Да-да, всё предоставлю, закивала девушка. А расценки ваши можно узнать?
Расценки можно узнать у нашего секретаря. Феликс указал на входную дверь, и в тот же момент она открылась. На пороге возникла пара: дед с внучкой. Знакомьтесь, секретарь агентства «ЭФ» Вересов Никанор Потапович и наша сотрудница Арина.
Арина приветливо улыбнулась, а Никанор стащил с головы картуз и отвесил чинный поклон.
Разрешите и вам представить Веронику Лебедеву, сказал Феликс, поднимаясь из-за стола. Она наш новый клиент.
Глава 4
Познакомившись со всеми сотрудниками агентства «ЭФ», Вероника пообещала в тот же день прислать на почту секретаря фотографии с биографией своей подруги, распрощалась и ушла.
Что-то она мне не нравится, поморщилась Алевтина Михайловна, когда за посетительницей закрылась дверь.
Вовсе не обязательно влюбляться в клиентов. Феликс подошел к окну. За стеклом шел мелкий снег, хмурые тучи висели над домами, не желая впускать в город солнце. Они нам не за это платят. И я хочу, чтобы этим делом целиком и полностью занимались вы. Без меня. Думаю, такую простую задачу, как выяснить, что же там случилось у девушки, вы сможете решить максимум за неделю.
Скорее всего, кивнул Герман. Надеюсь, в этой истории нет никакого криминала.
Если даже и есть, на этот случай у нас припасен капитан Мухин. Ждите письма, а я, пожалуй, поеду по своим делам, чтобы у вас было больше пространства для творчества и меньше искушения задавать мне вопросы.
Погодите минутку, сказала Арина. Она сидела за секретарским столом и что-то записывала в тетрадку. Скажите, когда у вас день рождения? Я составляю календарь праздников и памятных дат, чтобы мы не забывали поздравлять друг друга.
По нынешнему календарному стилюдвадцать шестого апреля.
И исполнится вам четыреста восемьдесят один?
Четыреста восемьдесят два, четыреста восемьдесят один мне исполнилось в прошлом апреле.
Ага, хорошо, всё записала.
Совсем молодой еще! хмыкнул Никанор Потапович, вынося из туалетной комнаты веник с совком. Только жить начинаешь!
А тебе, Потапыч, сколько годков? заулыбался Валя Сабуркин. И когда праздновать будем?
Январский я. Отмечать не люблю, но на следующий раз, так уж и быть, погуляем.
А годков-то сколько?
Да кто их там считать будет, годки энти, давно уж со счета сбился.
Ладно, не хочешьне говори, но день рождения не зажимай, гулять будем!
А у кого по календарю самое ближайшее выпадает? Заинтересовавшись, Гера подошел к столу и заглянул в тетрадку.
У Феликса Эдуардовича.
До конца апреля не так уж много времени, надо прикинуть что-нибудь особенное задумчиво произнесла Алевтина.
Лучше прикидывайте, с чего начнете сбор информации, сказал Феликс, снимая с вешалки черное полупальто, разрабатывайте стратегию своих детективных действий. Всего хорошего, я пошел. Звоните только в крайнем случае.
Выйдя за ограду особняка агентства, Феликс положил пальто на заднее сидение своей машины, сел за руль и, прежде чем включить зажигание, набрал номер компании «Gnosis». Ответил Павел.
Вы говорили, что лучше не дожидаться окончания срока действия препарата и колоть «внахлест», сказал Феликс. У меня освободился день. Могу заехать к вам.
Отлично, давайте, ждем.
Подъезжая к светло-желтому трехэтажному особняку, Феликс заметил, как в приоткрытое окно второго этажа один за другим залетела пара кречетов. Оставив машину на стоянке, он перешел через дорогу и потянул на себя дверь с металлической табличкой: «Представительство компании Gnosis». Вестибюль как обычно встретил гулкой пустотой и полумраком.
Поднимайтесь, Феликс! донесся сверху голос Петра.
На этот раз вечно меняющийся интерьер помещения на втором этаже выглядел комнатой отдыха с белоснежной мягкой мебелью и цветочными букетами в высоких напольных вазонах. И лишь один предмет мебели не вписывался в обстановкукресло, напоминающее стоматологическое, но с мягкой бархатной обивкой сидения и спинки свекольного цвета. Рядом с креслом располагался небольшой столик из желтого металла на длинной тонкой ножке, на нем стояла хорошо знакомая Феликсу темно-синяя бархатная коробка со всем необходимым для инъекции.
Поприветствовав Петра и Павла, которые как всегда были в неизменной своей светло-серой одеждепо-летнему легких рубашках и брюках свободного кроя, Феликс кивнул в сторону кресла с бархатным сидением:
Видимо, мне туда?
Именно! широко, белозубо улыбнулся Павел, а Петр подошел к столику и открыл коробку.
В ярком электрическом свете сверкнула ампула с синей жидкостью.
Сняв пиджак, Феликс повесил его на спинку кресла, сел и стал расстегивать манжету рубашки. Петр тем временем взялся подготавливать препарат к инъекции. И вдруг спросил:
Феликс, а что там с запасной ампулой, которую мы вам давали в поездку в Феодосию? Вы её использовали?
Нет, не пригодилась. Знаю, что обещал вернуть, но очень уж хочется оставить ее домана всякий случай, для подстраховки.
Петр с Павлом переглянулись.
И что вас беспокоит? Закатав рукав рубашки, Феликс вытянулся в кресле. Я просто хочу уменьшить собственное беспокойство в связи с препаратной зависимостью. Мало ли какой форс-мажор может приключиться, мне нужна хоть какая-то гарантия своевременной инъекции.
В общем-то, вы правы, кивнул Павел. Но вы помните, да, что ни в коем случае
препаратом «Фелис-1» не должен воспользоваться никакой другой вампир, он разработан индивидуально для меня, сказал Феликс. Все помню, не беспокойтесь. Приступайте, я готов.
Игла шприца вошла в белую, будто мраморную кожу, Петр плавно опустил поршень, и синяя жидкость устремилась по руке тончайшими голубоватыми ручейками. Вдруг Феликс коротко задохнулся. На миг ему показалось, что картинка перед глазамикомната с мягкой мебелью и цветочными вазонамизастыла, как нарисованная, а потом начала трескаться.
Глава 5
Синие глаза моментально налились кровью, зрачки сузились вертикальными иглами, в углах рта выступила розоватая пена. Феликс дернулся, словно его ударило током, но из нижней части кресла, из подлокотников, из самой спинки мгновенно выскочили металлические фиксаторы рук, ног, груди и с глухими щелчками обездвижили вампира. Сознание Феликса раздвоилось: одна часть осознавала самое себя, позволяла слышать звуки, видеть окружающее пространство, другая же стремительно разливалась чернильной мутью, ослепляя и вырываясь надсадным хрипом из гортани. Затем все померкло перед глазами, остались лишь звукихлопанье крыльев и встревоженный птичий клекот. Тут Феликсу показалось, что его стало затягивать в бездонную липкую воронку, раскручивая при этом на бешеной центрифуге. Частью сознания, не залитой чернильной тьмой, он цеплялся за угасающую реальность, осознавалнечто происходит вокруг, непосредственно с ним самим, но не понимал, что именно.
Проваливался он в беспамятство или нет, Феликс тоже не смог понять, лишь в один момент ощутил, как стало замедляться вращение бешеной центрифуги, а сам он начал подниматься из липкой воронки все выше и выше, к её широкому жерлу.
Когда темнота рассеялась, Феликс увидел склонившихся над ним Петра и Павла. Они были частично трансформированыза плечами виднелись серебристые крылья, вместо светлых волос головы покрывали перья, а кисти рук походили на когтистые птичьи лапы.
Феликс хотел что-то сказать, но из сухого горла вырвался лишь хриплый стон. Петр наклонился и откуда-то снизу поднял прозрачный стеклянный сосуд, напоминающий лабораторную колбу. Сосуд наполняла непрозрачная жидкость оранжевого цвета. Петр поднес колбу к губам Феликса, стеклянный край стукнулся о зубы, и в глотку пролилась густая, прохладная, сладковатая жидкость с отчетливым привкусом крови.
В пару глотков осушив колбу, Феликс перевел дух и ощутил мгновенный прилив сил. Словно изнутри его озарило ослепительное сияние и золотистыми своими переливами очистило рассудок, сделав его ясным до абсолютной прозрачности.
Скажите что-нибудь, произнес Петр.
Вы не до конца оборотились, ответил Феликс.
Петр с Павлом посмотрели друг на друга и словно только сейчас заметили крылья, перья и когти. Они отошли в сторону и стали подпрыгивать на месте, словно разминались перед пробежкой. Прыжки становились все выше и выше, оборотни пару раз зависли в воздухе, и вокруг их крылатых фигур возникли легкие, но непрозрачные белые облачка.
Когда Петр с Павлом опустились на пол, а дымка рассеялась, они снова выглядели симпатичными русоволосыми молодыми мужчинами с серыми глазами и открытыми белозубыми улыбками. На первый взгляд они казались близнецами, но один был все-таки старше.
Они оба склонились над Феликсом, пристально вглядываясь в беломраморное лицо с электрически-синими глазами.
Что со мной было? Феликс попробовал пошевелиться, но фиксаторы все еще удерживали его.
Сами пока толком не поняли. Но уже взяли вашу кровьсегодня же проведем анализ, выясним, что дало такую мощную обратную реакцию.
Обратную реакцию? Я что, моментально начал становиться прежним?
Ну, не все так буквально и однозначно, уклончиво ответил Павел, но нечто похожее было, да.
На солнце теперь лучше не выходить?
Нет-нет! Сейчас все в порядке, живите как жили! Возможно, нахлест инъекций получился слишком большой. Надо провести пару экспериментов
Я так люблю, когда надо мной ставят эксперименты, произнес Феликс, каким-то образом умудряясь смотреть им обоим в глаза одновременно. Конечно, проводите, я всеми руками за.
Феликс, мы ничего не можем поделать в данном случае, сказал Петр. Вы знаете, что препарат экспериментальный, тестировать его на ком-то другом было невозможно, и никто не знает, какие еще могут быть побочные эффекты, сколько времени понадобится для его усовершенствования
Я все это уже десять раз слышал. То есть препарат довольно непредсказуем и то время, что я его принимаю, вовсе не показатель стабильности? В любой момент может начаться обратная реакция?
Понадеемся, что нет. Мы постоянно работаем над препаратом, изучаем его, стараемся сделать лучше
Не перестарайтесь только, сухо отрезал Феликс и снова попытался пошевелиться. Не хотите меня отстегнуть? Я уже вроде в своем уме и опасности не представляю.
Ах да, простите!
Ни Петр, ни Павел не прикоснулись к креслу, металлические фиксаторы сами собой раскрылись и ушли внутрь кресла.
Любопытная конструкция. Феликс встал на ноги, опустил рукав рубашки и принялся застегивать манжету. Инквизицию напоминает.
Ну что вы! чересчур радостно и дружно засмеялись Петр с Павлом. Какие могут быть аналогии!
Самые прямые. Всё, могу идти?
Да-да! Если что, звоните
в любое время дня и ночи, закончив на ходу фразу, Феликс снял пиджак со спинки кресла и вышел на лестницу.
Глава 6
Покинув особняк компании «Gnosis», Феликс обнаружил, что на улице уже темно, и посмотрел на циферблат наручных часоввосемь вечера. Перейдя через дорогу, он направился к своей машине, сел за руль и бросил пиджак на сидение рядом. Самочувствие было отменным, даже чересчур хорошим, отчего распирала какая-то веселая азартная злостьпочти позабытое чувство, в прежние времена сопутствовавшее охоте на людей.
«Ауди S8» цвета «Амулет» рванула с места, стремительно исчезая в потоке машин. Четкими до автоматизма движениями Феликс вел машину, глядя в лобовое стекло взглядом отстраненным и пустым. Казалось, он видит перед собой совершенно иные картины, не имеющие ничего общего с магистралью.
Приехав домой, Феликс прошел к лифтовой, против обыкновения не поздоровавшись с охранником Алексеем, лишь коротко кивнул ему.
Поднявшись в квартиру, он сразу прошел на кухню. Не испытывая ни малейших признаков голода, он тем не менее смешал кровезаменяющий напиток: немного кокосового молока и много вина. Поставив бокал на стол, мужчина сел лицом к окну и стал смотреть, как в стекле плывет и подрагивает уличная иллюминация.
Вскоре на кухонном пороге возник маленький черный силуэт.
О, Феликс, дорогой, ты уже дома? А почему в темноте сидишь?
Мне хватает света.
Что-то случилось? Дон Вито прошмыгнул мимо его ног и забрался на соседний стул. Почему ты такой мрачный?
Просто устал.
Не хочешь рассказывать?
Просто устал. Где Паблито?
Полетел размяться, заодно и посмотреть, спокойно ли в нашей округе.
Что может быть в нашей округе беспокойного?
Мало ли. На всякий случай мы следим.
Феликс молча кивнул и снова стал смотреть в окно.
Забравшись на деревянный подлокотник стула с резной спинкой, место которому скорее было в католическом соборе, нежели на кухне, крыс коснулся рукава рубашки.
Ты не переоделся как обычно.
И пиджак в машине оставил.
Что же могло случиться за сегодняшний день? Дон Вито пару раз провел лапкой по ткани рукава, словно разглаживал ее. Неизвестность хуже пытки, так ведь, да?
Все в порядке. Просто я был на инъекции в «Gnosis»и немного нехорошо себя чувствую.
Новые побочные эффекты обнаружились? немедленно всполошился крыс.
Вот, лучше бы не рассказывал. Теперь ты посеешь панику и Паблито окончательно сведет всех с ума своими истериками. Все в порядке, говорю, отдохнуть мне надо.
Так и не прикоснувшись к бокалу с напитком, мужчина встал из-за стола и пошел в гардеробную переодеваться, послев ванную.
Вода в этот раз шумела дольше обычного, причем лилась так, словно кран открыли, но под душ не встали. Крыс сидел под дверью, шевелил ушами, улавливая малейшие движения и звуки, и страстно желал, чтобы домой сейчас не заявился Паблито.
Когда вода, наконец, стихла и мужчина вышел, то он не обратил внимания на сидящего у порога крыса и сразу направился в спальню. Феликс по-прежнему нигде не включал свет, квартира оставалась погруженной во тьму, и у Дона Вито создалось ощущение, будто они прячутся от кого-то.
Заглянув в спальню, крыс увидел, что мужчина лежит на кровати, подложив ладонь под голову, и смотрит в потолок, а не как обычнона коллекцию холодного оружия, занимавшего всю противоположную стену от пола до потолка.
Цепляясь за край простыни, свисающей к самому полу, Дон Вито забрался на постель и уселся у правого плеча Феликса.
Какое-то время они оба молчали, затем крыс тихонько произнес:
Феликс, ты любил кого-нибудь? Встречались тебе женщины, заставлявшие тебя терять рассудок от страсти?
Случалось увлекаться, ответил он, ничуть не удивившись вопросу, но чтобы любить до потери рассудка Наверное, нет. Я не мог себе этого позволитьв моем-то положении.
А можешь рассказать хоть о ком-нибудь, кем ты был увлечен? Может, вспомнится кто-то?
Я их всех помню, так или иначе. Кто-то остался четким портретом, кто-то практически живой, осязаемой фигурой, кто-то зыбким наброском, а от кого-то остался смех, или запах волос, или манера одеваться, или пристрастие к кокаину.
А все же расскажи о ком-то конкретном.
О ком-то конкретном Мы встретились в тысяча шестьсот восемьдесят шестом году в Париже. Ее звали Луиза де Монжар, и она была одной из первых певиц, вышедших на сцену. Еще каких-то четверть века до этого появление женщины на театральной сцене означало скандал и эпатаж. Актерами были только мужчины. Талант Луизы де Монжар заметил и огранил очень известный в те времена Жан Батист Люлли, грубо говоря, этот человек все решал в сфере музыкального искусства и, по сути, создал французскую оперу. Он вывел Луизу на сцену театра, который теперь называется «Гранд Опера». Я был восхищен ее красотой и талантом, а когда мы познакомились и сблизились, она к тому же оказалась незаурядной личностью.
Наши отношения продолжались два года, хотя лучше сказатьвсего год, до момента смерти Люлли. Его уход стал для Луизы страшным ударом, на нервной почве она начала терять голос. На сцену она больше выходить не могла, а без оперы не видела смысла жизни, к тому же её стала преследовать навязчивая мысль, что теперь, когда она утратила свой талант, я непременно потеряю к ней всякий интерес. В конце концов, Луиза довела себя до полнейшего нервного истощения и попросила ее убить. Как истовая католичка, она не могла совершить такой страшный грех, как самоубийство.
Феликс замолчал. Немного помедлив, крыс поинтересовался:
И что? Что ты сделал?
Выполнил просьбу Луизы. Я её убил.
Он произнес это таким спокойным будничным тоном, словно говорил о вполне обыденных вещах. А после добавил:
Давай спать, Вито. Поздно уже.
Глава 7
Проснувшись еще затемно, Феликс долго лежал с закрытыми глазами, слушая, как под боком похрапывает крыс, а на спинке кровати посвистывает во сне ворон. Когда Паблито вернулся, они с Доном Вито не слышалив спальню ворон прокрался на удивление тихо.