И когда я туда отправляюсь? перебил Николас.
Напарник бросил на него удивленный взгляд. Вороной депос продолжил:
Я-то все думал, чего это Старушка в последнее время слишком часто твердила мне, что я слетел с катушек. Выходит, она вовсе не шутила.
Тот парень не псих, он притворяется. У нас появился шанс это доказать. Нам нужен тот, кто проследил бы за ним, а еще лучшевтерся к Ероману в доверие. Вполне возможно, что с таким же пациентом, как и он сам, тот не будет прикидываться немым.
Николас выдавил смешок:
Да, Дженни превзошла сама себя! Неужели она настолько меня ненавидит? Засунуть в дурку? Это еще лучше, чем послать на ферму следить за школьником, ворующим навоз. Такого я точно не ожидал. Гениально! Просто браво!
Ты все не так понял. Я сам хотел взять это дело.
Николас не сомневался, что напарник лжет.
Но Дженна дает его тебе, потому что ты всегда был лучшим из нас, Рассел замолчал. На этом, кажется, программа спектакля была исчерпана. Завтра за свой провал напарнику суждено испытать гнев начальства. А может, Рассел был разочарован в себе, до того пребывая в полной уверенностиего актерского дара хватит, чтобы отправить Николаса лечиться.
Рассел, ты же сам понимаешь: Дженна хочет меня достать. Ей, видимо, неймется, что я слишком легко от нее отделался.
Николас забрал у Рассела кружку и залпом выпил все содержимое. Потом демонстративно проделал то же самое со своим.
Что ты творишь?
Пытаюсь покончить с собой. Я где-то слышал, что если выпить очень много воды, то можно помереть. Впрочем, что я оправдываюсь? Я ведь гребаный псих, мне больше незачем жить!
Прекрати, здесь нет ничего личного!
Николас продолжил, не скрывая злобы в голосе:
Сделай мне одолжение, посоветуй Дженне, если в следующий раз она задастся целью меня подлечить, пусть пришлет карету с санитарами на дом. Одного чопорного странглийца с талантом убеждать явно недостаточно для того, чтобы затащить меня в желтые стены, с которых психи лижут краску
А не пойти ли тебекричали глаза напарника. Но он, как всегда, был сдержан:
Это возмутительно. Ты ведешь себя как ребенок, Николас.
Слова Рассела разлетелись по гостиной, точно эхо того прошлого, когда вороной депос был новобранцем, а Расселего наставником. (С какого момента Николас потерял уважение к нему? После того, как нашел его на асфальте избитым бандой пегашей? Или это произошло гораздо раньше, из-за интуиции, которая часто спорила с мнением Рассела, в итоге оказывалась права. Сейчас она неустанно твердила, что это дело ни к чему хорошему не приведет.)
Подумай, усмирив свою гордость, сказал Рассел, стоя на пороге. У подъездной дорожки его ожидало такси. Если ты не согласишься, Дженна найдет кого-нибудь другого.
Такого же психа будет сложно отыскать.
Счастливо, Николас.
Вороной депос не испытал облегчения, когда закрыл за Расселом дверь. Неприятный осадок после этого разговора остался в доме и теперь гулял по комнатам вместе с призраком Лейн. От присутствия этих двоих Николасу стало не по себе. Невзирая на дождь, он взял Флайка на прогулку. Вороной депос шел в темноте, по знакомым тропинкам, мимо домов, где яркими огнями горел свет. Пес обнюхивал кусты, с радостным лаем разрывал землю, пытаясь отыскать норы землероек. Николас мог только позавидовать его легкомыслию. Теперь, оставшись в одиночестве (в незанавешенном оконе соседсткого дома семья садилась ужинать за стол. Мимо Николаса прошла пара. В обнимку, скрываясь под единственным зонтиком, влюбленные прогуливались под дождембудут ли у него еще когда-нибудь такие моменты в жизни?), он оказался в мире, который делил только со своей собакой, и теперь понял, почему являлся лучшим кандидатом на предложенную Дженной роль. В пустом доме, с вещами Лейн и сотней воспоминаний, он мог бы запросто сойти с ума. Своим психическим состоянием Николас ни у кого бы не вызвал подозрений. Дженна пользовалась его горем на благо полиции. Но вороной депос ее не винил. Ему стоило вытурить Рассела раньше, прежде чем напарник посвятил бы его в подробности дела. Теперь оно не выходило у Николаса из головы. Подручные Элиранда попадаются нам только мертвыми Откуда этот псих взялся?
Рассел забыл видеокассету. Она так и осталась в магнитофоне. Николас думал об этом, когда на пороге протирал псу лапы тряпкой, отмывал следы дождя в прихожей, разогревал в микроволновке замороженный ужин. Он пообещал себе, что позвонит Расселу завтра и пошлет кассету ему по почте. У телевизора вороной депос оказался только глухой ночью, да и точтобы посмотреть какое-нибудь тупое шоу, перед тем как завалиться спать. Пальцы тут же нажали на кнопку, вернув очертание допросной комнаты на экран. Следователь Эрл-Бревно наматывал возле заключенного круги, задавая однообразные вопросы. Даже уши Еромана, самая подвижная часть тела депоса, словно окаменели, свидетельствуя о том, что их владелец отыскал убежище далеко в своих мыслях. Николас ожидал, что Эрл начнет распускать руки, уж больно красочно Рассел рассказывал об обычаях комитета избивать заключенных. Но ударов так и не последовало, Эрл несколько раз только замахнулся. Несмотря на всю агрессивную отвагу, следователь старался держаться в стороне, словно между ним и заключенным образовалось невидимое стекло. Эрл боялся его, вдруг понял Николас.
Вопросы пошли по второму кругу. На одиннадцатой минуте вороной депос заметил, как заключенный пошевелился. Его уши еще плотнее прижались к голове, а хвост начал гулять из стороны в сторону, точно у взбешенного кота. Глаза исподлобья устремились прямиком на следователя. Ни Эрл, ни рядовой, едва не заснувший за диктофоном, ничего не успели сделать. Поймав момент, когда Эрл приблизился к нему, заключенный вскочил со стула. В долю секунды рыжий депос вцепился следователю зубами в горло. Эрл пытался кричать. Он повалился под весом Еромана на стол, захрипел и задергался, точно жертва, настигнутая хищником. Это продолжалось до тех пор, пока рядовой, опомнившись, не ударил Еромана настольной лампой по спине первым, что попалось под руку. Ероман разжал пасть, обернулся к рядовому и зашипел, издавая звуки, которые для Николаса сливались в слова:
Р-рыцера ш-ш-штерфа ар-р-рчака!закричал рыжий заключенный и зажал голову руками. В помещение вбежали несколько полицейских. Они повалили Еромана на пол. Не стесняясь камер, наградили его пинками и решающим ударомрукоятью пистолета по голове, после которого заключенный обмяк, растянувшись на полу.
Полицейские обступили Эрла. Следователь опирался о стол, ощупывал ладонями горло, по его пальцам текла кровь. Поддерживая с обеих сторон, Эрла увели из допросной, двое полицейских выволокли тело обвиняемого, переговариваясь между собой, что давно пора сдать этого психа в дурдом, пока он кого-нибудь не убил.
Следственная комната опустела, статичной картиной продержалась на экране полминуты, а потом ее сменила черно-белая рябь.
Николас пересмотрел видеозапись три раза, концентрируя внимание на моменте нападения и словах, произнесенных Ероманом. Вороной депос прибавил звук насколько это было возможно на стареньком телевизоре, чтобы окончательно убедитьсяему не показалось. А потом, дрожащими руками, набрал номер телефона Рассела Лэйона. К счастью, напарник проводил эту ночь дома.
Слушаю, сонным голосом отозвался он.
Рассел, это Ник. Прости, что разбудил.
Что-то случилось?
Нет Вернее, да. Я хотел извиниться за то, что наговорил тебе сегодня.
Пауза, а потом:
Все нормально, Николас.
И еще, ты не мог бы передать Дженне, скажи: я согласен взять это дело.
Последние признаки сна исчезли из голоса Рассела. Николасу показалось, что не у него одного сейчас бешено колотится сердце.
Ты уверен? чуть ли не закричал напарник в трубку.
Не сомневайся, ответил Николас, поглядывая на экран телевизора, где время на видеозаписи остановилось.
Глава 4
Порой, чтобы перестать блуждать в темноте, достаточно решиться на единственный шаг из дома, прямиком в неизвестность, где только кажется, что никто не ждет.
Николас сидел на скамейке в парке, в тени дряхлой сосны, умиротворенный, но в то же время полный решимости действовать. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь ветки, теплыми прикосновениями гуляли по лицу. Давно он не чувствовал такого спокойствия. Николас знал, что скорбь и воспоминания не могли оставить его так легко, но вдали от пустых комнат словно поблекли, сегодня на них набросили полупрозрачную вуаль. Все мысли занимало новое дело, игра, которая принадлежала ему одному, а если быть честным с собойсущество, похожее на депоса только оболочкой. В тот момент Николасу казалось, что не могло случиться иначе.
Он встрепенулся. На противоположный край скамейки опустился незнакомец, деревянные прутья под ним жалобно скрипнули. Двухметровый громила больше походил на заключенного тюрьмы, нежели пациента психиатрической клиники. На его толстой шее болталась тяжелая цепь, уши тянули вниз золотые серьги. Громила положил руку на колено, и Николас заметил рисунок синего дракона, выглядывающий из-под голубой пижамы. Вдобавок ко всему депос был пегой мастибелые на сером фоне пятна разделяли его массивную, больше напоминающую бычью голову на две части. Парень был не намного старше Николаса. Но возраст пегашей с трудом поддавался определению. Здоровяк выждал секунды две, разглядывая вороного депоса в упор. После чего пробасил:
Ты тот, новенький?
Николас кивнул, осознав, что забыл его имя. Сегодня за завтраком оно вертелось на языке, словно мелодия заевшей песни: Лерой или Лестер. Что-то на Л. Может, я ошибся, и это вообще не он, подумал Николас с жалкой надеждой. Никто не предупреждал, что этот тип будет пегим, а тем более таким здоровым.
Лисер, представился пегаш. Он поочередно загнул назад оба уха, когда Николас протянул ему ладонь.
Я не прикасаюсь к алкашам, тут это считается дурной приметой, бросил Лисер, не скрывая отвращения на лице, словно от Николаса несло перегаром. Как по мне, так самая низшая каста свихнувшихся, после нариков, конечно. У этих даже ничего не замкнуло в мозгах, чтобы называть себя психами. Как считаешь, какого черта вы все тут забыли, ребята? Шли бы и дальше, обратно, к веселой жизни. Это место не для тех, кто наслаждается своим безумием.
Николас молчал, решив дать пегашу выговориться. Вступать с ним в полемику было невыгодно не только из-за его комплекции. Разозлив Лисера, вороной депос рисковал не получить от него желаемого. Николасу ничего не оставалось, как сперва выслушать красноречивый рассказ о том, что шизофреники в миллионы раз достойнее находиться здесь, чем алкозависимые, у которых проблемы-то больше похожи на нытье слабых, привыкших пресмыкаться созданий. Будто Николас специально так долго ждал этого типа на лавке, чтобы узнать его мнение о себе. Впрочем, то являлось ерундой для достижения цели.
Николас оторвал забытый лейкопластырь на сгибе локтяи это тоже мелочь. Рассел сказал, что дальше будут давать только таблетки. С ними дело обстоит проще: их легко спрятать за щеку, в то самое место, куда в детстве отправляешь леденцы, пытаясь подольше сохранить их вкус. Во рту все еще оставалась горечь после того, как он выплюнул свою первую партию колес за батарею, вплотную подойдя к подоконнику, сделав вид, что заинтересовался живописным пейзажем за окном. Только Николас допустил мысль, что проблема, о которой он беспокоился больше всего, оказалась простой в решении, как боковым зрением увидел картину: паренька лет двадцати (у того был ясный взгляд, а в повадках не прослеживались признаки безумия) и медсестру, в обязанности которой входило раздавать пациентам пластиковые стаканчики с лекарствами. Она стояла напротив паренька и ощупывала его рот пальцем. Тот смиренно позволял ковыряться у себя за щеками, словно такие проверки были обычным делом и это никоим образом не умаляло его достоинства. Николас решил, что этот пациент чем-то заслужил такое недоверие и маловероятно, что на месте паренька мог бы оказаться он сам. Тогда впервые в его мыслях возник вопрос, который с той минуты так и не покидал его: Во что же, ты, Ники, черт побери, вляпался на этот раз?
Не верилось, что еще вчера он существовал своей привычной жизнью погрязшего в скорби отшельника, а сегодня, как по щелчку пальцаздесь, в месте, опоясанном высоким забором, где, куда бы он ни пошел, нарывался на пристальные взгляды персонала. Позавчера вечером, не давая себе отчета в происходящем, Николас собирал вещи в клинику. Он позвонил Ное Бьянки, подруге Лейн, и попросил ее приглядеть за Сержантом Флайком. Как ни странно, на тот момент Николаса больше всего волновало, у кого будет жить его пес. Вороной депос ни за что бы не отдал Флайка в так называемые отели для животных, где пса посадят в клетку, а на прогулку будут выводить так же часто, как заключенного тюрьмы. Рассел, рьяно уговаривающий Николаса взять это дело, вряд ли бы согласился приютить питомца. Во-первых, напарник его боялся, вдобавок у одинокого Расса в коттедже жила пара злобных кошек (они шипели при попытке их погладить, Николас проводил некоторые параллели с их хозяином). Морис все чаще баловался алкоголем, у диспетчера Энтони недавно родился ребенок Перебрав в голове почти всех, кого знал, Николас решил-таки пересилить себя и позвонить Ное Бьянки. Ее не пришлось долго упрашивать. И хотя дом Нои находился в самой глуши, она примчалась за Флайком в тот же вечер. Огромный джип с бычьими рогами на капоте со скрипом затормозил у крыльца Николаса, спугнул с мусорных баков голубей. Они ринулись ввысь, яростно курлыкая, словно даже им было позволено осуждать Ною. Сегодня на гнедой девушке была куртка-косуха и дырявые бриджи. Гривка, постриженная ершиком, делала ее похожей на подростка, увлекающегося тяжелой музыкой. Флайк ринулся Ное навстречу. Навалившись на тощее тело всей тушей, он едва не сбил гнедую девушку с ног, а она только смеялась, позволяя слюнявому языку скользить по лицу. Изуродованная морда Флайка Ною никогда не страшила, как и егоее броский образ.
Как всегда, один и тот же сценарий, меня любят только медведи, повторяла Ноя, но без упрека, пытаясь высвободиться из объятий Флайка. Николас оттащил пса за ошейник.
Как же ты будешь без него? спросила Ноя, проходя в дом. Николас заметил, как ее взгляд бегает по пространству, словно ищет каких-то изменений. Слишком рано, другая тут только пыль, которую я протираю, хотелось сказать ему в ответ.
Мы расстаемся максимум на две недели, ничего со мной не случится, буркнул вороной депос.
Сколько мы тебя помнили, ты всегда таскал с собой этого пса
На слове мы голос Нои дрогнул. Ноя Бьянки была лучшей подругой Лейн. И, наверное, единственной, потому что Николас не помнил, чтобы его нелюдимая избранница общалась с кем-нибудь еще. Лейн доверяла только чудачке Ное, которая и получила право навещать их маленькую семью. Теперь ее присутствие напоминало Николасу о времени, когда он был счастлив. Бодрый вид Нои внушал зависть, но позже вороной депос понял, что, как и его приливы хорошего настроенияявлялся не более чем подделкой.
Ноя согласилась выпить с ним кофе. Разговоры казались рваными и бессмысленными. Они старались обойти темы, касающиеся Лейн, потому, уткнувшись в свои кружки, по большей части молчали. Николасу было нечего ей рассказать, он только твердил, что ему не терпится уехать в двухнедельный отпуск подальше от города, на юг, туда, где море, солнце и пляжи.
Чуть позже, наблюдая за тем, как отъезжает джип Нои с вертящимся громилой Флайком на заднем сиденье, Николас подумал: она с таким энтузиазмом забрала его пса к себе только потому, что он наконец решился покинуть этот дом. Ноя надеялась, что вдали от памятных мест ему станет легче.
Ночью Николасу так и не удалось заснуть, и дело было не только в волнении. Он скучал по привычному цоканью собачьих лап и возне. Тишина в доме казалась совсем мертвой.
Рассел обещал приехать за Николасом на следующий день. Они не обговорили точное время, и вороной депос ждал появления напарника с раннего утра. Рассел появился только к полудню. Он был за рулем внедорожника Рэнч-шаверстранглиевской марки автомобилей, по цене как несколько старых пикапов. Но достаточно было вспомнить, кем являлся его напарник и что, даже работая в обнищавший одарской полиции, мистер Лэйон мог позволить себе и не такие кареты. На соловом депосе в тот день было длинное черное пальто, подчеркивающее его золотую масть, шею он обмотал ярким полосатым шарфом. Для типичного аристократа с гравюры не хватало только монокля с тростью. И что он забыл на нашей работе?в очередной раз мысленно спросил себя Николас, прежде чем сказать ему: Привет.
Вороной депос туманно запомнил, как они перетаскали в машину его вещи, состоящие из одной туго набитой сумки. Или как автомобиль отъехал от дома, устремившись по дороге за город. Зато в его памяти до сих пор играла та дурацкая радиоволна, где звучали самые унылые на свете песни, и голос напарника, раздающийся фоном. Рассел Лэйон был не из болтливых. Николас давно усвоил, что с ним бесполезно заводить беседы о футболе, машинах, местных сплетнях Любой ерунде, о которой положено болтать двум парням, проводившим в одном пространстве каждый будний день. Но редкие моменты, касающиеся исключительно работы, попадали под красноречие Рассела. В этот раз, вертя обтянутый белой кожей руль шавера, Рассел посвещал Николаса в его новый образ.