Мой отец? Они с мамой совсем недавно снились. В кошмаре с оборотнями.
Значит, родовая память восстанавливается.
Родовая память? Что это?
Каждый твой сон это отдельный кусок из жизни другого ведаря. Сны несут какую-либо информацию, поэтому старайся запоминать и анализировать.
Я видел, как мать несла меня по лесу и прятала под корнями сосны, а я пытался поговорить с тем самым малышом
Твоих родителей выследили оборотни. Не знаю как, но тебе удалось спастись. Когда тебя обнаружили, ты лежал без сознания недалеко от дороги. Цел и невредим, с небольшими царапинами на боку. Люди тогда списали всё на забредших волков.
Но ты же говорила, что они погибли в автокатастрофе? я почувствовал, как подо мной качнулась табуретка.
Я думала, что тебя минует участь ведарейпроживешь человеческую жизнь, но судьба решила иначе. Твой отец был лучшим охотником-ведарем. Давным-давно я забрала из детского дома двух мальчишек с хорошими зачатками бойцов, Александра и Владимира, выучила их таинствам охоты, также буду обучать и тебя. На одной из охот отец и познакомился с твоей матерью. Целью являлся депутат Харьковской области. Кровавый счет у того измерялся не десятками, но сотнями. На той охоте убили Александраохрана у депутата подобна войску. Но ведари смогли уничтожить кровавого монстра.
Отец познакомился с матерью на охоте? как много я не знал.
Да, её наметили в жертву оборотню, ведари смогли пробраться вовнутрь и нашли Ольгу. Владимир ушел с девушкой, а Александр остался их прикрывать, да так и не выбрался из особняка. Позже Ольга и Владимир влюбились и поженились. Много прошло охот, когда появился ты, тетя часто заморгала, словно в глаза попала соринка.
Чудные вещи ты рассказываешь, тетя! Вроде жил и ничего не знал, а тут такие чудеса творятся, как же я раньше не замечал ничего сверхъестественного? голова закружилась от выплеснутой информации, табуретка начала медленное вращение вокруг своей оси. Пришлось встряхнуться, чтобы придти в себя.
Ты и дальше жил бы своей жизнью, но каким-то образом перевертни узнали о тебе. После последней, самой большой охоты, (на этом месте тетка споткнулась, подбирая слова) Владимир отошел от дел, да дела не отошли от него. На вашу семью началась охота. Ты и не вспомнишь долгие переезды с места на место. Эх, какая пара была, тетя Маша промокнула глаза расшитым полотенцем.
Теть, мне постоянно попадался на пути следователь Голубев. Он что, тоже из этих, из перевертней? нужно как-то отвлечь тетю от плохих воспоминаний.
Не знаю, сейчас многие оборотни находятся у власти. Ведь когда у тебя властьможешь творить что хочешь. Оборотни в этом году впервые так активизировались, причем перевертни нападают как на людей, так и на берендеев, тетя ещё раз мазнула по глазам краем полотенца.
Жесть! А как же так происходит, что люди живут рядом и не видят очевидных вещей?
А ты знаешь, как зовут соседа по общаге этажом ниже? Вот то-то и оно, люди предпочитают не замечать, то, что не нужно. Или уговаривают себя, что показалось, тетины глаза смотрели сквозь меня, слова падали ртутными каплями. Сейчас в мире большое количество войн, разрухисамое поле для разгула оборотней. Человечество понемногу сдает позиции, и перевертни занимают всё больше места на Земле. Наша Община уменьшилась наполовину, кто-то уничтожает ведарей одного за другим.
На полах красного халата яростно сжались сухонькие кулачки. Кожа на руках разгладилась, костяшки побелели, суставы выпятились острыми краями. Тетя Маша, всегда такая добрая и понятливая, сейчас же раздражалась с каждым словом. Нужно слегка успокоить.
Теть Маш, а как же ты живешь, зная, что Иваныч с ребятами в любую секунду сорвутся и дел натворят? Может их как-нибудь обезоружить? усталость охватила тело, расслабленные мышцы требовали прилечь.
Александр, а как ты живешь, зная, что кто-то держит руку на ядерной кнопке, и в любой момент способен уничтожить Землю? Пока не сорвались и никого не укусилиимеют право на существование. Стоит сойти с верного пути и за ними начнется охота.
Поэтому они вокруг дома натягивают охранную веревку? Кстати, а что в мешочках? через окно я посмотрел на красные кулечки, что постукивали о забор под ударами ветра.
С каждым морганием труднее поднимались веки.
Это я им натянула, сказала тётя. Это малый Защитный круг. И они не в силах снять или порвать веревку. Даже на палке ножик привязывали, стреляли в нее. Не могут и все тут, валятся с ног в судорогах. Зверобой в тех мешочкахдля оборотней хуже горькой редьки, да ещё медная заговорёнка в бечеву втравлена. Иваныч сам попросил замкнуть веревку, и ребят не выпускает раньше временипока не научатся контролировать себя.
Как можно уничтожить оборотня? я почти поднимал руками веки, настолько тяжелы и неповоротливы.
Ладно, добрый молодец! Начнем обучение этому завтра. Сейчас же спать ложись. Утро вечера мудренее, тетя поднялась из-за стола и показала на небольшую комнатку за печкой.
А что это за дом? И почему мы не в твоей квартире? попробовал задать ещё пару вопросов.
Спать! Я не буду в третий раз повторять, за меня это сделает сковородка! прикрикнула тетка в ответ.
Голова тяжелела от дум, услышанное никак не хотело улечься и подвергнуться объяснению. С трудом мозаика собиралась в общую картину. Но каких-то кусков упорно не хватало.
Кровать с шишечками в изголовье манила белизной белья, широкие подушки приглашали утонуть в пуховом облаке. С головой накрыло лоскутное одеяло, толстое и такое тёплое.
Я засыпал, в голове тяжело проползли не успевшие угомониться мысли, но все завтра. Сквозь усиливающуюся дремоту слышалось звяканье посуды, легкие теткины шаги. Тягучее блаженство разливалось по телу, каждая клеточка млела от удовольствия, замелькали цветные образы перед глазами.
Глава 14
Митька, подлец! Где второй сапог? Запорю, мерзавец!
Приходит новый день. Залихватски-задорно звучит утреннее приветствие.
Снова приходит сон с оборотнями? Слишком уж часто я их начал видеть
Раскатистый бас не успевает утихнуть, как в дверь ухает тяжелый предмет. Хорошая табуретка, добротная, не сломалась. Хороший знакне придется убирать щепки с пола.
Однако надо вставать, в покое не оставит. Не запорет, конечно, но в рыло сунуть может.
Иду, иду, барин! Сейчас найду в лучшем виде!
Эх, как же не хочется покидать теплые полати, сквозь свежие опилки лижет пятки холодная земля. Окна, затянуты бычьим пузырем и рассеивают свет встающего солнца. Из-за сквозняка из щелей слегка покачиваются расшитые рушники по краям рамы. Я крещусь на иконы в углуне зря же искали хозяев с православной верой.
Ух ты, да что же это за век? Глубокая старина?
Кряхтя, лезу под широкий дубовый стол, заодно заглядываю и под приколоченные к стене лавки. С плоской подушки на меня смотрят глаза встревоженного хозяина. Я прикладываю палец к губам и киваю успокаивающе, мол, спи, все в порядке. Шарю под ним, но сапога не нахожу, лишь лапти, кадушки да горшки.
Митька! Долго тебя ждать?! Точно запорю!!
От неожиданности я вздрагиваю и здорово прикладываюсь о столешницу. Со скатерки соскальзывает глиняная кружка и, совершив недолгий полет, с глухим стуком разбивается.
На штейште, одними губами выдыхает хозяин дома.
Ага, на счастье. Вон оно, ужоть проснулось, и бушует, я ползу осматривать оставшуюся часть горницы, на голове точно шишка вырастет.
Эй, уважаемый! Может, хоть вы меня услышите? Нет? И почему я не удивлен?
Сапога нет ни под разукрашенной прялкой, ни под кухонным шестком печи, ни под полками с утварью. Даже в хайло печи заглядываючем черт не шутит?
Хозяин с хозяйкой, не слезая со скамеек, молча наблюдают за моими метаниями.
Не ищи, Митька! Я уже нашел! И на какой ляд ты мне сдался, если я все сам делаю? А ну подь сюды! доносится из спаленки.
Фу-у-ух! Как камень с плечещё раз крещусь на иконы. Спасибо, Николай-угодник. Хозяева улыбаются, глядя на мое посветлевшее лицо. Нда, сегодня обходится без ломания мебели. Но ещё не вечер.
Иду, барин!
Под моим напором скрипит дверь в светелку и замирает, натыкаясь на преграду. Приходится навалиться плечом и отодвинуть в сторону упавший табурет. С шуршанием открывается картина легкого разврата.
В полутемной спаленке, на невысоком столике, вперемешку с нижним бельем и исписанными бумагами, валяется пустая бутыль и две небольшие чарки. С широкой постели, в свободной рубашке, зауженных штанах и одном сапоге, угрюмо смотрит гроза и гордость Прейсиш-Эйлау. По полку ходят легенды, как Давыдов один бросился на сотню французских улан, и, пока те гонялись за наглецом, на выручку подоспели русские гусары.
Да это же сам Давыдов! Вот это повезло! Неужели и он тоже оборотень?
Сейчас на постели посапывает очередная победа, из-под одеяла торчит заголенная ножка.
Денис Васильевич, закрой срамоту-то! У меня жена осталась во Владимире, а подобное зрелище ум на грех толкает, прошу я и скромно отворачиваюсь к зашторенному окну.
Эх, Митька! Какой же ты нежный стал. Всё, поворачивайся, укрыл, нога и в самом деле исчезает под лоскутным одеялом. Послушай-ка лучше, друг, какую элегию я накропал за ночь!
Денис Васильич, жениться бы тебе. Глядишь, и отпадёт охота на стихоплетство. И по ночам не с очередной музой элегии бы выписывал, а богатырей плодил на радость отчизне. Забудь уж свою Аглаю, не терзай душу, я помогал обертывать портянку.
Молчи, дурак, и слушай! А про Аглаю ещё раз в таком тоне заикнешьсярыло начищу! брови грозно сходятся в растрепанную сойку.
Всё-всё-всё, дурак и слушаю! спорить бесполезно, а в скулу ранее прилетало.
Итак, назвал сие «Моя песня», Давыдов встает в позу, и возвышенным басом зачитывает:
Я на чердак переселился:
Жить выше, кажется, нельзя!
С швейцаром, с кучером простился
И повара лишился я.
Я кой-как день переживаю
Богач роскошно год живет
Чем кончится? И я встречаю,
Как миллионщик, новый год.
Стихи и от самого автора, я заслушался
Последнюю фразу почти выкрикивает, видать, накипело на душе. Спящее чудо ворочается под одеялом, но не рискует вылезать наружу.
Ух, как здорово, Денис Васильич! Прямо с нас писано, ажинно дух захватывает! я тихонько рукоплещу разгоряченному поэту.
Я рукоплещу вместе с тем, чьими глазами сейчас смотрю на Давыдова.
То-то, Митька! румяные щеки алеют от похвалы, губы обнажают ряд белых зубов, Вот говоришь, что «здорово», а сам щи готовить не хочешь!
Денис Васильич, так панночка у тебя на что? Пущай и сготовит. А ты сапог покуда надевай.
Дурак ты, Митька! Она же как муза, как вдохновение! А что же такого я напишу, если от музы несет кислыми щами? сапог блестит звездочками шпор и с трудом налезает на крепкую ногу. Давыдов молодцевато подкручивает усы. А ещё, брат Митька, дошел слух, что появилось в Петербурге юное дарование. На раз выдает памфлеты и стихи, но, по его же признанию, равняется исключительно на мои творения. Как же фамилия? Военная такая. А! ВспомнилПушкин!
Стучат во входную дверь. Давыдов кладёт руку на эфес сабли. Я тоже изготавливаюсь к броскувоенная жизнь заставляет всегда быть начеку.
Хозяин встречает посетителей и пропускает внутрь двух мужиков. В шапках, больше похожих на цветочные горшки, у входа останавливаются бородатые глыбины. Здоровенные ручищи, аж быка задушить могут, ногами могут дорогу для пушек трамбовать.
По комплекции похожи на милиционеров, что недавно забирали меня из общежития
Мужики крестятся на красный угол и степенно обращаются к Давыдову:
Здрав будь, пан.
И вам здоровья, мужики! С чем пожаловали? Никак гусары обижают? лохматые брови снова сходятся на переносице.
Нет, чего-чего, а обиды не видим. За что спасибо и отдельный поклон, мужики ещё раз кланяются.
Чего же тогда? Давыдов сохраняет нахмуренный вид, но губы озорно подергиваются.
Дело у нас до твоего денщика. Отпусти на часок покалякать? Расскажет, что на фронте творится, мужики пристально смотрят на меня, комкают в руках серые шапки.
Если украл чего, так я и накажу! Если другая забота, то наперед спрашивайте с меня! выпаливает Давыдов.
Я делаю самое невинное лицо. Перебираю в голове проступки: курица бесхозная носилась, а что бабенку у колодца ниже талии ущипнул, дык ей и самой понравилось. Вроде нет ничего такого, мордобойного.
Я только усмехнулся на его мысли.
Барин, упаси боже. Мы узнали, что земляк он наш, из-под Владимира, вот и хотим новости услышать, что там да как! мужички испуганно отшатываются от «разъяренного» Давыдова.
А-а-а, вот откуда по-русски так шпарите. Опять я без щей останусь? качает головой Денис Васильевич, потом усмехается. Ступай, Митька, наговоришьсяпридешь обратно. Все одно сегодня никаких дел не ожидается.
Мужики кланяются барину и выходят в сенцы. Я накидываю обмундированиеавось удастся и настойки выцыганить у слушателей. Наказываю хозяевам присматривать за Давыдовым. Не знаю, поняли или нет, но согласно кивают.
Показывайте, мужички, куда идтить-то надо? я выхожу в летнее утро.
Хмурые мужики машут рукой и топают вдоль деревни, позвякивают подкованными каблуками на булыжниках. Я следую за ними. Думаю по пути, каких бы небылиц наплести, чтобы чарку поднесли поглубже.
Просыпается утопающая в зелени деревня. Крупным яблокам ещё не пора, зато синеют боками камешки слив и блестят малиновой дробью кусты черешни. Петухи кричат как в последний раз, радуются солнцу. В заклетях у домов петушиное горлопанство обсуждают гогочущие гуси.
Белеют боками мазанки, почти возле каждой красуется сухой и поджарый конь. Наш полк временно расквартирован в Заблудове. Гусары постоянно в боевой готовности, могут по одному кличу вскочить в седло. Правда, если с музами ночуют, то клич придётся повторять дважды.
Подходим к крайней мазанке. С первого взгляда она ничем не отличается от других, на второй взгляд видно, что с хозяином что-то не так. То прореха в крыше, то рваный угол пузыря на окнеглаз подмечает мелкие детали неурядицы. Не может быть такого у деловитых поляков, значит, хозяин либо болеет, либо редко здесь живет.
Один из мужиков ударяет в потемневшую от времени дверь. Та беззвучно отворяется, на пороге никого.
Заходите, чаво мнетеся! командует дребезжащий голос.
Ой, и не нравится мне в этой мазанке, вроде и нет ничего тревожного в сидящем на полатях старике, но какое-то непонятное чувство ноет под ложечкой. Так и хочется плюнуть на настойку, на мужиков с дедом, да бежать со всех ног без оглядки.
У меня тоже прокатилась внутренняя дрожь, похоже, я перенимаю эмоции от людей, чью реальность вижу.
Пришел, значитца. Садись за стол да внимай словам моим, старик в длинной ночной рубашке смотрит сквозь нас.
Долгих лет, дедушка! Сказали, что мне речи разводить, а тута слушать придется? Может, тогда пойду я? Не досуг лясы точить, я разворачиваюсь к выходу, когда на плечо ложится дубовая ладонь.
Подожди, служивый! Дело сурьезное, твоего барина касаемо. Послушай старика, и подумай, как дальше быть, мужики кивают в сторону стола.
Так и быть, уважу старость. Говори, деда, чего накопилось? я сажусь за грубо срубленный стол и наливаю из кринки молока, хоть что-то коли не предлагают настойку.
На барина твоего хороброго, да на фельдмаршалов рассейских объявлена охота, вещает старик с печи. Корсиканец назначил за каждого награду в виде большого села.
Ну, рассмешил, деда! Да Денис Васильевич гордится, что является личным врагом Бонапарта. На раутах и балах так скромно и провозглашает. Может, чего нового скажешь? не удерживаюсь от смешка.
Нового хочешь? Не людям корсиканец объявил сию награду, отвечает старик.
От таких слов холодеет на душе, я осматриваюсь в поисках икон. Так вот что смущаетв мазанке нет красного угла.
Да ты крестись на небо, чай, рука не отсохнет, угадывает мои намерения старик. Сынки, покажите ему нечисть, о которой я говорю.
Кряжистые мужики поднимают с пола тяжеленную крышку, и открывается подвал, в темноту уходят деревянные ступени.
Пойдем, Митрий, и не пужайся! Зверь не опасен, говорит один, пока второй запаливает факел.
Под мазанкой расположился большой зал с громоздкой клеткой в углу. В неровном свете пляшущего огня из-за бурых прутьев на нас зыркают глазищи огромного волка. Сверху хлопает крышка, я вздрагиваю от неожиданности.