Прошлой ночью Рассела посетило все то же виденье. Может, это было знаком свыше, предсказанием: его блистательный напарник вернется. Выскочит в пикапе из-за поворота и, как всегда, став героем, покарает зло. Возникнет перед Расселом с таким самоуверенным видом, будто ничего не было и это не он, Николас Патнер, два месяца назад похоронил любимую женщину, а потом пропал. Никаких лопнувших сосудиков в глазах или мертвенно-бледной усталости. И все же, когда последний мусор с аварии был убран, гонщика увезли в участок, а его резвого коня погрузили на эвакуатор и вороной депос сел вместе с Расселом в машину, как это было всегда (только на этот раз на пассажирское кресло)Рассел заметил россыпь белой шерсти на шее напарника, появившуюся там, где ее не должно быть. Николас в одно мгновение стал выглядеть измученным, его глаза утратили блеск, и никакая маска, которую он так старательно демонстрировал окружающим, не могла этого скрыть.
До участка они ехали молча. Когда патрульная машина покидала место аварии, Николас обернулся на отдаляющийся силуэт пикапа. Глядя на помятый бампер, змейку трещин, извивающуюся на лобовом стекле, они с Расселом подумали об одном и том же: сколько силы не хватило удару, чтобы водитель пикапа был бы мертв? От таких мыслей Расселу стало не по себе. Но он позволил взбесившейся фантазии дорисовать эту картину до конца.
Глава 2
Николасу Патнеру, депосу вороной без единой отметины масти, было всего двадцать пять лет, когда его имя узнал весь город. Николас переехал в Одару из богом забытого поселка, полицейская академия, закрыв глаза на беспородное происхождение, решила дать пареньку шанс. Тут было не до выборабольше, чем в ком-либо другом, Одара нуждалась в полицейских, а Николас как раз намеревался стать лучшим из них.
Если верить городским байкам, сделавшим вороного депоса чуть ли не фольклорным персонажем, начало его блистательной карьеры положил ржавый пикап. Свой первый и единственный автомобиль Николас выкупил со свалки. У пикапа затуманились фары, проржавело днище, на ходу он гремел и скрипел, собирая косые взгляды и насмешки. Но именно в его поеденный молью салон Николас посадил трех голосующих на трассе мужчин, ночью, семь лет назад. Их лица не раз мелькали в полицейской картотеке, они являлись наркодилерами, на одном из их шайки висело убийство. Николасу повезлоулицы охватила темень, в Одаре трое были проездом и не знали города. Вид худого паренька за рулем огромного пикапа не вселил в них подозрений. Николас, перепуганный до смерти (как не раз признавался в этом), настроив радио на волну блюза, довез теснящихся на заднем сидении бандитов до полицейского участка. Они не успели ничего понять, как оказались запертыми в машине, а сам водитель со всех ног помчался за подмогой.
Банду вооруженных наркоторговцев задержал курсант, гласил заголовок первой статьи, в которой прозвучало имя Николаса Патнера. Потом он устал объяснять сослуживцамтот случай был чистой воды везением, и то, что он специально крутился в злачном районе, карауля бандитов, насочиняли журналисты, впоследствии обожающие приукрашивать все, что с ним было связано.
Те дилеры-недоумки были сравнительно мелкой рыбешкой, но они подарили Николасу место в одном из лучших участков Одары, где тот тут же дал о себе знать. Сослуживцы привыкли к его образукоротающему ночи если не у компьютера, то в полицейской машине или пикапе в бессонном патруле. В пятницу, когда принято было отправляться по барам, Николас не отставал от компании. Но, даже опьяневший, он всматривался в толпу, пытаясь отыскать знакомые из картотеки лица, всегда готовый действовать.
Не прошло и четырех лет, как вороной депос навел полицию на след самого Тобиаса Элирандалидера мафиозной группировки, наводнившей Одару с момента упадка. До того как за дело взялся Николас, Тобиас оставался неуловимым. Об этом, конечно же, не забыли упомянуть газеты, а узнав, что это все тот же курсант, разошлись не на шутку. Николаса даже пригласили ответить на дурацкие вопросы в телевизионной передаче: Не наделены ли вы экстрасенсорными способностями?; Что он предпочитает есть на завтрак, чтобы оставаться в такой прекрасной форме? (А Флайка, его верного четвероногого компаньона, сделали лицом компании, производящей сухой корм для собак. Теперь всякий раз, когда наступало время трапезничать, пес мог лицезреть свой портрет, горделиво смотревший с коробки с надписью Выбор Сержанта Флайка.)
Когда в других городах безостановочно твердили о телезвездах и политиках, криминальная Одара избрала своим героем полицейского. Николасу пришлось предпринять некоторые усилия, чтобы его слава не распространялась дальше стен участка. Лишившись доступа к служебным делам, падальщики тут же перебросились на личную жизнь, которая, в отличие от его карьеры, была бурной только первое время. Все чаще Николаса стали замечать в обществе одной девушки. Ее звали Лейн. По слухам она принадлежала к тайному клану породистых депосов. Его приверженцы, помимо богатства и родословной, происходящей от самого Мортхагенапервого правителя свободного Тизалотопиобладали большой властью. Их осталось немного. История не помнила случая, чтобы кто-то из аристократов вступал в связь с беспородным депосом, пусть даже прославленным полицейским. По тем же сплетням избраннице Николаса пришлось сменить имя. На вопросы журналистов о своем происхождении Лейн не уставала делать круглые глаза и повторять, что сама она родом из маленького городка и понятия не имеет, почему ее, простую девушку из бедной семьи, приписывают к сливкам общества. (Чтобы ответить на этот вопрос, достаточно было хоть раз взглянуть на нее. Лейн мигом выдавало свойственное породистым депосам вогнутое лицощучий профиль, уши с заостренными кончиками и особая манера держаться.)
Сам Николас, если бы нарушил табу, наложенное на любые сведения, касающиеся его личной жизни, сказал бы, что Лейн стала первой девушкой, которую он полюбил. Она, как и слава полицейского, ворвалась в его судьбу незваной, яростным вихрем сломав все засовы и двери. Воспоминания об их первой встрече веяли смрадом подвала. Ему завязали глаза. Единственное, что он видел на фоне мракакак мушки света пускались в пляс от новых ударов. Николаса его же собственными наручниками приковали к батарее. Язык не поворачивался назвать его мучителей депосамистоило узнать о тех страшных преступлениях, которые они совершили. Николас долго шел по их следу, он был уверен, что ему удастся посадить этих тварей за решетку. Вот только удача, всегда сопутствующая полицейскому, в тот день бросила своего подопечного на бетонном полу подвала, во власти убийц, мокрого от крови и пота. Николас смирился с исходом этой истории. Да что там смирился, он молился, чтобы все поскорее закончилось, а в тоннеле забрезжил свет. Ждать ему оставалось недолго если бы не девушка, словно возникшая из бредовых видений. Лейн спасла его тогда, выудила, как тонущего котенка из реки, из самой страшной передряги, в которую ему доводилось попасть. Вороной депос помнил, как впервые увидел буланую девушку по пути в госпиталь, когда с него, еле живого, сняли повязку и Лейн предстала перед ним, овеянная светом и прекрасная. Не думал, что встречу ангела так скоро, прошептал ей он, перед тем как потерять сознание.
Об ужасном событии, что свело их вместе, Николас и Лейн пообещали не вспоминать. Они придумали, будто познакомились на круизном лайнере. Николас пригласил Лейн на танец, после чего они всю ночь простояли на палубе, глядя, как в темных водах отражаются звезды. И не было никаких подвалов и раненого паренька в полицейской форме. Это так, плохой сон, который по совпадению им одновременно приснился. Не стоит о нем думать, а говорить тем более.
После смерти Лейн Николас неоднократно вспоминал о событиях, связанных с заточением. Не столько об издевательствах или невероятном спасении из плена. Он думал о самом чувстве, постигшем его в ту бесконечную ночь. Именно тогда вороной депос заглянул в глаза смерти, принял факт, что всему, чего он добился, что было у него, билось в нем и дышало, пришел конец. Кто бы мог подумать, что спустя два года все вернется. И онполностью здоровый физически, будет не лучше себя в том подвалераненого и мечтающего о глотке воды, засыпая в луже собственной крови. Пускай снаружи Николас был свободен, мог дышать, разговаривать, улыбаться А еще таранить на пикапе машину преступника.
В омут раздумий о своей полицейской карьере и Лейн, прошлом, которое до сих пор виделось вчерашним днем, Николас погрузился по дороге в участок. Час назад он разбил свой пикап. В правой ноге до сих пор застыло ощущение вдавленной в пол педали, когда на скорости сто километров в час он сокращал расстояние до баклажанового бока седана. Покореженные машины забрал эвакуатор. Николаса, целого и невредимого, не считая разбитого лба, увез Рассел Лэйон. Ты совсем помешался, не раз сорвалось с языка всегда тактичного и сдержанного напарника. Он был родом из Странглеи, а странглийцам, насколько знал Николас, было свойственно прятать эмоции. Рассел загибал маленькие породистые уши, а его невнятный голос звучал строже обычного: О чем ты думал, Николас? Твое счастье, что машины не взорвались! Ты под чем-то или просто пьяный? Откуда ты вообще взялся?
На последние два вопроса Николас мог бы дать адекватные ответы. Насколько помнилось, он не брал в рот ни капли, а взялсяиз дома на Вишневой улице. Наша пряничная усадьбатак в шутку называла их скромное жилище Лейн. Она любила этот дом. К заднему двору примыкал клочок земли, где они вместе обустроили сад. Вид на улицу открывали широкие окна, при восходе солнца, стоило раздвинуть шторы, стены комнат окрашивались в ярко-оранжевые тона.
При теплом свете сегодняшнего утра Николас готовил завтрак, по привычке слушая фоном полицейское радио. Допить кофе он не успел. Сообщение с кодом погони заставило Николаса, едва не позабывшего сменить домашние шлепанцы на ботинки, прыгнуть за руль пикапа и устремиться на окраину Одары. Там, если верить диспетчеру, должен был появиться автомобиль преступника. Объезжая пробки, Николас вспомнил о том, что в его пикапе не предусмотрено сирены, что сам он уже два месяца как не на службе
Ты, словно чертов странглиевский туман, то исчезаешь, то появляешься, заполонив собой все вокруг. На месте Дженны я перестал бы прощать твою самодеятельность, изрек Рассел завершающим аккордом, остановив машину на парковке полицейского участка. Они двинулись к зданию. Напарник семенил следом, так и не научившись приноравливаться к широким шагам Николаса. Вороной депос слышал его бурчание:
У тебя кровь на лице.
Это всего лишь шишка.
Он ощупал ладонью свою прямую беспородную морду. Рассел был правследовало принять душ или на край окунуть голову под кран, прежде чем предстать перед Дженной. Но ни того, ни другого он не сделал. Забыл о своих планах, стоило ему переступить порог офиса. Все, кто нес обеденную смену и не принял участие в погоне, мигом повскакивали ему навстречу. Николас пожимал вереницы рук, протискиваясь сквозь толпу. Он ловил себя на мысли, что его сослуживцы пялятся на него, как на привидение. Его место у окна казалось нетронутым, наверняка, если бы он подошел поближе, то нашел бы в своей кружке древний след от кофе, который не успел допить еще в совсем другой жизни.
С возвращением, Ник! Мы скучали по тебе, прилетело ему в спину от Ричи. Николас терпеть не мог этого патрульного, то его тронуло, с какой радостью тот встретил его.
Дженна, в отличие от подчиненных, не казалась впечатленной или соскучившейся. В кабинете начальницы четвертого участка, откинувшись в кресле, Старушка листала скоросшиватель с каким-то делом (орудовала пальцами с такой яростью, словно выдирала оттуда страницы). Кабинет шефа, и без того не блещущий простором, в ее присутствии всегда казался крошечным. Старушка была двухметрового роста, светло-серой, ничем не примечательной масти, с коротко сбритой под расческу гривой. На широких плечах сидела форма, подходящая крупному мужчине. За четыре года, что Николас проработал в полиции, он ни разу не видел в Дженне намеки на женственность, как никогда не встречался с ее благодарностью.
Удачи, напарник, шепнул ему Рассел, а сам, не поднимая глаз, поспешил удалиться в местечко побезопаснее.
Кого я тут вижу, изрекла Дженна. Без лишних приветствий она махнула толстой рукой в сторону стула.
Я постою.
Николас не смотрел на нее, его взгляд гулял по фотографиям и газетным вырезкам на стене, собранным еще предыдущим руководством. Черно-белые и совсем свежие свидетельства доблести одарских полицейских, портреты и даты. Следы, оставленные теми, кто так же, как он, жили надеждой спасти этот город. Многие из них ушли на вечный покой. Николас помнил, как с трепетом рассматривал фотографии еще новобранцем, бегал взглядом по лицам полицейских, избравших тот же путь, что предстоял и ему, пытался представить, как сложились их судьбы. А еще он надеялся когда-нибудь увидеть на стене и свою фотографию. Можно сказать, что эта мечта сбылась: статья о поимке наркоторговца Элиранда провисела на стене почета неделю, после чего Дженна ее сняла. Ходили слухи, что Старушке грозило увольнение (по сегодняшней стратегии а догоним-ка гонщика на старых корытах было понятно, почему). Николас с Расселом, бесспорно, утвердились в роли лучших полицейских в участке, им не раз удавалось обратить на себя внимание управления. Дженну такая перспектива совсем не радовала. Точно волк-вожак, которого, когда тот становится немощным и дряхлым, по законам стаи убивает молодой претендент на его место, Старушка делала все возможное, чтобы испортить Николасу жизнь: неисправные патрульные машины, дурацкие задания вроде вызова на дом к подросткам, закатившим вечеринку. Напарникчопорный странглиец, как заметили бы многие в участке. Не говоря уже об интервью, которые Дженна раздавала желтой прессе, в красках рассказывая о его тщеславии. Николас был городским героемона не могла так просто указать ему на дверь. Вороного депоса пытались переманить к себе другие участки, но Николас, в свою очередь, был не из тех, кто подарил бы Дженне такую легкую победу. Это противостояние длилось уже несколько лет. Николас не знал, как долго им предстояло воевать. По слухамгод, а может, и того меньше. Пока те, кто заседает наверху, не снизойдут прийти с проверкой и указать королевне на дверь.
А я, признаться, уже отвыкла от тебя, Патнер, сказала Дженна с такой интонацией, словно имела в виду предмет интерьера. Она поудобнее расположилась в любимом кресле. Кресло издало привычный, мерзкий скрип. Николас подумал: первое, что он сделает, когда займет ее должность, так это избавится от этой развалины. Выкинет к чертям из кабинета, собственноручно устроит ей похороны на заднем дворе, чтобы больше никогда не слышать ее душераздирающих звуков.
Словно прочитав его мысли, Старушка принялась раскачиваться. Скрип-скрип, возьми она гвоздь и проведи им по стеклу, и то было бы мелодичнее.
И все женастоятельно советую тебе сесть, продолжила Дженна, заметив, как он прижимает уши, беседа будет не из коротких.
Только замри, мысленно взмолился Николас и все-таки выполнил ее просьбу. Когда их глаза оказались на одном уровне, звуки ненадолго смолкли. Дженна оперлась локтем на стол, и теперь он, а не проклятое кресло, принимал ее вес.
Вор в обезьяннике. Не знаю, есть ли тут что обсуждать, первым заговорил он.
Ты считаешь это нормальным, Патнер?
Гнать машину всем вместе? Абсолютно нормальная стратегия. Только я бы лучше преследовал его на полицейских велосипедах
Да как ты смеешь! Ты
Разговоры не были сильной стороной Дженны, но за то время, пока Николас ехал в участок, Старушка постараласьприготовила целую речь. Она обозвала его неадекватным выскочкой, который ради славы готов на все. Сегодня, если верить словам очевидцев, он едва не погубил преступника. Полицию и так ругают на чем свет стоит, не хватает засветиться по телику как автоубийцы пегашей на трассе. Ко всему прочему, машины могли взорваться, на глухоманской обочинеоказаться пешеходы, он сам едва не погиб
Никакой ты не герой, а самоубийца, подытожила Дженна, и, судя по огоньку, вспыхнувшему в маленьких глазках, эта мысль ей очень понравилась.
Тут, кажется, они подобрались к долгожданной части разговора. Дженна наигранно опустила глаза в пол, прижав к голове большие уши, сменила гнев на милость.
И все равно, мне не стоило судить тебя После всего, через что тебе пришлось пройти. Мои соболезнования, Ник. Кто, как не я, понимает, как тяжело терять близких.