Ложитесь, ложитесь, Катарина. Вот таблетки Двух, полагаю, будет достаточно
Мм-м
Ничего страшного, просто вы излишне чувствительны к некоторым препаратам. Такое случается. Немного поспите, отдохнете, все пройдет. Пейте!
Катрин позволила вложить себе в рот капсулы, напоить.
Чудесно. Ложитесь.
Да ничего чудесного. Мы хоть и полоумные, но о слабости желатиновых капсул помним. Катрин застонала, обхватила голову руками и обессилено повалилась на койку. (Капсулы удалось выплюнуть под руку и загрести под подушку).
Спите-спите,в голосе Креста особого сочувствия и озабоченности не слышалось. Далек он от принципов клятвы этого как его тоже лекарем был
Имя древнего лекаря вспомнить не удавалось, но местный коновал вышел, и стало чуть легче. Катрин прислушивалась к шороху у двериэто врач клапан двери застегивает, ничего особо загадочного. Через несколько минут придет проверитьотрубилась ли страдалица? Нужно выждать, а то хлопотно получится.
Катрин намеревалась покинуть французов (или кто они там на самом деле?) немедленно. Кажется, они представляются археологами-кладоискателями или что-то еще старинное ищут; все это не важно, нужно драпать, пока окончательно не убили и под натуральную плиту не закинули.
Гранитная плита и нижестоящий толстостенный каменный ящик-гроб представился как наяву. Снова затошнило
Снаружи звучали голоса, снова начали стучать. Слова Катрин понимала, общий смысл сказанного ускользалэто от стука. В голову уже словно сотню гвоздей повбивалибыл, вроде, такой фильм ужасов, глубоко эстетский. Захороненная заживо со скобяными изделиями в голове сжала лопающийся черепбашка оказалась почему-то коротко остриженной. Еще и тиф был, что ли? Впрочем, стрижка это хорошо. Позаботился кто-то и вообще аккуратно. Отмываться удобнее, да.
Что происходит?
Что?!
Дверь тронули, осторожно заглянули в окошечко. Катрин лежала неподвижно, сунув голову под подушку. Наблюдатель потрогал внешнюю застежкушорохи пленница безумия расшифровывала отлично. Тканевые жилищадом родной. Это если фигурально. А если не фигурально? Где дом-то?
Надзиратель ушел. Доктор как его? Только что называли его по имени. Или по кличке? С памятью примерно как с головойслив унитазный, бурлящий, а не память.
Бежать, бежать и немедля!
План был понятенподнять полотнище задней палаточной стеныукрытие упрощенное, без пола. Далее вниз, к реке, там тростник. Память расположение этой части лагеря хранила, хоть на что-то голова годна. Катрин сползла с койкихрустит падла, создано ложе из каких-то складных реек и полосатой парусины. Да черт с ней Больная взялась за ткань стены Нет, еще что-то нужно. Э-э Оружие и одежда! В майке и спортивных трусах пускаться в бега неразумноэто уже не память и разум подсказывает, а инстинкты, которые саркофагами не пришибешь.
С оружием как-то не сложилось: громоздящиеся вокруг ящики и большие банки наглухо запаяны и заперты, стойку-кол палатки не позаимствуешьвеликоват, да и немедля завалится строеньице. С одеждой повезло больше: на складном столе лежал пакет с черными вещами. Кто-то уже к трауру подготовился? «Покойная была молода, неспокойного поведения, неутомимо сквернословила и распутничала, тем не менее, мы скорбим и»
Свободное длинное платье, башмаки без шнурков, головные платки Все наделось довольно уверенно. Завязывая закрывший лицо платок (как-то по-арабски он называется? Но как?), Катрин заподозрила, что нечто подобное она уже носила. Мля, суки, опять они по доскам колотить началивиски аж лопаются. Уходить. Немедленно!
Катрин выползла из-под палатки, пригибаясь, спустилась к воде. День, шум, тень невысоких деревьев... В лагере громко и озабоченно разговаривали, что-то механически скрипело. Ничего, доскрипитесь еще, погодите Болящая беглянка не исключала возможность возвращения. С винтовкой или еще с чем-то хорошим и многозарядным
Меж тем река оказалась большой. Можно сказать, мощной. Тростники и окаймление прочей веселой зелени вдоль водного простора, густого и насыщенного буро-зеленого цвета. Вдалеке скучились корабли, ялики и всякие иные парусные корытца. Дело клонилось к вечеру, дымка, что-то вроде клочьев туманаиздалека разглядеть посудины сложно. Катрин отвлеклась от непонятного флота, взглянула дальше на противоположный берег. Ого, вот это городок!
Торчали сотни минаретов, стен, башен и полубашен, а уж домов и садовой зелени Озаренное склоняющимся к закату солнцем, почти волшебное зрелище. Чуждое. Красиво и опасно. Явно не твой город
Багдад? Или как его Стамбул? Или вообще Индия какая-нибудь? А что мы в Индии делаем?
Катрин глянула дальше по «своему берегу» и вздрогнула.
Пирамиды.
Египетские. Тут не перепутаешь. Огромные массивы камня. ПоближеХеопса, Хафра, дальняя, почти заслоненная «миниатюрная»несчастной Родопис, хотя имеются об этом и иные версии. Совсем рядом. В смысле не то что рукой податьнесколько километров. Это перспектива изнуренный мозг путаетпирамиды на фоне океана песка, но в отдалении, вот развалюха рыже-бурая, та рядом. Мимо руины промчалось несколько всадников. Спешат как на войну
Тут слух, наконец, связался с тупившим мозгом и довел ощущение, что звуки с той стороны знакомые. Артиллерийские орудия хотя звук странный. Безоткатки, что ли?
Катрин застонала: мыслительный процесс сделал геройский, хотя и неуклюжий рывок, подпрыгнул и дотянулся до стоящей на столе вазочки с конфетами-фактамивот мармеладка с охренительным логическим выводом. ПирамидыЕгипетартиллериякавалерия равны Битве У Пирамид. Река, следовательно, зоветсяНил.
Говорили же с кем-то совсем недавно о Битве у пирамид. Как можно было не вспомнить?! Но с кем и почему говорили?
На редкость отвратительная ситуация: вроде бы жива, но голова практически не работает. Зачем Нил и нахрен нам это не упершееся сражение? Что ты тут делаешь? Это же абсолютно не то, что нам нужно. Домой хочется.
А где дом? Собственно, что такое в данном случае «дом»?
Сидя на корточках, Катрин еще раз умылась. Вода запаха вообще не имела, нос бастовализ него вымывались какие-то сомнительные кляксы. Споласкивая лицо вновь и вновь, безголовая девушка неспешно прокляла кляксы, пирамиды, Нил, далее последовательно по списку все, что мелькало в измученной голове. Проклиналось и посылалось «в» и «на» хорошослова сами выскакивали. Значит, основа интеллектуальных способностей уцелела. Может, еще вернется голова в норму?
Первоочередная цельпонятна. Оружие. Время военное, кругом храбрые разгоряченные мужчины-наполеоновцы и их врагне сами же с собой они воюют? Про Битву у пирамид Катрин определенно что-то знала. Но сейчас разве вспомнишь? Да и какая разница? Вокруг беспредел, кровища, мародерство и иные издевательства. Не место для одинокой, напрочь больной, и, главное, БЕЗОРУЖНОЙ молодой женщины. Тут всех скопом истребить хочется, а нечем.
Ветер относил звуки пальбы, путал с направлениями. Судя по всему, боевые действия медленно сдвигались к югу. Французы подступают к городу и, видимо, должны победить. Катрин, взяв перпендикулярный курс, удалялась от реки. Тянулись полузанесенные песком развалины (древние или нет, было не особо интересно), пересекались тропинки и относительно накатанные повозками дороги. Местами оказалось основательно нагажено, песок еще не успел засыпать. План был прост: обогнуть центр боевых действий и на периферии добыть что-нибудь убийственное. Лучше бы ядерную бомбу, но это вряд ли. Да и не справится нынешняя голова с подрывом усложненных устройств. Что-нибудь попроще для начала. Но поубивать всехмысль очень-очень соблазнительная.
Окликали дважды. Какой-то «секрет» или патруль заорал по-французскиКатрин вскрикнула, панически замахала руками и ускоренно засеменила прочь. Гнаться не стали: то ли из сугубо суеверных соображений избегали баб в черном, то ли (что более вероятно) опасались ловушки. Потом достаточно близко выскочил конный джигит во всем ярком и нарядном, кинул руку на эфес сабли, крикнул вовсе уж неразборчивое. Катрин, которую, опять подташнивало, ответила. Указанного адреса гордый всадник, наверное, не понял, но коня развернул и скрылся. Болящей чуть-чуть полегчало: руки-ноги слушались, голос тоже ничего. Вот голова Никогда эта голова не думала, что от нее так много зависит. Казалось, бывает время размышлять, бывает время действовать. Фиг тамдействовать без головы невозможно.
К замершей убогой деревушке беглянка не приближалась, граненая громада Хеопса пугала своей мистической тенью и неупорядоченной пальбой у подножья. Размышляя о том, почему слово «мушкет» она помнит, а в способности мушкет использовать в деле сомневается, Катрин плелась дальше. Полуосмысленный маршрут вдоль едва угадывающихся под песком бесчисленных надгробий вывел к меньшей из пирамид. Тошнота отступила, на песке попался непонятный предмет на порванной серебряной цепочке. Амулетница это или какая-то ладанка, установить не удалось, но находка обнадеживала. Раз ценные предметы теряют, так и полезную сталь вполне могут бросить. Ветер донес ружейный залп, далекие крики. Потом опять вразнобой забухали пушки
«Смешались в кучу кони, люди, и залпы тысячи орудий»голова выдала что-то библиотечное и имеющее косвенное отношение к делу, но какое именно отношение и как строфы помогут уяснить ситуации? Определенно нет здесь тысяч орудий, а следовательно
Что «следовательно»? вот что?!
Катрин осознала, что взбирается по высоким ступеням пирамиды. Совсем голове поплохело и она автоматический туристический режим включила? Нет, не так уж глупо: туристов здесь в ближайшие полвека появится негусто, в этот конкретный вечер праздные наблюдатели вообще маловероятны, а сверху можно осмотреться, оценить обстановку, выждать, пока воинственные люди окончательно выяснят отношения и разойдутся, оставив все лишнее, позабытое и утерянное на поживу миролюбивым и терпеливым шакалам.
Там воевали Дым, пыль, кружащиеся конные толпы, упорно продвигающиеся плотные колонны пехоты, развевающиеся знамена, бунчуки и всякий прочий милитаристский символизм. Порой сквозь треск и уханье пальбы ветер доносил обрывки барабанного боя и иной служивой музыки. Совершенно чуждая война. И тошнит от нее только еще сильнее.
На реку и далекий город смотреть тоже не хотелось. Вид воды пробудил жажду, а город город это неизбежный сгусток неприятностей. А уж с такой неполноценной головой там нарвешься немедля.
На пустыню смотреть оказалось приятнее. Пейзаж немного портили признаки человеческого обитания, а так вполне. Там уже плавала ночь и желто-рыже-серый простор умиротворял. Катрин и себя чувствовала темно-серой кляксой на ступенчатой грани пирамидыприлепилось пятнышко, уже долгие века камень пачкает. Хотя раньше тут имелась облицовка понаряднее, кое-где ее осколки еще видны
Кажется, болящая слегка задремала, поскольку близкие выстрелы оказались абсолютно неожиданными. Черт, могла бы с испугу вниз покатиться.
У подножья появилась кавалерия: лошади неслись галопом, фырканье, глухой стук копыт, возгласы всадников. Погоня! Не то чтобы глобальных дивизионных масштабовс обеих сторон по два-три десятка вояк, но распалены герои не на шутку. Местные удиралиразвевались светлые пятна разноцветных просторных одежд, мелькал тусклый блеск золота-серебра. Да, это определенно местные. Настигали представители регулярной армии, чуть поскучнее видом, но тоже нарядны: алые ментики, единообразные головные уборы, милые косички на висках. Надо думать, истинно французский шарм.
Катрин силилась вспомнить, как подобная разновидность конного великолепия называется: гусары, драгуны, уланы или вообще кирасиры? Память, обидевшаяся внезапно возникшим разнообразием вариантов, категорически забастовала.
Наблюдаемые воины тоже, видимо, возмутились и принялись палить. Вздумали отстреливаться преследуемые красавцы-циркачи, но на их разрозненное «пиф-паф», правильные вояки пресекли на редкость слаженным пистолетным залпом. Заржали, покатились по песку раненые лошади, люди из седел тоже вылетали. Похоженаповал, мощная штука эти архаичные пистоли. Лихая смертьдревняя Родопис, (ну и иные наблюдательницы) восхищенно рукоплещут.
Поредевшие джигиты и сине-мундирники унеслись курсом к юго-западу. Катрин огляделась. По-прежнему доносилась пальба с места сражения, но характер ее явно изменился. У подножья большой пирамиды поднималась пыльгустая масса кавалерии ускоренно направлялась в пустыню. Те драпают целенаправленно. Похоже, дело идет к концу.
Катрин начала спускаться. Недурно бы к оружию и пару фляг с водицей добыть. Хоть и окраина пустыни, но в горле порядком пересохло.
Дергала копытами, пыталась поднять голову лошадь с простреленной шеей. В остальномтишина. В смысле, за пирамидами у реки продолжалась пальба, но сраженье явно сместилось к берегу. Темнота густела, самое время шакалить.
Два человека лежали практически рядом: позы неловкие: как рухнули, так и замерли. Судя по пышности одеждтурки или иные крутые граждане Востока. В сумраке лиц не видно, да Катрин и не пыталась приглядыватьсяодному джигиту пуля снесла половину черепа, слабенькая память болящей подсказывала, что такое мы уже видели, незачем повторяться.
Оглядываясь и прислушиваясь, мародерка обыскала тела: добычи было не то что мало, просто часть вещей была непонятна, другаяне особо нужна. Сабля, видимо дорогая, но такая изогнутая, что странно ее в руке держать. Кинжалы это к месту, хотя ладонь рукоятям, обвитым серебряной проволокой, не радовалась. Монеты в широком поясенадписей на монетках не рассмотреть, но судя по весу, золотые. Покойники не бедствовали. Молодцы, да примут боги вас в свои чертоги, или куда вы там так настойчиво метили. Пистолеты Тут руки опять заколебались. Разум нервно подсказывал, что оружие хорошее, годное, особенно вот эта пара. Но Это ж театральщина какая-то: кремни, курки с чеканкой, насечка, надписи витиеватые. Пороховница, пули, пыжи, еще что-то нужное и сугубо оружейное, вот только Катрин подозревала, что теоретически знает, как это все работает, но руки уж точно ничего этакого не помнили. Вот шестопервполне понятный инструмент. Перстни тоже ценность. Нужно поскорее здесь заканчивать и другие тела осмотреть. Мародерствота еще лотерея
Ага, не одна такая умная. Катрин выпустила мертвую, еще теплую, руку сбитого кавалериста. Чуть дальше от пирамиды над лежащим конскими и людскими телами возился кто-то еще. Трое, кажется. Вот опасливо покосились на конкурентку, попытались разглядеть. Катрин знала, что сейчас в темной одежде почти сливается со спустившейся ночью. Соперники, наоборотв белом, вполне очевидные силуэты. Судя по одеянию, конкуренты из местных крестьян. «Феллахами» местные селяне называются, подсказала вновь заворочавшаяся память. Ладно, работают люди, труд малопочтенный, но что ж поделать, нищенствуем. Чего друг другу мешать, нервы изводить.
Пару пистолетов Катрин все же сунула в странную двойную кобурувозьмем, не сообразим как стреляют, так хоть пугануть можно. Фляг у покойных не нашлосьдолжно быть у седла висели, унесли водицу перепуганные скакуны. Имело смысл заиметь жилет, ибо холодало. Катрин стянула с мертвеца обильно расшитый предмет мамлюкско-кавалерийского обмундированияпестроват, ну да ладно.
Конкуренты меж тем работали шустро и уже сместились к цели, намеченной обеспамятевшей девушкой. Там два тела и лошадь упокоилась, есть надежды на флягу. Уступать местному крестьянству Катрин не собираласьу туземцев с водой проблем, наверняка, поменьше. Решительно зашагала к телам. Феллахи осознали угрозу, глянули на шестопер в руке у высокой конкурентки, шакалью грызню затевать не стали, отвернули и, недобро оглядываясь, занялись изучением переметных сум на павшей лошади, что лежала подальше
Занятие не вдохновляло. Память что-то этакое бубнила, Катрин понимала, что обыскивать трупы умеет, но процесс все равно оставался неприятен. И толку-то от него Фляг нет, опять пистолетыаж восемь штук, ружья, вероятно хорошие и дорогие, но столь антикварно-сувенирного вида, что вообще непонятно, можно ли их в деле применять. Сабля не иначе султанского статуса. Носить такую невозможно, продатьопасно, мигом заметут. Вот камешки из ножен повыковыривать разве что Катрин в сердцах пихнула коллекционное оружие ногой, ощутимо ушибла большой палец. Что-то эти женские «топтушки» совсем как бумажные. Но с покойников снимать сапоги бессмысленноразмер явно не тот.
Катрин разгрузила пояса мертвецов (манера возить при себе столько наличных несколько удивляла, но не вызывала негодования), и пошла к лошадиседельные сумки выглядели многообещающе.