Разумеется, мне хотели возразить. И возражали. Но медленно, по капле, стадный инстинкт, на который я и уповал, делал своё. Вместе любая проблема кажется иллюзорно незначительней. Пока её не встретишь, конечно.
Уверенный лидер не просто так подкупает. Каждый в команде перекладывает всю ответственность на негои все, как лемминги, просто идут следом.
И пускай моральный дух полностью соответствовал необходимому минимуму, отряд действовал как единый слаженный организм. Я успевал вовремя задушить любые ростки здравого рассудка, сводил все зачатки индивидуализма на нет. Нам нужен только стадный инстинкт.
Именно этот стадный инстинкт позволил нам избежать долгих, утомительных прелюдий и вёл сейчас прямиком в город. И это было прекрасно даже несмотря на то, что место мне казалось странно знакомым.
***
Очевидно, что искать мою цель в этом месте можно было бесконечно долго.
Не то, чтобы я отмёл до конца мысль о том, что она попала сюда случайновсё же Туман есть Туманно оставил этому самую малую вероятность. Нет, вся моя интуиция кричала о том, что Герда Крейн вошла сюда ради конкретной цели, и вряд ли просто прячется в одном из домов. А значит мне нужно было первым делом проверить одну мою догадку.
Казалось, городу тысячи лет, и минимум последнюю из этих тысяч в нём не было ни единой живой души И это напрягало.
Конечно, пока мы только миновали ворота и сейчас медленно шли по широкой улице. Но всё же ни монстров, ни угроз. По крайней мере, явных. Обычно такое значило, что самое опасное начнётся потом и в тройном размере.
Улица закончилась, и мы остановились перед огромнымв сотни метров ширинойпостаментом. Группа, кажется, была впечатлена эпических зрелищем кучи статуй, я же был скорее озадачен.
Эффект от созерцания статуй портило то, что большинство из них были просто грудой обломков. Где-то сохранились только ноги, где-то торс по пояс или по грудь, и лишь редкие статуи могли бы похвастаться полным комплектом.
Тем не менее, даже так, тут было чему впечатлять. Наверное, попади бы сюда какой-нибудь режиссёр фильмов в жанре фэнтезибыл бы вне себя от радости: столько типажей! Здесь и правда были все.
Воины с мечами, копьями, секирами и другими видами оружия. В классических доспехах или чём-то экзотичном, в шлемах и с открытыми лицами (кое-где отколотые головы валялись у подножия статуй). Маги в балахонах с мудрыми лицами. Лучники в плащах. Короли и принцы. Учёные-алхимики Не зная, кто это, можно было бы принять их за героев какой-то сказки.
Я знал, кто это.
Особо моё внимание приковала последняя статуя, стоящая в самом конце. Та держалась кое-как, сохранив всё, кроме головы, но готовая рухнуть в любой момент. Знакомый облик. Сапоги, плащ в рукемеч с подозрительно знакомой рукоятью.
Так и есть, догадка подтвердилась. Это я.
Это-то меня и озадачило. Что за бред?
Это местоиз мира Виссариона. И когда я из него уходил, оно точно не было в таком состоянии. Казалось, прошли тысячи лет с тех пор, как я был здесь последний раз
Либо Туман, либо межмировое перемещениечто-то сильно играло со временем. Я помнил это место ещё живым, цветущим и многолюдным.
Паломники стекались сюда со всего света. Священный город, самое сакральное место во всём миреогромное святилище, город, воздвигнутый в честь героев, вознесённых молвой до ранга богов.
Учеников Виссариона
Тот, кто пытается убить бессмертного, рано или поздно или гибнет, или достигает огромных высот, что и не снились другим. В попытках прикончить своего учителя, все они совершали те или иные подвиги, славились на весь мир и попадали в анналы истории.
По легендам, после физической смерти они возносились на небеса, становились богами. В этом мире не было иных боговлишь они. Увы никто не знал, что на самом деле конец их был немного печальнее.
Сенат.
Пожирающая солнце тварь. Первостихия, ведомая лишь безумием и жаждой разрушения. Сенат нельзя было назвать ничем, кроме как концом эпохи. В каждой мифологии есть такая фигураесли есть боги, то есть и что-то тёмное, хтоническое, чему эти самые боги противостоят.
Что ж, в этой мифологии тварь была реальной.
Виссарион не был бы Виссарионом, если бы дал своим ученикам так просто уйти на тот свет. Он сделал из них нечто безумное, страшное. Собрав всю их мощь, накопленную при жизин, разумы и желания, он слепил это нечто.
Долгие эпохи именно Сенат был самым главным страхом этого мира. Раз в столетие, иногда в несколько, он, словно великий потоп, накрывал мир и разрушал цивилизации, откатывая развитие на сотни лет назад.
Зачем? Просто побочный эффект, чистая ярость сотни заточённых и искажённых разумов. Виссариону это не мешало.
Но так уж вышло, что это мешало мне. Один из циклов разрушения приходился на мой девятнадцатый годкак раз на то время, я как раз пытался объединить мир против Виссариона, и наличие Сената было немного не в кассу.
И я запечатал егов этом городе. Почему я решил заточить Сенат, состоящий из душ погибших учеников Виссариона, именно в огромном алтаре, посвящённом тем самым ученикам?
Честно говоря, не помню. По-моему, это просто показалось мне довольно ироничным.
Я опустил взгляд к подножию монумента. Когда я последний раз был в этом городе, местные только начинали строить эту статуюнаграду за то, что я отсрочил очередной круг боли и разрушений. Но вот эта надпись на постаменте тогда уже былая сам оставил её.
Ступающий во власть Зла, иди вперёд, не сворачивая.
Что ж, возможно, стоит проведать, не сдохла ли тварь за все эти годы.
Глава 20
Похоже на какое-то предостережение,Джонни с умным видом ткнул пальцем в надпись на постаменте.Или пророчество. Или проклятие.
Я хмыкнул. Нет уж, даже хорошо, что ты не понимаешь языка, на котором начертана надпись. Так мне удобнее будет донести до тебя нужную идею.
Это место было моих рук делом, и, конечно же, я знаю, что с ним делать. Надпись, что я оставил, не была ни предостережением, ни пророчеством, ни даже проклятием. Она была скорее пасхалкой?
Пожалуй, что так.
Глядя на клубившуюся вокруг тьму, я медленно вытягивал из памяти подзабывшиеся детали. Постамент и площадь перед ним были единственным местом в городе, свободным от этой тьмы, а дальше
Трупов вокруг постамента было с два десятка, и больше половины перед смертью успели принять характерную позу молящегося. Распластавшиеся на земле, они будто до сих пор кланялись чему-топравда, глядели они при этом не в сторону статуй, а от.
Похоже, раньше тут было какое-то святое место,осторожно, держа меч наготове, заметил кто-то из группы. Не уверен, кто именноя их не различал.
Ну, да, святое. Типа того.
Вот только ещё при моей жизни в мире Виссариона оно несколько исказило свою суть. Я же говорил, что тысячи, если не десятки тысяч, паломников приходили сюда, чтобы исполнить своё святое служение?
Моя надпись сыграла злую шутку. Не знаю, какому умнику первым пришло в голову принять её как прямую инструкцию, но у паломников появился новый сакральный обычай.
«Пройти Путь Зла, чтобы познать добро».
Фактически, я принёс в тот мир консеквенциализм. Оценивается лишь результат, методы не важны. Чаще всего, мои деяния были связаны с большими разрушениями и потерямино при этом они неуклонно вели к итоговому благополучию. Избавление мира от Сената тому примером.
Что бы я ни делал, все мои деяния после Сената оправдывались некой благой и великой целью, о которой знаю только я. Это было даже удобно.
Впрочем, я не делал этого специальноя лишь вертелся как мог. Но люди сами сотворили из меня идола, воздвигнув статую и записав в летописи, как вознёсшегося ещё при жизни. Появились секты, последователи. Секты дробились на более мелкие ответвления, вера извращалась и это только за те последние полтора года, что я здесь пробыл. Чем всё обернулось дальше, я даже представить себе не мог.
Даже с надписью меня поняли неправильно, посчитав, что я оставил некое «наследие» для своих последователей. Для самых верных и неуклонных, готовых следовать моим «путём зла». Вот только они не знали, что в конце пути их ждет ничего.
Да даже сам путь им не суждено было пройти. До определенного момента ты ещё мог бы вернуться, а затем обратный билет не принимается.
Всё-таки источником проклятия был сам Сенат и его сила. По мере того, как паломники приближались к центру ловушки, ненависть и безумие Сената проникали в них. Дойти до конца было практически невозможно. Ну, разве что если Сенат по какой-то причине пропустил кого-то добровольночто, впрочем, было не в его привычках.
Но паломники, одержимые своей верой, шли и шли в этот город. Самоуверенные юнцы, мнящие, будто именно они станут избранными наследниками. Достигшие предела старики, отправляющиеся в этот путь в качестве последнего служения перед смертью, Глупцы, считающие проклятие Пути Зла лишь преувеличенным слухом. Случайные путники, не догадывающиеся о ловушке впереди.
Казалось, ещё год назад я видел их живыми, когда в последний раз заглядывал в это место. А сейчас же передо мной лежали лишь иссохшие мумии.
Так а что за ловушка? Как я и говорил, это место было задумано лишь как темница для Сената. Здесь нет награды в конце пути. Но есть защита от дурака, которыйну вот мало ли, найдётся такойсможет дойти до конца и узнать, ЧТО там пленено.
Подобно течению реки, путь ведёт к своему окончанию. Пока ты идёшь в потокетебе ничего не грозит. Но стоит тебе пройти своебразный «порог», повернуть обратно не выйдетпротив тебя обратится всё течение.
Вдохнув полную грудь, я ухмыльнулся. Некогда густой, тягучей, злой силы, совершенно не чувствовалось. Откуда бы не взялись эти тысячи лет, прошедшие между пленением Сената и сегодняшним днёмтварь уже не та, что прежде. А значит, даже моих едва начавших восстанавливаться сил должно было хватить.
Я посмотрел на дорогу за монументом. Когда я создавал это место, я и не думал, что всё так обернётся. Десятки иссушенных тел в разорванном тряпье лежали практически друг за другом, все как один протягивающие руки в сторону конца дороги, которого, разумеется, видно не было. Выглядело так, будто даже умирая, они пытались доползти до своего «осквернённого божества».
Лишь затем, конечно же, чтобы шаг за шагом приближаться к ещё большему безумию, которое излучал из себя Сенат. Разумеется, в Тумане они даже на людей-то походили весьма условно и больше были похожи на почерневшие сгустки фанатизма, как те слепки в форме людей, что находили при раскопках Помпеев.
Весь их вид словно насмехался над мной. Вот онконсеквенциализм в виде религии, а заодно напоминание о том, что ничего не остаётся без последствий. Я никогда не страдал приступами мук совести, жертвуя людьми ради достижения своих целей, но эти-то умерли не ради какой-то цели, а в итоге дурацкой шутки.
Так оно и случается.
Что ж; если дочь Крейна ещё может быть жива, то она явно на пути к Сенату. Иначе не сидела бы тут столько времени, пока шли поиски и собирался поисковой отряд. Забавно, что они набрали столько народу для поисков в месте, где количество вообще не играет роли.
Скорее всего, я встречу её где-то по пути. Надеюсь, живую.
Похоже,Джонни-лидер, не ведая ни сомнения, ни страха обошёл постамент сбоку и указал на широкую улицу,они ползли туда. Думаю, нам в ту же сторону.
Как всегда в точку, Джонни.
Идём быстрее,Джонни буквально загорелся, напав на то, что по его мнению было верной дорогой к богатству,будем первыми, кто дойдёт до цели!
И тебя даже не смутило то, что тела так хорошо сохранились?.. Впрочем, плевать.
Прежде, чем мы ступим на Путь Зла, нужно забрать кое-что. То, что я оставил в качестве лазейки на случай, если захочу вернуться.
Дорога к месту заточения твари занимала по меньшей мере несколько дней. А я же не совсем отбитый, чтобы три дня идти прямо, даже не оборачиваясь. Я заранее позаботился об удобном способе обогнуть весь этот путь.
Постойте,воскликнул я, кидаясь к постаменту и запрыгивая к ногам собственной статуи.Я кое-что заметил.
Со стороны это, наверное, выглядело странно, словно озарение или удачный бросок на проверку проницательности в игре. Впрочем, меня не волновало, как это выглядит. Пару раз ударив ломом по каменному сапогу в метр ростом, я расширил трещину и сунул внутрь руку. Вот оно.
Глядите, что нашёл,радостно оповестил я всех, вытаскивая наружу то, что выглядело как стеклянный шар, только ещё и светящийся в темноте.
Дело оставалось за малымактивировать лазейку. Нужно просто повернуть шар в правильном порядке, вот только
Увы, Джонни слишком хорошо вжился в роль главного и вырвал артефакт из моих рук до того, как я успел провернуть шар в последний раз. Парень приподнял артефакт в руке, как Гамлет череп Йорика, и задумчиво уставился на него.
Спустя несколько секунд его лицо озарила победоносная улыбка.
Я понялэто ребус!он ткнул в одну из фигур, нарисованных на шаре.Ну типа как «три в ряд».
Не хотелось бы в этом признаваться, однако Джонни был прав. Я действительно заколдовал шар по принципу мобильных игр. Ну а что? Мне тоже нужно было чем-то коротать свободное время у Виссариона.
Я смотрел на то, как Джонни в поте лица пытается подобрать сложнейшую комбинацию из трех плохо отрисованных клубничек и старался не улыбаться.
Чтобы активировать лазейкунужно просто повернуть шар в правильном порядке. Вот только это все бесполезно, если ты не Артур Готфрид.
Что-то яброви Джонни шевелились так же активно, как и его извилины.
Можно-ка?..
Я протянул ладонь к парню, и тот, недоверчиво покосившись, всё же передал мне сферу.
Джонни,на моем лице расцвела улыбка,ты всё разгадал!
Да?откровенно удивился тот. Вся команда глядела на нас двоих, и я ткнул пальцем в последнюю фигурку и тут же передал артефакт парню.
Спецэффекты начались как раз в тот момент, когда Джонни взял сферувыглядело так, будто артефакт среагировал именно на него. Свечение шара начало набирать обороты.
Джонни выпучил глаза и поднял артефакт повыше, держа буквально над головой. Впрочем, он, как и все остальные, смотрели не тудашар был лишь ключом. Ключом зажигания, в каком-то смысле.
Скрежет и грохот камня заставили всех подскочитьдаже я честно изобразил удивление, когда небольшая платформата часть постамента, на которой возвышалась моя же статуяотделилась от монумента.
Пока вся группа удивленно переглядывалась, я в два шага вскочил на платформу.
На месте мы будем явно быстрее, чем через три дня.
Джонни,я хмыкнул,да ты, кажись, избранный.
***
Чёрт бы побрал их самонадеянность.
Командир отряда оглядел остатки своей группы почти безнадёжным взглядом. В живыхвместе с нимоставались всего четверо. И как так вышло?..
Казалось бы, что может произойти с группой из десяти человек? Лучшее вооружение и технологичные экзокостюмы, тщательная подготовка, запас провианта Шесть лет опыта походов в Туман, в конце концов. Достаточные основания для того, чтобы выйти заранее, не дожидаясь большой экспедиции, рискнуть и сорвать куш; всё же Крейн платил немало. А риск это неотъемлемая часть любой вылазки в Туман.
Но каждый раз, когда подобное дерьмо случается, ты осознаёшь, насколько же был к нему не готов.
Самым гнетущим было то, что ничего не происходило. Никаких тварей из-за угла, драк, крови. Ничего привычного и обыденного для любого Плутающего.
Вот только из десяти их осталось четверо, и они уже третий день блуждают по этому грёбаному бесконечному подземелью.
Отряд шёл вперёд, почти не останавливаясь; командир и сам не знал, что за чувство вело их вперёд, не давая развернутьсяможет, то же самое, что кололо иголками их разум всё это время? То же, что заставляло видеть в каждой тени и каждом звуке свой худший кошмар? То же, что одного из них застрелиться на месте?
Впрочем, ещё трое погибли не из-за этого. Они просто легли на пол и застыли, шепча странные молитвыа сотни и тысяч иссушенных тел, которые уже буквально были полом в кошмарном подземелье, открыто свидетельствовали, что это и есть конец.
Ещё двое повернули обратно. И тоже были мертвы. Командир не знал, откуда к нему пришло это осознание, но был готов поклясться на чём угодно. Онимертвы.
И вот, четыре человека, бредущих в надежде на то, что они всё-таки найдут. Надежда есть всегда, но сейчас от неё осталось немно. Усталость. Тоска. Безысходность. И какой-то гул сзади
Погодите, что?