Сначала вокруг Данги-после собирались только слабые, которым надоело быть слабыми. Он не искал их специально, но, услышав его историю, они стекались к нему, как железные опилки к магниту. Пара песчанок, Козел, сама Бинка И через пару лет, увидев, как разрослась его компания, Данга предложил объявить себя стаей. А уже в стаю начали приходить и сильные.
Бык. Хромоножка, но все ж таки Волк. Буур.
Это были слабейшие из сильных, которых не брали в их стаи, и с которыми сильнейшие из слабых вполне могли держаться на равных.
Их главным преимуществом перед другими была численность и сплоченность.
Но время шло, и те, кому суждено было вырасти в обладателей более мощной трансформации, росли. Бинка однажды с ужасом поняла, что Буур сильнее еепросто потому, что парень и Медведь. Для того, чтобы опрокинуть его на пол, ей все еще требовалась всего пара точных движений, но этого ощущения забыть она уже не могла.
Все менялись, и только Данга оставался тем же. Спокойным, уверенным в себе, несмотря на свою почти девичью хрупкость и одну из самых слабых трансформаций Тьмаверста. Даже зимой, вялый, сонный и ленивый, он был куда умнее всех своих подчиненных.
Оглядываясь назад, Бинка не могла вспомнить ни одного случая, когда дело доходило бы до крови (если, конечно, не считать бесчисленных царапин) и серьезных травм. Данга всегда осаживал сородичей, не давал им переступить одному ему ведомую черту. Они были шпаной, и их даже другая шпана опасалась, но это было как игра. Дележка территорий и споры с другими такими же «стаями» заканчивалась максимум, разбитыми коленками, внутристайные разногласия решал Данга, а все те первобытные обычаи, вроде посвящения новичков, он не отменил, но обошел, сделав их выполнение для своей стаи, в которой почти не было хищников, простой формальностью.
Все показалось серьезным лишь однажды: когда Буур в первый раз бросил Данге вызов. Тогда же пролилась первая кровь: у Данги она была темная, вишневого цвета, и капала медленно, хоть рана и была серьезной, и бледный, бледнее обычного, Данга снял тогда футболку, скомкал и прижал к рассеченному когтями боку. Буур в тот момент зажимал хлещущий из сломанного носа алый фонтан обоими руками и выл, испуганный. Он проиграл, когда выпустил когти: договаривались без трансформаций. Но сломанный нос послужил ему уроком.
Буур думал, что ему достаточно выпрямиться во весь свой немалый для одиннадцатилетки рост и наброситься, чтобы Данга-дрыщ испугался. Он ошибся. Данга не испугался, даже когда его зацепила лапа (на адреналине Буур не удержал контроля и пошел, по медвежьи широко распахнув объятья), ударил резко в нос, всего себя вложив в удар-прыжок, и только потом вывернулся и отступил в сторонубезразличный и невозмутимый. У Медведей нос самое чувствительное место, вот что он потом сказал Бинке. Главноезнать, куда бить. Она запомнила.
А еще он в тот холодный осенний день пришел биться в летних шортах, чтобы все виделиуж он-то не жульничал и ни на секунду не терял контроля. Его ноги оставались полностью человеческими, обычными худыми мальчишескими ногами с острыми коленками, даже когда хлынула вишневая кровь. Данга держал своего зверя куда крепче многих взрослых, и продемонстрировал свое искусство всем желающим. И это Бинка тоже очень ясно запомнила.
Иногда Данга ее пугал.
Немножко.
Хотя она никогда бы себе в этом не призналась.
Когда она ударила Умарса, она ликовала.
Это оказалось так легко. Взмахи течет струйкой алый ручеек из рассеченной брови. Вовсе не слабо. Онаможет. Такое окрыляющее чувство, и она ждала одобренияклассно же вышло! Красиво! Изящно! Точно!
И стая одобрила: кто-то присвистнул, кто-то заулюлюкал, Буур полез за деньгами Ее воспринимали, как бойца: от одной мысли петь хотелось.
Но потом она заметила, что у Умарса лицо стало такое же бледное, как у Данги, когда тот прижимал к боку окровавленную футболку. И кровь, много крови Противно засосало под ложечкой. Чистая радость вдруг загорчила, превращаясь во что-то другое
Данга встал рядом с опозоренным котенком, а на Бинку даже не взглянул. И Бинка едва удержалась от того, чтобы крикнуть, предупредитьлишь потому, что верила, что Данга всегда сильнее.
И котенок слишком жалкий, чтобы броситься, целясь когтями в лицо.
Данга защищал ее, хотя она не просила. Но обижаться на него за это было бы слишком по-девчачьи. Вожак всегда защищает, на то он и вожак. Вместо этого она встала с ним плечом к плечу, признавая, что сделала большую глупость.
И согласилась с его дурацким планом. Хотя ну какой может быть вожак, если не Данга?
Она не решилась этого сказать. Потому что была виновата в его падении.
Бинка вообще все портила. Сама по себе. Ее родители развелись, когда ей было дваиз-за нее; ее сестры знать ее не хотели из-за того, что она получилось такой вот неудачной. Летягой. И мама
Из нее не выйдет ни хорошей Белки, ни хорошей женщины, вот так.
Бинке много раз говорили, что ей нельзя заводить семью. Чтобы таких же уродов не плодить. И вообще никто ее такую замуж не возьмет. Никогда.
Мама хотела сдать ее в Дом Хвостатых, когда она родилась. Но отец забрал Бинку и вернулся в дом своей матери, отказавшись ее отдавать и доказав, что это хоть и редкая, но нормальная трансформация, которая встречается в его роду. Потом был долгий и болезненный бракоразводный процесс: утверждая, что отец перед свадьбой скрыл от нее родовой Хвост, мама тянула время и просила все больше и больше денег.
Конечно, Бинка не помнила, но сестры с удовольствием расписывали происходившее в красках.
Они остались с матерью, и в короткие встречи демонстрировали самую настоящую родственную ненависть. А что еще ожидать, если встречались они в основном на поминках и, гораздо реже, на свадьбах?
Данга сказал однажды, что это малая цена, которую стоит заплатить за возможность летать. Бинка так не считала, вряд ли он смог бы понять. У него были родители, которые его обожали, и старший брат пусть частенько на него ворчал, но все равно Дангу любил. А у Бинки был только вечно уставший отец, сутками пропадавший на работе, и бабушка, которая никогда не винила ее в разрушении брака сына прямо, но частенько вздыхала, как же Бинке не повезло.
Но все равно, Бинка была ему искренне благодарна за неподдельное восхищение ее трансформацией. Он вожак, и это многое значило. В стае Бинку никто никогда не дразнил, и это было единственное место, где она не боялась дать себе волю.
Благодаря ей и только ей у стаи была база на небольшом островке посреди реки. Туда никто не мог добраться без помощи Бинки и мотка веревки, нужного, чтобы Данга спустил по нему стальной трос, а потом, когда с обеих сторон завязывались узлы и проверялись крепления, стая спускалась, как по канатной дороге с помощью натасканных на стройке арматурин«коромысел». Другие стаи за глаза звали их «стая Хрен-камня» из-за торчащего посреди их островка-убежища высокого обломка скалы, хорошенько обтесанного ветром.
Умарс! Я реально извиниться хочу! Нетерпеливо рявкнул Данга, нагоняя котенка уже у самой реки, Вот ведь трусливая кошатина!
Он запыхался: все-таки они гнали Умарса к реке полчаса, кто же знал, что он так припустит. Раньше за ним такой резвости не водилось, он всегда покорно ждал. Жабы не приспособлены к долгой погоне; белки, впрочем, тоже не особо.
Я не стукач, коротко бросил Умарс, но хватит с меня.
Он снял рюкзак и сунул руку в передний карманпохоже, за телефоном.
Данга протянул вперед пустые ладони и склонил голову.
Сдалось нам тебя бить, насмешливо фыркнул он, тоже мне, цаца. Бинка лажанула, да, было дело. Вечно будешь припоминать свою царапину? Она попросит прощения. Прямо сейчас.
Царапина не такая уж и царапина. Сейчас, глядя на дело ног своих, Бинка очень хотела извиниться. Искренне. Данга был прав: достаточно было небольшой ошибки, ее ли, Умарса, чтобы парень остался без глаза, а ее отвели за ручку в суд.
Мне сглотнула она, в красках представив, как на ее запястьях защелкиваются наручники, а со скамьи потерпевшего на это таращится пустой глазницей Умарс, а второй, здоровый глаз, горит окосовским зеленым, жаль. Правда.
И? Опасливо спросил Умарс, даже попятившись немного, что вам от меня надо-то? Нужна груша для другого спора? Я набираю брата.
Данга не пошевелился. Все та же склоненная голова и пустые ладони. Он был чуть ниже Умарса, но раньше Бинка этого не замечала. А теперь видела ясно, потому что Данга хотел показаться ниже.
Набирай.
Это шутка такая?
Нет. Ты прав. Мы ударили, и мы извиняемся, и только ты можешь решитьпринимать ли извинения, и, совсем чуть-чуть жалостливо, но, может, не надо? Или хотя бы пусть твой брат убьет меня, а про Бинку молчок, лады?
Твоя стая нарвалась на кого-то, кто не смолчал, что ли? Обескураженный Умарс даже спрятал клыки, снижаешь вероятность группового иска?
О чем ты? Невинно переспросил Данга, Нет у меня никакой стаи. У Буура скоро будет, а я его поздравлю, так сказать, но у меня у меня нет.
Я поспорила с Бууром вмешалась было Бинка, но осеклась, стоило Данге неодобрительно цокнуть.
Ты слышал. Она поспорила с Бууром, потом я поспорил с Бууром, и теперь у меня нет стаи. Зато есть глупая подружка. Я теперь как ты почти. Ну, глупая подружкадело наживное, можешь сестру позвать, «раскололся» Данга, так что нашу дружбу ждет еще одно испытание.
Бинка обиженно засопела. Вообще-то мог вслух и не говорить. Ну да, не самый умный поступок, но он же сам сказал: все делают глупости! Дурак.
Какую, к Окосу, дружбу? Рявкнул Умарс, Отвянь ты от меня! Че я тебе сдался!
Да вот что-то меня к тебе так и тянет, хмыкнул Данга, вот, думаю, придет Буур мне морду бить, а ты меня защитишь. Придет Буур тебе морду бить, а я тебя защищу. Больше-то некому, Умка. Кто встанет на твою сторону, кроме друга? У меня ж стаяодно название, то еще стадо Только глупая подружка и остается. И ты беззащитнее меня: у тебя такой нет.
Да что же это такое!
Бинка скрестила руки на груди и надулась.
И с чего это он решил, что Буур вообще про Умарса вспомнит? Сдался он ему! А, наверное, пугает, чтобы согласился, точно.
Я тебе не верю, сказал Умарс.
Бинка, давай его похитим? Кровожадно предложил Данга, резко выпрямляясь.
Она послюнила палец, подняла вверх.
Не. Ветрено. Опасно.
А она все еще обижена.
Ну пожа-а-алуйста.
Я простужусь к Окосу!
А разве не к Оле простужаются? неловко спросил Умарс, который уже почти отступил и сбежал, но, похоже, не удержался.
Бинка вспыхнула.
Тоже мне разница. И то, и то бог. Не буду я.
Ты ее обидел, Данга вздохнул, теперь полчаса ломаться будет. Вот кто тебя просил?
Бинка знала эту схему. Данга мог общаться запанибрата даже с совершенно незнакомыми людьми, настолько уверенно и дружелюбно, что в какой-то момент те откликались. Вот у Умарса лицо прямо вытянулосьон такого не ожидал и просто не знал, как реагировать и что будет дальше.
А еще Данга мог сказать те же самые слова с другой интонациейи они уже звучали, как неприкрытая угроза.
Сейчас Умарс был Данге нужени он включил свое очарование не полную мощность. А Умарс конечно, битому жизнью котенку льстило, что к нему обращается гроза класса. Да не зачем-нибудьза помощью. Он был обескуражен, сбит с толкуэтого Данга и добивался. Бинка давно заметила этот его финт и поняла: такими куда легче управлять.
По крайней мере, Данга Умарса заинтересовал. Бинка это видела. Она и не сомневалась, что Данга сможет добиться всего, чего захочет, не мытьем, так катаньем. Но идея ей все еще не нравилась.
Она не могла понять, чем этот мелкий, хилый, трусливый котенок может помочь против Бууракрупного подростка, коренастого и сильного, который границ не видит. Заломают же его, заломают моментально!
Давай ее похитим? не менее кровожадно, чем в прошлый раз, предложил Данга уже Умарсу, дотащим до шкита и спихнем в реку, вот весело-то будет!
Она ж утонет, опешивший Умарс ответил, потому что понятия не имел, как еще отреагировать.
Не, ты ее не знаешь. Она полети-и-ит! Данга мечтательно полуприкрыл глаза и описал рукой что-то вроде гиперболы, Красиво. Ладно вам, харе ломаться. Вы б еще в школу сходить отпрашивались, а, на уроках посидеть, домашку сделать, чтоб не заругали Пошли!
За это «красиво» Бинка могла простить Данге что угодно. И он это знал. И пользовался. А она ничего не могла с собой поделать.
Так что они пошли.
Бинка знала, как чувствует себя Умарскак дурак. Рядом с Дангой частое ощущение. В первый раз она тоже не знала, зачем прыгаетее Данга уговорил, хотя она была очень, очень против. Нопрыгнула прямо с обрыва в реку.
И полетела
Кто-кто, а Данга всегда верил в свои идеи.
Они дошли до места.
Отвернитесь, пожалуйста, суховато сказала Бинка.
Ей было неловко, хотя она и знала, что Данга никому не позволит подглядывать. Одному такому он уже разбил скулу и выгнал из стаи к Окосу, так что это был доказанный факт.
Она совсем не стеснялась своей человеческой наготы, зверозыки вообще часто теряли одежду из-за зверя, так что в их культуре это было вполне нормально, но ее беспокоила трансформация. Сколько себя помнилаона всегда ее стыдилась. Все детство, пока она не научилась сдерживаться, взрослые относились к ней, как к чему-то мерзкому и гадкому. Даже отец не мог скрыть отвращения
Даже Данга, она надеялась, не видел ее вблизи. На это, наверное, очень противно смотреть.
Она аккуратно сложила вещи. Тело давно покрылось шерстью, ноги чуть укоротились, изменились руки, став скорее жилистыми, чем мускулистыми, от коленей к локтям протянулись теплые кожные складки, покрытые нежной серебристой шерсткой. Даже между пальцами теперь перепонки. И жесткая «щеточка» от локтя до запястья, этакие закрылки, позволяющие ей превращаться из глайдера в парашют во время приземления.
Порыв ветра чуть не сбил ее с ног: она стала куда легче и гораздо более плоской. Но Данга крепко держал конец веревки, обвязанной вокруг ее запястья, в самом крайнем случае она просто превратится в самого большого в мире воздушного змея, и все. Уж вдвоем-то они ее удержат.
Но не хотелось бы: стыдно. На всякий случай она плотно прижала локти к телу.
Бинка не позволяла себе оглянуться назад: не потому, что боялась свидетелей, а потому, что сзади у нее теперь был шикарный пушистый хвост, такой же плоский, как и она сама. Когда она его видела, ей хотелось провалиться под землю.
Он не делал ее Хвостом, потому что это была трансформация, в которой хвост необходим: как летать без руля? Но сам по себе хвост был позором.
Поэтому она переводила тонны хны на волосы: она так хотела быть просто Белкой. Или хотя бы, чтобы никто не догадался
Солнечный свет больно резал приспособленные к ночи глаза.
Данга
Он протянул ей, не поворачиваясь, солнечные очки.
Она встала на самый краешек скалы. Вроде бы отработанная схема: сначала она протягивает веревку с высокого правого берега на остров, потом, когда надо возвращаться, с Хрен-камня точно так же прыгает на левый берег. Это далеко не первый ее прыжок навстречу холодной воде.
Под ногами текла река, глубокая, темная. Бурлила на камнях.
Не очень широкая, левый берег отсюда прекрасно видно, метров сто всего, но все равно дышащая первобытной мощью.
Бинка отступила, разбежалась и прыгнула, распахнув объятья ветру.
Каждый разкак в первый.
50 год после Объединения, Мийла!
Ыхтыш из рода Дафла совместно с Елсеном из рода Улы повели свою объединенную армию по правому берегу Акки. Согласно летописи, поход продолжался тридцать лет; в пути они присоединяли мелкие племена и включали их воинов в состав своего войска. Им пришлось остановиться у земли зверозыков. Люди силы Земли армии Дафла не знали, как управлять джунглями, а одной Воды было недостаточно. К тому же, Олуус, Хитрый Змей, надел на себя форму убитого врага и, пробравшись в лагерь, посеял смуту среди воинов разных племен, а Старый Волк Урру ценой своей жизни разнес по лагерю семена желтой лихорадки. Ыхтыш принял решение отступать.
Учитель одобрительно кивнул. Мийла изящно села на место, загадочно улыбнувшись, будто ничего иного не ожидала. Истинная маленькая кошка. Умарс немного завидовал тому, как просто Мийла нашла свое место в этом классе. На перемене к ней сбегутся все девчонки: сейчас у них как раз бум обмена наклейками, и, конечно же, у Мийлы самая богатая коллекция.