Она подняла взгляд на зеркальную стену. Отражение Коллингейма смотрело ей прямо в глаза. В этом взгляде не было снисходительности, как в первое время их совместного расследования. Не было восхищения, как на благотворительном вечере. Не было влечения, как у Коллингейма дома. И страха, как несколько минут назад. Казалось, Алекс пытался заглянуть ей в самую душу. Тайни наскребла последние капли решимости и встретила его нейтральной маской. Они по разные стороны баррикад. А запахглупая иллюзия, как и то ощущение единства, которое ей смутно помнилось со времен дела Стоунбридж. Физиология. Элементарный рефлекс, "якорь", запечатленный в мозгу в момент, когда Алекс спас ее на корабле пиратов.
На сердце еще саднило, тело двигалось на автомате, но мозги уже начали работать. Тайни взглянула на себя словно со стороны. Ей казалось, она хорошо держится. А на деле была в состоянии перманентной истерики. Все выводы и поступки, которые представлялись логичными и оправданными, вдруг оказались образцом некомпетентности. Слава богу, она пришла в себя. Чувство опустошенностине самая высокая цена за способность здраво мыслить.
Сев в аэрокар, Тайни настроила маршрут на отель, где остановилась. Тот самый, где жил Эмиль.
Я не могу пустить вас в опечатанные номера, произнес Коллингейм.
Цунами проходит, последствия остаются. За свою несдержанность Роул получила холодность со стороны Алекса.
Я собираюсь пустить тебя в свой номер, объяснила она.
Отчего же такая щедрость? поинтересовался Коллингейм.
Оттого, что там я могу чувствовать себя в безопасности.
Тебе угрожали?
Из голоса детектива пропал сарказм, сменившись искренней обеспокоенностью. Доспехи поблекли, но рыцарь внутри по-прежнему остается рыцарем. Тайни покачала головой. Она предчувствовала, как отреагирует Алекс, но всё же честно ответила:
Там мы будем защищены от прослушивания.
И кто же жаждет нас подслушать?
Не поверил. Но она хотя бы попыталась. Дальнейший обмен репликами был лишен всякого смысла. Разговор слепого с глухим. Роул этого ожидала. Виктор явно постарался, чтобы любые подозрения в его адрес вызывали отторжение. Тайни никогда не задумывалась над тем, что специализация Майера не только техническая. Наверное, источник его таланта крылся в том, что Виктор прекрасно понимал человеческую натуру. А самое слабое место любой системы безопасностиинформационной или неткроется в людях. Виктор умел находить эти "дыры" и использовать их в своих целях.
За окошком аэрокара мелькали высотки Атован-сити, чем-то неуловимо похожие на серые громады камелотских замков.
Они живы? спросил Алекс, которого, похоже, стало напрягать затянувшееся молчание.
Роул кивнула.
Самочувствие?
Она пожала плечами. Откуда она знает, как их самочувствие? С ними может быть всё, что угодно. Сигналы чипов заглушены.
Приборы отказали? Терпение детектива тоже подходило к концу.
Тайни повернулась:
Алекс, скажи честно, ты на чьей стороне?
На стороне справедливости, ответил Коллингейм, складывая руки на груди.
Всем своим видом он показывал, что является самым беспристрастным фемидозаменителем в мире. Тайни про себя усмехнулась. Справедливость, как и правда, у каждого своя. Роул попыталась намекнуть детективу на этот очевидный факт. Намек замечен не был. Зато были высказаны претензии. В университете учили, что выяснения отношенийкак скальпель хирурга, вскрывающий нарыв. Выпустили гной, а дальше начнется исцеление. Но с каждым произнесенным словом становилось всё очевиднее, что косметической хирургией проблему не решить. Заболевание пустило корни глубже. Что-то произошло на Атоване. Словно какая-то эпидемия массово поразила разумы граждан. Злобный вирус нашел "дыру" в менталитете и заменил знак отношения к Китиаре с плюса на минус. Майеру такое было по плечу.
Алекс, устало произнесла Тайни, ты просто не представляешь, на что способен Вик.
И на что?
Даже я этого не представляю. Но в том, что касается информации, он гений. Гений даже по нашим меркам.
И ты всерьез полагаешь, что он убил Оуэна только для того, чтобы тебя увидеть? Тебе не кажется, что есть способы попроще?
Убийство Бродски действительно не укладывалось в картину. Виктор виртуозно играл на мыслях и желаниях людей. Тайни не сомневалась, что в случае необходимости он убьет, не заморачиваясь сомнениями и моральными принципами. Но необходимости не было. Похищения китиарцев было достаточно, чтобы Роул прилетела. Даже просто шумихи вокруг исследовательской группы хватило бы. Возможно, Майер перестарался, и ситуация вышла из-под контроля.
Тайни, а почему он не стал подавать на гражданство? задал Коллингейм совершено неожиданный вопрос.
Потому что он псих.
Я это слышал. Но он не производит впечатления психа. Нормальный мужик. Только китиарец. "Китиарец" в его устах прозвучало как оскорбление. А что на тебя запал, продолжал Коллингейм, так ты сама говорила, что ничто человеческое вам не чуждо.
Первое время Роул настойчиво пыталась выяснить, почему Майер отказался от гражданства. Виктор уворачивался от ответа с мастерством опытного слаломиста. Он вообще старался избегать разговоров о Китиаре. Но в последнюю встречу на Атоване сам признался, что не прошел бы экспертизу. И Тайни приняла его слова как факт. Ничего сверхъестественного в произнесенных детективом словах не было. Всего лишь оценка ситуации посторонним человеком, не посвященным в детали. Но почему-то они заставили Тайни засомневаться в искренности признания Вика.
В настойчивом интересе Коллингейма к персоне ее бывшего любовника тоже не было ничего необычного. Тяга к эпатажу среди китиарцев, проживавших за пределами родной планеты, встречалась нередко. Официальная политика Китиары порицала подобное поведение. Скромность и толерантностьтаковы были пропагандируемые ценности. Однако, оказавшись среди иноземцев, многие сограждане Тайни начинали "чудить". В пределах психиатрической нормы. Просто ради удовольствия от возможности выделиться из толпы. По сути своей, они изначально выделялись. И дело не во внешности. Красотаковарная вещь. Сама по себе правильность черт не бросается в глаза. Внимание привлекает внутренняя уверенность в своей привлекательности, и зачастую красивыми в обществе признаются люди отнюдь не эталонной наружности. К тому же в разных культурах представления об идеале различаются. Но интеллектуальное превосходство китиарцев над большинством было очевидно. Роул считала, что желание подразнить публику было своего рода последействием от ожесточенной конкуренции на родной планете. Не даром склонность к эпатажу чаще всего встречалась у тех, кто вырос на Китиаре, а не за ее пределами.
Майер был типичным носителем этого порока. Он всегда любил покрасоваться и подчеркнуть свою исключительность. Ему было, чем похвастаться. По прикидкам Тайни, по уровню одаренности Вик был "сотником" частота встречаемости подобных способностей составляла один к ста. Но она могла ошибаться в меньшую сторону. Виктор никогда не соглашался проходить диагностические тесты. Это же автоматически относило его в группу психиатрического риска. Алекс поднял болезненную тему. Многие "сотники" и "тысячники", осознавая, что представляют собой потенциальную угрозу для общества, добровольно проходили регулярные обследования. За свою карьеру в спецотделе Исследовательского Корпуса Роул приходилось четырежды сталкиваться со свихнувшимися сотниками. Двое из них в молодости успешно подтвердили гражданство. Поэтому в словах Коллингейма про мании, которые расцвели бурным цветом, было больше истины, чем бы хотелось. Участь тех, кто был замечен в отклонениях, была незавидна. Медикаментозная терапия, психологическое сопровождение, повышенный контроль в профессиональной сфере. Несмотря на декларируемую толерантность к таким людям, в обществе они оказывались в изоляции. Зачастую они покидали привычные места и отправлялись особые профилактории, на жаргоне именуемые "резервациями". Там китиарцы с психологическими отклонениями были на равных с такими же генетическими неудачниками. Тайни несколько раз приходилось бывать в подобных поселках. На первый взгляд, их обитатели не показывали никаких признаков недовольства судьбой. С другой стороны, фраза детектива про гениев, которых солят бочками, чтобы они следили друг за другом, попала точно в цель. Вообще, для человека, далекого от Китиары во всех отношениях, он очень тонко улавливал ее суть. Интересно было бы посмотреть его генетическую карту. Чутье Роулов подсказывало Тайни, что в ней можно обнаружить много любопытного.
Аэрокар донес пассажиров до отеля. Выходя из теплого салона на студеный атованский ветер, Тай поймала себя на мысли, что она почти пришла в себя. Насколько это возможно в сложившейся ситуации. Перепалки с Алексом вернули ее в привычное состояние. Недосып ощущался, но в остальном Роул была в норме. Признаком этого был и изменившийся взгляд Коллингейма. Из него ушла отчужденность и, нет-нет, да мелькал мужской интерес. Это было не вовремя. Но приятно. Тайни было стыдно признавать, что сейчас, когда Эмиль находится в смертельной опасности, ей есть дело до того, какое впечатление она производит. Слишком остро она реагировала на детектива. Роул отнесла эту аномалию на счет постадреналивого отходняка.
Коллингейм внимательно просматривал записи Эмиля. Тайни знала их практически наизусть, поэтому большую часть времени следила за лицом детектива. Иногда комментировала слова брата. Отвечала на вопросы. Детектив вел себя сдержанно, но какое-то внутреннее течение неизвестной природы постоянно сносило его в агрессию. И истерика Роул не являлась тому причиной. Подстегнулада. Но "течение" уже прижилось в нем, а значит, появилось не сегодня и не вчера. Где же она допустила ошибку? Что сделала не так? Ее поспешное бегство с Атована серьезно зацепило детектива. Хотя, казалось бы, с чего? Но как бы сильно ее побег ни обидел Коллингейма, его не хватило бы, чтобы вызвать подобный эффект. Эпидемия. Как есть эпидемия.
Галописьма брата подошли к концу. Коллингейм стал подводить итоги, показывая тем самым, что здесь его миссия завершена. И Тайни вдруг с ужасом поняла, что он сейчас уйдет. А она останется. Истерика уже выглядывала из-за угла, готовясь вернуться. Физиология это или нет, но Алекс, даже споря и ругаясь, дарил ощущение защищенности и безопасности. Роул очень не хотелось его отпускать. Но и удержать было нечем.
Дверь за детективом захлопнулась, и Тайни стало совсем одиноко. И страшно. С одной стороны, Коллингейм унес с собой часть того груза, который прежде давил на ее плечи. С другой стороны, раньше, без Алекса, китиарка чувствовала себя сильной и самостоятельной, а теперь ощутила беспомощность. Одна, на чужой планете, без поддержки Чем она сможет помочь брату? От мысли, что его, возможно, уже нет в живых, на глаза набежали слезы. Было жалко Эмиля, жалко маму, жалко себя, жалко Оуэна Бродски, которому уже совершенно точно никто не поможет Наревевшись вдоволь, Тайни уснула.
Когда она открыла глаза, комм, настроенный на местное время, показывал почти полночь. Роул представила, какой красавицей она будет выглядеть завтра, с опухшими веками и мешками под глазами, и поползла в ванную. Горячие струи смыли остатки неуместной слабости. Ничего, что на улице ночь. Тайни было чем заняться. Например, отыскать сведения о том, чем занимался Майер последние полгода. Она вышла в коридор, включила свет, и ее взгляд упал на лежащий на полу коммуникатор. Он был старенький и потертый. Сначала у Тайни мелькнула мысль, что его выронил детектив. Но зрительная память подсказала, что после его ухода в прихожей было пусто. Сердце тревожно екнуло. Шансы найти на предмете следы ДНК или отпечатки стремились к нулю, но Роул всё же обработала руки защитным гелем и просветила комм со всех сторон. Затем включила и прочитала послание. Потом еще раз, потому что из-за стука крови в ушах с первого раза ничего не поняла. Ей оставили три дня. Три дня на то, чтобы найти и уничтожить преступников. Тайни не была доверчивой девочкой и в сказки не верила. Вряд ли злоумышленники планируют возвращать ей брата. Но, по крайней мере, он останется жив до конца этого срока. Как фактор убеждения. В голове тикали часы: "Тик-так, тик-так". Роул почти ощущала, как из отмеренного срока убегают песчинки-секунды. Коллингейм! Он придумает, что делать. Пусть эпидемия антикитиаризма не прошла мимо него, но в Алексе слишком сильны рыцарские инстинкты, чтобы бросить в людей в беде. Даже если эти людикитиарцы.
Тайни вызвала аэрокар, наскоро натянула приготовленные для отеля брюки с футболкой, набросила поверх теплую куртку и помчалась в сторону лифта. Лишь вынырнув из двери верхнего выхода под сплошную пелену ливня, китиарка сообразила, что оделась не по погоде. И не высушила волосы. Так что не жалко. Роул решительно направилась к транспортному средству. В памяти всплыл адрес Коллингейма. Тайни слышала его лишь однажды, когда сбегала от Алекса полгода назад. Местоположение китиарки определилось автоматически, и служба вызова уточнила, туда ли отправить машину. Бесполезная, в сущности, информация впечаталась в мозг намертво. За время пути одежду и волосы почти удалось подсушить, но стоянка аэротакси на крыше жилого дома эконом-класса была далеко от входа, и Роул промокла еще сильней, чем вначале. Играть по правилам: вызывать Коллингейма, ждать, пока он проснется и соизволит отпереть, она не собиралась. Она продрогла до костей, если не до костного мозга. Универсальная отмычка, родная сестра той, которой пользовалась Хельга Стоунбридж, распахнула двери дома. На номер квартиры Тайни тогда внимания не обратила, но восстановила в памяти маршрут движения. Через несколько минут девушка стояла у дверей Алекса. Только бы он был дома. Только бы он оказался один.
Детектив, теплый, сонный и растерянный, впустил ее в каморку-квартирку. Он попытался скрыть неловкость, нелепым жестом приглаживая волосы. Впрочем, всё остальное у Алекса и вправду было в порядке. Идеальная мускулатура. Чистое белье, облегающее ягодицы и холм спереди. И запах, пьянящий, расслабляющий запах безопасности Желание спрятаться от несправедливого мира у него на груди стало невыносимым.
Я принимала душ, начала Тайни невпопад. А когда вышла, обнаружила под дверью вот это.
Китиарка протянула комм. Детектив ознакомился с содержание послания и вернул носитель. Роул испугалась, что ее сейчас выставят, но Коллингейм всего лишь пошел одеваться.
Что ты планируешь делать? спросил он.
Тайни прислонилась к дверному косяку. Близость Алекса волшебным образом избавляла ее от паники и заставляла работать мозги. И Роул задалась вопросом, зачем она примчалась сюда посреди ночи. Что бы изменилось, если бы она дождалась утра? Формальноничего. Да, возможно она бы поседела за эту ночь. Но морального права лишать сна Коллингейма, если уж совсем честно, у нее не было.
Даже близко не представляю, ответила девушка на вопрос. Но в Управлении мне, видимо, лучше не появляться.
Алекс одевался на автомате. Его тяжелый взгляд не отрывался от гостьи.
Ты вообще понимаешь, произнес Коллингейм наконец, что могла сюда не долететь? Тебе не терпится воссоединиться с братцем?!
Детектив отчитывал Тайни как неразумную девчонку. И спорить было не с чем.
Я испугалась.
Как ты открыла домовую дверь? поинтересовался Коллингейм.
Я бы и квартирную открыла. Но посчитала это неэтичным.
Алекс понимающе кивнул. Почему у него мозги всегда работают? Впрочем, неизвестно, как бы он себя вел, если бы речь шла о жизни дорогого ему человека.
Проходи, запоздало пригласил хозяин, указывая на кровать. Будем думать.
Учитывая, что спальное место занимало почти всё внутреннее пространство, сложно было попасть во что-то другое. Но Роул живо представила, как они будут "думать", после того, как она снимет мокрую одежду. Память, как выяснилось, хранила каждую деталь той ночи, когда китиарка была здесь впервые. Словно читая ее мысли, детектив вынул из одежного бокса пару рубашек. Точь в точь как в прошлый раз. Он что, издевается? Черт подери, она не для того сюда прилетела!
А подлиннее ничего нет? спросила Тайни. Переодеваться всё равно нужно, в своей одежде она может только до сушки добраться. Можно, конечно, просидеть двадцать минут в санблоке, дожидаясь, когда брюки можно будет надеть заново, но выглядеть это будет совершенно по-идиотски.
Простите, вечерних платьев не держим.
Коллингейм отвесил шутовской поклон. Последствия "эпидемии" напомнили о себе. Тайни молча выбрала белую и скрылась в ванной. Непромокаемая куртка уберегла от воды футболку и то, что было под ней. Ниже пояса одежда была как из реки. Роул запустила в помещении режим обогрева и наскоро провела по волосам расческой Алекса. Привычным жестом девушка собрала с нее волоски и сунула в карман. Так. Теперь нужно закинуть в сушилку мокрую одежду. Тайни обмотала рубашку вокруг бедер, застегнула все пуговицы и завязала узлом рукава. Посмотрелась в зеркало. Ткань была достаточно плотной, чтобы отсутствие нижнего белья в глаза не бросалось. Но Роул-то знала, что под рубашкой ничего нет. Между ног повлажнело, а соски заострились. Пока воображение не завело ее дальше, она вышла из санблока. Горячий взгляд Алекса пробежался по фигуре гостьи снизу вверх, и дышать стало тяжело. Девушка осторожно села на кровать, пока Коллингейм не заметил, какое действие он оказывает. Нужно срочно менять направление мыслей.