Ника РакитинаБЕЗЛИКАЯ
Безликая
Ноги мальчишки дрожали и приплясывали, оставляли грязные следы на ковре из белой овчины с яркими узорами. Руки комкали холщовые штаны на бедрах. Зубы постукивали, подбородок трясся. Рябое, точно кукушкино яичко, лицо выражало покорность судьбе.
Д-дядя Квадрига
Хорек тебе дядя. Сколько раз повторять, чтоб звал меня «мастер»? И для чего у порога тазик поставлен? Чтобы ты ноги мыл
А Аликс сказала, что если тебя не дождется, будет нам красный пеун под стрехой.
Тот, кого рябой мальчишка назвал дядей, кинул хмурый взгляд на темнеющее окно.
А ты бы ей сказал, что в «Удавленнике» встретимся.
А она сказала, что там на «наследников» нынче засада.
Да чтоб они провалились, Квадрига в сердцах захлопнул торговую книгу. Хороша засада, если, вон, о ней даже мальчишки знают. То ли храмовники дураки, то ли всерьез никого не собираются ловить. А мятежники вконец обнаглели, устраивая встречу в людном трактире.
В Хоррхоле нарывом зрела гражданская война, и лучше уж подписаться на любую авантюру проклятой лерканки и на время исчезнуть из города, над которым душным покрывалом висит, давит на голову ненависть самозваных оборотней, пытающихся противостоять Храму. Да и Храм с его магами отнюдь не благо. И куда деваться торговому человеку? Того гляди, прикрываясь великими целями, последние штаны снимут не те, так другие.
Ступай на кухню, пусть Бьянка тебя накормит ужином. А меня не ждите.
Мастер сунул книгу в ящик стола, запер тот на ключ, приладил маленький арбалет к запястью, а кистень за пояс, накинул куртку и вышел в ночь.
Филогет Квадрига, хоть ростом не вышелкак все мужики в их семье, а постоять за себя умел: и плечи широки, и кулаки пудовые. И темного, разбойного города не страшился, даже в одиночестве. Просто планы у него на этот вечер были другие: посидеть, расправив пергамент под мерцающим лепестком огня, нанося отточенным пером подслушанные и придуманные дивные истории, то бойко строча, то замирая, грызя это перо до ости, оставляя на широких губах чернильные следы. Слушая, как потрескивает огонь в очаге да возится за сундуком с сырной коркой мышь.
Да и ночь ожидалась неспокойная. Низко-низко летели над плоскими да горбатыми крышами тучи, похожие на черные крысиные хвосты, мерцала в их разломы бледным зрачком убывающая луна. Да море ударялось в берег так, что он шатался, будто корабельная палуба. Что-то глухо дрожало и трескалось, порыкивал в отдалении гром. Вспыхивали, вырезая бархатные контуры домов, далекие зарницы. А потом и первая тяжелая капля упала путнику на горбатый нос. У, проклятая лерканка, нет бы с утра заглянуть в лавку или гильдию, как положено порядочным людям.
Поругивая Аликс шлюхойчто было недалеко от истины, Квадрига поднял воротник и прибавил шаг, наклоняясь навстречу ветру. И раздумывая, какой выйти к порту дорогой. Поверху было длиннее, понизу опаснее. Когда штормило, берег превращался в кашу из соленой воды и гальки, и случайного путника могло запросто утянуть в море. Но мастер решил рискнуть, чтобы вернуться домой до дождя.
Маслянистая поверхность моря была исчерчена пенными бурунами.
Валы торопились, налезали друг на друга, перемешивались, взлетали пенными стенами у гряды позеленевших колючих камней. Шипели, точно змеи, обдавая сапоги путника. Море напоминало бурое ведьмино варево.
В прихотливом мелькании теней померещилась хватающаяся за камни рука.
В спокойную погоду Квадрига допрыгал бы до цепи рифов, вымокнув едва по грудь, а сейчас не раз и не два его накрыло с головой, мастер едва не захлебнулся, когда нога застряла между камнями, отбил пальцы сквозь сапоги, а сколько раз скользил и срывался, и поминать не стоило.
Аликс не обладала терпением, и он сам корил себя на все корки и за задержку, и проклятую погоду, и не менее проклятое свое воображение, заставляющее гнаться за химерой.
Дыша тяжело и шумно, словно кузнечные мехи, добрался до шершавой дырчатой скалы и, вцепившись раскровяненными пальцами, выждал время между валами, чтобы ее обогнуть. Поскользнулся, стукнулся грудью, зашипел сквозь зубы иубедился, что чувства не солгали. На камне, вцепившись правой рукой, по-кошачьи висела женщина, льнула к губчатой шершавой поверхности всем телом в насквозь промокшей, грязной, облипающей рубахе. Левая рука и голова свисали, море яростно лупило по спине.
Эй! Квадрига попытался оторвать пальцы незнакомки от скалы. Те закостенели, пришлось разжимать по одному. Удерживать безжизненное тело было делом нелегким, а увиденное мельком разбитое, опухшее лицо пугало.
Обратный путь на берег мастер старался не вспоминать. Как они оба не захлебнулись, знал один Корабельщик. Но куда больше, чем волны, толкающие в море, и скользящее под ногами дно, тревожила луна. Ее отражение (серебряной россыпью на взвихренной воде) все чаще гасло из-за туч. Если луна скроется совсемим берега не найти. Это не верхний город с фонарями, тут все огни давно потушены. Скала с прильнувшими домиками теряется в ночи. Но мастер принуждал себя не паниковать, не торопиться, выверять каждое движение, и именно потому они выжили.
На берегу он завернул находку в плащ, поднял на руки и понес дальшек пустому портовому складу, где назначила встречу Аликспотому что туда уже было куда ближе, чем домой.
Филогет не стал выслушивать вопли раздраженной красавицы, а просто сказал:
Приведи Бастиана. А если не пойдетскажи, что пора отдавать долги. Еще добудь верхового. И плащ мне оставь.
Ты отправишь меня на дождь без плаща?
Он еще не пошел. А там разживешься у лекаря.
Аликс хмыкнула, небрежным движением плеч скинула на пол плащ и ушла, притворив скрипучую дверь.
Осторожно действуя ножом, мастер избавил свою находку от мокрых окровавленных лохмотьев, осмотрел и ощупал, покусывая губы. Очень ему не нравились белый осколок кости, торчащий из раны на голени, кровавая маска вместо лица, сипящее дыхание и исходящий от кожи липкий жар.
Разрезав на лоскутья собственную нижнюю рубашку, Квадрига перевязал самые крупные раны и осторожно завернул женщину в шерстяной плащ Аликсплотный и сухой. Прикрутил фонарь и устроился в тени с натянутым арбалетом, чутко вслушиваясь в окружающее. И так провел, казалось, целую вечность.
Тяжелая дверь склада заскрипела, и Аликс, попав в свет фонаря, стоящего на ящике, завертела головой, точно ослепшая сова.
Эй! Это я! Не стреляй!
И не думал, буркнул Квадрига и перевел дыхание.
Лекарь Бастиан, сейчас намокший и потерявший половину своей красоты, подтолкнул женщину, провел внутрь ослика и закрыл двери, отсекая завывание бури и шум дождя.
Ты смерти моей хочешь! завопил капризно. Счас! Почему счас? Не мог дождаться погоды попристойнее? Ты где?
Здесь! из темноты отозвался мастер. Фонарь возьми и иди сюда.
Бастиан сбросил на пол мокрый плащ и попытался с большего отжать рукава и волосы. Пошел, держа фонарь перед собой, на голос. Лерканка ядовито хмыкала сзади.
М-мастер Торарин! Это что такое?!
Фонарь со скрипом закачался на кольце. Бастиан на всякий случай поставил его на пол.
По-моему, все же «кто», разорвала молчание Аликс. У нашего друга сегодня острый приступ благотворительности, я так понимаю. Он даже не поленился слазить в море
Лучше бы он утонул. Я пошел.
Стоять! рыкнул мастер.
Лерканка от неожиданности ткнулась грудью Бастиану в спину.
Что тебя напугало, красавчик? Побитых девок не видел?
Вы спятили! Она ведьма!
С чего ты взял?
Зрю! Если вы, люди, слепы, как курицы на закате, то у меня с глазами все в порядке! Смотрите!
Мастеру показалось на миг, что вокруг раненой у него на руках разлилось сияниеместами яркое и чистое, а местами рваное.
Займись делом, выдохнул Квадрига устало.
Каким делом? На ней же места живого нет! Поломанная, побитая, еще лихорадка начинается Кто мог ее так, а? Не догадываетесь?! почти визжал он. И на кого кивнут, если что? Вы не понимаете, во что ввязались, во что впутываете меня. Если она умрет, меня будут пытать, а потом убьют.
Так сделай все, чтобы не умерла! ответил Квадрига резко и закашлялся. А не то я убью тебя прямо сейчас, правда, без помпы и церемоний. Или лучше отказать в бессрочном кредите?
Я отверженный! Меня не допускают к ритуальным чашам! А без крови я ничто!
А я как чаша тебе не сойду?
Мастер испытал бесшабашное веселье и легкостькак всегда в Ритуал Приобщения, хотя ничего еще не происходило. Аликс с восторгом взглянула на него:
Сумасшедший!
У меня нет миски, чтобы сцедить кровь. Я могу не сдержаться! Высосать тебя досуха!
Лерканка оскалилась и погладила рукоять одного из парных кинжалов:
«Девичьей честью» тебя меж ушей не оглоушивали, а, Бастиан? Увлечешьсяя буду настороже.
Подчиняюсь грубой силе, проныл красавчик. Тут стол есть? Клади ее и руку давай.
Маг прокусил запястье Квадриги и присосался губами. Теплыми и влажными, как вывернутые наружу внутренности. Прикосновение казалось блудливым, желанным, омерзительным настолько, что мастер едва подавил в себе желание дать Бастиану промеж глаз.
Может, хватит уже? потеряла терпение Аликс, и Филогет был внутренне рад ее вмешательству.
А, да красавец поднял голову. Глаза масляно светились, губы покраснели, волна исходящего от Баси жара была ощутимой и чувственной. Наклонившись над столом с раненой, он поставил фонарь в изголовье, отбросил угол плаща и повел ладонями над телом.
Не стой трупом. Повязки сними. Мастер, процедил Бастиан сквозь зубы.
Квадрига беспрекословно повиновался, а закончив, стал напротив лекаря, взяв находку за руку. Пальцы женщины неожиданно шевельнулись и больно стиснулись на запястье. Впились до синяков. Но Филогет лишь хрипло выдохнул, не отнимая руки. Бастиан метнул в него короткий, непонятный взгляд.
от меча отметина а это о камни било раздели и в воду бросили а это
Лекарь шатнулся и вцепился ладонями в стол, вперившись взглядом в рваную рану на щеке найдены.
Кто ее так?..
Кто-кто, Аликс еще раз отжала роскошную черную гриву, пропустив через ладонь. Сегодня облава на оборотней в «Удавленнике». Эти ведьм не любят
Бред! выдохнул лекарь. Тут не только зубы Ее заклинанием достали и проклятием.
Он побледнел, что было видно даже в неярком свете фонаря.
Сумку подай.
Лерканка не спорила для разнообразия. Скривила моську и сунула красавцу его имущество. Бастиан вытянул свернутый бинт, салфетки, катушку ниток, иглы и темный пузырек с вычурной пробкой. Прихотливым образом переплел пальцы, и Квадрига почувствовал, что рука ведьмы на его руке стала каменной.
Ты что это удумал, гад? протянула Аликс насмешливо. Изуродовать красу несказанную?
Бастиан метнул на нее безумный взор и процедил сквозь зубы:
Я лекарь, а не магистр. Мне этой раны не вылечить.
И, обеззаразив рану и иглы, взялся шить.
«Ведьмина радость», определила Аликс зелье по запаху. Щедрый юноша.
Заткнись, сказали Бастиан и Квадрига хором.
Наконец лекарь перекусил кончик нити и, выпрямившись, постоял, перекатываясь с пяток на носки.
Переверни ее на живот. Да не телись, я и так чуть живой, бросил маг раздраженно, пока мастер аккуратно разжимал пальцы раненой свободной рукой.
Уймись, неженка.
Красавчик дернул губами. И стал массировать ведьме спину, до синяков защипывая пальцами.
А это зачем? полюбопытствовала Аликс.
За надом. От лихорадки. При ней крылышки внутрь врастают, отсюда боль за грудиной и кашель. Как же я вас ненавижу протянул Бастиан тоскливо.
А раненая вдруг приподнялась на здоровой руке. Распахнула мутные от боли глаза.
Крылышки в спину растут, и безумно захохотала.
Втроем ее удалось уложить, туго замотать бинтами треснувшие ребра и подлеченный перелом, взять в лубки вправленное запястье.
Маг-отщепенец высосал остатки зелья из пузырька и уселся на пол, привалившись к ножке стола, тяжело дыша.
Лучше б я сдох. Пора выбираться отсюда
Лерканка отхлестала его по щекам, приводя в чувство:
Ты ее знаешь?
Нет. И не хочу. В тепло ее надо.
Квадрига опять завернул женщину в плащ. Аликс разумно подвела ослика.
Если кто-то из своих с ней решил разобраться и спихнуть на «наследников»
Я разузнаю, трепыхнула лерканка густыми ресницами.
Всегда знал, что ты без мозгов, Бастиан, держась за стол, поднялся. Выглянул наружу: буря начала стихать, только далеко-далеко били в море острые молнии.
Хотите сдохнутьваше дело. Мы в расчете?
Мастер пристроил раненую на седло.
Ты пойдешь со мной. Ей нужны лекарства и уход, я один не справлюсь.
Золотой в день.
Аликс расхохоталась.
* * *
Было у Квадриги в Хоррхоле несколько тайных убежищ, где он порой скрывался от досужих конкурентов, въедливых партнеров по Торговой гильдии, скаредных стражников и чересчур заботливых домочадцев. В одном из таких он и находился сейчас, устраняя в саду последствия бури: распиливая и раскалывая обломанные сучья и складывая их в поленницу. Аликс исчезла сразу после того, как они здесь устроились, а лекарь Бастиан стонал и нудил каждую свободную минуту. На счастье мастера, минут таких выпадало немного.
Вот и сейчас Бася, зеленоватый от недосыпа и усталости, выбрался в сад и хмуро объявил:
Мне нужно в город.
Аконит растет в углу сада, а ноготки вон там, Филогет кивнул головой на растрепанную грядку с оранжевыми цветочками.
Я хочу пить.
Вода в колодце.
Мастер ухмыльнулся.
А если ты о выпивке, так вина полный погреб.
Мне скучно, ныл Бастиан. Мне нужны женщины.
Филогет вогнал в плаху топор и вытер пот со лба.
Шесть трупов моих бывших жен там же, в подвале.
Шутишь!
Иди проверь.
Сказочник! рявкнул маг. В общем, я в «Удавленник» узнать новости. Настой на столе. Пои ее каждые два часа по ложечке.
Надерешьсяубью, пообещал Квадрига и, отряхивая руки, пошел в дом. На пороге он споткнулся о кошку и, подхватив ее под пушистое брюхо, внес в комнату, где лежала раненая. Кошка стала орать и вырываться, мастер уронил ее в изножье постели и встретился с ведьмой глазами. Тысячу раз он успел передумать, как это случится, выдумал по привычке рассказчика сотню ситуаций и слов, а сейчас их начисто вышибло из головы. Старуха, вынянчившая несколько поколений семейства Квадриг, любила повторять, что если мужчина желает приухлестнуть за женщиной, то насмерть уболтает ее комплиментами. Но уж если влюбится по-настоящему, то ведет себя, как овца. Нет, не может быть, так скоро. И не с ней! Белки с красными прожилками, золотисто-каряя с пятнами радужка и черные зрачки воспаленных глаз притягивали. Мастер сделал шаг вперед, и горячие липкие пальцы ведьмы сомкнулись у него на запястье, бередя едва начавшие желтеть синяки. И такие же горячие и липкие невидимые пальцы перебрали его разум, перетасовали, как колоду картФилогет никогда не испытывал такого прежде и даже не успел испугаться. Ритуал Приобщения, торговые сделки и переговоры с церковными иерархами даже ощущения, когда Бастиан пил из него кровьне было на это похоже.
Ведьма тяжело задышала, лицо еегде не было повязкипокрылось потом. Но губы дрогнули в чуть заметной усмешке.
Фей потому что сказочник? Или потому что помогаешь всем?
Э
Я отплачу за добро.
Он присел на край постели, не отнимая руки:
Я не для денег.
Если бы для денег я бы не сказала это
Филогет провел пальцем вдоль ее рыжеватой брови.
Тебе вредно говорить. Кому-нибудь сказать, что ты здесь?
Нет Я разобраться должна. То, что у тебя в голове Я Рагнейда Ранки Ты хотел спросить.
Кошка вскочила на столик с лекарствами и сунула в чашку любопытный нос. Квадрига согнал ее, перевернул опустевшие сверху песочные часы и поднес ложку с зельем к запекшимся губам Ранки.
Пей. И спи. Я буду рядом.
Он и сам забылся на какое-то время и очнулся от громкого «Пст!» Бастиана, ожесточенно махавшего из-за двери.
Что-то случилось? Квадрига зевнул.
Кто здесь колдовал?
Ну, уж явно не я.
Мастер вдохнул винный запах, источаемый лекарем, скривился и за локоть вытянул Басю на крыльцо. Подумал, не окунуть ли его в бочку с дождевой водой под водостоком. Подумал громкотак, что лекарь шарахнулся и уселся новыми штанами на куст белой поречки.