Бумажный тигр II. Форма - Константин Сергеевич Соловьев 7 стр.


Уилл зачем-то оглянулся. Точно ожидал, что с ударом дерева о камень в небе вдруг грянет гром, а Миддлдэк в мгновение ока переменится, сбросив фальшивую личину. Сточные канавы обратятся огненными реками, беспечные уличные коты, шныряющие на помойках, обретут облик хвостатых бесов, а бесчисленные запахи Хейвуд-стрит окажутся подавлены едкой серной вонью.

Если так, его ждало разочарование, потому что Хукахука не переменился ни на йоту. Он гомонил бесчисленным множеством людских голосов, беспокойных, радостных и возбужденных. Скрипел деревянными колесами телег и тачек. Грохотал молотками и молочными бидонами. Звенел оконными стеклами и обеденными тарелками. Смеялся и проклинал весь свет. Словом, делал все то, чем занимался от начала веков и чем будет заниматься впредь, до того момента, когда на небе погаснут звезды.

 Это

Лэйд кивнул, для убедительности еще несколько раз постучав тростью по брусчатке.

 Первый круг ада. Миддлдэк.

 У Данте Алигьери в первом круге располагается Лимб, прибежище добродетельных безбожников и мертвых детей,  неуверенно заметил Уилл,  Но я

 Ожидаете встретить тут Гомера или Аристотеля?  осведомился Лэйд иронично,  Может, пожать руку Сенеке? Впрочем Стойте. Видите, того неопрятного старика, который возится с пивной бочкой через дорогу? Чтоб меня черти разорвали, если это не Птолемей собственной персоной! Посмотрите, как кривится его благородное лицо! Как сверкают глаза! Должно быть, сбивая обручи со старой бочки, он ищет доказательство для новой геометрической теоремы, пришедшей ему в голову. Или же пытается понять, на сколько надул его бондарь. Впрочем Извините, Уилл, кажется, зрение меня подводит. Это не Птолемей, это Маккензи, владелец «Глупой Утки». Впрочем, он тоже в некотором роде философ, а его собственная теория мироустройства может поспорить с той геоцентрической теорией, которую в свое время предложил мистер Птолемей. Заключается она в том, что все неприятности и проблемы мира безостановочно кружат вокруг одной-единственной точки пространства, точки, которая именуется Оллис Маккензи. Кстати, по-своему интересная и стройная теория.

 Не сомневаюсь.

Уилл осторожно кивнул, придерживая шляпу. Вынужденный подстраиваться под энергичную манеру движения Лэйда, покоряясь выбранному им курсу, сделавшись ведомым, он быстро утратил свою прежнюю самоуверенность.

 Лимбюдоль для тех, кто не заслужил вечных мук, но, в то же время, по каким-то причинам не может пройти райскими вратами. Призрачное подобие живого мира, где влачат существование отринутые души. Миддлдэктоже подобие реального мира. Правдоподобная его копия. Он кажется беспечным, ленивым, погруженным в свои хлопоты, суетливым, наглым, хвастливым, словом, таким, каким надлежит быть британскому городу конца девятнадцатого века. И если не всматриваться излишне пристально в детали, может даже показаться, что он и есть такой. В Миддлдэке нет опасных тварейкак правило. Сюда редко заходят рыбоеды, лудильшики и китобои. Это очень спокойное местечко.

 Значит, поэтому вы тут обосновались?  спросил Уилл, едва только приспособился к стремительному, хоть и короткому, шагу своего гида

 Пожалуй. Обитая здесь, можно убедить себя в том, будто мир вокругвполне обыденная штука. Влиться в сонм прочих душ, не замечающих того, что пребывают в первом круге ада. Пожалуй, это будет самая короткая часть нашей прогулки. Видите ли, Миддлдэку особо нечего предложить взыскательному путешественнику. Спустя час мы с вами испачкаем обувь, провоняем кухонным чадом и устанем как собаки. Если к тому времени, конечно, не сляжем с солнечным ударом. Нет, я люблю Миддлдэк и особо не равнодушен к нашему Хукахука, но поверьте мне на слово, прогулка по здешним краям едва ли станет заслуживающим внимания приключением для джентльменов вроде нас.

Уилл неуверенно кивнул.

 Возможно, вы правы, мистер Лайвстоун. Все здесь кажется вполне обычным.

 Миддлдэкэто живот Нового Бангора. Иногда в нем урчит, иногда происходят колики, но в целом никаких интересных процессов. Вот почему его так ценят ленивые обыватели вроде меня.

Они двинулись вниз по Хейвуд-стрит, в том направлении, которое Лэйд указал тростью. Людей на улице было немного, в такую жару редко кто желал высунуть нос из дома, но даже редкие прохожие не выражали никакого удивления при виде их, разве что кивали Лэйду или почтительно снимали шляпу. В сонном птичьем царстве под названием Миддлдэк два непринужденно прогуливающихся джентльмена едва ли могли служить примечательным зрелищем.

 Эта лавка по правую рукугастрономический магазин Айкла Атчинсона. Вполне рекомендуюхорошее обслуживание и божеские цены. Только упаси вас Господь брать у него молоко! Вон там, левее, пекарня Лорри ОТуна, лучшая сдоба во всем Хукахука. Ну а если у вас случится от нее несварение, милости прошу к нашему аптекарю, доктору Фарлоу, его лавку можно заметить вон там

Уилл разглядывал магазины и лавки, которых в Хукахука было великое множество, но без явственного энтузиазма. Если он как художник и испытывал интерес к нео-колониальной британской архитектуре, этот интерес он, должно быть, полностью удовлетворил за тот месяц, который провел в Новом Бангоре. Тем большее удовольствие испытывал Лэйд, демонстрируя ему табачные и книжные лавки, кофейни, портерные, парикмахерские, бильярдные, прачечные, парфюмерные салоны, портновские мастерские, мужские клубы, антикварные магазины

Уилл не пытался его перебить, лишь послушно вертел головой, впитывая знания, которые никогда ему не пригодятся и которые наполовину состояли из вещей, выдуманных Лэйдом на ходу.

Сдался он лишь получасом спустя, изнемогая от огромного количества взгроможденных на него знаний, столь же бесполезных, как меховая парка в климате Нового Бангора.

 Мистер Лайвстоун, сэр

 Да, Уилл?

 Полагаю, возникло некоторое недоразумение. Когда я говорил о гиде

 Все в порядке. Уверяю вас, старый Чабб может забыть, что ел сегодня на ланч, но помнит все, что когда-либо происходило в Хукахука. Видите тот дом? Да, под красной крышей? Говорят, именно на его пороге пятнадцать лет назад Омас Лэк сломал ногу. Да-да, как раз когда пытался улизнуть от своей кузины Дотти. Она, видите ли, давно подозревала, что он водит шашни с Изой с Дрэйк-стрит, но только дело было в апреле, так что ее вексель для мистера Пайпера, тот самый, что на два шиллинга, уже был просрочен, а значит

 Мистер Лайвстоун!

Лэйд ухмыльнулся, ощутив, впрочем, почти сразу приступ душевной досады. Это было как-то мелко, по-мальчишечьи, оттого у злорадства оказался неприятный привкус.

 Что такое?

 Когда вы говорили о прогулке по всем кругам ада, полагаю, я ожидал чего-то другого.

 Ах, так Что ж, как и я, полагаюкогда впервые ступил ногой на землю Нового Бангора. Вы еще молоды, Уилл. Рано или поздно вы поймете, что тот загадочный и непостижимый процесс, который мы именуем жизнью, по своей сути лишь череда разочарований. Просто мы привыкли приправлять их различными специями сообразно возрасту и бюджету.

Уилл кивнул, без особой, впрочем, уверенности.

 Полагаю, так и есть, однако

 Однако вы заручились компанией Бангорского Тигра не для того, чтоб слушать, где стоит покупать молоко, а?

 Да, сэр,  с некоторым облегчением произнес Уилл,  Полагаю, что так.

Несмотря на то, что Лэйд с самого начала задал энергичный темп, их продвижение вниз по Хейвуд-стрит напоминало движение перегруженной лодки по изобилующей корягами узкой реке. Неудивительное дело для Хукахука даже в разгар дня. Навстречу им то и дело попадались люди, которые считали своим долгом поприветствовать мистера Лайвстоуна, и этикет требовал, чтобы Лэйд отвечал им тем же. Он приподнимал шляпу при виде знакомых дам, немного закатывая глаза и улыбаясь одной стороной ртаот Сэнди он слышал, что подобная гримаса ему очень к лицу. Он обменивался рукопожатиями с приятелями-лавочниками и добрыми соседями. Он кивал в ответ на подобострастные приветствия развозчиков и добродушно подмигивал играющим детям.

Старый добрый Чабб, одна из древних черепах, на которых стоит Хукахука. Человек, в любое время суток готов продать вам соль, уксусную эссенцию или горчицу, да еще отвесить бесплатно дельный совет. Человек, настолько опытный и сведущий во всех мирских науках, что, поговаривают, иногда может помочь, если вокруг начинают твориться непонятные или подозрительные дела

 Я могу многое рассказать вам о Миддлдэке, Уилл. Он может выглядеть неряшливым, как лондонский пригород, невзрачным, даже скучным. Но у него найдется пару стоящих историй, надо лишь знать, в какой карман запустить руку. Старикашка Брейрбрук может казаться сонным, над ним часто измываются почитатели Монзессера, Коронзона или Мортлэйка, но уверяю, у него богатая фантазия и озорной нрав.

 Брейрбрук, сэр?

 Губернатор Брейрбрук,  легко пояснил Лэйд,  Покровитель Миддлдэка, один из Девяти Неведомых. В этих краях его еще кличут Лукавым Жнецом. Жаль, Маккензи сейчас слишком занят со своим бочонком, уж он-то нашел бы, что вам рассказать

Но ни Маккензи, ни его злосчастный бочонок, кажется, сейчас не интересовали Уилла.

 Вы верите в Девять Неведомых?  быстро спросил он,  Я имею в виду, вы разделяете воззрения кроссарианцев?

Лэйд задумался. Вопрос выглядел простым и бесхитростным. Ровно в той же мере, в какой простым и бесхитростным кажется паровой двигательпрежде чем снимешь кожух, обнажая его истинное устройство с великим множеством деталей и узлов.

 Дело не в том, верю ли я в Девятерых,  ответил он, помедлив,  Дело в том, верит ли Он в них.

Он не собирался произносить этого. По крайней мере, не вслух. Но поздноиной раз слово выскакивает изо рта быстрее чем канарейка из отпертой клетки. Судя по лицу Уилла, это замечание вызвало у него самый живой интерес. Чтобы этот интерес не обрел форму вопроса, Лэйд счел за лучшее завладеть инициативой в разговоре.

 У Брейрбрука странная репутация среди прочих. Он не такой зловещий, как Карнифакс или Танивхе, не такой щепетильный по части сложных ритуалов, как Монзессер или Коронзон, не такой безумец, как Медноликий или Аграт, Дщерь Субботы. Некоторые видят его в образе хитрого жовиального старикаэтакого, знаете, Джона Буля, который день-деньской может просидеть за трубочкой, благодушно подтрунивая над соседями, и которого весьма непросто вывести из себя. Вы знаете, что Брейбрук каждому ребенку на двенадцатилетие дарит серебряную ложку?

 Нет,  тут же отозвался Уилл,  А зачем?

 Не знаю, но ложки просто находят под подушкой. Если это и является частью какого-то ритуала, пока никому не удалось понять, какого. А еще у него странное чувство юмора. Оно странное у всех Девяти, но если, допустим, над вами захочет подшутить Мортлэйк, Князь Цепей, дело, скорее всего, кончится печальнокак минимум для вашего рассудка. Шутки же Брейрбрука могут напугать, но в большинстве своем вполне безобидны. И столь же непонятны. Как-то раз во всем Хукахука дверные петли начали скрипеть в тональности фа мажор. В другой разкак сейчас помню, стоял четвергвсе домашние коты принялись мяукать в унисон, мало того, выдерживая определенные интервалы и продолжительность. Мы несколько часов били себе голову, что бы это значило, пока доктора Фарлоу, нашего здешнего мудреца, не осенилоэто была Азбука Морзе!

Уилл встрепенулся.

 О! Сигнал расшифровали?

 В тот же день. Он гласил «Революция должна совершаться в рассрочку».

 Звучит весьма бессмысленно.

 Как будто в серебряных ложках больше смысла!  улыбнулся Лэйд,  Впрочем, считать его безобидным малым тоже неправильно. Он один из Девяти, а значит, воплощение сил, которые могут быть столь же губительны, сколь и благостны, это нельзя забывать. Жук, замерший в тени твоей опускающейся подошвы, тоже может быть свято убежден в том, что небо, ответив на молитвы, защитило его от солнечного жара. Не предполагая, что произойдет через мгновенье. Так и здесь. Крайне опасно очеловечивать кого-либо из Девяти Неведомых, приписывая им человеческие черты и свойства. В противном случае вас может ждать весьма неприятный сюрприз. Я слышал, один лентяй с Шелл-стрит, возжелав беззаботной жизни, сделал щедрое подношение старине Брейрбруку. Полная вина чаша, свечи из рыбьей желчи, все прочее в этом духе Он пожелал жить в довольстве и при этом ничего не делать. Говорят, он был неточен в своих формулировкахобычное дело для начинающих кроссарианцев. Я же уверен, что Брейбрук понял его совершенно правильно, но Как я уже говорил, у него, кажется, в самом деле странное чувство юмора. Следующим утром несчастный заклинатель обнаружил, что обездвижен от головы до пят. Во сне его хватил паралич. Что ж, с тех пор он в самом деле с полным основанием может говорить, что в этой жизни может существовать, не ударяя пальцем о палец. Он стал иждивенцем на попечении родственников.

 Незавидная участь.

Лэйд пожал плечами.

 Обычная для самоуверенного неофита. Вы даже не представляете, сколько в Новом Бангоре обитает охочих до божественной благодати и уверенных в том, что Девять Неведомых мечтают завоевать их расположение, одарив всеми мыслимыми земными благами в обмен на дохлую курицу и пару прочитанных на ломанной латыни замшелых катренов. Что только не идет в дело! Какие-то фальшивые средневековые манускрипты Христиана Кнорра фон Розенрота, переписанные до полной потери смысла инкубулы Парацельса, просто какая-нибудь тарабарщина на арамейском, которую выдают за тайные дневники Корнелия Агриппы Говорят, какая-то выжившая из ума вдова попросила у Девятерых, чтоб к ней вернулся ее покойный муж. И он вернулся. Спустя несколько лет после смерти.

На лице Уилла мелькнула какая-то догадка, которую он, впрочем, не успел облечь в слова.

 Он

 Ну да. Про его внешний вид она ничего не уточняла. Как говорят у нас среди лавочников, получила товар запрошенного качества. Едва ли воссоединение любящих сердец вышло таким же красивым, как пишут в книгах. Канцелярским крысам пришлось оцеплять квартал, в котором она жила. Формальноутечка в газопроводе. Но весь Хукахука слышал пальбу до самого утра. Как и полагается, крысы исчезли с рассветом. А вместе с ними исчезла и убитая горем вдова.

 Вот как

 Таковы в большинстве своем все кроссарианцы. Жадность и невоздержанность сами по себе серьезные грехи, но в сочетании с излишней самоуверенностью это часто приводит к конфузам. Впрочем, даже тщательно просчитанные желания редко заканчиваются чем-то хорошим, такова уж суть Девяти. Я знал одного амбициозного студента, который ночами вместо латинской литературы штудировал оккультные трактаты, что добывал из-под полы в Скрэпси. В один прекрасный день он исполнился уверенности в том, что сможет без ошибок провести ритуал. И провел. К слову, его желание было сформулировано вполне конкретно. Он пожелал знать все. Все на свете.

Уилл нахмурился.

 Тоже отдает самоуверенностью, как по мне. Позволительно ли человеку знать все?

 Он проявил осторожность в своем желании. Он пожелал знать только то, что известно человечеству, разумно не став соваться в тайны бытия. Впрочем, не могу сказать, что это ему сильно помогло. Проблема в том, что человеческий мозг по своему устройству отнюдь не бездонный сундук, у него есть ограничения чисто биологического характера. Попытайтесь представить, что с ним произойдет, если вы попытаетесь втиснуть в человеческую голову антропологию, линейную алгебру, все разделы логики, волновую физику, историю за все века, демографию, социологию, военное и плотницкое дело, основы бухгалтерского учета, кораблестроение, металлургию, банковскую науку, все мыслимые языки и прочее, прочее, прочее, вплоть до какой-нибудь имагологии! Знания перли из него таким потоком, что Темза на этом фоне показалась бы жалким ручейком. К полудню он мог наизусть цитировать «Вопросы к четырем книгам Аристотеля» Альберта Саксонского и в совершенстве разбираться в устройстве гидравлических прессов, но уже с трудом мог вспомнить свое имя. К вечеру его уже мало кто мог понятьон углубился в дебри теоретической физики так глубоко, что почти лишился возможности понимать человеческую речь и лишь слабо дергался, извергая из себя какие-то невразумительные формулы пространства-времени. К тому моменту он уже не помнил ни своего имени, ни где он находится, ни того, как справлять естественные потребности. Видимо, его память оказалась заполнена более ценными знаниями. Сделалось видно, что он невменяем. Утром его собирались отправить в лечебницу для душевнобольных, что в Олд-Доноване, да не довелосьночью его хватил удар. Такой силы, что прозектор, вскрывавший его тело, приятель нашего доктора Фарлоу, говорил, будто внутренности его черепа от бесчисленного множества инсультов превратились в протертый клюквенный морс. Воистину, многия знаниямногия печали, как говорил мудрейший сэр Соломон.

Назад Дальше