мере, вставил консул.
Не будет ли с моей стороны чрезмерной вольностью справиться, а что у вас в суме? неожиданно для самой себя выпалила ученая. И тут же себя одернула. Черт, как глупо. Это же вопиющая для девушки самовольность. И это личные границы.
Но художник улыбнулся.
Я как раз хотел испросить вашего позволения показать. Попустите? уточнил он у Гарса.
Да, конечно, конечно, дал добро путешественник, с любопытством глядя, как Иоанн выкладывает на стол деревянные дощечки, металлические карандаши, штифты и небольшие листы бумаги, одни за другими; чистые или испещренные линиями, складывающимися то в орнаменты, то в бытовые предметыканделябры, оконные рамы, фрукты, пологи, мантии, туфли, то в гармоничные фигуры, то в до удивления живые лица. Хелин затаила дыхание.
Сие есть мои сокровища, беспечным тоном произнес Ван Эйк, с нежностью проводя аристократичными пальцами по дивно выписанному подсвечнику, объемному и реалистичному, как с фотографии.
Необыкновенно, завороженно прошептала девушка, не отрываясь от набросков. У нее аж запершило в горле. Тут были головы ангелов, пятна городских пейзажей, геометрическая витиеватость соборов. Были и готовые миниатюры. Каждый рисунок на секунду погружал в свой мир, но затем другой спешил перехватить внимание. На столе появилось молоко, но путешественница про него забыла, Вы так пропускаете все чрез себяоно само вырвалось, Хелин запнулась, но продолжила, стараясь закончить мысль, И вы так все чувствуете. Я словно вижу сие наяву. И это чудо.
Вся их группа сгрудилась около стола. Воздух в комнате был почти осязаем. Повинуясь внутреннему чувству, Хелин подняла глаза и столкнулась с забирающимся под кожу взглядом Яна. Художник, вероятно, в силу профессии, не смущаясь, пристально разглядывал ее из-под сложно уложенных алых складок тюрбана. Девушка почувствовала, что против воли начинает заливаться краской.
Вы правы, фрау ван Асперен, после паузы произнес Иоанн, и, что-то внутри взвесив, добавил, Вы, конечно, заметили, что при безграничном всеговении к учителю, ясознаюсьинольды пщеваю о несколько иной философии. В отличие от него, яон отвел взгляд в сторону и, преодолев некий барьер, признал, я чаю не токмо о донесении чрез картины Слова Божьего.
Он немного отодвинулся назад и задумался, возможно, пытаясь четче сформулировать свою мысль.
Когда я скромными усилиями помогал с росписью Часослова, то уяснил, что всею душою благоволю явить на рисунке мир аки зреет его око человеческое. Славные деяния дней минувших, но и кийжду частицу нынешнего, он кашлянул, Запечатлеть на бумаге яко отражение во зерцале. Со всяческими мельчайшими подробностями и деталями. Раз этот свет онако хитроумно небокован и Господь Бог труждался, не покладая рук, дабы его подобным выткать, аще ли я не возмощу приложить усилий, дабы расписати его, во славу сих трудов, хотя бы в некую долю приближенным к подобию?
Ван Эйк стрельнул глазами в сторону собеседниковпроверить реакцию на свои слова. Гарс задумчиво разглядывал разложенные по столу рисунки, чему-то кивая. Он вдруг ощутимо погрустнел, но Хелин не могла понять причины.
Мой сердечный друг, промолвил консул, Вы сетьно преуспели в своем рьвении. Работы великолепны.
Как я могу, хитрая улыбка промелькнула на лице Иоанна. Но было видно, что художник доволен.
Так, по-вашему, есть в моих помышлениях что-то худое? спросил он снова, поворачиваясь к путешественнице, При виде даров Господа, я волю врадостетися тому богатству, кацим Он нас осыпает. А при виде красотыя волю передать ее исконное обаяние.
Это могло бы звучать двусмысленно, и даже скабрезнотем более, что ван Эйк, не смущаясь, продолжал гипнотизировать Хелин своими серо-голубыми глазами, если бы не было сказано таким простым тоном, мягко констатирующим не ставящийся под сомнение факт, ничего более.
Я думаю, Господь указывает вам правильный путь, осторожно произнесла девушка, чтобы все-таки обойти стороной тему про обаяние и красоту, Ваша задумка нова. И у людей найдет отклик такое искусствоувидеть в точности запечатленными себя и своих ближних, как в зерцале.
Аще Господь дал бы терпения начертавати реальность на холсте яко во зерцалезадумчиво проговорил Иоанн, Сие то, чего я всею душою возжелал бы досягнути своею работой.
Возможно, когда-нибудь, попробовала утешить его ученая, перед внутренним взором которой возникли ряды фотоаппаратов и телефонов ее родного времени, Когда-нибудь все это станет возможным и для простых смертных благодаря удивительным машинам и механизмам. А для вас-то
Сие напоминает мне глаголание некоего Роджера Бекона из позапрошлого столетия, поспешно пресек Гарс, одергивая коллегу взглядом, Забавная штука, стоит ваших проречений, кузина. Ккххм Если попустите, и он зачитал по памяти, «Можно построить корабли, что будут двигаться без весел и гребцов, так, что дюжие суда без всякого труда сможет вести по морю или реке один человек, да быстрее, чем любое весельное. Можно построить колесницы, которые будут двигаться без всякого тяглового животного с недоразумеваемым спехом И летающие машины, внутри которых посредине сидит человек и управляет механизмом, отчего сия машина машет искусственными крылами, как птица» Вот знаете, кузина, меня всегда интересовало, отнюдуже сие чудимые идеи пришли к нему в голову. Как он подобное предвообразил, а?
Позапрошлый век? поразилась Хелин.
Да, Doctor Mirabilis, Чудесный Доктор, раздался справа от нее голос Иоанна, внимательнейшим образом вникавшего в их обмен фразами, Я немного учил про него, его труды и споры со схоластами. Умнейший человек.
Теперь дар речи пропал у обоих ученых. Путешественница оторопело откинулась на жесткую спинку своего сиденья.
Ваши многообразные познания токмо преумножают ваши достоинства, нашел, наконец, в себе слова консул.
Ян коротко хохотнул.
Что вы! Брежением моих родителей я получил лише добротное основное образование. Священное писание, елиньскый и латинский языки, счет, геометрия, философские трактаты, и тожде химия и ботаника. Всего лагодно. Но, волею фатума, длань моя потянулась к краскам и полотну.
А елико времени заимает у вас сделать набросок? после паузы поинтересовался Гарс, пригубив несколько глотков из бокала.
Набросок чего? уточнил художник.
Ну, скажем, фигуры человека. Или святого. Илилучшеелико времени у вас ушло, дабы объяти одно из тех лиц, украшающи ваши чудесные свитки?
Ван Эйк зачерпнул пригоршню изюма из тарелки на столе. Хелин, опасаясь опять с чем-нибудь напортачить (и как у нее язык повернулся упомянуть механизмы будущего?), молча сидела и слушала, как беседуют умные люди, не то, что она.
В нашей мастерскойаки в другиххранятся готовы образцы, по которым можно писати фигуры для разных работ, признался Иоанн, Но я писал и с натуры, всяко. Моя сестра, Маргарета, позировала неколико раз, с терпением истинного ангела. Ныне я делаю черновой набросок достаточно быстро. Очерчиваю контуры, а затем, оставшись в уединении, труждаюсь над объемами и полутонами. Инольды, дабы удержати свежесть вдаяния, я делаю себе знаковины о том, что не хочу упустить послежде. И работаю, покамест не досягну результата.
Художник повернул голову и посмотрел на Хелин.
Я мог бы нарисовать вашу семью, внезапно предложил он с энтузиазмом, Нашего гостеприимного хозяина, и тожде менеера и фрау ван Асперен.
На лице Гарса промелькнула мимолетная мысль.
А возможно ли такое, чтобы вы писали обличие по лиценачертанию? Если бы я рассказал, как выглядит человек?
Ван Эйк выглядел озадаченным.
Сия мольба необычна, абачено ученый уже пошел на попятную.
Приношу извинения, нет, я попустил себе лишнее, Гарс немного сбился из-за вырвавшихся у него слов, Да, сие бе лишним Но, переключился он, драгой Иоанн, просить мою кузину попозировать вам мощно!
Хелин не могла поверить своим ушам.
Кузен, девушку раздирали сомнения, а вы уверены, что
Почто бы и нет? Гарс повернулся к ней, Мастер Иоанн сделает малый набросок. Не думаю, что вас ежедней рисуют подобные даровитые художники, дорогая Хелин.
Создание наброска не займет големо времени, добавил Ян, И я бех бы рад возможности отточить свои навыки.
Путешественница не знала, как намекнуть.
Но разве мы вправе вот так Вы же понимаете И супруга моего сейчас с нами нет.
Мы можем договориться на вечер, предложил художник.
Не хотелось бы спужать подобную возможность, почесал подбородок Гарс, Давайте попробуем премо сейци. Ежели стварети зарисовку токмо лица кузины, например? Драгая Хелин, у вас пребудет хотение и неколико времени? видя взволнованный вид девушки, он, смягчившись, наклонился к ее уху и прошептал, Мы можем сделать такой рисунок. Во все времена черновики и пробы художников исчисляются десятками тысяч, и у ван Эйка их не меньше. И ведь всего пара его рисунков дошли до современности, всепоздние! Тебе не о чем беспокоиться.
«А еще мы в «Ячейке»», сказала про себя Хелин, «Ячейка каждый день перезаписывается».
Кузен, попробовала еще сопротивляться девушка, но почему именно я? Пусть мастер Иоанн нарисует вас тоже!
К консулу тут же вернулось хорошее настроение. Однако парному портрету он воспротивился:
Нет-нет-нет, велелепная Хелин. Я не из тех, кто любит взирати на свое лицо («Вообще-то я тоже», мысленно парировала ученая).
Добро! воскликнул Ян, С вашего попущения, давайте туде прелучим стулсвет будет удачней низноситися. И, я мню, нужен ощо один светильник.
Я сделаю необходимые распоряжения, заверил Гарс.
Хелин толком не успела понять, как это произошло, но она обнаружила себя уже сидящей на стуле, в попытках расправить складки пышной юбки. В голове теснился наказ самой себе держать спину прямо ине менее важныйулыбаться (путешественница по опыту знала, что очаровательная живость мимикине ее конек. Позировать всегда было для нее испытанием, граничащим с вызовом. Господи, она вообще сейчас хоть как выглядит? Она имеет право шевельнуться? Встряхнуть плечами? Повернуть голову?).
Ван Эйк облокотил на стол дощечку с закрепленной бумагой и выбирал металлический карандаш из дорожного набора. До девушки долетела фраза консула: «По вознаграждениюмы напоследок стяжем сей вопрос, в накладе не останетесь». Ян в ответ сразу назвал стоимость работы, которая вполне устроила его собеседника, и сосредоточенно развернулся со своими инструментами к модели. Его глаза скользнули по ее положению. Он в задумчивости подошел ближе.
Хелин, блаже развернитесь на мя. И ничего не бойтесь, он тепло улыбнулся, и девушка почувствовала, как ее зажатость начинает мелкими шажками сдавать свои позиции. За спиной ван Эйка, угомонившись, Гарс наблюдал за происходящим, опираясь о стол и поглаживая собаку. Путешественница гадала, что у него на уме и почему он так стремится заполучить не существующий еще набросок? Ее взгляд вновь перебежал к Яну, который стоял перед ней. Губы уже деревенели.
Вам не надобно улыбаться, ежели к сему не лежит душа, читая мысли, заверил ее художник, Моя сестра, Маргаретая про нее упоминал, обычно усаживается прямо холста с неохотой, понеже я ее отнюдь не щажу и извожу одной за другой пробами без конца. Имже ми удается добиться ее согласия, елижды с ее лица все равно не сниит самое мрачное выражение, Ян вернулся к столу и взял еще горсть изюма, Но ведаете, что тогда я делаю? Нет? Усаживаю ей на колени толстенного откормленного кота Пеппу. Сестрица некогда нашла под дверью котенка, принесла в доми сообща с нашим дядюшкой выходила почти до величины пони. Так что, ежели случаем среди моих скромных картин вы иззреете портрет Маргареты с блаженным лицем, належит ведати, что сия заслуга целиком принадлежит не ми, но дерзому кошаре черепахового окраса.
Ну ежели только кот меня и спасет, со смешком заметила Хелин, Боюсь, я не слишком привычна к подобной роли. Хотя, поспешила она добавить, сей опыт мне крайне интересен.
Мне видится, вы для сего созданы, возразил Ян со все той же прямодушной манерой, Поверьте, я не каждому человеку явленно предложу позировать для рисунка. И не всем просящим о сем дам положительный ответ.
Дело было даже не в комплиментах, к которым путешественница не привыкла, а в том, как они подавались, честно, без заискивания, и немного авторитетно. И все это в совокупности выбивало землю из-под ног. Когда Хелин в самых смелых мечтах воображала, что подтвердит свою догадку о ван Эйке ио Божезаведет с ним разговор, она и помыслить не могла, что разговор способен повернуться в такую сторону.
Друзья, давайте приступим, поторопил Гарс, спуская ученую с небес на землю, Кузина, у вас ощо беша некоторые планы, я не ошибаюсь?
Ох, да! не сразу поняв, о чем речь, спохватилась девушка, А сколько сейчас времени?
Било половину третьего. Сейци без двадцати, подсчитал консул, Вы успеваете?
Хелин вздохнула.
Значит, у меня есть двадцать минут.
Сего достаточно, заверил Иоанн, усаживаясь на стул перед ней, А таже вы оставите наше общество?
С крайней неохотой, призналась путешественница, стараясь держаться под его рассекающим взглядом.
Приступив к работе, ван Эйк совершенно преобразился. Хитрый блеск в глазах уступил место сконцентрированному прищуру, брови сошлись, лицо, красиво очерченное тюрбаном, неуловимо изменилось. Он нанес первые общие штрихи на бумагу, аккуратные, без особого нажима, и снова впился острым взглядом в ее лицо, пробежал по нему сверху вниз, от ее невысокого широкого лба, выбивающихся из-под грима медных колечек волос, и до плавной линии подбородка под бледными губами. Другой штрих лег, дополнив предыдущие. Хелин смотрела то на художника, то на свиток поверх деревянной дощечки, то снова на Иоанна. На листе размера А4 постепенно разрастался рисунок, но девушка видела лишь самый край. Ван Эйк чуть задержался, прокладывая линию скул, которая не ложилась так, как он хотел. Затем перешел к шее и общим деталям платья, которое старательно воспроизводила мефрау Вандербек в своем ателье шестью столетиями позднее.