Мне вспомнилось все сразу: горячечный шепот«простите меня, если сможете!»руки, шарившие там, куда я не собиралась никого пускать в ближайшее время Но точно не внутри меня, это я помнила. И никакой боли в паху я тоже не ощущалаа должна была, если верить анатомическим книжкам.
А может, в самом деле сверху? спросил Резников. Он стоял чуть дальше, позади Златовской. Что-то очень уж хорошо он себя контролировал.
Сомневаюсь. У них в полнолуние и так животные инстинкты обостряются, а учитывая, сколько я туда феромонов вылила и испарила Да вы посмотрите, он и панталоны на ней порвал.
Сбивчивое дыхание, соленые капли, приземлявшиеся мне на лицо. Он дрожал так, как будто бил озноб, как будто был болен.
Держался, видно, из последних сил. Но держался.
А панталоны порвал, чтобы не заметили нож. Какой молодец.
А что это у нее на ноге? Ножны, что ли? Сняли бы вы их, Милена Норбертовна.
Резников, ну вы даете! С вашими-то связями бояться ножичка? Она и не тронет его, пока я не прикажу.
А если действие булавки выветрится?
Действие булавки не выветривается, это вам не опиум. Единственный вариантперенастроить на другую булавку.
Но я больше не была под влиянием булавки! Я контролировала себя!
Это осознание почему-то пришло ко мне последним, будто я не ожидала его, будто уже успела смириться, что вся моя жизнь отныне пройдет такбез мыслей, без чувств, подчиняясь малейшим прихотям этой женщины.
Однако это не так!
Я жива!
Я цела!
И я, мать твою, с тобой поквитаюсь!
Златовская все еще стояла у края стола между моих раздвинутых ног, и резким махом ноги я ударила ее по шее, сбивая с ног. Она охнула, хватаясь за край стола: мне не удалось заставить ее упасть, как мне хотелось. Ничегоя уже садилась.
Юбка задранане надо лезть под нее самой, это удобно. Никогда больше не буду носить нож так высоко на бедре, никогда больше не потеряю на это лишние секунды, как в недавней драке!
Это обещание проскользнуло в моей голове быстро и резко, словно бьющая в землю молния. А вслед за нею прогремел и гром: нож в моей руке чиркнул по горлу Златовской, под ухом. Она булькнула, схватилась за рануи повалилась на пол с выражением крайнего удивления на лице.
Я знала, что от перерезанного горла умирают не мгновеннохотя и очень быстро, но Златовская опасности больше не представляла. Я вскочила на столе, собираясь прыгнуть на Резникова.
Но тот уже успел подхватить стоящий в комнате стул и пятился к двери, выставив ножки вперед.
Спокойно спокойно бормотал он. АВХ или как тебя там?..
Меня зовут Анна! рявкнула я и все-таки прыгнула.
Неудачно: Резников бросил стул и выскочил за дверь лаборатории, а я на стул налетела, потеряла равновесие и упала сама. Прямо в лужу крови, которая растекалась вокруг тела Златовской.
Я обернулась к ней. Она была еще жива и как будто пыталась что-то сказать, но я не расположена была ее слушать. Схватив стул, который попортил мое приземление, я размахнулась и приложила ее по голове.
Стул оказался тяжелымчереп треснул, как спелый арбуз.
Больше крови. Хорошо.
Сердце у меня отчаянно бухало, перед глазами все плыло, но Прохор и шеф всегда вбивали мне одно: думай вперед! Не только то, что будет сейчас, но и что ты будешь делать через минуту!
Прямо сейчас мне хотелось преследовать Резникова и перерезать ему горло точно так же, как Златовской. Но какие-то остатки здравого смысла меня удержали. Не помню, чтобы в тот момент я всерьез беспокоилась о том, сколько в здании бандитов и как я буду из него выбираться; скорее, меня вело желание как можно сильнее и больше насолить Резникову, Златовской и всем остальным здесь, которые в одночасье разрушили мою жизнь.
Нагнувшись, я достала из халата Златовской связку ключейкак любезно с ее стороны было показать мне, где она их хранит! Затем огляделась. Вот чем эта комната напомнила мне прозекторскую: кроме металлического стола, на котором я лежала, и ламп над ним, тут были еще выстроившиеся вдоль стен шкафчики, и на них какие-то колбы и бутылки.
Мне ужасно захотелось все это расколотить разом, но я удержалась. Не хватало еще надышаться хлороформом или чем-то похуже и снова потерять сознание.
Но если это лаборатория, то тут должен быть
Да!
В первом же раскрытом шкафу я нашла большую бутыль с надписью «Спирт медицинский». Отлично.
Я опорожнила всю эту бутылку на Златовскую, а заодно повыкидывала из шкафов какие-то тетради и пачки бумагвсе, что смогла найти. Пусть горит!
Спички нашлись в другом шкафчике, рядом с бунзеновскими горелками. Отлично.
Я зажгла сразу несколько и бросила их в лужицу спирта. На меня полыхнуло жаром.
Превосходно!
Взглянув в последний раз на без сомнения мертвое тело Златовской, я вышла из операционной и быстрым шагом направилась по коридору. Мне не пришло в голову задаться вопросом, почему Резников не послал за мной своих бандитовэто волновало меня мало.
Но в коридоре я одного из них встретилатого самого Гришку, который переплетал мне косу.
Бросив только один взгляд на меня, он вжался в стенку и даже не сделал попытки преградить мне дорогу.
Опять же, я не спросила себя, почему. Мне было плевать. В моей руке был нож, но Гришка не входил в число тех, кого я поклялась прикончить любой ценой. А таких кроме Златовской было двое: Резников и Щеголь, который убил шефа.
Хорошо, что у меня такая отличная память, пусть даже стараниями Златовской и ее мужа. Я без труда нашла камеру, в которой держали волчонка-оборотня. Ха! Волков. Еще одна говорящая фамилия.
Но мне некогда было задумываться, почему его так зовут. Я начала отпирать камеруи тут услышала тихое рычание из-за двери.
Вспомнив, как вела себя Златовская, я крикнула:
Эльдар! Это я, Анна. Я в себе. Почти. Я убила злую тетку. Нужно бежать отсюда. Не бросайся на меня, я открываю дверь.
Рычание сменилось скулежом.
Я приоткрыла дверь, все еще держась настороже: пусть Волков и показал уже, что контролирует себя он правда превосходно, но кто его знает, может быть, в волчьей шкуре высшие нервные центры у него отключаются, и он даже не понял мою речь!
В щель сначала просунулся только мокрый мягкий нос, затем волк очень осторожно вышел целиком.
Теперь, несмотря на тусклый свет в коридоре, я рассмотрела его гораздо лучше, чем в камере. Во-первых, у волка по-прежнему, даже в зверином обличье, оставались голубые глазакак у генмодов. Может быть, это особенность всех оборотней, кто их знает.
Во-вторых, он был очень тощий. Хотя, может быть, для волков в дикой природе это нормально. Я видела волков только в зоопарке Магистрального парка. Там их было пятеро и все больше напоминали сардельки.
Эльдар еще и размером был поменьшето ли от слабости, то ли от того, что не вырос до конца. Черт его знает, как растут оборотни.
Неважно. Мне сейчас было не до размышлений о здоровье своего нечаянного сообщника. В конце концов, вряд ли он упадет замертво в ближайший час, а больше мне не надо.
Волк вопросительно посмотрел на меня.
Идем к выходу, сказала я. Кого ни встретим, все наши, вдруг мне пришел в голову важный вопрос. На первый взгляд ответ казался очевидным, но шеф учил меня всегда проверять мотивацию людей. Сумеешь человека убить, если что?
Волк слегка сдал назад, даже присел на задние лапы.
Какой интеллигентный мальчик.
Тогда рычи и держись позади меня.
Волк тряхнул головой, снова качнулся вперед и оскалился, словно показывая: нет, что ты, я готов. Я только кивнула. Ладно, будем надеяться, инстинкты возьмут верх в случае чего. Как бы ты хорошо их ни контролировал, но должен же и отпускать уметь.
Я направилась было по коридору решительным шагом, но вдруг поняла, что нога у меня подворачивается. Должно быть, я вывихнула ее, когда приземлилась на этот чертов стул. А может, даже сломала. Я читала, что иногда люди не замечают переломов. Значит, надо поспешить вдвойне, пока я еще не чувствую боли.
Вдоль коридора потянуло запахом дыма. Хорошо. Я боялась, что огонь в лаборатории не найдет, за что зацепиться. Хорошо бы еще нашлось, чему взорваться в подвале, или что-то в этом роде.
Я подумала, что надо разыскать подсобку, куда они положили труп Василия Васильевича. Или, может быть, они выкинули его в мусорный бак?..
Эта мысль почти сразу меня оставила: шеф всегда был сторонником утилитаризма. Считал, что мертвые тела нужны только живым, а не тем, кто их раньше использовал. Он бы первый сказал мне, что я должна в первую очередь спасать себяну и Волкова, раз уж мальчишка неожиданно оказался на моем попечении.
Просто мне невыносима была мысль, что я никогда больше его не увижудаже в виде трупа. Я так и не успела попрощаться.
Незаметно я сбилась с шага, и мне пришлось взяться за стенку, чтобы отдышаться. Шеф ведь знал, что я генмод, не мог не знать. Он как-то связан был со Златовской. И он не сказал мне об этом! Даже про этот укол, который разблокирует зачатие Если бы шеф сказал мне о нем, я бы, наверное, и сама не захотела его делатьзачем мне лишние риски, когда на примете все равно нет ни одного кандидата в мужья! Но он и словом не обмолвился. Он повел себя со мной, как с неразумным детенышем-генмодом, неспособным самостоятельно принимать решения.
А ведь мне уже почти двадцать! Я уже почти три года как совершеннолетняя по нашим законам!
Неужели он не доверял мне настолько, что даже правду о моем прошлом не мог сказать? И ведь свидетельство о рождении мое подделал! А мне сказал, что разыскал!
Я сползла по стене, чувствуя, как силы покидают меня. Ничего уже не хотелось, даже убить Щеголя или Резникова. Пусть приходят, пусть делают со мной, что хотят. Шефа этим не вернешь.
Волк, быстро, по-собачьи дыша, ткнулся мокрым носом мне в щеку, в шею. Аккуратно прихватил зубами за руку, потянул.
Нет, надо было идти, он прав. Я же не для себя хочу смерти в огне, а для этих всех!..
Кое-как, держась за стенку, я поднялась. Дальний конец коридора уже заволокло дымом, но я знала, что там должна быть дверь, за ней лестничный пролет вверх, там снова коридори выход. Та самая тяжелая железная дверь, через которую меня втащили вечность назад. Уже недолго идти.
Вдруг эта дверь в конце коридора со скрипом распахнуласьда что они тут, вообще петли не смазывают?! И знакомый голос гаркнул:
Это полиция! Всем стоять!
Инспектор Пастухов!
И другой знакомый голос добавил:
Стреляю без предупреждения!
Инспектор Салтымбаева!
Тут же у меня из глаз хлынули слезы и, не успев подняться, я снова рухнула на пол.
Глава 17. Волчья воля5 (фин)
В пьесах и книгах, когда героям приходит на помощь полиция, следует смена сцены или конец акта. А затемчаще всего короткий эпилог, в котором рассказывается, как именно разрешилась сложная ситуация.
Увы, я не была героиней пьесы, поэтому не было надежды, что все вопросы будут решены за меня в финальной экспозиции. Предстояло разбираться самой.
И самый насущный вопроскак объяснить присутствие Волкова? Точнее, присутствие самого настоящего волка, серого, мохнатого и клыкастого?
Пока Салтымбаева помогала мне выйти из задымленного здания, вопросов к серому зверю, который шел за мной по пятам, у нее не возникло. Но едва мы миновали знакомый порог и оказались на улице, перекрытой полицейскими возками, как инспектор обратила на него внимание.
А вы кто такой, гражданин?
Конечно, из-за голубых глаз она приняла его за генмода. Наверное, за какую-то большую собаку.
Говорить оборотень не могправильно, он ведь настоящий волк, над его-то голосовыми связками не поработали генетики, чтобы он мог докладывать найденную информацию. «Только бы не оскалился, подумала я. Доказывай еще инспектору, что он не укусит!»
Я даже не была уверена, что волк не станет кусаться. Его могла напугать царящая вокруг суета: множество полицейских пытались одновременно оцепить, обыскать и начать тушить здание; на моих глазах прямо вслед за нами из двери вывели нескольких бандитов и положили лицами вниз на тротуар.
Однако Волков не стал скалиться. Наоборот, он упал на живот на грязный булыжник, заскулил и закрыл морду передними лапами, как делают собаки, когда им страшно.
Не думаю, что он в самом деле боялся Салтымбаеву. Скорее, хотел показаться как можно более безобидным. И то верноон ведь уже не раз доказал мне и свой интеллект, и свое здравомыслие. Для человека, попавшего ни с того ни с сего в такой переплет, Волков держался превосходно. Другой бы давно уже либо начал огрызаться, либо возбудил подозрения, попытавшись задать стрекача.
Брови Салтымбаевой взлетели вверх.
Эт-то что еще такое? спросила она. И вдруг тон ее сменился:А ну, кто у нас хороший мальчик? Кто у нас умный и храбрый песик? Ты чей? Ну-ка, покажи мне свой ошейник
Она наклонилась к волку, и я, удивив саму себя, шагнула вперед, заслоняя волка от Салтымбаевой.
Над ним здесь издевались, сказала я. Я его спасла. Вы бы его не трогали.
Послушайте, я не собираюсь никого трогать, явно в сердцах произнесла Салтымбаева. Должен был порядок! Если собака найдена при обыске, так нужно его оформить!
Я представила, как оборотня «оформляют» в конторские книги, и мне стало нехорошо.
К счастью, нас спас Пастухов. Он вынырнул из окружавшей здание суеты, и у меня слезы навернулись на глаза: а он ведь еще, наверное, не знал, что шеф Облегчения при этом я не испыталамне казалось, что он сейчас займет сторону Салтымбаевой.
Но старший инспектор бросил всего один взгляд на меня, потом на волка (тот уже убрал лапы с морды) и сказал:
Жанара, а я ведь знаю этого пса.
Так он все-таки генмод? удивилась Салтымбаева.
Нет, но это очень редкая порода. На волка похожа. Во всем Необходимске, может, один такой. Должно быть, выкрали его. Ничего, я прослежу.
Но ведь документы начала Салтымбаева.
Я прослежу, повторил Пастухов с нажимом.
Вот тут слезы в самом деле пролились у меня из глаз. Выходит, Пастухов зналили догадывался! что Волков оборотень!
Или, скорее, для него не стало сюрпризом, что оборотни существуют. Если бы он знал конкретно про Волкова раньше, то, хочется верить, не стал бы рисковать, запирая его в камеру!
Только теперь я окончательно догадалась, почему он метался по комнате и так странно себя велполнолуние ведь! Даже если он в самом деле мог себя контролировать, это наверняка далось ему непросто
О господи, да ведь и на вахтера он тогда нарычал не просто так, а потому что полнолуние приближалось! Неудивительно, что говорить мне или кому-то еще об этом он не хотел.
Вы правда проследите? спросила я сквозь слезы, глядя на Пастухова.
Он кивнул.
Найду, куда пристроить на пару дней, он красноречиво махнул мордой на небо, где полная луна равнодушно светила над коньками крыш.
Ей-то не было никакого дела до того, что у кого-то тут, на земле, почва выходила из-под ног и мир рушился.
Тебе сейчас дадут одеяло, добавил Пастухов вполголоса, обращаясь ко мне. Прикрой парня его краем, если кто спросит, говори, что это твоя собака. Жанару я беру на себя, остальным ни слова! А ты, малец, он смерил Волкова взглядом, что выглядело довольно забавно, поскольку волк превосходил его размерами, скули побольше и старайся выглядеть как можно безобиднее! Да, вот так, он одобрительно кивнул, когда Эльдар совсем распластался по земле.
У меня не было даже сил почувствовать облегчение из-за того, что кто-то все устраивает и распоряжается. Вообще ни на что сил не было. Я только понадеялась, что обещанное одеяло дадут поскорее, потому что меня вдруг начала бить крупная дрожь.
Волк прижался к моей ноге и снова заскулил, свято выполняя заветы Пастухова.
По переулку разнесся громкий вой, перезвон колокольцев: подъехали пожарные в своей карете с красными и белыми полосами. Засмотревшись на них, я едва не пропустила молодого человека в фельдшерской форме, который настойчиво тянул меня за рукав.
Барышня! Барышня!
Я обернулась к нему, пытаясь разглядеть лицо. Не выходило: все плыло перед глазами.
Идемте за мной, в карету скорой помощи Кто это с вами? Вы кто, гражданин? это Волкову: ну да, глаза-то голубые.
Это просто собака. Редкая. Порода, проговорила я из последних сил. Он со мной.
Ну, с вами так с вами Пойдемте!
Опираясь на фельдшера, я кое-как дохромала до возка, где меня и усадили на скамейку, и пресловутое одеяло наконец-то оказалось у меня на плечах. Я послушно накинула его край на Волкова, который устроился у моих ног. Ну все, теперь от меня точно ничего не зависело.