Поставив саквояж на пол и положив на него сумку, я остановилась у окна и выглянула наружу. Свет фонарей освещал безлюдную Карстерс-роуд. Дома напротив были темными и запущенными. Пятна сырости на давно некрашеных стенах, позеленевшие, не чищенные бронзовые ручки, покосившиеся решетчатые ставни Когда-то эта улица была оживленной и шумной, но семь лет назад мэрия проложила новую дорогу на Эрголь, и старый выезд из города оказался заброшен, а вместе с ним захирела и Карстерс-роуд.
Я задернула шторы, повесила в шкаф плащ и подошла к рукомойнику. Вода была ледяной, но это меня не остановило. Если уж не получилось принять ванну, то стоило хотя бы обмыться немного перед сном. Это было мое первое незыблемое правилов постель следует ложиться чистой.
Скинув блузку, намочила полотенце и принялась обтираться. Сквозняк, гуляющий по комнате, заставлял вздрагивать от холода, но упрямство и привычка не позволили сдаться.
«Терпи, Кейт, убеждала я себя, пять минут мучений, и ты снова станешь человеком!»
Так и вышло. Вода больше не казалась холодной, кожа горела от прикосновений грубой льняной ткани, щеки раскраснелись.
Улыбнувшись, я наскоро переплела косу, натянула ночную рубашку и нырнула в постель.
Стоило мне опустить голову на подушку, как тут же вернулись мысли о работе. Словно рой злых ос, они накинулись на меня и жалили, жалили, жалили
Где искать место? Быть может, мне стоит попытаться найти какую-нибудь одинокую старушку, не имеющую родственников мужского пола? Или чахоточную даму. Или старую деву, живущую в уединении пригородного имения. А что? Столица большая, тут кого только нет! Дам объявление в «Брегольские ведомости», укажу желаемые условия, кто-нибудь да откликнется.
И с Тильдой поговорю, может, она знает нуждающуюся в уходе пожилую теру. Да. Так я и сделаю. Больше никаких мужчин.
С этими мыслями, я незаметно уснула.
Кейт! Кэтрин, проснись!
Громкий шепот Папаши Дюка заставил меня открыть глаза. Висящие напротив кровати часы показывали три утра. М-да. Рановато, однако.
Что случилось? убрав от лица выбившиеся из косы пряди, посмотрела на хозяина гостиницы.
Вставай, Кейт, серьезно ответил тот. Одевайся, и пойдем, нужна твоя помощь.
Я резко села в постели. Голова казалась чугунной.
Больной?
Да, кивнул Папаша Дюк, и по его лицу я поняла, что дело плохо.
Эх Прощай, ночной отдых
Не задавая лишних вопросов, я поднялась и стала одеваться. Это был не первый случай, когда мне приходилось оказывать помощь постояльцам «Серой утки», так что ничего удивительного в ночном визите хозяина гостиницы не было.
Я готова, одернув блузку, подхватила лекарскую сумку и выжидательно посмотрела на Папашу Дюка.
Идем, кашлянув, ответил тот.
Мы спустились по лестнице, свернули в узкий коридор, прошли его до самого конца и оказались у небольшой темной двери, ведущей на нижний этаж.
Заходи, открывая ее, буркнул Папаша Дюк.
М-да. Судя по поведению хозяина гостиницы, зрелище мне предстояло то еще.
Я шагнула вниз.
Тусклая масляная лампа осветила низкие своды полуподвального помещения, и ее колеблющееся пламя выхватило из темноты яркую циновку, покрывающую каменный пол, стоящие вдоль стен лавки, большой, грубо сколоченный стол и низкий топчан, на котором лежал укрытый плащом мужчина.
В затхлой атмосфере подвала отчетливо чувствовался запах крови.
Вот.
Папаша Дюк протиснулся в дверь и замер за моей спиной.
Нашел на крыльце, пояснил он. Услышал шум, вышел, ну и наткнулся
Я подошла к раненому, откинула тяжелую ткань, и покачала головой. Плохо. Очень плохо.
Мне понадобится вода, спирт и много света, сосредоточенно сказала своему сопровождающему.
Зная Папашу Дюка, можно было не сомневаться, что скоро все это будет в моем распоряжении.
Не тратя времени на разговоры, хозяин «Серой утки» кивнул и вышел, а я разложила инструменты, тщательно протерла руки обеззараживающей настойкой и принялась срезать обрывки одежды, закрывающие огромную рваную рану.
Интересно, каким предметом она была нанесена? Похоже на огромный нож с зазубринами. Или это следы гигантских клыков?
Вот, на стол рядом со мной опустился чан с водой, и Папаша Дюк принялся выкладывать из карманов толстые свечи.
Зажигай все, распорядилась я. И привяжи раненого к кровати, чтобы он не мог пошевелиться.
Я наблюдала за тем, как хозяин гостиницы перетягивает руки и ноги пострадавшего ремнями, а сама настраивалась на предстоящую операцию. Вообще то, что я собиралась сделать, было незаконно. Без лицензии я не имела права браться за лечение, но другого выхода не было. Если не промыть и не зашить рану, неизвестный истечет кровью и умрет. А искать среди ночи кого-либо из практикующих докторовгиблое дело. Ни один из них и шагу не ступит за порог своего дома, не получив вперед пять ронов.
Готово, отчитался мой помощник.
Отлично, кивнула я и принялась аккуратно освобождать края раны от обрывков одежды. Будем надеяться, что парень выдержит.
По худому лицу мужчины прошла судорога, но он так и не пришел в себя.
Куда он денется? Если уж попал к тебе в руки, значит, выживет, хмыкнул хозяин гостиницы.
С тех пор, как я вылечила Папашу Дюка от застарелого радикулита, он свято уверовал в мои лекарские способности и рассказывал о них всем желающим его послушать. А такие всегда находились, и в «Серую утку» постоянно тянулись больные, в надежде на то, что я им помогу. «Видишь, Кейт, говорил Папаша Дюк. Люди доверяют тебе больше, чем докторам!» Ха! Насчет своих особых способностей я не обольщалась, скорее, понимала, что бесплатное лечение привлекательнее платного, вот народ и идет.
Я посмотрела на неподвижно лежащего мужчину. Молодой. На вид лет тридцать. Темные волосы слиплись от пота, в лицени кровинки, крупный нос заострился, под глазами залегли глубокие тени, тонкие губы посинели.
Ладно. Попробуем вытащить этого несчастного из лап костлявой.
Я склонилась над неизвестным, обработала кожу вокруг раны спиртом и принялась стягивать ее края.
Время шло, дыхание моего пациента становилось все тяжелее и прерывистее, и я торопилась.
«Давай, парень, ты не можешь меня подвести! Потерпи еще немного!»
Наконец, последний стежоки можно было немного выдохнуть.
Ну вот, а ты говорила, не выдержит, довольно сказал Папаша Дюк, глядя, как я накладываю повязку.
Ему еще предстоит ночь пережить, остудила я излишний оптимизм хозяина гостиницы.
Переживет, куда он денется, хмыкнул Папаша Дюк. Устала? он заботливо погладил меня по голове.
Да нет.
Я пожала плечами и принялась мыть руки. Мне трудно было судить о степени собственной усталости. Ну да, есть немного. Но это нормально, учитывая, что я толком не спала.
Я позову Бетси, она посидит с раненым, а ты иди, отдыхай, подавая мне чистое полотенце, распорядился Папаша Дюк.
Нужно следить, чтобы больной не сбил повязку. И напоить его вот этой настойкой, как только он очнется.
Я достала из сумки бутыль с касильской микстурой и поставила ее на стол.
Пять капель на ложку воды, напомнила хозяину гостиницы. И пусть пока не дает ему много пить, только губы смачивает.
Не переживай, Бетси не впервой твои указания выполнять, хмыкнул Папаша Дюк. Справится.
Я кивнула, взяла свою сумку и, перед тем как уйти, бросила на раненого последний взгляд.
Лицо мужчины было все таким же бледным.
Интересно, как он здесь оказался? вслух подумала я. Плащ недешевый, да и сюртук бархатный. Судя по всему, у парня есть деньги.
Я рассматривала дорогую одежду, и душу одолевали смутные сомнения. Простые люди так не одеваются. Большинство дартов носят купленные в магазинах готовые вещи, а позволить себе «старый стиль» могут либо аристократы, либо нувориши. Но что им делать на Карстерс-роуд, в самом бедном районе столицы?
Вот, очнется, тогда и узнаем, откликнулся Папаша Дюк. Может, еще и отблагодарит.
Не знаю, задумчиво протянула в ответ. Как бы у нас из-за него неприятностей не вышло. С богатыми только свяжись
Я легонько покачала головой и потянула на себя дверь.
* * *
Остаток ночи я провела, ворочаясь на узкой кровати и тщетно пытаясь уснуть. В голову лезли всякие надоедливые мысли. Работа, безденежье, подкрадывающиеся холода, отсутствие теплой одежды
Измучившись, поднялась с первыми лучами солнца и принялась приводить себя в порядок. Это было моим вторым незыблемым жизненным правиломчто бы ни случилось, выглядеть нужно так, будто у тебя все отлично.
Застегнув блузку, я одобрительно оглядела в зеркале свое отражение и, бросив взгляд на часы, поспешила вниз.
В общем зале было тихо. В низкие окна проникал хмурый свет осеннего утра, сонная Тильда, позевывая, растапливала камин, за конторкой дремал мальчишка-портье.
Проснулась уже? вскинула на меня взгляд подавальщица. Она чиркнула кресалом и подожгла тонкие щепки. Чего это ты так рано?
Не спится.
Я подошла ближе и завороженно уставилась на огонь. Мне всегда нравилось наблюдать, как медленно разгорается пламя, какими робкими поначалу кажутся его языки, как потрескивают поленья и как ярко вспыхивают, сдаваясь под натиском огня.
Бетси еще внизу?
Вроде бы. Ей-то что? Сиди себе, ничего не делай. Не работаудовольствие.
Тильда сердито фыркнула и распрямилась. Если Тиль дать повод, она будет долго расписывать недостатки сменщицы. Не знаю, что послужило причиной, но обе работницы Папаши Дюка терпеть друг друга не могли и не упускали случая пожаловаться на соперницу.
Я знала об этой старой вражде, поэтому постаралась незаметно улизнуть.
Пойду, проверю, как там раненый, быстренько развернувшись, направилась к подвальной двери.
И скажи этой бездельнице, чтобы она оторвала свой зад от стула и шла работать, крикнула мне вслед Тильда. Я за нее полы мыть не буду.
Я молча кивнула и поторопилась спуститься вниз.
Утра, Кейт, улыбнулась мне полненькая, румяная Бетси. Ее добродушное лицо просияло улыбкой.
Как больной? В себя не приходил?
Часа два назад очнулся, я дала ему настойку, и он сразу снова уснул, отчиталась Бет.
Жара не было?
Я подошла к раненому и прикоснулась к его лбу. Кожа казалась прохладной. Это было хорошо. И лицо больше не выглядело пугающе бледным. В тусклом свете, падающем из узких окошек, я разглядела слабый румянец, пробивающийся на щеках мужчины.
Нет. И не буянил он. Лежал ровнехонько, как положено. Очнулся, глазами так обвел все и на меня уставился. А потом спрашивает: «Где я?». Ну, я ему и сказала, что в гостинице. И настойку дала. Тут он и отключился.
Ясно.
Я проверила повязку. Все чисто. Редкая удача. Видно, парень в рубашке родился.
Спасибо, Бетси. Ты можешь идти, я сама с ним посижу.
Ну да, пойду, поднимаясь со стула, пробормотала Бет. А то эта неумеха, небось, до сих пор печи не растопила.
Я не стала поддерживать любимую тему «заклятых подруг», и Бет, вздыхая, поднялась со стула и пошла к выходу. Темная клетчатая юбка туго обтягивала ее широкие бедра, воланы, украшающие подол, зазывно топорщились, белоснежная блузка не скрывала роскошную грудь и полные, сдобные руки. Бетси была схожа с Тильдой и статью, и спелой, простонародной красотой, и внушительными габаритами. Может, именно поэтому обе служанки так враждовали?
Я невольно усмехнулась. Как и в любом другом обществе, в «Серой утке» бурлили свои, непонятные посторонним, страсти.
Кто вы?
Вопрос прозвучал так неожиданно, что я вздрогнула.
Посмотрев на раненого, наткнулась на цепкий, пронизывающий взгляд и мысленно выругалась. Черные глаза! Бездушные, угольно-черные глаза глядели на меня с бледного лица, вселяя непроизвольный страх. Не карие, свидетельствующие о небольшом магическом даре, не зеленые, говорящие о врожденной капельке силы, не желтые, подразумевающие природные способности, черные. Ну надо же было так вляпаться! Вот как чувствовала, что с этим больным будут неприятности. Маг, да еще и из высших! Теперь понятно, почему на нем все так быстро заживает. Да и с одеждой вопросов больше нетмногие волшебники Дартштейна пренебрегают современной модой, предпочитая «старый стиль».
Сиделка, милорд, отвлекшись от размышлений, коротко ответила я.
Имя? требовательно уточнил незнакомец.
Кэтрин, милорд.
Это ты меня заштопала?
Что вы, милорд! В гостинице был проезжий доктор, это он вам помог.
Я старалась говорить как можно убедительнее, но глаз не поднимала, прекрасно понимая, как многое может сказать мой взгляд. Главное, чтобы маг не оказался Чтецом, иначе, рен цена всем моим усилиям.
Ну, ладно. Что это за место?
«Серая утка», милорд.
И где она находится?
На Карстерс-роуд.
Рес!
Раненый выругался и попытался встать.
Вам нельзя подниматься! вскинулась я, укладывая его обратно. Иначе шов разойдется.
Глупости, хмыкнул незнакомец и опять попробовал подняться. Его худое лицо скривилось от боли.
Лягте.
Я снова удержала раненого и наткнулась на изучающий взгляд темных глаз.
Рес! Нужно быть осторожнее
Пожалуйста, вам нужно лежать, уже более мягко сказала мужчине, поправляя повязку.
Покомандуй еще, хмыкнул незнакомец. Спасибо за помощь, но мне некогда тут разлеживаться. Подай мой плащ.
Так, да? Я тут, понимаешь, жизнь ему спасаю, а он готов ее потерять из-за глупого упрямства?
А теперь послушайте меня, милорд, жестко произнесла в ответ. Если вы подниметесь с постели, я не дам за вашу жизнь и ломаного рена. Это сейчас, под действием настойки, у вас нет никаких болей, но спустя полчаса эффект от микстуры закончится, и вы свалитесь в первую же придорожную канаву, где и умрете в жестоких муках. Так что советую вам лежать смирно и не пытаться свести на нет все наши труды.
Не дожидаясь, пока маг придет в себя, я налила в ложку сонное зелье и поднесла к его губам.
Пейте, приказала упрямцу и, не дожидаясь ответа, заставила проглотить лекарство.
Что за?.. попытался возмутиться больной, но зелье уже начало действовать, и вскоре он закрыл глаза и отключился.
Вот так-то, удовлетворенно кивнула, прислушиваясь к ровному дыханию мужчины. Я никому не позволю портить мою работу.
До самого обеда больной спокойно спал, а я сочиняла объявление в газету. Дело это оказалось не таким простым, как представлялось поначалу. Нужно было описать все свои привлекательные стороны и при этом уложиться в три-четыре строчки.
Промучившись какое-то время, я все-таки составила небольшую заметку.
«Сиделка, окончившая лекарские курсы при Брегольском медицинском колледже, предлагает услуги по уходу за одинокой пожилой дамой или девицей. Исполнительная, аккуратная, честная. Имеются лицензия на работу и рекомендации. Для заключения договора просьба обращаться в бюро по найму номер шесть, располагающемуся по адресу: Кобург-рейне, дом 23».
Я перечитала написанное и задумалась. Стоит ли указывать, что наличие мужчин в доме нежелательно, или это только отпугнет потенциальных работодателей?
Подумав, решила оставить все, как есть. Мне бы сейчас хоть какое-то место найти, а то надолго моих сбережений не хватит. Нет, Папаша Дюк на улицу не выкинет, но нельзя же бесконечно пользоваться его добротой? Он для меня и так столько хорошего сделал!
В памяти всплыл промозглый зимний вечер, пустынная Карстерс-роуд, закрытые ставни домов и холодный ветер, гоняющий по улице обрывки газет и оберточной бумаги.
Я брела по дороге, сама не зная, куда и зачем иду. В тот момент мне было все равно. Голод и холод гнали меня вперед. Я понимала, что нельзя останавливаться, и все шла, шла, шла
От голода кружилась голова, во рту было сухо от жажды, руки в тонких перчатках давно озябли и онемели. В душе прочно поселилась тоска.
Я уже почти отчаялась, и тут появился Папаша Дюкогромный, нескладный огр, со зверским лицом и страшной улыбкой. Он вышел из дверей своего заведения, заложил большие пальцы рук за пояс фартука и уставился на меня тяжелым, придавливающим к земле взглядом. У меня тогда от страха душа в пятки ушла. А Папаша Дюк хмыкнул и спросил своим густым басом:
Чего по улицам в такую погоду бродишь? Бездомная, что ли?
Приезжая, ответила я.
Как ни странно, страх куда-то испарился, и мне стало все равно.