Коллегат мерцаети довольно.
Суркургород почти исключительно кобольдский. В последнее время тут много и хобиев, но это только после оккупации. А до того были сплошь кобольды. Изредка можно увидеть цверга, варда, гоблина или текана, а на одной из дальних улочек живет семейство гномов, держат небольшой ломбард.
А Верхние совсем почти не встречаются. Фырдуз за всю жизнь видел их только несколько раз, и всего только однаждыразговаривал. Верхний заблудился, спросил у него дорогу. Пока Фырдуз ему объяснял, этот долговязый великанище все жаловался, как здесь плохо, ужасался жизни под землей. И воздух-то мол спертый, и холодно, и темно, и тесно.
Кобольд не понимал, о чем тот говорит. Странные эти Верхние.
Дом и мыловарню Фырдуза, разумеется, конфисковали. Либо поселили там кого-то из хобиев, либо отдали кому-то из кобольдов-фискалов. Эти ради того и выслуживаютсяпогреть руки на чужом горе.
Так что в ту сторону Фырдуз не стал даже смотреть. Только душу травить.
Он повел Тревдохрада на один из верхних ярусов, под самое задымление. Там жила и держала кабак его сестрата самая, из-за сына которой Фырдуз угодил на каторгу. Если с ней все хорошоприютит.
Ну а если нет Фырдуз по крайней мере будет об этом знать.
Раненый цверг не мог подняться по навесной лесенке. Да и предназначались они для более мелких и легковесных кобольдов. Так что пришлось топать по всей спирали, предлинным путем, изредка сокращаемым каменными вырубками в скале. Фырдуз ступал тихонечко, поглядывал по сторонам и горестно вздыхал. Суркур сильно изменился с тех пор, как его арестовали.
Многие норы заколочены. Возле иных начертаны рельефным письмом хобиев злые слова: «Взят за экстремизм», «Взят за терроризм», «Взят за враждебную деятельность».
А иногда просто: «Взят».
В одной из нор как раз шел обыск. Хозяин, видимо, сопротивлялсяон лежал у входа пронзенный насквозь. Четверо хобиев выстроились оцеплением, еще двое шарили внутри. Вокруг столпились соседи.
Нашел одну! гортанно выкрикнул один из хобиев. У подпечи пряталась!
Он выволок рыдающую кобольдшу, прижимающую к груди младенчика. Хобий-офицер обнюхал их, ощупал и распорядился:
Взрослуюв шахту, дитяв отвал.
Стой, Эхрина, стой-ка! гневно крикнула какая-то тетка. Ты что же, паскуда, ребенка у меня сперла?!
Она решительно прошла мимо хобиев, вырвала младенца у плачущей Эхрины и возмущенно воскликнула:
Вы только гляньте, кобольды добрые, это что ж творится-то?! Украла ребенка у матери, ишь!.. Правильно тебя в шахту-то, правильно!
Несчастная мать какое-то мгновение непонимающе смотрела, а потом сообразила и тоненько заголосила:
Прости, Далитка, прости! Бушук попутал, бушук!..
Смотри у меня, паскуда! пригрозила Далитка, унося младенца прочь.
Хобии недоуменно шевелили рыльцами. Вроде бы этот спектакль их обманулследом за Далиткой они не пошли, уведя лишь вздрагивающую Эхрину. Труп ее мужа они бросили там, где лежал, велев лишь кобольдам его прибрать. Дверь закрыли и опечатали Каменной Паутиной, а рядом начертали: «Взят за дерзкое поведение».
Пошли, чуть слышно шепнул Фырдуз Тревдохраду, когда кроты убрались.
Дальше они добрались без приключений. С Мошкой все оказалось в порядке, и жила она по-прежнему в кабаке покойного мужа. Зять Фырдуза погиб четыре года назад, на войне. Когда хобии ворвались в Кобольдаланд, король призвал к мечу всех, кто умел держать оружиеа Моздук был отставным солдатом.
Так что Мошка уж четыре года как вдовствует.
Гостей она впустила украдкой, поспешив запереть дверь. По счастью, посетителей не былоони вообще редко захаживали в заведение «У паломника». В былые времена этот бедный старый кабак еще кое-как перебивался, но после гибели Моздука и хобийской оккупации дела стали совсем плохи. Мошка даже снесла в ломбард большую часть украшенийи выкупить их вряд ли когда удастся.
Разорена я почти, братец, пожалилась Фырдузу сестра. Плохо, все плохо. Но вы проходите, садитесь.
Не хочу тебя стеснять, да вот, нужда заставила, повинился Фырдуз. Мази-то найдутся у тебя? Приятелю моему повязку бы сделать.
Ох, да раздевайтесь же, раздевайтесь! всплеснула руками Мошка, заметив, насколько бледен цверг. Скидывайте рубаху-то!
Тревдохраду в кобольдском доме оказалось тесно. Потолок он головой все же не подпирал, но в проемы протискивался с трудом, то и дело задевал ручищами мебель. Присел на табуреттот под ним заскрипел.
Еще бтакая-то туша!
Запирать двери Мошка не стала. Хобии иногда делают обходы, заглядывают в случайные норы, и если где вдруг запертосразу настораживаются. Особенно в кабаке, публичном заведении.
Вместо этого Мошка слегка выдвинула один из шурупов. Теперь если потянуть за ручку, дверь откроется, да застрянет на полпути. Вроде как заржавела, смазать забыли.
Так себе хитрость, конечно, но хобии не шибко-то сообразительны. Кротыони и есть кроты. Только рыть и умеют, да и то все по прямой.
Промыв рану Тревдохрада и начисто его перевязав, Мошка захлопотала, собирая на стол. Высунулся из спаленки ее сын, испуганно вздрогнул при виде дяди-каторжника и громадного окровавленного цверга, и тут же снова скрылся.
Несмотря на тяжелые времена, кое-какие припасы у Мошки еще были. Кабак же, кормить-поить чем-то надо.
Особенно поить, конечно. Из съестного Мошка подавала только закуски, зато крепленого пития и сладких вин Сверху в ее холодной комнате было вдоволь.
Фырдуз, впрочем, такие напитки не привечал. Мошка налила ему вкуснейший фнуххочень густое и горячее грибное пиво. Это Тревдохрад, хоть и ослабший, потребовал браги тройного перегона и опустошил целую кружку.
На заедку Мошка состряпала лепешек из муки Верхних. Смазанные добрым грибным джемом, они стали довольно вкусны, хотя Фырдуз и не любил этот экзотический зерновой хлеб.
Мясо есть? грубо спросил Тревдохрад.
Мошка робко кивнула, доставая из печи рульку слепыша. Подслепок был довольно костляв, но мясо есть мясоТревдохрад сгрыз все до последнего хрящика. Жадно чавкая и размазывая жир по бороде, цверг даже не подумал, что остальным тоже хочется есть.
Впрочем, лепешек осталось много. А Мошка еще и водрузила на стол блюдо маринованных червей.
Какими судьбами-то, братец? тихо спросила Мошка. Неужто отпустили?..
От кротов дождешься, спокойно ответил Фырдуз. Бежали мы, сестренка.
Ох!..
То-то, что ох. Ты не волнуйся, я вас с Колиньтиком подставлять не стану. Пересидим тут пару деньков, пока приятель мой не окрепнет, да и пойдем.
Куда ж вы пойдете-то?
Куда надо, туда и пойдем, исподлобья глянул на нее Тревдохрад. Ты в это не мешайся.
Он продолжал искать, что бы еще запихнуть в пасть. Но несмотря на огромный аппетит, чувствовал себя цверг явно неважно. Бледен был, дышал хрипло. С трудом подняв этого громилу, Фырдуз и Мошка уложили его в спальной нише, завалили одеялами и задернули занавесь. Пусть полежит сколько-томожет, и оклемается.
По-хорошему, надо позвать лекаря. Да только все городские лекари сейчас, говорят, в фискалах служат. Доносят о всяком подозрительном больном. Может, и есть среди них совестливые, но Мошка о таких не знала.
Много стало фискалов в Суркуре. Хобии это дело поставили на широкую ногувербуют всякого, у кого совести мало. Фискалы доносят о каждом проступке, каждом неосторожном слове, каждом косом взгляде. По доносу хобии сразу несутся с проверкой и, если правда, еще кого-то ссылают в шахту, а фискалущедрая награда.
Ну а если неправда, фискала даже не пожурят. Мол, ошибся, со всяким случается. Пусть и дальше глядит в оба глаза.
И потому фискалов расплодилась туча. Так жить легче, сытнее. Да и безопаснеехотя и их порой, бывает, швыряют в шахты.
Друг на друга-то они тоже доносят лихо.
Хуже всех из них батька Скуздур, дальний Мошки родич. Сволочь последняя. У него ведь тоже кабак на верхних ярусахи Мошке он прямой конкурент. Это внизу питейных заведений множество, а здесь, под самым потолком, всего-то и два«У паломника» и «Корона». И «Корона» всегда была больше, богаче, популярнее.
Но Скуздуру этого мало. Жаден старик не в меру, в три горла жрет. В последнее время, поделилась Мошка, он дошел до того, что стал поить народ насильно. Схватят его половые подвыпившего кобольда, изобьют его, деньги все отнимут, а лицо брагой умоют. Да еще и в глотку зальютчтоб казалось, будто он сам выпил и за то заплатил.
И сделать с этим ничего нельзяу хобиев Скуздур на хорошем счету, чуть ли не первым здесь в фискалы подался. Про ту шалость Колинта тоже ведь он донесобрадовался, поди, что конкурента упечет.
Мошка сказала, что он и после еще пытался на нее доносить, невесть в чем обвинял. Только не получалосьживет она тишайше, не виновата ни в чем вообще, а хобии совсем беспричинно все же не карают. Хоть в какой-нибудь малости проштрафиться все-таки нужно.
Когда жуткий бородатый цверг уснул, из своей спаленки вылез Колинт. Тоже соскучился по дяде. Они ведь только трое из семьи и осталисьостальные все кто на войне погиб, кто в лагерях сгинул.
Фырдуз и сам уже не чаял вернуться.
Колинт здорово изменился за полтора года. Помнил его Фырдуз мальчишкой озорным, бесстрашным. Никого не боялся, хобиям жесты неприличные показывал, в партизанский отряд сбежать порывался.
Куда все делось? Сидит робкий кобольденок, головенку в плечи втянул, говорит чуть слышно. При каждом стуке вздрагивает.
Но любопытство все же пересиливало. Очень уж хотелось расспросить дядю-каторжника. Жадно таращась глазенками, Колинт расспрашивал обо всем, что тот видел, что пережил.
И циклоп там был?! ахал он. А он большой, дядечка?
Шестерых меня друг на друга поставьвот такой большой, отвечал Фырдуз.
Да ладно!.. Брешешь ведь, дядечка?! Скажи, что брешешь!
Вот тебе персты, приложил пальцы к переносице Фырдуз. Не брешу, сам видел. Только нету его там больше, Колиньтик. Убили его кроты.
О том, что погиб Лук-Бат по его вине, он говорить не стал. Слишком стыдно было.
А еще что видел, дядечка? не унимался племянник. Духов-то глубинных видел? А йоркзериев? А хлаберана?
Эка загнул, крякнул Фырдуз. Байки это все, Колиньтик, страшилки. Циклопа я вот видел. Минотавров видел. Вардов видел, теканов. Цвергов виделодин, вон, со мной пришел. Ты б с ним поздоровался хоть для приличия. А йоркзерии, глубинные духи это все страшилки.
Ладно, не стал упорствовать мальчишка. А расскажи тогда про лагеря. Страшно там? Бьют сильно? А партизаны там есть?
Да жить-то можно, кобольды везде живут уклончиво ответил Фырдуз, не желая слишком пугать Колинта.
Фырдуз, Мошка и Колинт болтали еще очень долго. Племянник расспрашивал без устали, да и сестра явно истосковалась по кобольду, с которым можно почесать языками, не боясь, что тот донесет.
И несмотря на то, что укрывать беглецадело опасное, она была страшно рада брату. Фырдуз спас ее сына, пошел за него на каторгу. Чтобы отплатить, Мошка готова была на все.
Укрывала она их с Тревдохрадом два дня. Цвергу становилось все хуже, он метался в горячке. Мошка делала ему припарки, меняла повязки, готовила целебные настои, но Тревдохрад только слабел.
А оставаться здесь было нельзя. Хобиитугодумы, колесики в их головенках крутятся медленно, но порядок у них образцовый. Рано или поздно они разберутся у себя, выяснят, какой именно каторжник сбежал. Узнают, что номер 4514это Фырдуз Ерке из Суркура. Явятся дознавать. И первым делом, естественно, нагрянут к единственной близкой роднеМошке с сыном.
Может, еще несколько дней проваландаются. А может, уже сегодня заявятся. Так что уходить надо как можно скорее.
За эти дни кроты и так уже один раз приходили с обыском. Снова батька Скуздур донес, выдумал очередную какую-то небылицу. Хобии битый час шарили в норе, всюду совали усатые рыльца.
Ничего не нашли.
Фырдуз-то от них и не прятался. Хобиям что один кобольд, что другойпочти не различают. Просто сел за стол с кружкой фнухха, прикинулся посетителем. Никто его и не тронул.
А вот Тревдохрада пришлось схоронить. Благо есть у Мошки в кладовой потайное отделениепокойный Моздук держал там напитки, запрещенные его королевским величеством. Сейчас нужды в том нетхобиям это безразлично. Ешь-пей что душа желает, только под власть их не подкапывайся.
Но секретная кладовочка так и осталась. А за годы службы она так пропиталась крепкими запахами, что даже носы хобиев цверга под ними не почуяли.
Так и ушли несолоно хлебавши.
Только вот перетаскивали Тревдохрада в кладовую и обратно с большим трудом. Сам он идти не мог. Да и в сознание-то почти уже не приходил. Рана воспалилась и почернела, от нее шел скверный запах.
И на третий день, когда Тревдохрад все же на короткое время очнулся, он заговорил с Фырдузом.
Я Тревдохрад Оркручигетхсторец сын Брастомгруда сына Дракметрага с трудом выговорил он. Тебе это ничего не говорит Ты кобольд В геральдике ноль полный
Ну да, что ж делать, пожал плечами Фырдуз. Мне ваши именакак стук кирки по стене. Бессмыслица полная.
Молчи!.. молчи и слушай!.. Я здесь не просто так. Я родич короля. Дальний но родич. Я три луны провел в Кободарде Кобольдаланде и даже Подгорном Ханстве! Я вызнал вызнал
То, что хобии атакуют Кободард только для виду, а вообще-то они собираются вторгнуться в вашу Яминию, закончил Фырдуз.
Откуда знаешь?! подозрительно просипел Тревдохрад. Ты откуда знаешь?!
Ты мне уже говорил. Еще на руднике.
А Ладно Слушай Я скоро умру
Да, скорее всего, согласился Фырдуз.
Мог бы и поразубеждать для приличия! разозлился цверг.
А зачем? Как есть, так и есть. Незачем тешить себя пустыми надеждами. Так чем я тебе помочь-то могу?
Доставь послание в Яминию, приподнялся на постели Тревдохрад. Доставь вместо меня Передай королю что Тревдохрад Оркручигетхсторец сын Брастомгруда
Я не запомню, перебил Фырдуз.
Запиши! снова разозлился цверг. Хотя у меня и так записано Подай сапоги мои
Фырдуз подал. Тревдохрад откинул правый и жадно вцепился в левый. Перевернул. Каблук сапога был прибит крошечными гвоздикамицверг потребовал гвоздодер, вытащил их один за другим и вытряхнул из потайного отделения бумажную трубочку. Та оказалась исписана с обеих сторон, да таким бисерным почерком, что и не поверишь. Пальцы-то у цверга толстые, заскорузлые.
Спрячь! велел Тревдохрад. Береги! И доставь в Яминию, прямо к королю! Лично ему в руки! Никому больше! Никому, ни за что! Обещай, что сделаешь! Обещай мне!
Он схватил Фырдуза за локоть горячей рукой. Дыхание у него стало прерывистым, вокруг глаз залегли темные пятна.
Ладно, хорошо, дойду я до твоего короля, пообещал Фырдуз. Мне из Кобольдаланда все равно уходить надоможно и в Яминию.
Спа сибо опал на постель цверг. Я твой должник
Фырдуз подумал, что вряд ли Тревдохрад когда-нибудь вернет этот долг, но ничего не сказал. Может, король Яминии как-нибудь да вознаградит его за доставленную весть. А даже если и нет что ж, помочь целой странесамо по себе дело хорошее.
Не то чтобы Фырдузу нравились Яминия или цверги. Он почти ничего о них и не знал. Но Яминия не вторгалась в Кобольдаланд, а цверги не причиняли ему никакого вреда.
Это уже делает их гораздо лучше хобиев.
Они они заключили союз хрипел Тревдохрад, обливаясь потом. Кроты они стакнулись с какими-то не знаю, кто это какие-то твари из глубин из самых глубин передай королю передай
Передам, передам пробормотал Фырдуз.
Я хотел сам хотел Я их видел твари У меня были конструкты посыльные Муха Крыса не добрались обоих раздавили зря дальнозеркало не взял зря
До полудня Тревдохрад не дожил. Скончался в пятом рассветном часу. Мошка тяжело вздохнулане столько из-за погибшего цверга, которого почти не знала, сколько из-за явившихся с этим проблем. Теперь придется избавляться от телаа это непросто сделать в городе-пещере. Выйди за дверьи сразу у всех на виду. Даже мусор незаметно не выбросить, что уж говорить о грузном цверге.
Конечно, в каждой кобольдской норе есть специальные отнорки. А если очень понадобится, можно выкопать и новые. Но Мошке совсем не улыбалось жить через стенку от трупа.
Однако ничего не попишешь. Фырдуз помог Мошке вырыть глубокий ход, окончил его нишей, не без труда запихнул туда тяжелое тело и зарыл. Лишней землей они утрамбовали пол, сняв несколько половиц на нижнем ярусе.
Покончив с этим, Фырдуз уселся и стал думать, как ему пробраться в Яминию. Он никогда там не был, но знал, что Кобольдаланд с нею не граничит. Кобольды и цверги много торгуют торговали раньше, но все сообщение идет через лежащий между ними Кободард. Маленькую страну пещерных вардов.