Мистер Лайвстоун, это же это голос Уилла мгновенно ослаб, опустившись до нечленораздельного бормотания, слабого, как кваканье умирающей лягушки, Это это
Лэйд не хотел думать, каково ему сейчас. Слишком хорошо помнил ощущения, которые когда-то, много лет назад, испытывал в этом сыром подвале сам. Память, силящаяся исторгнуть из себя эти воспоминания, как непереваренный обед, услужливо подсказала, что тот визит обошелся ему на два шиллинга дорожетогда он не экономил на веревке
Только не говорите, что никогда не зарисовывали обнаженную натуру, спокойно произнес он, становясь так, чтоб держаться в одном шаге за левым плечом Уилла, Пристало ли смущаться подобного человеку, знакомому с полотнами фон Байроса, Дега и Лефевра? Впрочем, не удивлюсь, если вам скорее вспомнится Босх.
Это же
Человеческая плоть. Вам ли, исследователю человеческих страстей, смущаться ее? Да, просто плоть. Один из самых бесхитростных, распространенных и, в то же время, сложно устроенных материалов в природе. Что такое? Кружится голова? Не хватает воздуха? Это обычное дело. Не делайте слишком больших вдохов. В здешнем воздухе нет ядовитых веществ, но может стошнить с непривычки
Его самого в первый раз стошнилопрямо на слизкий сырой пол. Как только он заглянул в огромную яму и увидел ее содержимое. Как только осознал, что именно открылось ему в глубине. Как только понял, что именно источает этот ужасный запах, отдающий сырыми моллюсками, подгнившим сыром, кислыми грушами, хлоркой, дрожжами и сахарным сиропом.
Гигантская братская могила, заполненная человеческими теламисотнями обнаженных человеческих тел, залитых слоем вязко колышущейся прозрачной жидкости, похожий на растаявший жир. Взгляд сам собой вяз в этом месиве, точно вклеившись в него. Бессильный схватить все детали этого чудовищного ансамбля одновременно, он переползал с одного тела на другое вялой осенней мухой. Карабкался по чьим-то угловатым, выгнутых в неестественных позах, спинам с выпирающими несимметричными бусинами позвонков. Полз по плоским безволосым животам, похожим на непропечённое тесто. Метался между острыми ключицами, теребил гроздья переплетенных между собой пальцев, испуганно кружил вокруг молочных желез, обнаженных и похожих на увядшие земляничные ягоды.
Огромное вырубленное в земле кладбище. Чаша, полная человеческих тел. Однако тяжелый запах, царивший тут и перебивавший даже сырую подземную затхлость, не был запахом разложения. Скорее, запахом самой жизни. Жизни не мертвой, разлагающейся, находящейся в процессе распада, а напротив, упрямо и монотонно шевелящейся.
Они Уилл выпучил глаза, глотая побледневшими губами воздух, Святой милосердный боже. Они же
Разве не сказал Господь Бог«Плодитесь и размножайтесь?»Лэйд предусмотрительно встал подальше от края, но так, чтоб иметь возможность дотянуться до плеча Уилла. Одну руку он держал расслабленной вдоль тела, пальцы другой сжимали в брючном кармане небольшой округлый предмет, контурами напоминающий медальон, В чем никак нельзя упрекнуть Вечных Любовников, так это в отсутствии надлежащего прилежания, неправда ли? Как вы можете видеть, они истово выполняют Его завет. Так самозабвенно, что не остается времени ни предаваться порокам, ни штудировать добродетели. По-своему поучительное зрелище, хоть и своеобразное. Впрочем, едва ли господа, платящие узкоглазому мерзавцу по четыре шиллинга, ходят сюда, чтоб предаваться философским размышлениям о природе жизни.
Шевеление в залитой прозрачной жидкостью яме не было агонией сваленных грудами человеческих тел. Напротив, тем древним процессом, который веками использовала жизнь для продления своего существования, одновременно вызывающе простым и умопомрачительно сложным.
Лэйд старался не смотреть вниз, но, вынужденный следить за Уиллом, против воли видел отдельные детали.
Блестящие от влаги человеческие пальцы, порывисто ласкающие друг друга. Дрожащие суставчатые дуги напряженных спин, едва не хрустящие от напряжения. Ритмично натягивающиеся и обмякающие пласты мышц. Острые выступы локтей, коленей и бедер. Половые органы, мужские и женские, механически страстно сплетающиеся друг с другом под аккомпанемент влажного бульканья окружающей их протоплазмы.
Этот процесс одновременно был и симфонией страсти и противоестественной пародией на нее. Быть может, потому, что процесс этот совершался монотонно и размеренно, с механической конвейерной грацией и не был окружен тем, чем обычно окружаются ритуалы подобного родастрастными вздохами, дрожью разгоряченных тел, порывистостью. Эта страсть была другого родафабричной, целеустремленной, поглощенной самой собой. Может, именно это и завораживало.
Лэйд еще крепче сжал в кармане медальон, ощущая, как в душу, преодолевая возведенные им защитные барьер, вползают липкие тягучие ручейки. Хотел он того или нет, монотонные движения бесчисленного множества сдавленных и переплетенных человеческих тел завораживали.
Бесконечно совокупляясь в бесформенном месиве среди себе подобных, эти тела, кажущиеся мягкими, бледными и полупрозрачными, как подземные грибы, медленно таяли, точно исчерпав заложенную в их плоти энергию, но лишь для того, чтобы через какое-то время образовать новые. Мужское рано или поздно становилось женским, женскоемужским. Обнаженные, блестящие от пота и сока, торсы растворялись, обращаясь чьими-то переплетенными конечностями. Дрожащие в экстазе спины медленно трансформировались в новые тела, которые принимались ласкать друг друга еще прежде, чем оказывались полностью сформированы.
Бесконечный почти беззвучный процесс, у которого не было ни окончания, ни кульминации, ни смысла. Одно лишь ритмичное дрожание человеческой плоти, которая сплетается в страстных объятьях с самой собой.
Некоторым это зрелище кажется невероятно возбуждающим и волнительным, лучше шпанской мушки. Другимпостыдным и нелепым. Как бы то ни было, четыре шиллинга платят все посетители Вечных Любовников. Как по мне, если отвлечься от деталей и взглянуть на него отрешенно, ничего постыдного и ужасного в нем нет. Как можно осуждать то, что не имеет в своей основе ни мотива, ни желания? Это огромный чан протоплазмы, которая занимается тем единственным, к чему способна, и поглощена этим целиком и полностью. Эту протоплазму не сдерживают рамки морали и какие-либо условности. Она не способна рассуждать, а значит, нравственность для нее остается там же пустым звуком, как для насжужжание пчелы над цветком. Согласитесь, нелепо обвинять в порочности то, что не способно осознать саму суть порока. Уилл?
Тот не ответил. Застыл, широко раскрыв глаза, бессильный смахнуть даже выступившие на лбу капли пота. Лэйд вздохнул и взял его плечо. Крепко и основательно, так что тот зашипел от боли.
С некоторым удивлением и даже смущением Лэйд обнаружил, что глаза Уилла быстро вернули себе осмысленное, уже знакомое ему, выражение, лишь несколько секунд лихорадочно поморгав.
Это было весьма болезненно, мистер Лайвстоун. Зачем вы это сделали?
Чтоб привести вас в чувство, дружище. Зрелище Любовников многих вводит в транс, заглушая все мысли и страхи. Люди готовы часами стоять на краю, завороженно глядя на то, что совершается внизу. Не могу их осуждать за это, хоть и нахожу подобное занятие не самым подходящим для джентльмена.
Просто стоять и смотреть? судя по тяжелому движению кадыка на шее Уилла, он проглотил даже не комок, а полновесный саманный кирпич, застрявший в горле, И как долго это может длиться?
Обычно несколько часов. Поглощенные этим зрелищем, зрители утрачивают чувство времени, а затеми все прочие чувства, одно за другим. А потом
Что?
Потом они шаг за шагом приближаются к краю, не в силах оторваться от того, что видят. Всякая мысль о разрыве уже кажется им невозможной, как невозможна мысль о том, чтоб оторвать собственную конечность. Они уже тамдушой и телом. В конце концов они прыгают вниз. Как лемминги с утеса. Только ведет их совсем другой инстинкт, если вы понимаете, о чем я говорю.
Уилла передернуло. Значит, понимал.
Господь всемогущий!
Дальше, как правило, ничего интересного уже не происходит. Лишившись рассудка, они барахтаются в этой яме несколько часов, медленно растворяясь среди Вечных Любовников. До тех пор, пока сами не переродятся, отдав им строительные материалы своего тела и слившись с ними во веки вечные. Кое-кто утверждает, что в эти часы, отрешившись от высшей нервной деятельности, посвятившие себя жизни в ее самой естественной форме, они испытывают неземное блаженство. Не знаю. Как по мне, ничто не передает ощущений от жизни лучше, чем стакан джина с сельтерской вприкуску с хорошей сигарой.
Уилл дрожащей рукой поправил сбившийся набок узел галстука.
Я вроде как остался при своей памяти.
Невероятно, но да, согласился Лэйд, осторожно убирая руку с его острого плеча, Похоже, вам повезло, приятель. Вы один из счастливчиков, обладающих врожденным иммунитетом к магии Вечных Любовников. Ваше счастье!
Значит, вот для чего нужны веревки.
Именно для этого.
Но вы Уилл, кажется, испытал немалое облегчение, отвернувшись от монотонно ворочающейся в котловане жизни, чтобы взглянуть на Лэйда, Вы ведь тоже не впали в транс?
Лэйд усмехнулся его замешательству.
Мой брачный сезон позади, мистер Уильям. В свое время я устоял даже против матримониальных чар миссис Шульц, а за нее давали триста фунтов годового оборота и шляпный магазин на Блоссом-стрит. Что по сравнению с этим какие-то Любовники?
Уилл нахмурилсядолжно быть, не поверил. Лэйд со вздохом вытащил из брючного кармана крохотный медальон, который сжимал в пальцах все это время. Он казался невзрачным и безыскусным, из тех, кто продаются за пенни в сувенирных лавочках, требовалось некоторое время, чтобы заметитьвместо фальшивой жемчужины или кусочка кварца, изображающего бриллиант, в окружении серебра находился невзрачный пепельно-серый камешек, цветом и формой походящий на осколок обычной уличной брусчатки.
Бафонит, спокойно пояснил Лэйд, незаметными движениями пальцев заставляя медальон передвигаться по ладони, Он жежабий камень. Согласно поверьям дремучих крестьян, оберегает от всех мыслимых ядов и вредоносных воздействий на разум. Дешевка, конечно, купленная за гроши у какого-то спятившего почитателя Аграт, но вполне действенная.
Потеряв интерес к медальону, взгляд Уилла медленно и неуверенно вновь пополз в сторону ямы. Вечных Любовников не смущало наличие зрителей. Их вообще ничего не могло смутить, даже землетрясение или пожар, подумалось Лэйду. Жизнь, если разобраться, вообще довольно безразличная штука во всех своих проявлениях, очень уж она поглощена самой собой
Это это же омерзительно, мистер Лайвстоун.
Вы так находите? вежливо осведомился Лэйд, Почему?
Эти люди. Это не любовь, не страсть, это хаотическая оргия, в которой нет ни любви, ни смысла. Какой-то дьявольский ритуал, который не мог прийти в голову даже Калигуле и Нерону! И вместо того, чтоб оградить это ложе свального греха, кому-то пришло в голову брать за это деньги! Немыслимо! Почему Канцелярия не прикроет это отвратительное предприятие?
Кажется, он пытался разжечь в себе гнев, но без особого успеха. Задыхающийся от телесных выделений огромного количества сжатых друг другом тел, смущенный, покрасневший, Уилл выглядел скорее сбитым с толку, чем по-настоящему разгневанным. Он спускался вниз настороженный, ожидающий встретить какое-нибудь отвратительное подземное чудовище, которое должно было напугать его. А встретил это. И теперь отчаянно пытался вернуть себе спокойное состояние духа.
Канцелярия, безусловно, могущественна, но в мире нет силы могущественнее, чем китайская жадность, улыбнулся ему Лэйд, Уверен, полковник Уизерс с удовольствием прикрыл бы эту лавочку, а может, даже распорядился бы выжечь эту яму огнеметами, да только ему никогда не узнать, где прячут Любовников. Что до их собственных чувств Уверяю, вам ни к чему об этом беспокоится. Их не уязвляет ни чужое внимание, ни необходимость существовать на потеху публике. Их вообще ничего в целом свете не способно уязвить.
Почему? тут же спросил Уилл, Они живые, они двигаются и, надо думать, способны ощущать. А значит
Да приглядитесь вы, не выдержал Лэйд, сделав короткий жест по направлению к яме, У них и голов-то нет, какие уж тут чувства? Это протоплазма. Похлебка из человеческого мяса. Своего рода одна огромная грибница с бесчисленным множеством отростков.
То-то я не мог различить лиц сдавленно пробормотал Уилл, Извините, у меня кружится голова. И еще тошнит.
Это из-за запаха. Только вообразите, из чего состоят здешние миазмы
Бога ради, ни слова больше!
Что с вами, Уилл? наигранно удивился Лэйд, Вы, кажется, бледны. Я-то думал, вы вознамерились познать всю палитру человеческих страстей в своем новом Эдеме. Уверяю, телесное вожделениесамая невинная из них. Вы еще не видели лики гнева, алчности, обмана
Пожалуйста, давайте покинем это место.
Как вам будет угодно. Хороший гид всегда идет навстречу своему клиенту, не так ли?
На середине лестницы Уилл стал двигаться увереннее, а к тому моменту, когда они выбрались из земляной норы, уже сносно держался на ногах. Однако сохранял подавленное молчание на протяжении всего времени, которое потребовалось им, чтобы выбраться из пропахшего невыносимо приторно-соленым запахом опиума притона.
На улице он, впрочем, быстро пришел в себя. Настолько, что через некоторое время даже сумел улыбнуться.
Воистину, невероятное зрелище. И жуткое.
Лэйд с деланной беспечностью пожал плечами.
Он часто мается скукой. Человеческая плоть для Него что глина, один из излюбленных материалов, мягкий и податливый. Уверяю, из Его мастерской выходили куда более жуткие образчики. То, что вы видели в подвале этого неказистого дома, не было чудовищем в полном смысле этого слова. Пожалуй, даже напротив. Вполне допускаю, что этоодно из самых совершенных живых существ во всем Новом Бангоре.
Почему? вырвалось у Уилла.
Лэйд рассеянно отполировал платком набалдашник трости. На боковой улочке он заметил локомобильпотрепанную неброскую машину, чадящую паром из своих прохудившихся внутренностей, но выглядящую достаточно рабочей, чтобы принять на борт седоков. Судя по пятнам желтом краски, механизированный кэб. Что ж, это следовало считать удачным стечением обстоятельств. Лэйд поднял трость, привлекая внимание кэбмэна, равнодушно пившего сидр в тени дома. И лишь потом вспомнил, что так и не ответил Уиллу.
Оно абсолютно самодостаточно и самоудовлетворено. И, надо полагать, счастливо.
Уилл недоверчиво уставился на него, будто Лэйд только что произнес нечто в высшей степени нелепое. Вроде того, что для чистки обуви лучше всего подходит сыр или дождевая вода полезнее при простуде всех микстур.
Счастливо? Но ведь вы сами сказали, оно, по всей видимости, даже не разумно!
А с каких пор разум есть неотъемлемая составляющая счастья? Лэйд обмотал платком жабий камень и спрятал в карман, Вы молоды, Уилл, а молодость часто действует сродни шаловливому школьнику, норовящему подсунуть товарищу нарочно неправильный ответ. Разум не залог счастья, напротив, его убийца. Безусловно, он действует нам во благо, если бы не разум, мы никогда бы не построили Собор Святого Павла, не открыли бы паровой двигатель и даже не научились бы передвигаться на двух ногах. Так бы и сгинули в бездонном болоте удовлетворения собственных страстей, едва лишь успев отбросить хвост. Разум защищает нас от этого, неизбежно уничтожая вкус всякого удовольствия. Именно он отравляет удовольствие от победы. Заставляет сомневаться в достигнутом. Сравнивает с достижениями прочих. Ведет бесстрастный подсчет. Счастье, отравленное разумом, недолговечно. Был бы я философом, заметил бы, что человек, должно быть, несчастнейшее существо на свете, обреченное раз за разом завоевывать счастьетолько для того, чтобы запертый в его черепной коробке бесплотный хищник растерзал его подобно гиене, обрекая на новые чаяния и попытки. Но, к вашему счастью, я не философ. Я лавочник. К тому же, порядком уставший и голодный. Мои часы утверждают, что уже два часа пополудни, время, когда джентльмену пристало обуздать утренний пыл и заняться насущными делами, а именновкусить от земных щедрот сытный обед.
Уилл недоверчиво уставился на него. Все еще бледный после посещения Вечных Любовников, он не выглядел достаточно сильным даже для того, чтоб расправиться с жареным цыпленком.
Вы серьезно?
Ну разумеется. Одной похотью сыт не будешь! Судьба улыбается нам, Уилл. Ведь следующий круг ада, который нам предстоит посетить, третий по счету, в нем томятся души, наказанные за чревоугодничество. Отчего бы нам не насладится их обществом и заодно не доставить себе удовольствие?.. Кэбмэн, разводи пары! Джентльмены желают ехать в Редруф!