Только посмей помереть без моего разрешения, сказала Хайд. Убью.
Я лежала на кожаной кушетке. На потолке комнаты (каюты?) фиолетово светилась флуоресцентная панель, а надо мной хлопотали не один, а целых два врача плюс Хайд. Отодвинув дверь, вошел по юношески сложенный, бородатый и очкастый тип. Где ж я его раньше видела?
Хайд не оборачиваясь, сказала:
Прости, Стас. Я стала так небрежно работать, что ты до сих пор заносишь за мной хвост.
Стас протестующе всплеснул руками.
Не надо покаяний, ВВ. Я вас умоляю.
Вспомнила! Это был тот, кого мы с Парком считали референтом Хозяйки, ее спутником в дерзком странствии по Эгваль.
Хайд осторожно поцеловала меня в губы. Прошептала:
Все хорошо Ты спасена. Спи.
Золотистое, теплое облако укутало меняновое беспамятство уже не отдавало смертью, а было лишь сном.
Именно в эту минуту у нас был хороший шанс погибнуть всем вместе.
Спустя два дня, Стас, прекрасный рассказчик, описал мне ситуацию. Расчет Хайд был верен: потрясенные столичные власти даже не заметили оригинальной конструкции дирижабль, дерзко снизившийся в самом центре Майи. У них хватало других забот, в частности представить невероятный по дерзости теракт не результатом всегдашних происков Острова, а гммм (тут Стас закатил глаза в потешном раздумье), взрывом бытового газа, например
Ирасчет Хайд был ошибочен. В любом хаосе, посреди самой сокрушительной паники найдется хоть один человек, действующий трезво. Высотный истребитель взлетел с аэродрома, что к северу от Майи, и, следуя указаниям наземного радиолокатора, вышел точно на нас.
Если б он запрыгнул повыше только, умоляю, не волнуйтесь напрасно.
Я и не волновалась, все давно было позади. Тот отважный пилот, что не боялся летать ночью, по приборам, сверху расстрелял бы нас запросто. Как ни любила Хайд дирижабли, они давно устарели. Но Хайд очень вовремя пришло в голову приказать сбросить резервный балласт, и мы резво всплыли вверх еще на пару километров. Тут наши наблюдатели засекли вспышку ракетного ускорителядерзкий преследователь попытался все же достать нас. Безуспешно. Его обстреляли, в нашей пассажирской гондоле была и парочка скорострельных пушек. Стас с почтительным придыхание сообщил мне, что ВВ изволила лично дать пару очередей по наглецу, но так же не попала.
Я припомнила, что этими инициалами Стас называет Хайд.
У нее есть еще одно имя?
Эээм-гм этосокращенное «ваше высочество».
Тут вошла Хайд, поправила мне подушку и велела Стасу убираться, заняться делом, а не охмурять красивую, но еще хворую женщину. Я забыла сказать, что меня поместили в ее же каюту, и она ухаживала за мной, как за любимой сестрой, скажем осторожно. Хотя, что тут врать Я следила, как Хайд прихорашивается перед зеркалом. Потрясающий новый парик с красивой серебристой прядкой на общем темном фоне, черные брюки и белая кофта. Поверху на плечи наброшен темно-серый плащ. Она прицепила к носу супермодные, с зеркальным отливом солнцезащитные очки, и обернулась ко мне:
Как тебе я?
Вы великолепны, ваше высочество.
Она не улыбнулась шутке, Хайд вообще редко улыбается.
Подходим к Магистрату. Промежуточная остановка в Норденке.
А я подумала, что прав Ариэль Солтиг, предположивший как-то, что Хозяйкавсего лишь псевдоним коллективного руководства Острова. А на людях всегда можно показать статиста, вроде Хайд.
С темной помадой на губах, тонким слоем грима на щечках, Хайд в самом деле выглядела хорошо сохранившейся дамой неопределенного возраста. А еще она умела делать грозное лицо.
Еще раз назовешь меня так, язык отрежу.
Извините, ВВ.
Она все хмурилась.
Ну, прости, Хайд!
То-то же.
Она поцеловала меня и этим ограничилась. Надо сказать, с домогательствами своими она ни разу за время полета ко мне не лезла, Хайд может быть очень тактичной, когда захочет.
Она загляделась в иллюминатор, и я тоже привстала на постели, посмотреть, что ее заинтересовало. Двойка штурмовиков с черными драконами на крыльяхгербом Эгваль. Я не успела ни охнуть, ни уписаться от ужаса, как у ближайшего к нам самолета отвалилось крыло, он кувыркнулся в воздухе и ушел к земле. Второй, также прошитый очередью, задымил и отвалил в сторону. В поле зрения мелькнул стремительный силуэт, теперь уже нашего истребителя, я различила желтый на красном коловрат на фюзеляже. Самолет приветливо качнул крыльями и исчез из виду.
Воздушный бой окончился. Хайд спокойно стояла, скрестив руки, потом оглянулась на меня.
Вот так, Анита. А ондурак упорный.
Наверно, она имела в виду Солтига, чей проницательный ум разгадал маршрут нашего полета. А я с неприятным удивлением поняла, что подумала о спасшем меня и Хайд асе: «наш».
К тому времени, как мы сели в аэропорту Норденка я уже твердо держалась на ногах и вместе с Хайд бодро сошла по трапу. Встречала нас сердитая пожилая дылдаВеликий Магистр Левкиппа Картиг с многочисленной челядью. Хайд, привстав на носки, чмокнула Магистра в морщинистую щеку. Та холодно вернула поцелуй, смерив Хайд скептическим взглядом.
Моя подруга, Анита Гариг, представила меня Хайд.
Магистр заметно вздрогнула, (я едва выдержала пристальный взгляд ее льдисто-голубых глаз). Пробормотала:
Вот оно как Вот как
И, уже персонально мне:
Будьте с ней осторожны, голубушка.
Обед с Магистром в узком кругу, короткий отдых и через день мы были на Острове.
Что мне сказать про Вагнок? Он таков, какой мечтает видеть в будущем Майю Президент Солтиг. Широкие улицы и дома в сто этажей. Обилие транспорта. Дорожные развязки в разных уровнях. Станции подземкинастоящие дворцы. И не знаю, как описать. В южной части города улицы круто понижаются к морскому порту, крупнейшему в Мире. Все о нем слышали и видели на фотографиях. А на востоке Там, где когда-то текла Виола, обрываясь в море водопадом, опять же, величайшим из известных людям, там теперьМоре Хозяйки. Плотина остановила бег реки, ее воды разлились широко окрест. Турбины дают ток, и вечерами, на залитых ярким светом фонарей и реклам улицах люди могут восславить свою Хозяйку.
Мы стояли с Хайд на набережной, и солнце вставало из зеркальной, смыкающейся с горизонтом глади. Авто, привезшее нас из аэропорта, ожидало рядом, Стас бдительно охранял чемоданы. Шучу. Просто он, деликатный, старался не путаться у нас под ногами.
Как хорошо! воскликнула я.
Дарю, отозвалась Хайд. Дарю Остров, дарю себя.
Активная лесбо старается произвести впечатление на новую подружку. На моей физиономии явственно читался скептицизм.
На самом деле яби, сочла нужным уточнить Хайд.
Тем хужебудешь мне с мужиками изменять.
Тебе-то что, вольна ответить мне тем же.
Вольна с горечью сказала я. У тебя здесь вольностью не пахнет, я подразумевала вообще порядки на Острове.
Люди не имеют права быть свободными, отрезала Хайд, но, испугавшись меня, поспешила исправиться:
В большинстве своем.
И меланхолично воззрилась на восход. «Светлый путь»один из коньков здешней пропагандыобещанное народу счастье, но для будущих поколений. Стандартный прием для стабилизации диктатуры.
Позади вежливо откашлялся Стас.
Умоляю, ВВ. Нам пора.
Двор Хозяйкиправительственный квартал, где здания невысоки и благообразны. Центральная резиденция посереди роскошного, слегка небрежно ухоженного парка-сада. Коридоры с высокими потолками, блеск паркета. Мундиры, сюртуки, почтительно-преданные выражения лиц. Я едва поспевала за стремительно шагающей Хайд, и знала, что каждый видит Хайд в соответствии с собственным о ней представлением. Мне она воображалась многоопытной, привыкшей к абсолютному повиновению властительницейдо того силен гипноз ее облика и манер. Мнимая величина, вроде корня квадратного из минус единицыона есть и ее нет. Юные пажи по обе стороны заветного коридора выбросили руки в приветствии. Хайд ответила небрежным взмахом: «Светлого пути». Дверь, которую Хайд, кажется, готовилась распахнуть ногой, успела быстро разъехаться в стороны, я мельком заметила написанное золотом по черному: «Naomy Vartan-Peano», и оказалась в уютно обставленной квартиревластном центре этого края Мира.
Располагайся, сказала Хайд. Ты дома. Ты у меня.
Разрешите, Стас зашел, пряча улыбку в бороду.
Не сонм генералов и чинуш, а этот по-мальчишески бодрый мужчинка обладал здесь реальной властьюпроводник воли Хозяйки, второе лицо на Острове. Он принес наши чемоданы.
Когда Стас слинял, и мы остались вдвоем, я спросила:
Где у тебя ванная?
Хочешь в душ? Пошли! с восторгом откликнулась Хайд.
Мы еще несколько раз нежились под горячими и с визгом корчились под холодными струями, смывая пот любовной борьбы. Под конец, отдыхая на широкой, низкой тахте, я повернулась к Хайд и внимательно исследовала ее свежеумытый облик. Густые темные брови, длинные ресницы, нежная кожа щек, легкий пушок над верхней губой, а сами губы мягкие, страстные Хайд заведомо нет тридцати, она моложе меня. Она не мешала мне, покорно подставляясь в требуемом ракурсе.
Ты бреешь башку, чтоб парики удобней носить
Иногда надо быстро сменить облик.
Лицедейка. Я тащусь от твоего таланта. А
Хайд потолкала меня локтем, поторапливая с формулировкой.
Куда делась настоящая? Сама померла? Отравили?
Хайд устало зевнула.
Настоящую ей подавай Вон секретер, видишь? Вставай, открой второй ящик, слева. Картонная коробка.
В полном недоумении, я достала требуемое. Что за сюрприз? Может, здесь прах покойной? Коробка была легкой. Я осторожно открыла ее и увидела кассету с пленкой к фотоаппарату «Светкопир-10», выпускался такой лет двадцать назад. Широкопленочный, очень хороший, кстати. Ниже лежали отпечатанные снимки. Я вытащила пленку, глянула год выпуска на обрезе: 1350. Затаила дыхание, просматривая негативы на свет. Потом рассмотрела фотографиипрекрасного качества, их было тринадцать, три кадра на пленке остались неизрасходованными.
Трупы женщин. Не было сомнений, снимал сам убийцаталантливый фотохудожник. Маньяк. Не буду здесь рассказывать, что он с ними делал, и как именно убивал, но оставлял себе на память снимок очередной жертвы. Последний кадр резко отличался от предыдущих. Обычное фото, а-ля производственный репортаж. В прессе Острова этот сюжет подали бы так: «Директор судоверфи Норденка имярек в лучах восходящего зимнего солнца докладывает руководству о достигнутых успехах». Директор, немного косолапый мужчина, с легкой улыбкой смотрел на «руководство», молодую, привлекательную женщину. Одну руку она положила ему на плечо, другую держала в кармане пальто. Головного убора на ней, как и на директоре, не было, и на шевелюрах у обоих лежали снежинки.
Об ЭТОЙ жертве охотник мечтал в горячечных грезах. Но именно ЭТА женщина была недосягаема, слишком строго ее охраняли. Но фото, пусть такое несодержательное, он решился сделать, продумав заранее путь бегства. И поплатился жизнью. Убить его она приказала жестоко, чтоб страдал долго. «Есть суд, и есть воздаяние». Суд Хозяйкиона сама.
Я, как рыба, молча открывала и закрывала рот, пока Хайд не рявкнула на меня:
Довольна?!
Я кивнула, а Хайд съехидничала:
Слабонервные людишки работают в ОСС
Я перевела дух и спокойно возразила:
Должна же я привыкнуть к мысли о скорой смерти.
Дивные брови Хайд поднялись.
О чем ты?
О классической задачке, о человеке, который слишком много знает.
Эторешаемая задача, подтвердила Хайд.
И я о том же. Ты не сможешь отпустить менятакую осведомленную.
А тебе никуда и не надо.
И я выпалила, не давая себе времени испугаться:
Я не останусь с тобой. На Острове.
Ой-ой-ой! Какая жертвенная натура. Торопится лечь под каждый трамвай. Интересно будет поглядеть, как тебя встретит твой начальничек. Иероним как его?
Не волнуйся за меня, я знаю к нему подход. А вот с тобой Тыстранный и опасный человек, Магистр меня предупреждала.
Хайд вздернула подбородок.
А яне человек.
Несколько секунд я лихорадочно переваривала еще и эту информацию, пока Хайд не избавила меня от напрасных потуг:
Яновый человек. Следующая ступень эволюции.
Наверное, янедоделанный гений. Или в могуществе Хайд имеется слабина. Будучи в силах навязать свои мысли и волю другому, она нечаянно может передать ему и частицу запретного, только для неезнания. Так или иначе, но меня осенило:
Врешь! Никакая ты не следующая ступень. Порода твоявыведена искусственно!
Удар был не в бровь, а в глаз. Лицо Хайд исказилось, стало злым. А я закусила удила:
И все, Хайд, что я о тебе знаю, подтверждает, что ты среди насединственный такой экземпляр.
Ровным голосом Хайд заметила:
Проницательная ты моя. Ладно, получай решение твоей задачи, идиотка. Выходишь отсюда, по коридору прямо, потом налево. На двери черный квадрат. Войдешь, скажешь дежурному палачу, чтоб тебя казнил. Сама я людей не убиваю.
И я пошла, куда велено. Не потому, что покорная овечка. Просто обиделась. Если Хайд такая сумасшедшая, что сперва меня выхаживает и холит, а потом велит прикончитьпусть будет так. Если ж это розыгрыш, то ладно.
Меня встретил толстый и деловитый дядька. Глаз мойдостаточно наметанный, чтобы заметить кабели высокого напряжения, питающие электропечь для сжигания трупов. Все остальные причиндалы для быстрого (или не очень?) умерщвления можно, думаю, было обнаружить за рядом занавесок в полосочку.
Заплечных дел мастер жевал булку с домашней колбасой, отчего вокруг вкусно пахло чесноком. Оторвавшись от сего важного занятия, он показал, где мне сесть и добродушно заметил, что любопытно узнать мои предпочтения.
Так прямо и не скажу, я старалась держаться иронично, но колени у меня подрагивали. Хочется чего-то интересного, но не слишком мучительного Вы головы рубите? Не знаете, живет отрубленная голова хоть сколько?
Этого никто не знает. Покойный док Гаяр, когда казнили Энтона, отравителя, попросил: «Коллега, как врач к врачу обращаюсь, сослужите науке последнюю службукогда возьму в руки вашу отрубленную голову, то, если еще видите и чувствуете, мигните два раза».
Получилось? замирая спросила я, заинтригованная жутковатым рассказом.
Нож гильотины упал, я вынул из корзинки голову и отдал доку. Гаяр уставился в открытые глаза Энтона. И он мигнул. Один раз.
Я встала.
Хорошо. На мне попробуете снова. Может, хоть теперь будете знать.
Он согласно кивнул.
Подождем только. Она обязана лично подтвердить. Угощайтесь.
Я дожевывала бутерброд, когда вошла Хайд. Обратилась к толстяку:
Погорячилась. Извините.
Потянула меня за рукав.
Пошли.
Палач отрицательно качнул головой. Сказал с укоризной:
Третий раз. Вы забыли.
Хайд хлопнула себя по лбу.
Точно. Ну, я и дура.
Вот тут я стояла уже овца овцой, не понимая предмета обсуждения. Меня что, все-таки надо убить?
Хайд, меж тем, сняла кофту и лиф и легла ничком на лавку, где я только что сидела. Толстый вручил ей какую-то деревяшку, она зажала ее зубами и грызла все время, пока он давал ей плетей. Да! Он здорово ее выпорол, под конец она скулила и всерьез плакала.
Встала после экзекуции, как ни в чем не бывало, только морщилась и кусала губы. Я помогла ей одеться, потом она поклонилась палачу:
Спасибо за науку.
Не за что. Приходите еще, отозвался он и мы ушли.
Такой уговор: после третьей отмены я получаю взбучку, за самодурство, объяснила Хайд, пока мы с ней возвращались к себе. К ней, то есть.
Так тебе дешевле было утвердить мою ликвидацию.
Хайд (почти натурально) возмутилась:
Ты так плохо обо мне думаешь?
Меня осенило.
Так все жерозыгрыш?! Признайся! А я-то, дура, почти поверила. В каждом закоулке гильотины и электростулья чудились. Кто на деле тот тип? Дворник? Завхоз? Личный массажист?
Хайд только молча вздернула подбородок.
Мы пообедали вдвоем, потом Хайд вызвала Стаса и велела готовить мой отъезд.
У тебя получилась «экскурсия выходного дня». Пошли в сад, развеемся.
Мы гуляли, мы болтали ни о чем, мы грустили. Я все-таки спросила:
Совсем не боишься, что распущу язык?
Хайд посмотрела мне прямо в глаза.
Сильно удивлюсь, если вякнешь что.
Мне показалось, что она говорит не совсем своими словами, а будто вспоминает кого-то. Надо будет проверить, в самом ли деле она запечатала мне рот. «Установочная фраза должна быть без отрицаний», кажется, так Хайд сказала когда-то. Ну-ну.