Филипп хотел, чтобы ни у кого не было сомнений в моей принадлежности к де Клермонам, сказала я, поглядев на Мэтью.
Должно быть, в XVI веке все вампиры слышали песнь крови Филиппа и знали: я не только истинная пара Мэтью, но и дочь Филиппа де Клермона. Филипп оберегал меня на каждом шагу нашего путешествия сквозь прошлое.
Ни одна ведьма никогда не будет признана одной из де Клермонов! заявил Болдуин.
Казалось, он выступал в суде, вынося окончательный приговор.
Как видишь, меня признали. Я подняла левую руку, показывая Болдуину обручальное кольцо. Мы с Мэтью не только соединились парными узами, но и поженились. Церемонию возглавлял твой отец. Если сохранились церковные книги Сен-Люсьенского прихода, ты найдешь там запись о нашей свадьбе. Она состоялась седьмого декабря тысяча пятьсот девяностого года.
Если мы возьмемся рыться в приходских книгах, то наверняка обнаружим, что нужная страница вырвана, едва слышно произнесла Верена. Атта всегда заметал свои следы.
И ваш брак с Мэтью тоже не имеет значения, поскольку сам Мэтью не является истинным Клермоном, холодно заявил Болдуин. Он всего лишь дитя пары моего отца.
Но это же смешно! возразила я. Филипп называл Мэтью не иначе как своим сыном. Мэтью зовет тебя братом, а Веренусестрой.
Я не сестра этому щенку. У нас нет одной крови, только общая фамилия, усмехнулась Верена. И хвала Господу за это!
Диана, вскоре ты убедишься, что большинство де Клермонов не слишком серьезно воспринимают брак и парные узы, послышался незнакомый голос, говоривший не то с испанским, не то с португальским акцентом.
Незнакомец, произнесший эти слова, остановился в дверях библиотеки. Золотистая кожа и светлая рубашка только подчеркивали его темные волосы и глаза цвета кофе эспрессо.
Тебя, Фернандо, сюда не приглашали, сердито заметил ему Болдуин.
Как ты знаешь, я появляюсь, когда во мне нуждаются, а не когда зовут. Фернандо Гонсалвиш, представился он, слегка поклонившись. Прими мои глубочайшие соболезнования по случаю твоей утраты.
Колесики моей памяти завертелись. Где-то я уже слышала это имя.
Ты тот, кого Мэтью просил возглавить орден Рыцарей Лазаря, когда он сложил с себя полномочия великого магистра, сказала я, наконец вспомнив.
Фернандо Гонсалвиш считался одним из самых сильных и доблестных воинов братства. Судя по широким плечам и могучей фигуре, это вполне соответствовало действительности.
Так оно и есть.
Как у всех вампиров, голос Фернандо звучал тепло и сочно, наполняя пространство библиотеки почти сверхъестественными звуками.
Но моя истинная параХью де Клермон. С тех пор как он покинул этот мир, разделив участь других тамплиеров, я почти не соприкасаюсь с рыцарскими орденами. Ведь даже храбрейшим рыцарям недостает мужества держать свои обещания Разве не так, Болдуин? спросил Фернандо, остановив взгляд на брате Мэтью.
Ты бросаешь мне вызов? Болдуин встал.
А разве это нужно? улыбнулся Фернандо. Он уступал Болдуину в росте, но у меня возникло стойкое ощущение, что его не так-то легко одолеть в поединке. Мне бы и в голову не пришло, что ты оставишь без внимания кровную клятву твоего отца.
Мы не знаем, что понадобилось Филиппу от этой ведьмы. Возможно, он хотел больше узнать о ее силе. Не удивлюсь, если она употребила свою магию и принудила Филиппа плясать под ее дудку, заявил Болдуин, упрямо выпятив подбородок.
Не глупи! Тетушка нашла общий язык с дедом без всякой магии.
В библиотеку непринужденной походкой вошел Галлоглас. Его лицо было удивительно спокойным, как будто Клермоны имели обыкновение встречаться в половине пятого утра, чтобы обсудить неотложные вопросы.
Если здесь Галлоглас, я оставляю де Клермонов расхлебывать их семейную кашу. Мэтью, позови, когда понадоблюсь. Фернандо кивнул моему мужу и ушел.
Мы великолепно поладим. Как-никак одна семья, произнес Галлоглас, невинно хлопая глазами и глядя на Верену и Болдуина. А что понадобилось Филиппу, это, дядюшка, проще простого. Он хотел, чтобы ты официально признал Диану его дочерью. Спроси Верену.
Как прикажешь понимать эти слова? спросил Болдуин, поворачиваясь к сестре.
Атта позвал меня за несколько дней до смерти, упавшим голосом начала Верена.
Слово «атта» я слышала впервые. Должно быть, оно было ласкательным словом, каким дочь называет отца.
Филиппа тревожило, что ты можешь проигнорировать его кровную клятву. Он взял с меня обещание, что в нужное время я обязательно подтвержу его слова.
Клятва Филиппа была глубоко личным действом, происходившим между ним и мною. Она не требовала подтверждения тобой или кем-то еще, бросила я Верене.
Мне не хотелось, чтобы Болдуин или Верена марали мои воспоминания о Филиппе и том моменте.
Ошибаешься, ведьма. Принятие теплокровной в клан вампировотнюдь не личное действо, возразила Верена и сердито посмотрела на Мэтью. Неужели ты не нашел времени поучить свою ведьму нашим вампирским обычаям, прежде чем влетать в запретные отношения?
Время было для нас недосягаемой роскошью, ответила я Верене.
В самом начале наших отношений с Мэтью Изабо меня предупреждала, говоря, что я должна многое узнать о вампирах. После сегодняшнего разговора тема кровных клятв переместилась на самую верхнюю строчку моего исследовательского списка.
В таком случае я кое-что тебе объясню. Голос Верены звучал язвительнее, чем голоса самых противных школьных учительниц. Прежде чем песнь крови Филиппа затихнет, один из его чистопородных детей должен подтвердить твое вхождение в семью. Если этого не произойдет, ты не будешь считаться настоящей де Клермон и никто из вампиров не обязан почитать тебя таковой.
Ты все сказала? Меня ничуть не волнует почтение вампиров. Мне достаточно быть женой Мэтью.
Чем больше я слышала об особенностях вхождения в клан де Клермонов, тем меньше мне хотелось туда входить.
Если бы этого было достаточно, мой отец не удочерил бы тебя, парировала мой довод Верена.
Мы найдем компромиссное решение, сказал Болдуин. Филипп наверняка был бы доволен, если бы имена ведьминых детей, когда они родятся, были занесены в мою ветвь в родословной де Клермонов.
Его слова могли показаться великодушными, но я не сомневалась, что за ними кроется некий тайный и коварный умысел.
Мои дети не относятся к твоей ветви! прогремел Мэтью.
Относятся, если Диана является членом семейства де Клермон, о чем она заявляет, улыбнулся Болдуин.
Подождите! Какая еще родословная?
Я должна была разобраться в очередном сюрпризе, и поскорее.
Конгрегация ведет официальные родословные всех вампирских семей, сказал Болдуин. Некоторые отошли от соблюдения этой традиции, однако де Клермоны продолжают ей следовать. Родословные содержат сведения о новых рождениях, когда теплокровные только становятся вампирами, об их смертях, а также имена их пар и потомства.
Моя рука инстинктивно прикрыла живот. Мне хотелось, чтобы Конгрегация как можно дольше не знала о существовании наших детей. Настороженность в глазах Мэтью подсказывала: им сейчас владели такие же чувства.
Возможно, твое перемещение во времени и закроет вопросы насчет кровной клятвы. Но объяснить беременность можно либо самыми чудовищными заклинаниями черной магии, либо обыкновенной супружеской неверностью, продолжал Болдуин, явно наслаждаясь смятением брата. Мэтью, эти дети не могут быть твоими.
Диана носит моих детей, сказал Мэтью, и его глаза угрожающе потемнели.
Быть того не может, невозмутимо возразил Болдуин.
Представь себе, может.
В таком случае они станут наиболее ненавидимыми и наиболее преследуемыми детьми, какие только существовали в мире. Ведьмы и вампиры будут жаждать их крови. И вашей тоже, закончил пророчествовать Болдуин.
Я успела заметить, что Мэтью больше нет рядом со мной. И в то же мгновение я услышала треск ломающегося кресла Болдуина. Потом все замелькало, а когда мелькание прекратилось, моим глазам предстала жуткая картина. Мэтью стоял у Болдуина за спиной, одной рукой обхватив его горло. В другой был зажат нож, приставленный к сердцу брата.
Верена глянула вниз, обнаружив, что ножны за голенищем сапога пусты. Она выругалась.
Пусть ты и глава семьи, но никогда не забывай, что ассасином в семье являюсь я, прорычал Мэтью.
Ассасином? вырвалось у меня.
Вот и еще одна тайная сторона Мэтью неожиданно открылась. Я попыталась скрыть охватившее меня замешательство.
Ученый. Вампир. Воин. Шпион. Принц.
Ассасин.
Впрочем, такая ли тайная? Мэтью постоянно говорил мне, что он убийца, однако я считала это неотъемлемой частью вампирской природы. Да, он убивал, обороняясь, убивал в сражениях и ради собственного выживания. Но мне и в голову не приходило, что Мэтью совершал убийства по воле своей семьи.
Никак ты об этом не знала? В голосе Верены ощущалась злоба; холодные глаза внимательно разглядывали меня. Не будь Мэтью искусен в своем ремесле, кто-нибудь из нас давным-давно показал бы ему его место.
Верена, в семье каждый из нас исполняет какую-то роль. Голос Мэтью был полон желчи. Эрнст знает твою? То, как все начинается между мягкими простынями и мужскими бедрами?
Верена молнией метнулась к Мэтью. Ее пальцы согнулись, превратившись в смертельно опасные когти.
Вампиры отличались быстротой движений, но магия была быстрее.
Потоком ведьминого ветра я припечатала Верену к стене и держала ее там, не подпуская к Мэтью и Болдуину. За это время Мэтью заставил брата что-то пообещать ему и разжал руку.
Благодарю, ma lionne. Эти слова Мэтью произносил всякий раз, когда я совершала смелый или отчаянно глупый поступок. Подержи пока, сказал Мэтью, протягивая мне нож Верены.
Затем он помог Верене встать. Галлоглас остановился возле меня.
Ну и ну, пробормотала Верена, вновь оказавшись на ногах. Теперь я понимаю, почему атта восторгался твоей женой. Но я бы никогда не подумала, что ты, Мэтью, можешь запасть на такую женщину.
Времена меняются, лаконично ответил Мэтью.
Несомненно, буркнула Верена, оценивающе косясь на меня.
В таком случае ты исполнишь обещание, данное деду? спросил у нее Галлоглас.
Там видно будет, уклончиво ответила Верена. У меня в запасе есть несколько месяцев.
Время пройдет, но ничего не изменится. Болдуин смотрел на меня, едва сдерживая неприязнь. Учти, Верена: признание жены Мэтью одной из нас будет иметь катастрофические последствия.
Я уважала желания атты, когда он был жив, сказала Верена. Я не смею игнорировать их сейчас, когда его нет с нами.
Нас должно утешать то, что Конгрегация уже выслеживает Мэтью и его пару, усмехнулся Болдуин. Кто знает? Возможно к декабрю их не будет в живых.
Окинув нас презрительным взглядом, Болдуин покинул библиотеку. Верена, виновато посмотрев на Галлогласа, потащилась следом.
Итак встреча завершилась благополучно, усмехнулся Галлоглас. Как ты себя чувствуешь, тетушка? Сияния у тебя прибавилось.
Ведьмин ветер сдул мое маскировочное заклинание, сказала я, пытаясь вернуть его на место.
Пока Болдуин в замке, тебе лучше не сиять, посоветовал Галлоглас.
Болдуину нельзя знать об истинной силе Дианы. Мне пригодилась бы твоя помощь, Галлоглас. И помощь Фернандо тоже.
Каких-либо подробностей, касающихся этой помощи, я не услышала.
Мне не привыкать. Я наблюдаю за тетушкой всю ее жизнь, буднично произнес Галлоглас. И прекращать наблюдение не собираюсь.
Стоило ему произнести эти слова, как непонятные фрагменты моего прошлого вдруг обрели предельную ясность. Казалось, я наконец-то нашла недостающие куски пазла и положила их в нужные места. В детстве я часто чувствовала, как существа нечеловеческой природы наблюдают за мной. Подталкивающие взгляды, характерные для демонов, покалывание во всем теле, если я оказывалась в поле зрения ведьм. И холод среди жаркого дня, если ко мне приглядывался вампир. Одним из таких наблюдателей был Питер Ноксвраг моего отца. Колдун, явившийся в окрестности Сет-Тура, поскольку искал нас с Мэтью. Убийца Эм. И Галлогласэтот двуногий медведь, которого я любила, как брата. Неужели мы с ним впервые встретились только в XVI веке, а прежде никогда не встречались?
Ты наблюдал за мной?
Глаза наполнились слезами, и я принялась моргать, не давая им пролиться.
Я обещал деду оберегать тебя от бед. Ради Мэтью. Синие глаза Галлогласа потеплели. Дед оказался прав. Ты была сущим бесенком: лазила по деревьям, бегала по улице наперегонки с велосипедами. Могла и в лес уйти, никому и полсловечка не сказав. Как родители с тобой справлялисьума не приложу.
А мой отец знал?
Я не могла не задать этот вопрос. В елизаветинском Лондоне отец был в восторге от могучего шотландца. Мы с Мэтью наткнулись на моего отца случайно. Оказалось, он регулярно совершал экскурсии в прошлое. Думаю, даже в современном Массачусетсе отец сразу бы узнал Галлогласа. Такого великана не спутаешь ни с кем.
Я делал все, чтобы не попадаться ему на глаза.
Галлоглас, я же не об этом спрашиваю. У меня все лучше получалось извлекать крупицы сведений из вампирской полуправды. Отец знал, что ты наблюдаешь за мной?
Я намеренно показался Стивену перед тем, как он и твоя мама в последний раз отправились в Африку, признался Галлоглас, и его голос понизился до шепота. Я думал, это его поддержит Словом, когда он поймет, что больше тебя не увидит, его успокоит мысль, что ты не оставлена вниманием. Ведь ты тогда была совсем маленькой. Представляю, какие внутренние мучения испытывал Стивен, думая о том, как долго тебе еще идти до встречи с Мэтью.
Ни Мэтью, ни я не знали, что Бишопы и де Клермоны годами даже веками трудились ради нашей успешной встречи. Филипп, Галлоглас, мои родители, Эмили.
Спасибо тебе, Галлоглас, хрипло произнес Мэтью.
Как и я, он был удивлен откровениями сегодняшнего утра.
Не стоит благодарности, дядя. Я делал это с удовольствием.
Галлоглас несколько раз кашлянул, маскируя свои эмоции, и тоже ушел.
В библиотеке установилась гнетущая тишина.
Черт! пробормотал Мэтью, запуская пальцы в волосы.
Я хорошо знала этот жест, показывающий, что у моего мужа закончилось терпение.
Что нам теперь делать? спросила я, пытаясь восстановить равновесие.
После неожиданного появления Галлогласа оно было изрядно нарушено.
Мэтью не успел ответить. За дверью послышалось деликатное покашливание, после чего она открылась.
Прошу прощения, милорд, что нарушил ваше уединение. В дверях стоял Ален Ле Мерль, давний слуга Филиппа, бывший одно время его оруженосцем.
В одной руке Ален держал старинный сундук с серебряными инициалами «Ф. К.» на крышке, в другойнебольшую конторскую книгу в зеленом коленкоровом переплете. Его доброе лицо и волосы с проседью ничуть не изменились. Передо мной был тот же Ален, которого я впервые увидела в 1590 году. Наряду с Мэтью и Галлогласом он был еще одной неподвижной звездой в моей переменчивой вселенной.
Что случилось, Ален? спросил Мэтью.
У меня дело к мадам де Клермон, ответил тот.
Дело? нахмурился Мэтью. А оно не может обождать?
Боюсь, что нет, извиняющимся тоном произнес слуга. Знаю, милорд, времена нынче непростые. Но сир Филипп был непреклонен и велел мне как можно скорее передать мадам де Клермон ее вещи.
Вслед за Аленом мы вернулись в нашу башню. То, что я увидела на письменном столе Мэтью, заставило меня забыть о событиях последнего часа. Я стояла затаив дыхание.
Записная книжка в коричневом переплете.
Вышитый рукав, ветхий от времени.
Драгоценные камни, стоящие нынче баснословных денег: жемчуг, бриллианты и сапфиры.
Золотой наконечник стрелы на длинной цепочке.
Два миниатюрных портрета, не утратившие за века яркости красок.
Письма, перевязанные выцветшей красной лентой.
Серебряная крысоловка с гравированной надписью, немного потемневшей от времени и грязи.
Позолоченный астрономический инструмент, достойный украшать стол императора.
Маленькая шкатулка, изготовленная колдуном из ветки рябинового дерева.
Коллекция старинных предметов не была обширной, но их значимость превосходила сотни старинных безделушек. Эти предметы являлись своеобразной летописью восьми месяцев, проведенных нами в прошлом.