Никогда?
Такие, как яникогда.
Но почему?
Возмущение распирало меня, как строительная пена.
Потому, что все свои ошибки я уже совершил.
Фигово. Фигово быть таким правильным. Ошибкиэто самое интересное
И тут появился морской змей. Он выскочил из воды, как чертик из табакерки. Тело его изгибалось, свивалось в кольца и восьмеркибудто им управлял невидимый факир, играя на дудочке.
Голову змея покрывало такое количество рогов, наростов и бородавок, что приз за самое уродливое создание он получил бы вне очереди. Ноздри изрыгали пар, а из пасти воняло, как с заднего двора селедочной фабрики.
Базиль с братом встали на краю плота. Барон Суббота небрежно, словно шубу дорогих соболей, скинул с плеч простынку, Базиль снял и аккуратно положил у мачты любимый потёртый плащик.
Гони во всю мочь, гардемарин. Ни в коем случае не дай себя пойматьшеф без всплеска ушел под воду. Младший братец последовал за ним.
Обнявшись, мы с Гамаюн присели у Ванькиных ног.
Плот, влекомый тройкой крокодилов, маневрировал, как блоха меж собачьих зубов. Душный дым лез в глаза, барабанные перепонки лопались от пронзительного рёвазмей никак не мог нас ухватить.
Внезапно из воды выпрыгнули две акулы. Щелкая челюстями, как дыроколы, они вырывали из змеиного тела громадные кускисеребристое конфетти чешуи так и брызгало в разные стороны.
Гигантская рептилия заревела, как низкочастотный динамик. Звук становился всё выше, вот он перешел в вой, затемв тонкий, на грани слышимости визг и змей, поднявшись под самые облака, лопнул. Над рекой заклубилась стая черных птеродактилей.
Построившись клином они, словно истребители, спикировали на акул. Те, махнув хвостами, скрылись в глубине. Птеродактили в воду не полезли.
И часто вы так развлекаетесь? пришлось сделать над собой усилие, чтобы голос не дрожал.
Игра в метаморфозыэто ерунда, первый курс. Камень, ножницы, бумага, бросил Ванька. Вот метафизиологияэто да. Это, я тебе скажу
Из реки взмыли орлы. Размахом крыльев они напоминали кукурузники, а повадкойхищных мурен. Поднявшись повыше, орлы на бреющем врезались в черную стаю. Полетели клочки по закоулочкам
Птеродактили, сбившись в кучу, превратились в смерч. Один из орлов не успел уклониться и задел смерч крылом. Я зажмурилась: будто воробей угодил в вентилятор Безжизненный комок перьев плюхнулся в воду.
Кто это, Вань? крикнула я. Повернуласьа напарника и след простыл. Только мокрая рыжая макушка в десяти саженях от плота
Второй орел превратился в громадного фиолетового джинна. Вытянув толстые губы он, как макаронину, втянул смерч и крепко сжал челюсти. Из его рта раздалось сердитое жужжание, а щеки вспучились, будто бы их пихали изнутри. Джинн шмыгал окольцованным носом, потешно шевелил ушами, но терпел.
На реке в это время установилась необычайная благодать. Перестал завывать ветер, успокоились волны, улегся песок по берегаммы оказались в спокойной, как зеркало, воде.
Глаз тайфуна, благоговейно прошептала Гамаюн и, выпустив стальные когти, вцепилась в доски. Ну, теперь держись
Будто услышав, джинн улыбнулся уголком рта и хитро подмигнул. Извлек из складок просторных штанов древний позеленевший кувшин, выплюнул туда толстого шмеля, закупорил горлышко пробкой и небрежно швырнул глиняную тару через левое плечо.
Тут и сказочке конец, отряхивая руки, из воздуха соткался шеф и огляделся. А где мой плащик?
Я смутилась. О чем угодно можно было думать, пока нас атаковал Сет: о жизни, о смерти, о рыбных консервах
Забыли, значит, осудил нас с вороной Базиль. Я тут за ваши жизни бьюсь, а вы об имуществе позаботиться не можете?
Хозяин, мыначала оправдательную речь Гамаюн.
И тут из-под воды донесся и стал нарастать глубокий, не побоюсь этого слова, тектонический гул. Будто там, под ногами, столкнулись материковые плиты. Будто континенты, сойдясь в любовной судороге, бьются друг о друга скалами, горами и долинами
В том месте, куда шеф забросил кувшин, река вспучилась горбом и собралась в гигантскую водяную фигуру. Хрустально поблескивая, она поднималась всё выше и выше. Вот уже обнажились берега, блеснуло илистое дно, вся вода Нила собралась в громадного, до неба, великана. В его теле возникали свои течения, водовороты, мелькали косяки рыб и один очень удивленный бегемот
Плот застрял в илистой каше на дне. Вокруг кишели оставленные без среды обитания рыбы, прыгали лягушки и лопались большие мутные пузыри.
Подняв ногу, подобную громадной водяной колонне, великан начал медленно опускать её на нас.
А вот это, сказал шеф и покрепче уперся ногами в доски. Совсем другой разговор
Волна обрушилась с такой силой, что бревна разметало, как спички. Возник водоворот. Всёя, шеф, ворона, ошметки плота и корзин, закрутилось, как лягушки в блендере.
Вода была тёплая, чуть солоноватая, и сильно приправленная илом. Пистолеты тянули на дно, так же, как и набравшие воды башмаки.
Плавать я, конечно, умела. Но только по-собачьи. Кричать и звать на помощь было бесполезно: никто не услышит. Небо потемнело, опять засверкали молнии, а воздух стал таким же плотным, как мокрый брезент. Горизонт начал закручиваться воронкой, на дне которой зиял багровый, как созревший чирей, глаз
И тут, где-то высоко над головой, прорезался тонкий луч. Словно нож, входил он в стену воды, и резал её, как консервную банку. По мере прохождения луча горизонт разматывался и ложился на место.
Плюхая по воде руками и ногами, я следила, не отрываясь, за лучом и наконец разглядела серфера, стоящего на доске. По воде он летел с бешеной скоростью, нарезая водоворот серпантином.
Пролетая мимо меня, он задорно улыбнулся и подмигнултолько тут до меня дошло, что это Ванька. Тело его, затянутое в серебристый костюм, переливалось мускулами, ноги уверенно попирали доску, а световой меч сверкал чистым изумрудным светом.
Миги горизонт с грохотом развернулся. Я оказалась в обыкновенной реке, среди мешанины веток, коряг и всякой водяной всячины.
Небо окончательно потемнело. Пошел дождь. К счастью, обычный, из крупных капель. Но к сожалению, холоднющийбудто его специально перед тем, как вылить в реку, хорошенько заморозили.
Сцепив зубы и стараясь дышать только через нос, я упрямо барахталась в маслянистом густом супе, совершенно не представляя, где берег.
Шло время. Плыть было всё труднее. Сил хватало только на то, чтобы держать голову над водой. Бабуля говорил, что смерть от переохлажденияэто не страшно. Перед самым концом ты согреваешься, а потом уже больше ничего не чувствуешь
Маша-а-а-а!..
Ванька! открылось второе дыхание и я отчаянно заработала лапками.
Ма-а-а-ш-а-а-а!
Кажется, голос идет оттуда. Или отсюда? Черт, темно, хоть глаз коли.
Ва-а-анька-а-а!..
Вопль лишил меня последних сил, я захлебнулась и пошла ко дну. Дернулась пару раз, и Всё.
Смутно почувствовала, как меня, поперек туловища, сдавили жесткие челюсти. Испугаласьа вдруг это крокодилозомби? Но, махнув рукой, ощутила гладкость металла и расслабилась. Только одно существо на свете имеет такие перья
Воды из меня вылилось литров сто. Кажется, я теперь месяца два на воду смотреть не смогу. Ни пить не буду, ни умываться.
Буря стихла. Нил, потрепанный, но не покоренный, грел серебристую спину в закатных лучах. Мы с Гамаюн сидели рядышком у костра. Ворона всё отчетливее поскрипывала, кончики перьев на крыльях заржавели. Я пообещала себе: как только выберемся из этой глуши, раздобуду самого лучшего машинного масла и лично смажу нашу птичку от хвоста до кончика клюва.
Суббота, целый и невредимый, бессовестно дрых рядом. Шефа не было. Как мне объяснили, он уединился, чтобы поговорить с Сетом
Весь берег был усеян речными валунами, вырванными с корнем пальмами, перемешанными с песком корягами и разнообразной живностью.
Неподалеку устроилось крокодилье семействос тугими от обжорства брюхами и снулыми ленивыми глазками.
Еще дальше различались тёмные туши бегемотов. Среди них, как доктор среди больных, расхаживала длинноногая цапля. Время от времени она наклонялась, выхватывала что-то из мокрого песка, задирала клюв и глотала.
Между бегемотами и крокодилами ползало черное существоне-то ящерица, не-то мокрая обезьяна оно громко сопело, будто что-то вынюхивая, и бормотало себе под нос.
Неплохо бы перекусить, робко вякнула Гамаюн.
Тебе-то что, буркнула я. Вон, сколько дохлой рыбы навалило. Одними глазными яблоками обожраться можнои тут же устыдилась. Ой, извини, это я по привычке. Кстати: мерси, что спасла.
Не было заботыдохлых девчонок из воды таскатьсмутилась ворона. Кстати: всегда пожалуйста.
Так ты всё-таки плавать умеешь, или по дну?
Не твоего ума дело.
Кивнув, я отвернулась. Но, спустя пару минут, не выдержала:
Так что, у нас всё по-старому?
Само собой.
Поднявшись, я подошла к Ваньке. Курточка почти высохла, ботинки исходили паром у костра. Босые ступни приятно зарывались в песок. Было как в бане рано утром: сумрачно, влажно, очень тепло и тихо.
Теперь понятно, почему весь Египетсплошной песок, шмыгнув носом, сказала я. Удивительно, как эти пирамиды раньше никто не порушил.
Пирамиды? переспросил Ванька.
Да ты глянь, я кивнула на другой берег. Стоят, как миленькие. Хотя и не все
После песчаной бури от пирамиды Хеопса не осталось даже следов. Только небольшая ямка в песке, рядом со сфинксом.
А ведь её считали первым чудом света, оказалось, Суббота не спит. Встав рядом, он уныло обозревал тот берег. Три тысячи лет стояла вещьни пылинки, а Легба чихнули нет её. Как корова языком.
Не удержавшись, я расхохоталась.
Это не шутка, обиделся Суббота.
Мы вернулись ровно в ту точку, откуда начали. Иронично, правда?
Скорее, символично, хмыкнул барон. Преступник всегда возвращается на место преступления.
Это не мы, устало буркнул Ванька, не отрывая взора от горизонта. Пирамиду обрушил Гаки.
Ну конечно, презрительно фыркнул Суббота. Яне я, физиономия не моя Смотреть надо было! Не заметить такую простую ловушкуэто надо
А откуда ты знаешь, что это была ловушка? быстро спросил напарник.
Маги схлестнулись взглядами. А я закатила глаза: нам, вот прямо сейчас, только еще одной разборки не хватает.
Подергав Субботу за край простынки, я спросила:
А почему ты зовешь наставника Легбой?
Это его профессия, бросил тот, не глядя на меня. Я повелитель кладбищ, Легбахозяин перекрестков.
И чем вы лучше самопровозглашенных божков Египта?
Барон отвлекся.
Мыпотомственные бокоры. Наша семья занимается сделками с лоа много веков. А сейчас, с появлением Пыльцы, отношения просто перешли на новый уровень.
Ага. С наркотой народ дурить легче.
Дурить? Дурить?!
Духов не бывает. Широко известный факт Как и богов, призраков и прочей мистики. Все волшебные существасуть порождения больного воображения наркоманов.
Суббота задохнулся так, что аж посинел.
Да как ты
Расслабься, бросил через плечо Ванька. Она в нас не верит.
И как вы её терпите? изумился Суббота.
Чем бы дитя не тешилось: маги объединились против общего врага
Суббота возмущенно удалился, а я подвинулась к напарнику и взяла его за руку.
Извини. Я тебя в виду не имела.
Ванька не ответил. А руку, высвободив из моей, спрятал в карман мокрых джинсов.
Небо совершенно очистилось. Хотя еще не стемнело, над рекой показались первые звездочки. Одна из них перемещалась подозрительно быстропричем, в нашу сторону. Я напряглась. В свете последних событий это мог быть кто угодно. От очередного бога, которому мы чем-то не нравимся, до метеорита.
Пистолеты лежали разобранныепервым делом, как только отдышалась, я их почистила и положила сушиться. Больше из оружия у меня ничего не было. Хотя Похлопав по карманам курточки, я зловеще улыбнулась.
Вытащить чеку, дернуть кольцо. Этой премудрости учится не надо. Она как бы с молоком матери
Убери, сказал Ванька. Это Лумумба.
Но было поздно: кольцо было у меня в зубах.
Да ты что? Что теперь
Ложись, посоветовала я и швырнула гранату в дюны.
Грянуло тихо, неинтересно. И песок поднялся лениво, будто устал. И огня почти что не было
Базиль приземлился на кромке воды, в последний миг приняв обличье самого себя.
Что за шум, а драки нету? осведомился он как-то устало, без должной строгости.
Машка хотела вас гранатой прибить, тут же наябедничала Гамаюн. Еле успели руку её предательскую отвести, вас, хозяин, грудью заслонить
Что ты несешь, дурында? я шлепнула железное чучело по затылку и ворона шмякнулась клювом в песок. Ты вообще спиной сидела, я повернулась к Базилю. Простите, шеф, не признала. Думала, опять боги шалят.
Пятерка за бдительность, похвалил наставник, оглядывая наш временный лагерь. А где мой плащ?
Кто о чем, а голый о бане, укорил наставника Ванька. Нет бы об учениках позаботиться
Учеников всегда можно новых набрать, только свистни, отмахнулся шеф. А плащизделие уникальное. Два месяца ушло, чтобы желчь отцеубийц для клея собрать, издав торжествующий вопль, Лумумба поскакал к ближайшей дюне, на желтом боку которой темнело что-то мокрое. Честно говоря, больше всего это смахивало на дохлого крокодила. А вот и мой плащик!
Мы с Ванькой непритворно офигели, когда он вытащил из песка свой страхолюдный боевой наряд.
Лежит, позабыт-позаброшен, ворчал Базиль, любовно отряхивая и натягивая на себя этот ужас. И никто о нём не позаботиться, не почистит, не развесит у костра
По напряженной спине, по выражению глаз, по неприятным дребезжащим ноткам в голосе я поняла, что наставник жутко зол. Он пытался это скрыть, старался подавить раздражение, которое, судя по его виду, плескало где-то у горла.
Бвана, случилось что? спросил Ванька. Он тоже почуял, что с шефом не всё в порядке.
Да как вам объяснить, чтоб себя во грех не ввести? пожал тот плечами. А затем рявкнул: Геде! А ну, предстань пред очи. Да объясни мне, своему старшому брату, как тебе в голову пришло украсть Мертвое Сердце?
А в ответтишина.
Суббота пропал. Как корова языком.
Глава 6
Маша
Светила луна, шелестел ветерок, а из-за черных силуэтов акаций доносился дробный стук босых пяток
Базиль устало вздохнул, а затем, топнув ногой и хлопнув в ладоши, произнес:
А ну, тропинка-невидимка, поворачивай назад.
Стук пяток начал медленно приближаться.
Показались светящиеся, как у кошки, глаза. Под нимисилуэт леопардовых бикини. Затем прорисовалась тень бегущего человека
Хотел обмануть хозяина дорог? осведомился шеф. Суббота, уперев руки в колени, только одышливо всхлипнул.
Похлопав по спинехлопки никак не походили на дружескиеБазиль подвел Субботу к костру и, надавив на плечо, усадил. Достал из жилетного кармана фляжку, открутил крышечку, протянул брату. Тот жадно запрокинул её Полетел фонтан брызг.
Вода? Ты дал мне воду?
А ты что хотел? Марочный коньяк?
Хотя бы пиво.
Обойдёсся.
Я же тебе братишка, Легба.
Тамбовский волк тебе братишка! Как ты мог?
Суббота втянул голову в плечи.
Это всё Линглесу, это он всё придумал. Я только
Стоп, поднял руку Базиль. Давай по порядку.
Суббота отхлебнул из фляжки.
Он сам пришел. Месяца два назад Маленький, а ва-а-ажный. Тачка у него"Мустанг" шестьдесят девятого, сечёшь?
Так он не местный? казалось, наставник сильно удивлен.
Ну да, кивнул Суббота. Вот как он, и ткнул пальцем в Ваньку. Сахарок.
Сам ты сахарок, начал заводиться напарник, но Базиль успокаивающе похлопал его по плечу.
Геде хочет сказать, что дружок егочеловек европейской национальности, и вновь повернулся к брату. Продолжай. Но за базаром следи.
Ты тоже следи, буркнул Суббота. Никакой он мне не дружок.
Появился два месяца назаднапомнил Лумумба. И что дальше?
А ничего. Я, говорит, фотограф и журналист. Снимаю дикую природу и этнические народы в естественной среде обитания. А сам
Суббота замолчал. На скулах его заходили желваки, глаза превратились в узкие щелочки. Дышал он хрипло, натужно.