Ну вот, теперь можете быть окончательно спокойны, что он вам больше не угрожает! А Серебрякова мы поймаем.
Я зябко передернула плечами. Резников меня и раньше не беспокоил. При мысли о нем и о его представительном лице с тонкими усиками я ощущала только отвращение. Ледяной ужас хватал за сердце только при мысле о Златовской, или как там у нее на самом деле фамилия, хоть она и была уже мертва, даже от моей руки. Пару раз я ее видела во сне. Она вставала, прямо с пробитым стулом черепом, и тянула ко мне руки«доченька, дай обниму».
Но говорить об этом шефу мне не хотелось.
Хорошо, сказала я и принялась мазать булку сливочным маслом.
Впрочем, не успела я откусить, как в столовую вошла Антонинакак всегда, с непроницаемо каменным выражением лица и поджатыми губами.
К вам посетительница, Василий Васильевич, сказала она. Я проводила ее в ваш кабинет.
Сперва я удивилась: посетительница во время завтракакак это неуместно! К шефу обычно обращались люди интеллигентные, которые не подгадывали свой визит к приему пищи.
Только потом мои глаза упали на циферблат часов и я поняла, что гостья явилась во вполне приемлемое время: было уже почти десять. Надо же. Мне и в голову не пришло, что я так долго переодевалась.
Тут же я вспомнила, как подолгу замирала то с одним предметом туалета в руках, то с другим. А расчесывание и вовсе отняло целую вечность.
Неожиданно остро уколола злая, почти презрительная обида на саму себя. Как это я так!..
Мурчалов посмотрел на меня через стол.
Прошу меня извинить, Аня, мне нужно принять клиентку. А вы не торопитесь, доедайте и присоединяйтесь, если разговор еще будет идти.
Я отложила булку в сторону.
Спасибо за предложение, шеф, я сыта.
Мне в самом деле расхотелось есть. Последние дни и обед, и вечерний чай, и утренний чай мне чаще всего приносила Антонина и стояла над душой, пока я не поем. Сегодня вроде бы аппетит разыгрался, но приступ злости свел его на нет.
Непривычное для меня состояние: раньше я всегда садилась за стол голодная, а в промежутках еще и перекусывала. Забыть поесть казалось мне невозможным. Уж не одно ли это из усовершенствований в человеческом организме, предусмотренное моими создателями? Чтобы иметь сильные мышцы, острое зрение и нюх, человек должен хорошо питаться.
Об этом гадко было даже думать.
Чтобы оборвать ставшую привычной спираль мрачных мыслей, я встала.
Пора мне возвращаться к своим обязанностям.
Мурчалов внимательно посмотрел на меня.
Как хотите. Но не перенапрягайтесь, мы с Прохором вполне способны дать вам отдохнуть, сколько потребуется.
Еще бы им не дать. Все равно от меня никакого толку.
Но уж по крайней мере вести записи для шефа я могу. И лучше, чем Прохор: в отличие от него, пишу я быстро и аккуратно. У личного слуги шефа много достоинств, но чистописание в их число не входит.
Мы поднялись в кабинет шефа.
Почему-то при мысле о клиентке или гостье я успела представить себе относительно молодую женщинупришла к Мурчалову, чтобы он собрал для нее сведения либо о муже, либо о деловых партнерах. Почему-то я совершенно не ожидала увидеть пожилую, даже откровенно старую даму.
И уж тем более я не ожидала, что узнаю ее. Это была старушка, которую я видела на Спасо-Илаевском кладбище пару месяцев назад, когда «расследовала» дело украденной собаки Ангелины.
Теперь я рассмотрела ее значительно лучше.
Дама была одета очень, очень опрятно и немного старомодноэто бросалось в глаза в первую очередь. Знаете, бывают люди, у которых одежда словно отутюжена и накрахмалена за пять минут до выхода из дома? Вот она была из таких. Во вторую очередь становилось понятно, что одежда эта очень богатаяно только если внимательно приглядеться. Мне стало это понятно лишь по текстуре ткани: такое редко увидишь в мануфактурных магазинах, где я предпочитаю одеваться!
И только я обратила на это внимание, как тут же заметила и другое: платье и болеро дамы были пошиты очень, очень давно. Не «слегка старомодное», а «очень старомодное»но настолько простой и элегантный покрой, что за двадцать или тридцать лет не вышли из моды! Или мне так показалось? В моде ведь я не особенно разбираюсь. Хватит, налепила уже ошибок! Надо прекращать делать о людях выводы по внешности.
Но вряд ли я могу ошибиться, если скажу, что глаза нашей гостьи смотрели неожиданно молодо, ясно. Такие взгляды иной раз называют лучистыми.
Дама улыбнулась нам, показав ямочки на щеках.
Доброе утро, господин Мурчалов! сказала она. Вы еще более пушисты, чем мне о вас рассказывали!
У нее был чуточку по-старушечьи надтреснутый, но все равно на редкость приятный голос. Впрочем, это я помнила еще по кладбищу.
Рад, чрезвычайно рад визиту! промурлыкал шеф, вскакивая на стол перед посетительницей. Если я не ошибаюсь, Байстрюк Галина Георгиевна?
Ваша осведомленность делает вам честь, сказала дама. Польщена! Не думала, что через столько лет после ухода от дел меня все еще будут узнавать!
Как же не узнать самую знаменитую женщину Необходимска? спросил Мурчалов.
Самую богатую, вы хотите сказать? улыбнулась Галина Георгиевна. Вы мне льстите! Состояние Татьяны Афанасьевны, вероятно, побольше моего.
Ничуть не смутившись меркантильного оборота, которое приняло обсуждение, шеф уселся на стол и обернул хвостом передние лапы.
Если говорить об оборотах ее кумпанствабезусловно. Если говорить о ее личном состоянии Но прошу меня извинить за невольно допущенную неделикатность!
Нет, что вы, это я позволила себе вульгарность, возразила Галина Георгиевна. Слава богу, в моем возрасте уже можно позволить себе что угодно, за исключением лишней чашки кофе за ужином! Но перейдем к делу. У молодого известного специалиста вроде вас их наверняка множество, не хочу отнимать время.
Для вас времени у меня сколько угодно, склонил голову шеф.
Я знала, что он не лукавит: хоть я и не занималась делами последнюю неделю, нетрудно было понять, что в сыщицкой работе царит затишье, раз шеф всего себя отдал организации детской для своего котенка.
Позвольте представить вам мою ассистентку, Ходокову Анну Владимировну, продолжал шеф. Я безусловно доверяю ей, при ней вы можете говорить, как если бы мы с вами были наедине.
Шеф всегда произносит эту фразу перед клиентами, мне бы уже надо было к ней привыкнуть. Но в этот момент что-то во мне неожиданно запротестовало.
Недосуг, однако, было разбираться: госпожа Байстрюк уже улыбалась мне во все ямочки и протягивала руку в кружевной перчатке для рукопожатия. Пришлось пожимать и тоже изображать ответную улыбку.
«Наверное, она на самом деле какая-нибудь гадина, мрачно подумала я. Самая богатая женщина Необходимска! Не может быть, чтобы разбогатела на чем-то честном».
Не хотите ли чаю? продолжал Мурчалов.
Благодарю вас, будет очень кстати.
Не дожидаясь просьбы шефа, я развернулась и отправилась на кухню.
И это после слов о доверии!
«Да нет же, сказала я себе, спускаясь на кухню. При чем тут это? Ты всегда делаешь чай, когда приходят богатые клиенты!»
Почему-то на середине лестницы на первый этаж я чуть не разрыдалась. Потребовалось нешуточное усилие воли, чтобы взять себя в руки. Может быть, все же не стоило мне сегодня выходить из своей комнаты
Нет! Хватит! Хватит прятаться от всех!
Вот и с Волковым так с самой нашей переделки не осмелилась поговоритьхотя шеф несколько раз передавал мне его просьбы о встрече, а один раз даже принес письмо, которое я не читала.
В кухне хозяйничала Антонина, прибираясь после завтрака.
Она бросила на меня непроницаемый взглядв подпольных карточных боях нашей экономке цены бы не былои вручила уже готовый поднос с чаем и сладким печеньем.
Работаете уже?
Да, ответила я.
Я ножницы у вас из комнаты забрала, сообщила мне экономка. Если понадобятся, скажите мне.
Фраза показалась мне загадочнойзачем бы Антонине забирать ножницы из моей комнаты? но думать над ней было недосуг: нужно было нести чай шефу и клиентке. На это я, по крайней мере, еще гожусь.
Ну что ж, думаю, просить вас о конфиденциальности нет нужды, услышала я фразу Галины Георгиевны, входя в кабинет.
Естественно, шеф чуть наклонил голову.
Я поставила чайный поднос на стол, быстро и аккуратно разлила ароматный напиток: гостье в чашку, шефу в блюдечко. Нужно было заварить самойАнтонина отличная кухарка, но чай лучше всего получается именно у меня, это признавалось всеми обитателями нашего небольшого хозяйства. Но при одной мысли об этом меня охватывала усталость. Нет, хорошо, что чай уже заварен.
Должна у вас уточнить: насколько вы осведомлены о моих семейных обстоятельствах? спросила Галина Георгиевна, сделав аккуратный глоток.
Лишь то, что известно всему городу. Вы овдовели очень давно, когда ваш муж, капитан Байстрюк, героически погиб во время войны. Никогда не были замужем повторно, почти не имеете родни, так как ваш муж порвал с семьей все связи, а вы самисирота.
Все так, благосклонно кивнула Галина Георгиевна. А мой единственный сын, Коленька, к сожалению, ненадолго пережил Михаила Федоровича, она вздохнула, а я тут же вспомнила, как она сидела на кладбище у могилы. Так это она читала сказки своему сыну! Я подумала, внуку Надо было сразу догадаться: могила-то совсем старая. После этого я с головою ушла в торговлю, не без удачи, как вы уже отметили. Поэтому я всегда охотно тратила: вкладывалась в городское благоустройство, открывала школы и больницы. Но мне не удалось растратить все. Большая часть денег после моей смерти, по-видимому, отойдет городским университетама может быть, военному флоту, смотря кто из них лучше покажет себя в подхалимстве.
«Да, подумала я с удовольствием, определенно, не так проста».
Вы хотите, чтобы я навел для вас справки, насколько честно каждое из выбранных вами учреждений распоряжается финансами? предположил Мурчалов.
Нет, покачала головой Галина Георгиевна. Последнее время мое завещание вызывает у меня все больше неуверенности. Вот уже неделю как я вижу призрак моего покойного сына.
Последовала театральная пауза, которой дама, определенно, наслаждалась, хотя и сохраняла невозмутимое выражение лица.
Шеф также умудрился не растерять своей невозмутимости.
Чем же я могу вам помочь в таком случае? спросил он.
А! Расследовать вероятное мошенничество или даже покушение на убийство, сообщила Галина Георгиевна. Хотя я и стара, но из ума еще не выжила. И без тени сомнения знаю, что призраков не существует.
Глава 19. Горе Галины Георгиевны2
Богатейшая женщина Необходимска проживала не в самом престижном Опаловом конце, как было бы естественно, а в Аметистовомтам же, где (бывшая?) пиратка Горбановская. Может быть, тем, кто в молодости торговал с теплыми заморскими странами, там уютнеебольше похоже на привычные края. Может быть, нувориши просто чувствовали себя неуютно в окружении слишком изысканных соседей.
Архитектурой дом Байстрюк тоже напоминал особняк Горбановской: квадратное строение, в середине внутренний дворик. Только Горбановская свой дом сдавала в наем, а Галина Георгиевна жила одна. Кроме того, открытый внутренний дворик она забрала стеклянной крышей, такой же, как купол над всем Аметистовым концом, превратив его в крытый атриум.
Словно чтобы еще больше поразить воображение случайных гостей, с потолка атриума свисала невероятных размеров хрустальная люстра. Такая длинная, что насчитывала, должно быть, не меньше трех моих ростов!
Хозяйка сама провела нам экскурсию по своему дому.
Когда-то я устраивала тут такие приемы, проговорила она с ностальгией. Были совсем другие времена, молодые люди, надобно было уметь пустить пыль в глаза деловым партнерам! Я и купила-то этот особняк с первого удачного контракта, в рассрочкурисковое вложение, но оно окупилось. Наверное, давно уже нужно было его продатьмне одной он вовсе не нужен, а стоит его содержание немало. Но именно здесь умер Коленька она вздохнула. Как он любил бегать по этим коридорам! Проносился по всему дому сверху донизу, по этим галереям, ни слуги, ни нянечка не могли его поймать! Такой уж был проказник! она вздохнула и улыбнулась, как будто память о сыне совсем уже не причиняла ей боли.
Наверное, и не причиняла: сколько лет прошло! Я читала, что с возрастом многие трагедии забываются, и в памяти остается только хорошее, не отравленное тем, что случилось потом.
В этот момент я остро пожалела, что мне еще не под восемьдесят. Как чудесно было бы взглянуть на себя нынешнюю с высоты прожитых лет и понять, что все мои беды и проблемыерунда и пустяки, и что все, что со мной произошло, можно просто забыть.
Отличное вложение, оценил Мурчалов тоном эксперта. Тогда ведь еще не был построен купол над Аметистовым концом? Поэтому вам и понадобился крытый атриум?
Совершенно верно, благосклонно улыбнулась Галина Георгиевна.
Тут же я сообразила, о чем он: даже если бы дом пришел в полную негодность за эти годы, возросшая стоимость земли окупила бы любые затраты моментально. Прежде Аметистовый конец не считался одной из фешенебельных частей города: просто еще один торговый округ, жить в котором настоящей аристократии считалось зазорным.
Насколько я знаю, жилье в Опаловом конце и теперь считается более престижным, и жить там действительно удобнее и приятнее по крайней мере, летом. Но для многих даже и богатых людей «непрестижная» недвижимость в Аметистовом конце все равно что зеленый виноград для лисы.
В свете этих соображений я немедленно поняла, что и Байстрюк, и Горбановская проживали в Аметиством конце вовсе не из-за того, что их, как парвеню, не принимало высшее городское общество. Уж у нас-то в городе даже аристократия не особенно кичится положением, хотя бы потому, что почти вся эта аристократияпотомки приезжих.
Глупо. Как же глуповсе знать, и не сопоставить! Точно так же, как с генмодами-людьми. Точно так же, как с Резниковым. А туда же, на работу вернуться решила.
Мы шли по нижней галерее атриума, в центре которого, прямо под люстрой, росло старое апельсиновое дерево. Василий Васильевич, сидя у меня на руках, усиленно крутил головой по сторонам, потом спрыгнул на пол и начал обнюхиваться.
Уточните, где именно появлялся призрак? спросил шеф.
По всему дому, с готовностью ответила Галина Георгиевна.
Вот как! хвост шефа загнулся вопросительным знаком. А все же не откажите показать, где именно его видели?
Галина Георгиевна не отказала. Более того, она, как выяснилось, отлично подготовилась: достала из ридикюля записную книжку, по которой прочла, где именно наблюдался призрак.
Сама она видела его в атриуме, в своей спальне и в своем же кабинете. Обе комнаты располагались на первом этаже, потому что ей тяжело было теперь подниматься по лестницам. Но слуги, которым вменялось в обязанность поддерживать дом в порядке, утверждали, что видели мальчишечью фигуру и на втором этаже, и на третьем.
Да и сама Галина Георгиевна один раз наблюдала, как «Коленька» бежал по галереям верхних этажей.
Это всегда происходило по ночам или вечерам, после наступления темноты, добавила Галина Георгиевна. И всякий раз клубился туман.
Туман? заинтересовался Василий Васильевич.
Белый, потусторонний, пояснила Галина Георгиевна. Сперва я решила, что кто-то из слуг затеял шутки с сухим льдом.
Сначала решили? Потом вы отказались от своего мнения?
Я рассчитала всех слуг и наняла новых, просто сказала богатейшая женщина Необходимска. Не помогло.
А как выглядел этот призрак?
Это был Коленька, вздохнула Галина Георгиевна. Точно как я его помню К сожалению, тогда не существовало фотографий, только дагерротипы. Нужно было не двигаться по полчаса. Коленька был таким живым ребенком, таким непоседливым, что невозможно было заставить его стоять смирно! Мне предлагали сделать посмертный дагерротип, но я отказалась. Хотела помнить его живым.
И никакого изображения у вас не сохранилось? спросил Василий Васильевич.
Отчего же? Есть чудесный портрет. Когда Коленьке исполнилось пять лет, я заказала его у самого Аврелия Чернокрылова, сразу как тот иммигрировал. Кисть ему приходилось держать в клюве, но работал он намного быстрее всех известных мне художников. А зрительная память просто непревзойденная. С ним Коленьке не приходилось позировать так долго.