Хриплое рычание существа леденит и сковывает тело. Волосы шевелятся на макушке от вида зверюги. Волк покачивается на задних лапах, передние опущены к шерстистым бокам.
Свят-свят-свят! рука сама творит крестное знамение.
Волк щерится зубастой пастью, глядя на меня.
Похож на того самого перевертня, которого я переехал машиной
Вот каким нелюдям обещана награда, гудит мужик с факелом. Оборотни, изгои рода человеческого. Могут быть как людьми, так и зверьми.
Волчара смотрит сквозь медные прутья с такой ненавистью, что будь я менее твердпрожег бы две дымящиеся дыры, как от пушечных ядер.
Откройте дверцу, сразимся честно! рычит оборотень, растягивая слова.
Ага, поищи дураков, не для того за тобой охотились, чтобы потом отпускать, усмехается мужик с факелом.
Взревевший оборотень кидается на решетку и тут же отлетает к стене. Жалобно заскулил, вылизывая дымящиеся лапы.
Меди боятся? спрашиваю я у мужиков.
Мы осторожно поднимаемся наверх.
Только заговоренную, остальную просто не любят, отвечает мужик, вынимая из кармана красное яблоко с выбитыми рунами.
А это чавой-то такое? спрашиваю, когда вижу, что мужик подносит белеющий черенок к факелу.
Оружие супротив них, медная бомба. Фитиль тлеет три секунды, как подожжешьсразу же бросаешь! мужик поджигает «черенок» и швыряет в подвал.
Захлопывается тяжелая крышка. Внизу гулко ухает, земля ощутимо качается под ногами, с полки соскакивает пузатый горшок и разбивается на осколки.
На штейште, вспоминаю я слова полусонного хозяина.
А теперя спустись и посмотри: на какое счастье, хмыкает старик с полатей.
В лицо ударяет удушливый дым, когда открывается подпол. Откашливаемся и спускаемся вниз.
В земляных стенах застревают осколки бомбы, некоторые вырывают приличные ямы. Толстые прутья посечены, в клетке лежит голый окровавленный человек. Разбитые губы силятся что-то, но грудь, пронзенная во многих местах, последний раз опадает, и оборотень затихает.
Все запомнил? Понял, почему награда такая и кому? спрашивает старик, когда я выбираюсь наружу, и поясняет. Если убьют оборотни одного из фельдмаршалов, то на растерзание им дается целая деревня. И супротив никто не пискнет.
Даже тогда шла охота на людей. И в ту пору были свои ведари
Братья остаются внизу, я пытаюсь привести в порядок мысли.
Да, деда, запомнил. Где ж мне теперь заговоренных бомб набраться-то? никак не удаётся пригладить торчавшие волосы.
В желудке круговертьсрочно нужен свежий воздух.
В ларь залезь, да возьми две, больше не нужно. Нам ещё самим отбиваться, старик поднимает сухощавую руку, указывает на кованый сундук под окном.
Под кафтанами, полосатыми штанами и рубахами, вольготно расположились десять «яблочек». Тяжеленькие, оттягивают руку, а их ещё кидать нужно.
Деда, а как я узнаю, кто оборотень? Их же от людей не отличить, пока не перевернулись, карманы отвисают из-за бомб.
Почуешь, в тебе есть часть ведающей крови. Сейчас же ступай, молодец и не отходи от барина ни на шаг, старик укладывается на печи.
Я не дожидаюсь выхода из подвала братьев, а быстрым шагом спешу обратно к Давыдову.
Что, Митька, так быстро возвернулся? Али не по нутру хозяевам пришлись твои басни? Денис Васильевич затягивает подпруги.
В полном облачении, попыхивая трубкой, Давыдов радуется погожему летнему утру, даже не догадывается, что за его голову обещаны людские жизни.
Не всем же вирши слагать, да элигиями по бумаге рассыпаться. Рассказал всё как есть скороговоркой, в ответ попросили земле русской кланяться, да и был таков. А ты, Денис Васильич, куда собрался? возвращается тревожное чувство, как в хате старика.
Да хочу вчерашнее вино из головы повыветрить, к дозорным проехаться! Проверить, как там французы! легко влетает в седло Давыдов.
Денис Васильич, я с тобой! Мало ли собеседник по пути понадобится! я кидаюсь опрометью за своей лошадкой.
Мой ли это Митька? Прежний, пока все горшки не облазит, и почесаться поленится! Давыдов задорно щерится.
Да как тебя одного-то оставишь? Накинутся музы оравой большой, да и утомят излишне. Вдруг завтра в бой, а ты уставший? Вот и поеду рядом, улыбаюсь в ответ.
Мы выезжаем из села и, легко пикируясь, скачем по тенистой лесной дорожке. Тревога нарастает, стараясь её не выказывать, шучу и дурачусь. Глазами же обшаривал каждое дерево, кусты, где мог притаиться злобный враг.
Чу!
Что же так настораживает в раскидистом дубе? Непонятное и необъяснимое. Какая-то лишняя деталь на фоне зеленой листвы, пронизанной солнечными лучами.
Я тоже подобрался, хотя и не мог выявить причину беспокойства денщика.
Денис Васильич, а дай-ка трубочку на секунду! я понукаю шпорами лошадь, загораживаю от дуба Давыдова.
Митька, ты ж не куришь! Никак начать вздумал, подлец? Ещё табак у меня таскать будешь! гусар вытаскивает-таки изо рта трубку и передаёт с дурашливым поклоном.
Я незаметно достаю медный плод, руны скребут по пальцам.
Не, Денис Васильич, понюхать хотел. Правду ли говорят, что табачок у тебя душистый! я понимаю, что смущает в дубе.
Среди листвы, скрывающей под зеленым пологом шершавый ствол, выделяется ветка, необычная своей угольной чернотой. Более похожая на дуло винтовки, ветка остается неподвижной под налетающим ветром.
Взаправду ароматный, не врут люди. Сейчас, Денис Васильич, не удивляйся, так надо! фитиль тлеет алой точкой, и я со всей силы бросаю бомбу в сторону дуба.
Странная ветка выплёвывает пламя, и среди ясного неба грохочет громовой раскат. Сильный удар в бок выкидывает из седла, но я успеваю увидеть, как в куче листьев разрывается брошенный снаряд.
Земля кидается навстречу, жестко бьет по телу, вышибает дыхание
Я вскрикнул от неожиданности, но меня, как всегда, никто не услышал.
Пытаюсь вдохнуть, но не могу, тяжелый камень давит на грудь, мешает, не дает воздуху проникнуть внутрь
С дуба падает человек, секундой позже соскальзывает винтовка
Падение врага вижу, когда Давыдов спрыгивает с коня и приподнимает мою голову.
Удалось-таки!
В глазах темнеет. Склонившийся Денис Васильевич, высокие деревья, ржущие лошадивсё теряет очертания.
Митька, родной, ты как? Ты ж меня от смерти спас! Потерпи, сейчас закрою рану! стоящий на коленях Давыдов прижимает платок к моему боку.
Денисс Вассильич, так и не сссделал щщщей! слова выходят с трудом, будто тащу гранитные валуны.
Митька, родной! Да я тебе сам каждый день варить буду, только живи! Давыдов слегка приподнимает меня, придерживая за плечи.
Смутно проступают усы, щеки Остальное проваливается в темноту По телу волнами расходится лютый холод Серые сумерки клубами застилают глаза
Не отдавай на поррругание з-з-землю русскую! я из последних сил хватаюсь за доломан.
Не отдам, Дмитрий! Уж если они до такой подлости опустились, что из-за кустов стреляют, то и я в партизаны уйду. Отомщу за тебя, за Россию! Клянусь! слова Давыдова проступают через вату, заложившую уши.
Денис Васильевич! Французы перешли в наступление! Получен приказ отступать! доносится ещё один голос.
Митька! Вставай! Родной! Не смей умирать! Вставай! трясет за плечи Давыдов.
Полная темнота Холод
Вставай, Саша. Пора подниматься! Вставай, говорю! громкий голос набирал пронзительности. Вставай! Кому сказано?
Теть Маш, ну ещё полчасика, я же в школу сегодня не пойду! я натянул на уши одеяло.
Вставай, говорю! Пора начинать тренировки, или ты собираешься от оборотней грязными трусами отмахиваться? не унималась тетя.
Ну, ещё пять минуточек, так давно не спал на нормальной кровати, на чистом белье, на мягких подушках, я попытался надавить на жалость, но, как и раньше, безрезультатно.
Хорошо, я отстану от тебя и впредь не буду трогать, если сможешь щелкнуть меня по лбу, пошла на компромисс коварная женщина.
Теть, да после щелбана придется скорую вызывать, я выглянул из-под одеяла.
Тетя стояла посреди кухнихуденькие ноги в войлочных тапочках, ситцевый халатик поверх ночнушки и пластмассовые бигуди на седых волосах. Тонкие руки вызывающе поманили пальцами. Вид щупленькой тети, стоящей в странной боевой стойке, заставил меня расхохотаться.
Зрелище прогнало прочь остатки сна. Надо вставать.
Ты прям Ван Дамм в засушенном виде! пришлось вылезать из теплого плена кровати и шлепать к рукомойнику.
Тетя не сдвинулась с места, лишь слегка наклонила голову, когда я попытался обойти с левой стороны.
Стальные пассатижи провели молниеносный захват чуть выше кадыка, и произошла подсечка под колени. Две миллисекунды спустя я приложился спиной о твердый пол так, что посуда звякнула в комодеот приземления выбило дыхание. Пару минут я пытался отдышаться, пока тетя спокойно взирала сверху:
Так ты дашь щелбан, или я состарюсь и помру не щёлкнутая?
Как так? Может, поскользнулся? я приподнялся на локтях.
Саша, попробуй ещё раз.
Вскочив на ноги, я протянул руку к ролику бигуди. Рука провалилась в пустоту, запястье окольцевала хватка наручников, и тетя на мгновение превратилась в размытый столбик, вокруг которого пролетело мое тело. Я впечатался в те же самые половицы, в спине громко хрустнуло. Посуда прогремела громче. Глотал теплый воздух как горячий чайон с трудом пробивался в легкие.
Тебе на кровати места мало, решил ещё и на полу понежиться? улыбка тети Маши собрала морщинки на лице, превратила его в печеное яблочко.
Подтянув ноги к груди, я взлетел с пола сразу в стойку, в полной готовности отразить любую атаку. Раньше это производило впечатление, особенно на девушек.
Где же тебя так учили стоять? В балетной школе? Чего же тогда пачку не надел с пуантами? съехидничала тётя.
Так явно надо мной ещё никогда не издевались, даже в детском саду. Я приготовился в случае чего вызвать «скорую», и резко выстрелил в белый рулончик бигуди, решив не доносить руку до лба. Моя «короночка»хлесткий удар, не раз приносил очки на ковре.
Оказалось, что это не тот случай.
Очертания тети слегка размылись, кулак пролетел вперед. Левую руку рвануло вниз, следом устремилось тело и, сделав сальто-мортале, приземлилось с ещё большим грохотом. С зазвеневшего посудного комода упала чашка, у самого пола подхватила за ручку непонятно как оказавшаяся там тетя. Только что ухмылялась, глядя на меня, хлоп! исчезла из виду и вот уже распрямляется в трех метрах от места, где только что была. Ну, ничего себе, вот это скорость! Воздуха в груди как будто никогда и не было. Жар самого знойного дня в пустыне поселился в легких.
Тетя уселась за стол и меланхолично размешивала чай в спасенной чашке.
Я правильно понимаю, что слово «высыпаться» для меня стало недосягаемой роскошью? Буду как мокрая соль в солонке, я с трудом выдохнул сквозь стиснутые зубы.
Правильно. Ты должен быть готов, хотя бы физически, к встрече с оборотнями. Так что сон, обжираловка, распитие спиртногодля тебя пропали на время. Имей в виду, всё чему ты обучался в рукопашной секции, придется откинуть в сторону, а то и вовсе забыть. Мышцы, сухожилия, хрящи, костивсё необходимо укреплять и развивать. Однако не в мускулах сила, главное в голове, но тебе пока лучше сосредоточиться на физических составляющих, для мозга нужен переворот, встряска, иначе все уйдет в пустотувроде как с холодной водой в бане, чтобы запомнил. Этим мы и займемся, но ночью. Ты же у нас бандит и беглый каторжник. Чего валяешься-то? Доспать вздумал? тетя облизала ложку.
Я попробовал приподняться, послушал кастаньетный перестук позвонков, что вставали на место, и решил полежать ещё чуть-чуть.
Тетя, а ты никогда не задумывалась, почему в стихотворении Маршака звучит такая странная фраза«А у нас сегодня кошка родила вчера котят»? Вроде сегодня и вчера одновременно, как же такое может быть? попытка подняться, на сей раз удачно.
Ой, сейчас и не такое напишут. А ведь в школе не обращала внимания, учила, как и все, не думая о многострадальной кошке, раскатился колокольчиковый смех.
Я обрадовался смеху и потянулся к пирогам, и не успел отдернуть руку, как ложка резко хлестнула по кисти. Ойкнул, недоуменно посмотрел на тётю. На коже вздувалась краснеющая шишка.
Бо-бо? Ничего, это лишь начало. Тебе очиститься нужно, поэтому приготовила настой из трав. Два дня будешь его принимать, потом перейдешь на здоровую пищу. Не смотри так жалостливо, для тебя же стараюсь.
Тетя Маша, как говорил один знакомый, объевшийся горохового супа: «В здоровом телездоровый дух!» Чего же здорового в настое на травках? Я же отощаю и помру молодой, я попытался вновь схватить пирог и опять не успел отдернуть руку.
Я что сказала? И вообще, для всех ты беглый, поэтому не рисуйся перед окнами, на улицу только ночью, днем же будешь в подвальной комнате! на тетино лицо словно набежала тень.
Опять в подвал? Лучше бы в камере остался, там хоть кормили! я попытался поныть.
Дурак! Там бы и ухайдокали, или не слышал историю, как в этой камере пропал человек? Костяшками от домино размочалили кости и спустили в унитаз. Был на вечерней поверке заключенный, а утром нет его и в помине. Написали, что убёг. Вот так бы и тебя отправили в «свободное плавание». Хорошо, что Иваныч помог! Дуй в подпол и без разговоров! тетя приоткрыла крышку в темноту.
Отлично замаскированная крышкапочти как у берендеев. Да, в этом доме тоже есть свои сюрпризы.
Эх, и зачастил же я по подвалам и щелям прятаться, но делать нечегожизнь дороже. Ступени жалобно отозвались на немаленький вес, и земляной пол тихо ухнул, когда я спрыгнул с последней доски. Небольшой подпол, банки с вареньями-соленьями, картошка, кабачки. Стандартный набор на зимуи среди этого добра придется ютиться?
Отодвинься, чего встал на пути? проворчала тетя.
Тетя, а как здесь жить? Я же не дитё подземелья, к тому же на голодный желудок могу и сырую картошку сгрызть! запах пирогов ещё теребил за ноздри.
Тетя сдвинула в сторону банку с солеными огурцами, в стене открылся невысокий проход.
Аккуратно ступай за мной, не отставай, а то кроты утащат, тетя первая нырнула в темный проход.
Я проследовал за ней, в сырую прохладу. Чем-то мне это напомнило сон про убийство родителей, корни деревьев вылезают из стен, под ноги лезут неглубокие ямы.
Уползай, малыш, уползай!
Ого, а скелеты будут? я спросил у торопящейся тетки.
Если кто-то продолжит задавать глупые вопросы, то не исключено, проворчала тетя, фонарь в её руках освещал тоннель впереди.
Стены и потолок поддерживались деревянными подпорками, на утоптанном полу иногда встречались крупные доски. Ореол таинственности витал в затхлом воздухе, как в фильмах про старинные клады.
Забавный домик, с ходом подземным. А почему мы раньше сюда не приезжали?
Раньше не нужно было, а теперь вот пригодилось. Это одна из тренировочных баз ведарей, подобные раскиданы близ больших городов, чтобы обучать новобранцев, ответила тетя. Почти пришли.
Прошли далеко, судя по затраченному времени. Тетя толкнула деревянную дверцу, обитую железными полосами, та беззвучно отворилась. А я-то ожидал противного скрипа: или врут всё в фильмах, или тетя смазала петли перед моим появлением.
Ого, да тут целый бункер, тусклый свет трех ламп освещал четырехугольное помещение. Широкая скамья, больше напоминающая больничную банкетку для ожиданиятак и представились сидящие бабушки в ожидании очереди. Большая деревянная кадушка с песком, в таких обычно стоят пальмы, или плещутся говорящие щуки. Рядом стопка обшарпанных книг, сразу вспомнились пары и сладкий сон на жесткой парте. С крюков в потолке свисали боксерские груши, три разносортных чучела щерились в углу.
Круто! Тут не то, что от оборотнейот атомного удара спрятаться можно, присвистнул я.
Как раз сейчас мы находимся под холмом Дмитрия Пожарскогопо легенде воины шлемами натаскали землю, чтобы создать ему возвышение. И именно с этого холма началось освобождение Руси от польских захватчиков. Так что наливайся мужеством и храбростью от призраков героев! прищелкнула языком тетя.
А мне сегодня сон приснился, где поляки хорошие были, вспомнил я о своем сновидении.
Нет плохих или хороших людей, есть различное воспитание и отношение к другим. Как человек мир воспринимает, так и будет поступать. Тебе ли это не знать, ты вон на все лыбишься, может, поэтому и жив до сих пор, улыбнулась тетя Маша.