Катлер замолчал, проведя рукой по волосам, и посмотрел на Джека.
Он никогда не действовал по импульсу. И думаю, никогда бы не стал, не завладей им эта штука. Он был слишком силен и знал, что это не правильно. Представь себе такую жизньненавидеть себя и свои желания. Не удивительно, что он был отшельником. Худшее, что он себе позволялсидеть в парке и наблюдать за играми маленьких мальчиков. Он никогда не разговаривал с ними. Никогда не прикасался, Катлер замолк. Боже, а потом пришла эта штука, поселилась в нем и захотела все это сделать. Вот годы сдерживания и прорвались. И все что мы могли сделать, посадить его в тюрьму?
Наблюдая, как он трясет головой и сильно сводит брови на переносице, Джек гадал имеет ли Катлер представление, насколько напоминает при этом героев мультиков. За всей этой броней Катлер все еще кипел гневом, и Джек был рад этому факту.
Ты не мог, мягко ответил он.
Ты прав. Я не мог. Но улики были против него. Поэтому я дождался, пока суд не наберет полный ход, и пустил в прессу утку о подделке улик. Подмене ДНК. Все эту хрень. Пошел резонанс. А когда защита вызвала меня на суд, я изобразил борьбу, но в итоге сознался. Заявление о применении силы для получения признания перевернуло чашу. Суду ничего не оставалось как отпустить его. Гражданское общество признало его виновным, но ему было нечего терять к тому моменту. Мы дали ему новую личность и отправили на север начинать новую жизнь. Не то чтобы это сработало. Последнее, что я слышал, что он ушел в запой и после третьей неудачной попытки покончить собой был помещен в психиатрическую лечебницу. Возможно, самое безопасное для него место.
Ты бы сделал то же самое снова?
Катлер зло посмотрел на свое отражение в зеркале.
Ага. Думаю, я настолько уперт, что сделал бы то же самое еще раз.
Я удивлен, что Торчвуд Один так просто тебя отпустил.
Катлер пожал плечами.
Они решили, что я хорошо справился с ситуацией. Не побежал с рассказами о ярком свечении в ночи в прессу и даже к шефу. Они подумали, что я могу быть полезен в полиции. Если услышу истории о странностях. Он улыбнулся. Но поверь мне, не думаю, что решение далось им легко. Я иногда думаю, что бы они могли сделать, реши, что я не надежен. Будучи молод и глуп, я даже не думал об этом. Но сейчас
Думаю, я понимаю, почему они позволили тебе благополучно остаться индивидуумом, которым ты являешься, Джек поднял бутылку. Будь здоров.
Катлер чокнулся бокалом с виски с минеральной водой.
Твое любопытство удовлетворено?
Рассказанное всегда интереснее прочитанного. Если для тебя это что-то значит, я думаю, ты поступил правильно. Большинство бы так не поступило.
Спасибо.
Ты никогда не пытался рассказать жене правду?
В таких ситуациях хорошо узнаешь людей. Она очень быстро поверила лжи. Заставила меня лучше ее разглядеть. Она не заслуживала правды. Он повернулся на стуле, высматривая источник слишком сильной музыки. Боже. Неужели человек не может хотя бы выпить в тишине и покое? Почему мы должны каждый сознательный момент наполнять шумом? Все чего я хочуэто пара минут тишины, чтобы привести мысли в порядок.
Джек начал улыбаться, а потом замер. Пара минут тишины. Он отодвинул барный стул и изо всех сил стукнул по стойке.
Ах, гори оно все! Его глаза искрились, улыбка излучала энергию, он пригнулся, схватил лицо Катлера двумя руками и оставил на его губах звучный поцелуй. Пара минут тишины! Ты гений! Почему я сам не додумался до этого? он взял свою шинель с соседнего сиденья и посмотрел на Катлера. Чего ты ждешь? Пошли. Схватим плохого парня.
Детектив смотрел на него долгую минуту, прежде чем подняться.
Не имею ни малейшего представления, что ты несешь. Но я иду. Он осушил бокал. Но если ты еще хоть раз меня поцелуешь, я разрушу рабочие отношения пинком под твой зад.
Джек рассмеялся, приплясывая позади его спины, пока они поднимались по лестницы из полуподвального помещения бара на тротуар.
Что бы ты не говорил, но я отлично целуюсь. Тебе понравилось. Могу поспорить.
Хренов Торчвуд, заворчал Катлер, но Джек расслышал шутливые нотки в сердитом тоне. Ну ничего не можете делать, как все, мать их, нормальные люди.
Глава двадцать первая
Джек прохаживался перед столом в конференц-зале в узком пространстве, не рассчитанном на подобные прогулки. Энергия и возбужденность покинули его как только он вернулся в Хаб, тяня за собой Катлера, и хотя была уже почти полночь, Гвен нетерпеливо сучила ногами под креслом. У Джека определенно были новостион бы ни за что не привел Катлера, не будь это важноно и у нее с Янто имелось что сказать.
Итак, у нас новый план, Джек наконец-то перестал ходить, позволяя глазам Гвен сфокусироваться. Завтра в 11 утра мы объявим по всему городу двухминутное молчание в знак уважения к смерти Марии Бруно и остальных жертв. Он кивнул в сторону Катлера, прислонившегося к стене в углу. Полиция будет на связи со всеми главными новостными каналами и будет отслеживать все каналы с этого момента и вплоть до заката.
Ты думаешь, весь Кардифф примет участие? Янто снова был в костюме, даже пиджаке, и смотрелся собранным и строгим, несмотря на повязку вокруг головы. Он одарил Катлера подозрительным взглядом, и Гвен знала, почему. Джек считал этого мужчину достаточно особенным, раз привел чужака с собой в Хаб. И к тому же она сумела распознать ревнивые искорки во взгляде.
Ему и не нужно. Только певцы. Только хорошие певцы, Джек скрестил руки на груди. Вот кто должен молчать.
Гвен чувствовала усталость, но все же засомневалась правильно ли все поняла.
Но если все певцы замолчат, как это поможет нам поймать пришельца?
Мы не может рисковать еще одним штатским, но у нас есть свой ангельский голосок как только слова слетели с губ Джека, Гвен обернулась на Янто, ожидая, когда он уловит смысл. Он уловил.
Я приманка?
Джек улыбнулся.
Если ты будешь единственным шоу в городе, остается надеяться, что у тебя появится аудитория.
Замечательно, выражение лица Янто шло вразрез со словами. Аудитория, которая вскрывает тебе горло, если ты поешь слишком хорошо.
Мы перекроем место, и я буду с тобой. И до зубов вооружен. Улыбка Джека исчезла, взгляд стал настойчивыми. Если мы правильно все организуем, он даже приблизиться к тебе не сумеет. Доверишься мне в этом?
Янто кивнул.
Конечно. В его глазах поселилась непреклонность. И по-любому, другого выбора у нас нет. Мы обязаны это сделать.
Гвен выпрямилась на кресле, нетерпение одолело ее.
И в этот раз у вас будет точное указание приближения пришельца.
Откуда?
Гвен улыбнулась и кинула взгляд на Янто, чувство гордости собой вернулось к ней, отразившись от него. Боже, они были как дети, пытающиеся впечатлить своего отца. Но все же, это было правдой. Они оба хотели впечатлить Джека.
Пока вы двое были в пабе, мы тут работали не покладая рук, а не просто поедали пиццу.
Хотя коробку от нее я видел, изогнул бровь Джек. Пицца у вас была.
Сообразительная задница. Мы ели, пока работали, она отбросила темные волосы с лица. Короче, помнишь, непосредственно до атаки на Дрю Пауэлла я увидела на устройстве по мониторингу Рифта много мелких всплесков по всему Кардиффу? Как раз до большого всплеска в церкви?
Продолжай, кивнул Джек.
Мне стало любопытно, и я просмотрела данные других атак. Мы увидели, что перед каждой атакой случался большой всплеск, но из-за того что мы изучали атаки как бы взглядом в прошлое
Ретроспективным взглядом.
Не важно. Смысл тот же. Она посмотрела на Янто. Так как это был ретроспективный взгляд на атаки, мы не знали, что за активность предшествовала основному всплеску Рифта. Я посмотрела чуть ранние данные.
Улыбка тронула уголки губ Джека.
Ты работала за компьютером всю ночь. Та ли это Гвен Купер, которая убегала при одном упоминании USB-кабеля?
Эта та Гвен Купер, которая забудет, что хочет сказать, если ты будешь перебивать.
Говори, Джек мигнул. Я впечатлен.
Такие крошечные всплески случались каждый раз за минуту или две до атаки, словно пришелец приходит по крупицам, а потом собирается в единое целое. Но что бы ни было причиной, мы выяснили, что крошечные всплески не хаотичны. Будто взрыв в обратном направлении. Эпицентрэто то место, где появляется пришелец.
Отличная работа, сказал Джек, но Гвен покачала головой.
Я не закончила. Это еще не все, она слегка пригнулась, локти оперлись об стол. Янто и я обновили систему так, чтобы она перехватывала первые всплески раньше и показывала нам место появления пришельца до его непосредственной материализации. Мы думаем, что выторговали себе минут восемь.
Исходя из наших тестов, поддержал Янто, кивая.
Джек посмотрел на Янто, потом снова на Гвен.
Вы двое сами до этого додумались?
С очень большой помощью записей Тош и подсказок, пожала плечами Гвен.
Она бы вами гордилась.
Гвен не смогла побороть улыбку, растянувшуюся на лице.
Или пришла бы в ужас. Она наверняка следила из-за наших плеч, удостоверяясь, что мы не сломами ее драгоценный компьютер. Он был ее любимым членом команды.
Джек улыбнулся.
Она определенно считала его более логичным, чем всех нас. И я с ней в этом согласен.
Даже Янто полуулыбнулся. Катлер оставался вне всего этого, сохраняя прежнюю позу. Это было их дело: воспоминания о потерянной коллеге. У Гвен по животу разлилось тепло, хоть она и знала, что это детские фантазии. Если ты умер, то умер: никакие призраки Тош и Оуэна не наблюдали за ними. А если когда-нибудь такое случится, призрак окажется чертовым пришельцем или какой-нибудь сущностью, которая воспользуется их воспоминаниями против них же.
И все же она думала, что они сами на это подписались. Риск, на который согласились, в обмен на знание и восторженность. Гвен взглянула на Катлера. Обратно в полицию она бы уже не смогла вернуться. Никогда не смогла бы оставить все это позади, не по собственной воле, независимо от того, сколько душевных сил у нее отняла эта работа.
Так что теперь? спросил Янто.
До утра мы ничего сделать не можем, Джек посмотрел на Гвен. Эта улучшенная программа сейчас работает?
Она кивнула, и он повернулся к Катлеру.
Твои люди все еще снаружи в патрульной машине?
О, да. Думаю, с ними я израсходовал лимит на сверхурочное время на ближайшие десять лет.
Джек кивнул и вздохнул.
Значит, это все, что мы сейчас можем сделать. Вы двое идите домой и отдохните. И Гвен, и Янто начали было говорить, но Джек оборвал их. Никаких аргументов. Я за всем здесь послежу. Если наш визитер решит появиться, у меня будет хотя бы две минуты включить сирены, он взглянул на часы. Хотя любой, кто станет петь в такое время, просто безумец.
Есть еще кое-что, Янто слегка нахмурился. То, что я почувствовал до атаки пришельца на Дрю Пауэлла. Он взглянул вверх. У меня появилось ужасное чувство пустоты. Одиночества, но будто человеческого одиночества, помноженного на себя тысячи раз. Ощущение было слишком сильным, я не могу описать его. Было чувство, словно я освобожден от всего, что знал все себя. Всего, чему меня учили другие, делились со мной, или я испытывал к кому-то. Он говорил с опущенной головой, потому что никогда не чувствовал себя комфортно, рассказывая о внутренних ощущениях. Но я не чувствовал агрессии. Может тоску, но не агрессию.
Что ты хочешь сказать? нахмурился Джек. Что попал в сознание пришельца?
Что-то в этом роде. Или его вторглось в меня. Как-то так, он поднял глаза. Все, что я хочу сказать, что он убивает людей не намеренно. Не думаю, что он понимает суть убийства. Не знаю, зачем он это делает, но убийства не преднамеренные.
Повисла минутная тишина, затем Катлер саркастически фыркнул со своего места.
Думаю, это сильно утешит жертв и их семьи.
Гвен уставилась на него. Он был полицейским до мозга костей. Она знала такую форму мышления категориями «черное» и «белое». Но этому не было места здесь. Хоть ей и казалось порой, что такой подход сильно облегчил бы дело.
Возможно, нет, сказал последнее слово Джек. Но это может помочь нам, когда мы возьмем его.
Глава двадцать вторая
Даже на грани мрака ночь была окутана тишиной. Лишенное формы, оно все еще чувствовало отголоски боли от впившегося в плоть металла. И боль, и металл и ощущение привыкания к физической форме уже ушли, но сохранилось послевкусие.
По крайней мере здесь, спрятавшись в безвоздушной чуждости безмерно далеко от тишины родного дома он мог различить легкое жужжание такого шумного мира рядом с собой. Оно втягивало звуки, даже если они были не тем, чего он жаждал или тем, что ввергало его в отчаяние.
Органы, которые он поглощал, отказывались функционировать, как это делали у оригинального носителя, ярость разочарования излилась из бесформенной массы и где-то на кромке «ничего» случайная вспышка грозы осветила мирную гладь моря. Страх пронесся по его сознанию. Что-то пыталось собрать его сквозь вселенную по крупицам, исправить ошибку, которая принесла его сюда. Осталось мало времени на что, чтобы взять то, чего он алкал. Приняв исходную позицию, он ждал.
Несколькими часами ранее в центре для детей-аутистов Хаванна сон потребовал в свои объятия Райана Скотта, его горло отдыхало, а тело отключилось. Он не двигался всю ночь, маленькие мускулы расслабились, а на лице поселилось мирное выражение; наконец-то он был в темном забвении, где от него ничего не требовалось. Там он просто существовал, сам себе и абсолютно отгороженный от тех, кто постоянно беспокоил прикосновениями, шумом, отказываясь оставить его в покое. Грудь мальчика вздымалась и опускалась, воздух тихо циркулировал по хрупкому телу, пока он видел сны о благословенном «ничто». Будь он способен хоть что-то любить, Райан Скотт любил бы ночи.
Мартин Мелой сидел на своей стороне двуспальной кровати королевских размеров в отеле Св. Давида. Его нос беспрестанно тек, глаза опухли от слез и он часто всхлипывал, прежде чем отряхнуть голову в попытке взять эмоции под контроль. Нужно было написать то, что он собирался. Рука задрожала, и он взглянул на полупустой пузырек с таблетками и поблескивающую на прикроватном столике бутылку водки. Времени оставалось мало. «Мне жаль», нацарапал он на тонкой бумаге с отпечатанными сверху названием и контактами отеля.
Мужчина выдавил из себя еще пару слов, прежде чем лечь на кровать, лист балансировал на его груди. Глаза захлопнулись, и он подумал о своей Мэри Браун, которая переименовала себя в великую Марию Бруно и надеялась, что оправдает это имя. Возможно, он никогда не был в меру драматичен для нее при жизни, но надеялся, что его смерть будет достаточно в голливудском стиле для его восхитительной, блистательной, талантливой жены. Его дыхание замедлилось.
Эдриенн Скотт перебрала с выпивкой, и ее голова гудела, когда встала и почти ползком направилась на кухню. Не дожидаясь, пока вода охладится, она наполнила стакан и с жадностью проглотила его теплое содержимое, чтобы вновь заполнить его. В этот раз она глотала чуть медленнее, дрожащая рука с легкостью отыскала в темноте парацетамол. Опыт у нее был приличный. Проглотив таблетки, она затуманенным взором посмотрела в ночное небо сквозь кухонное окно. Продолжать так жить было нельзя. А завтрабыло днем посещения. Продираясь обратно в спальню, успокоенная мыслью, что впереди еще три-четыре часа темноты, прежде чем придется что-то делать, она мечтала, чтобы мысль о свидании с сыном не наполняла ее таким ужасом.
Высоко над Миллениум центром Джек Харкнесс позволял дождю стекать по волосам, пока он, стоя ровно, со сжатой челюстью и мрачным взглядом, смотрел на город.
Часы в Кардиффе медленно отсчитывали время до рассвета.
Глава двадцать третья
Церковь Св. Бартоломея располагалась позади от гудения трафика на Авеню Ллойда Джорджа, которое стихало ближе к центру Кардифф Бэй. Джек понимал, что в ночи не хватит часов, чтобы осмотреть все потенциально идеальные места для репетиций, а это было одно из подходящих мест. В конце концов, пришельца к ним должен был привести голос Янто, и, казалось, он может звучать довольно хорошо в любом месте. И все же он должен был принять, что у церкви было свое очарование, снаружи традиционная серая земля была усыпана листьями, создающими чувство защищенности, но не настолько, чтобы каждый из расставленных на автостоянке и дорогах вооруженных полицейских мгновенно не окружил их при необходимости.