Интересно, откуда в лесу взялась такая холодная вода? удивилась девушка.
Расставив и проинструктировав охранников, Эйвис отправилась исследовать окрестности. Немного пройдя вдоль тропинки, она обнаружила небольшое ответвление, ведущее наверх. Недолго думая, юная натуралистка полезла в гору. Всё равно деваться было некуда, не навязывать же своё общество Зандеру, коли он так откровенно выразил своё желание побыть в одиночестве. Если честно, Эйвис было немного обидно, что у её возлюбленного имеются секреты. Нет, она понимала, что встреча бывших друзей будет скорее всего не особо благостной, возможно даже, что дело кончится членовредительством. Но почему это должно быть тайной для неё? Зандер же уже всё ей рассказал про свою несчастную любовь и предательство друга. Или не всё?
Лениво обдумывая непростую ситуацию, Эйвис всё дальше удалялась от дома. Тропа шла круто вверх и была довольно скользкой от воды, сочившейся буквально из всех щелей между камнями. Подъём требовал усилий и внимания, что, к счастью, не располагало к рефлексии. Поэтому настроение Эйвис постепенно улучшилось. Вскоре она выползла за кромку леса, и солнце сразу же принялось поджаривать отчаянную исследовательницу как на сковородке. Она скинула куртку и намотала её себе на голову. Через полчаса подъёма среди раскалённых скал девушка уже всерьёз начала подумывать, а не пора ли вернуться. А вдруг она заблудилась? Но нет, тропа, хоть и не очень хоженая была отчётливо видна на фоне белых камней.
Наверное, если бы вскоре тропа не нырнула в ущелье, девушка уговорила бы себя бросить это глупое и довольно опасное путешествие и спустилась бы к дому. Но тропа оказалась хитрей и заманила раскрасневшуюся скалолазку в тенистую расщелину. Первым делом Эйвис набрала полные пригоршни ледяной воды и умылась. Пить такую холодную воду после жары было чревато больным горлом. Немного передохнув в тенёчке, Эйвис двинулась вдоль ущелья, по дну которого тёк уже довольно полноводный ручей. Тропа петляла вдоль ручья, плавно поднимаясь вверх. Чем дальше шла Эйвис, тем ущелье всё сильнее сужалось, и становилось заметно прохладней, если не сказать холодней. Девушка уже вновь надела куртку, но ей всё равно было зябко.
Так и замёрзнуть недолго, озабоченно пробормотала Эйвис, но даже не замедлила шага, азарт исследователя гнал её вперёд.
Неизвестно, сколько бы ещё времени она продолжала двигаться по тропе с упорством, достойным лучшего применения, но тут внезапно тропа закончилась. Девушка упёрлась в чёрную отвесную скалу. Ручей нырнул под каменную преграду и тоже исчез. Скала, перегородившая ущелье, вовсе не казалась каменным обломком, свалившимся сверху. Она составляла единый монолит с его стенами и выглядела несколько искусственно, хотя следов механической обработки видно не было, если, конечно, не считать дверь. Да-да, тропа, петлявшая вдоль ущелья, упиралась в металлическую дверь с мощным засовом. Издалека дверь казалась сделанной из серебра, только почему-то не блестела. Подойдя поближе, Эйвис поняла, почему ей так показалось. Дверь была покрыта толстым слоем инея. Девушка с удивлением уставилась на это необъяснимое явление. Да, в ущелье было холодно, но не настолько, чтобы иней не таял. Однако факт оставался фактом.
Что же там такое, за той дверью? она несмело дотронулась до засова и тут же отдёрнула руку.
Металл был таким ледяным, что пальцы обожгло холодом. Но это не остановило отважную исследовательницу. Она сняла куртку и обмотала руку, намереваясь таким образом избежать обморожения при отпирании засова. О том, что за ледяной дверью её может ждать ещё больший холод, ей даже в голову не пришло.
Не трогай дверь, раздался незнакомый мужской голос за её спиной.
Эйвис резко отпрыгнула в бок, одновременно разворачиваясь в сторону незнакомца, а заодно ругая себя за то, что так увлеклась и не заметила опасность. Ещё в полёте она засекла высокую мужскую фигуру с рукой, лежавшей на ремне, где, по всей видимости, находилось оружие. Девушка ещё не успела встать на ноги, а её правая рука уже метнулась вперёд, исполняя классическую подсечку длинной рукой. Незнакомец, явно не ожидавший такой прыти от безобидной с виду девицы, смешно взмахнул руками и шлёпнулся на спину. В следующую секунду Эйвис уже сидела на нём сверху. Метательный кинжал привычно скользнул из-за голенища сапога в её руку, и остриё замерло в миллиметре от сонной артерии нарушителя девичьего спокойствия. Только тогда юная воительница соблаговолила рассмотреть свою жертву.
Светловолосый парень был старше самой Эйвис где-то на пару лет, не больше. Он был красив, но не брутальной мужской красотой, было в его чертах что-то утончённое, что гораздо больше подошло бы женщине, но при этом смотрелось вполне органично в купе с его спортивной фигурой. Высокие скулы, прямой нос, бледная, чуть тронутая загаром кожа. Только откровенная небритость слегка портила эффект. Но Эйвис почти не обратила внимания на внешность своего пленника, она буквально утонула в его глазах, таких же голубых, как летнее небо, как её собственные.
Парень, вопреки ожиданиям, совсем не сопротивлялся, похоже, он даже не заметил, что у его горла находится острый клинок. А может быть, заметил, но полностью проигнорировал. Он смотрел на Эйвис так, словно никогда раньше не видел молоденьких девушек, потом улыбнулся, и его лицо словно начало светиться изнутри.
Так не бывает, удивлённо прошептал пленник.
Не обращая внимания на нож, он медленно поднял руку и убрал выбившуюся прядку со лба девушки. Оружие выскользнуло из её руки и упало на землю. Словно в трансе, она поднялась на ноги и протянула руку странному парню. Он тоже встал, но не отпустил её руку. Вместо этого, он прижал её к своей щеке. Всё это время их взгляды ни на секунду не отрывались друг от друга, словно между их глазами кто-то построил невидимый мостик.
Какая-то нахальная пичуга издала громкий свист, разрушая волшебство. Эйвис смущённо высвободила свою пленённую конечность и опустила глаза. Она никак не ожидала от себя столь неадекватного поведения, но ей почему-то было ни капельки не стыдно.
Ты Доминик? спросила она, не глядя на парня.
Наверное, теперь мне правильнее будет называться Алексом, в голосе парня была такая тоска, что Эйвис невольно вскинула голову. Так меня звали в прошлом воплощении.
Ты ангел, завороженно проговорила девушка.
Это так плохо? Алекс снова взял руку Эйвис и поцеловал серединку ладошки.
Она доверчиво улыбнулась и запрокинула голову, чтобы снова заглянуть в небесно-голубые ангельские глаза. Что случилось потом, девушка смогла вспомнить довольно смутно. Только мягкие губы, сильные и нежные руки, а ещё бешенный стук сердца. Сколько они пребывали в этом блаженном ничто, кто знает? Может быть, пару минут, а может быть, вечность. Эйвис очнулась внезапно, словно кто-то со всей силы ударил её по лицу.
Тебе не выбраться отсюда, испуганно прошептала она, Зандер желает тебя видеть.
Вообще-то, я как раз собирался к нему, улыбнулся Алекс, ждал, пока вы уйдёте, чтобы пообщаться наедине. А потом увидел, как ты идёшь к ледяной пещере, и бросился вдогонку. Эту дверь нельзя открывать, это очень опасно.
А что там, за дверью? Эйвис оглянулась к таинственной пещере.
Там колодец, очень глубокий, Алекс обнял любопытную девушку, вроде как согреть, из него идёт такой холод, что за несколько минут можно замёрзнуть насмерть. Если бы дверь за тобой случайно захлопнулась, ты могла бы погибнуть.
Эйвис недоверчиво посмотрела на взволнованного ангела и рассмеялась.
Значит, ты ринулся меня спасать, а я чуть тебя не убила, она вдруг снова стала серьёзной. Боюсь, это за меня сделает Зандер. Он считает тебя предателем. Тебе нельзя с ним встречаться.
Заявление прозвучало довольно нелогично. Всего час тому назад Эйвис сама расставляла ловушку на ангела, а теперь судорожно прикидывала, как бы её обойти. Где-то на задворках её сознания едва слышно звучал гнусный голосок, который занудно твердил, что она только что сама предала своего ура, и, когда она придёт в себя от этой нежданной встречи, ей будет мучительно стыдно. Возможно, это был голос разума, а может быть, совести. Но Эйвис отмахнулась от зануды, как от надоедливого комара. Всё это теперь стало совершенно неважно. Главное было спасти Алекса от гнева его бывшего друга.
Я должен увидеться с Зандером, беззаботно отозвался Алекс, он был моим лучшим другом в прошлой жизни. И я его не предавал. Его невеста решила остаться в мире Гора не из-за меня. Идём вниз, ты вся дрожишь.
Алекс подобрал с земли оброненную Эйвис куртку и помог ей одеться. Потом он снял свою куртку и заботливо укутал в неё дрожащую девушку.
Ты назовёшь мне своё имя? спросил он. Хотя это неважно, я могу звать тебя просто любимая. Не возражаешь?
Я Эйвис, девушка закусила губу, чтобы не расплакаться. Алекс, не ходи к нему, пожалуйста. Я и Зандер, мы вместе были, добавила она тихо.
Алекс застыл на месте, словно сам оказался пленником ледяной пещеры. С секунду он молча смотрел в глаза Эйвис, а потом виновато улыбнулся.
Если ты скажешь, я уйду, твёрдо произнёс он, только поговорю с Зандером. Я ничего ему не скажу, не бойся.
Эйвис всё-таки не удержалась, её глаза наполнились слезами. Два блестящих ручейка заструились по её щекам.
Я не хочу, чтобы ты уходил, прошептала она. Не уйдёшь?
Алекс приподнял плачущую девушку и губами собрал солёную влагу с её щёк.
Никогда, ответил он с улыбкой, от которой Эйвис захотелось подпрыгнуть и взлететь высоко в небо, прочь из этого мрачного ущелья.
Они спускались со склона горы, взявшись за руки, словно первоклашки на первой школьной линейке. Зандер наблюдал за этой идиллией, стоя на крыльце дома, и его лицо с каждой минутой становилось всё мрачней. Когда влюблённая парочка подошла к дому достаточно близко, и Эйвис встретилась глазами со своим любовником, её лицо побледнело до синевы, но глаз она не отвела.
Эв, ты не оставишь нас одних, не то попросил, не о приказал Зандер, потом не дожидаясь ответа развернулся и зашёл в дом.
Эйвис и Алекс переглянулись. В глазах девушки был неподдельный испуг. Нет, она боялась не за себя, а за парня, которого знать не знала всего час назад.
Мы быстро, Алекс ободряюще улыбнулся и обнял перепуганную девушку, ты даже соскучиться не успеешь. Только в пещеру не залезай. Обещаешь?
Эйвис уныло кивнула и отвернулась, чтобы не видеть, как тот бодро взбегает по ступенькам крыльца. Сердце её рвалось вслед за этим незнакомым, но в одно мгновение ставшим таким родным парнем. Вот только делать этого было никак нельзя. Мужчинам нужно было поговорить наедине. И чем закончится этот разговор, не знал никто. Не то чтобы Зандер когда-то демонстрировал ей какую-то особую жестокость. Да, случалось, он убивал, причём расчётливо и хладнокровно и никогда не рефлексировал на эту тему. Но убивал врагов. У неё самой ведь тоже рука не дрогнет расправиться с каким-нибудь бандитом, если он станет угрозой.
Дело было не в жестокости, разве можно назвать жестоким камнепад, несущийся на тебя с горы? Такова уж природа камнепадаразрушать. Было в этом спокойном и насмешливом венне что-то жуткое и от того ещё более притягательное. Даже не эти его способности по вызову духов. Зандер был просто воплощением опасности, как спящая на солнышке змея, с виду такая безобидная, словно кусок верёвки, но способная в одно мгновение превратиться в молниеносную смерть.
До встречи с ангелом Эйвис искренне считала, что любит своего ура. Она восхищалась его умом, его храбростью и способностью подчинять себе людей одним взглядом. А ещё в нём чувствовался какой-то надлом, то ли из-за его трагической любви, то ли из-за невозможности для венна реализовать свой творческий потенциал. Так или иначе, это придавало ему дополнительную притягательность, осеняя ореолом мученика. Эйвис видела, что Зандер давно смирился со своей судьбой, принял её такой, как есть, но от этого не стал счастливей.
Девушка искренне пыталась вернуть ему утраченное счастье бытия. Она, правда, очень старалась. И Зандер вроде бы действительно начал меняться, Эйвис всё чаще замечала, что он улыбается и даже смеётся. И что теперь? Ещё одно предательство? Лучше бы между ними ничего не было, лучше бы Эйвис продолжала втихомолку сохнуть по невозмутимому венну и не лезла к нему со своими признаниями. Но откуда ей было знать, что однажды в её жизнь ворвётся это наваждение, ломая барьеры и сметая в мусор все рациональные рассуждения.
Алекс, похоже, тоже не был готов к этому урагану, который мы всуе называем любовью. Так и сказал, что такого не может быть. Но это случилось, и то, что родилось, когда они посмотрели друг другу в глаза, уже невозможно просто отбросить и забыть. Наверное, гораздо легче было бы отбросить свою жизнь. Нет, они с Алексом вовсе не раскаивались и готовы отвечать за свои действия. А у Зандера есть полное право предъявить им счёт. Давний и новый счёт за предательство.
Глава 13
В мастерской Анны царил полный разгром. Оказалось, что она совсем разучилась обходиться без зрения. Всего несколько дней блаженного пребывания в мире Творца сделали её совершенно беспомощной в родной и, казалось бы, такой знакомой обстановке. Девушка постоянно натыкалась на мебель, зацепившись за стойку стеллажа, она умудрилась обрушить на пол половину гипсовых статуэток. Теперь под ногами постоянно хрустело, напоминая об утраченном счастье. А вдобавок, вместо привычного образа мужчины, которого она обычно рисовала, ей начала мерещиться какая-то странная дверь в скале.
Поначалу Анна пыталась отделаться от этого навязчивого видения, даже попробовала нарисовать знакомый мужской образ по памяти. Но у неё ничего не вышло. Рука просто не желала подчиняться её воле. Это было какое-то гнусное колдовство. Дурацкая дверь постоянно стояла перед её внутренним взором, не давая отвлечься на что-то более интересное. В конце концов слепая художница сдалась и, достав свежий лист сероватой бумаги, принялась наносить на него картинку, не дававшую ей покоя. И о чудо, стоило последнему штриху занять своё место, как образ двери словно бы растворился.
Анна с облегчением вздохнула и принялась за уборку. Она с остервенением оттирала пол в мастерской, стараясь не думать о том, что она наделала. Обратной дороги всё равно уже не было. Попасть в мир, где она могла видеть, без посторонней помощи было нереально. А помощи было ждать неоткуда. Теперь, спустя буквально пару дней после своего побега из рая, она уже была не в состоянии понять, что же ею тогда двигало. Что заставило её бросить любящего и любимого мужчину, отказаться от возможности видеть и снова погрузиться в вечную ночь?
Как же она жила раньше? Без ярких красок, без солнечного света и без Санни? И ведь совсем не чувствовала себя ущербной. Даже наоборот, питала вдохновение в смутных образах незнакомого мужчины. Наверное, даже была по-своему счастлива. Но всё это в прошлом. Теперь, когда она узнала, как живут остальные люди, ей больше никогда не обрести душевного покоя.
Ну зачем она разрушила свою жизнь? Самое странное, что она сделала это совершенно добровольно, Дэлвиг её совсем не уговаривал. Они просто мило беседовали, этот странный ангел даже не особенно много говорил, в основном слушал. И что в результате? Она сама пришла к решению вернуться домой, отказаться от чудом обретённого счастья. Почему?! И что подумал Санни о своей неблагодарной гостье? Что она променяла его на смутный образ, маячивший перед её внутренним взором? Но это же бред.
Анна в который уже раз прогоняла в уме разговор с Дэлвигом, пытаясь понять, что же сподвигло её принять такое безумное решение. В то утро Санни куда-то уехал по своим таинственным делам, и они остались с ангелом наедине. Сидели на веранде и мило беседовали.
Ты уже пробовала рисовать после того, как обрела зрение? как бы между прочим спросил Дэлвиг.
Вопрос застал художницу врасплох. Дело в том, что она совершенно забыла о своём творчестве здесь, в ангельском мире. Это было странно, ведь раньше рисунки были неотъемлемой частью её жизни. Она и помыслить не могла о том, чтобы не рисовать хотя бы один день. И вот, пожалуйста, забыла о рисовании напрочь.
Попробуй, подзадорил свою собеседницу ангел, я тебе сейчас принесу твой мольберт из мастерской, он исчез буквально на минуту и вернулся с её мольбертом и горсткой мелков. Можешь для разнообразия нарисовать меня, предложил коварный искуситель, я тебе с удовольствием попозирую.
Анна с энтузиазмом взялась за дело, однако очень быстро её запал угас. Рисунок не получался, хоть плач. Она попробовала, как раньше, рисовать с закрытыми глазами, но стало только хуже, вслепую выходила совсем уж откровенная мазня. Через полчаса мучений художница наконец сдалась и, бросив мелок, уселась обратно в своё кресло.