Собака, помесь дворняжки с немецкой овчаркой, то жалась к ногам хозяйки, жалобно скуля, то дергала поводок, увлекая дальше.
Да вот сама не пойму. Прогулялись до автобуса, проводили папку на работувсе было нормально. А недавно как взбесился, так и дергает поводок, чуть руку не оторвал, окаянный! женщина замахнулась концом поводка, но пес даже ухом не повел на угрозу, косясь на нас перепуганными глазищами, Иваныч, а у вас кто-то ботает в дверь.
Мы невольно повернулись к дому, дверь ощутимо вздрагивала. Иваныч нахмурился, глазами указал нам на мотоцикл. Вячеслав накинул шлем, я полез в узкий лаз люльки, Федор запрыгнул на дерюжку, под которой томились рюкзаки.
Кто-то забыл закрыть кроликов, вот они и ломятся, Григорьевна! Ладно, поехали мы, а уже по приезду самый забывчивый вылижет сени. Пока пусть порезвятся, все равно не выбегут! Иваныч залез на заднее сиденье мотоцикла, стилизованный медведь ощутимо просел под весом.
Доброй охоты, ребята! собака ещё раз дернула поводок и увлекла женщину за собой.
Спустя несколько мгновений я понял, что соседка говорила про грибы, а не про нашу охоту. Резким поворотом руля Вячеслав вывел мощного зверя на дорогу, я заметил, как в дому у Марины колыхнулась занавеска. Федор встретился со мной взглядом и тяжело вздохнул.
Не переживай, Федор! Все будет нормально! Иваныч подмигнул ему, Только вспомни все, чему я тебя обучал. И дай нам хотя бы полчаса. Дальше мы справимся сами.
К этому времени мотоцикл вырулил на полотно дороги и остановился. Вячеслав легко спрыгнул с сиденья и подскочил к слезающему Федору.
Держись! и крепкие руки заключили побратима в кольцо сродни объятиям удава.
Вы сами не оплошайте! А мне что? Маринка дырки заштопает, а к синякам я от Иваныча привык, Федор натянуто улыбнулся и обнял Иваныча.
Давай и с тобой, что ли, обнимашки устроим! Сиди-сиди, а то потом не залезешь обратно! Федор наклонился над люлькой, и мы похлопали друг друга по спинам, И откуда же ты свалился на нашу голову, пузан такой?
Так получилось. Федор, позовешь на свадьбу? я ободряюще подмигнул ему.
Посмотрим на твое поведение! Езжайте же! Федор начал снимать с себя одежду.
Федор, после езжай к Марии и ни на шаг от ее кровати, нужно будетутку поменяешь и в магазин за йогуртом слетаешь! дал последнее наставление Иваныч.
Федор дурашливо козырнул, зацепившись ногой за штанину.
Вячеслав крутанул ручку газа, «Урал» утробно взревел и чуть не встал «на попа». Я оглянулся на удалявшегося Федора, он почти полностью разделся, когда свежий лесной воздух прорезал протяжный волчий вой.
Федор скрылся за поворотом, мы разогнались до оглушающего свиста в ушах. Тоненько взвизгивал ветер, проникающий в узкие щелочки шлема. За спиной разразился рев ужасающей силы, словно сильно раззявив рот, захрапел огромный великан. Ему вторил волчий вой, даже свист не мог перебить звуки битвы.
Вячеслав напрягся за рулем, на широкое плечо успокаивающе легла ладонь Иваныча, как на бугорок земли ложится лопата уставшего землекопа. Озверело крутнул ручку газа, и помчались дальше, удаляясь от скуления и рева. Вячеслав мчал, не выбирая дороги, под широкие колеса попадали ямы, коляска пару раз скользила по обочине, по стеклу шлема хлестнул широкий зонтик борщевика, оставив пыльный росчерк.
Я отбил колени, упиравшиеся в стенку коляски, сзади гулко ухали рюкзаки, подпрыгивая на кочках. Иванычу пришлось прикрикнуть на водителя, чтобы вел мотоцикл аккуратнее. Из-под глухого шлема Вячеслава по шее скатилась капля, не мог точно определитьпот это или слеза. Мы летели, обгоняя редкие автомобили, уворачивались от встречных сигналящих машин. Руки закостенели на горячем пластике поручня, приходилось цепляться, что есть мочи, чтобы не выбросило на поворотах.
Сзади вынырнула машина милиции с моргающими мигалками, «матюгальник» громко потребовал прижаться вправо. Вячеслав наоборот поддал газа, когда громкий окрик Иваныча заставил остановиться. Недовольно урча, могучий зверь сбросил скорость и съехал на обочину, колеса оставили глубокий след в песке обочины.
Слезаем и готовимся к бою, это не обычные менты! бросил Иваныч, и подал пример.
Для человека такой массы он очень легко соскочил с сиденья.
Быстрее, Иваныч! Федя же не всесильный! Вячеслав оставил мотор работающим.
Я тоже вылез из коляски, незаметно вытащил иглу из внутреннего кармана. Белая машина с голубой полосой остановилась перед мотоциклом, неторопливо вышли трое милиционеров. Три могучих защитника правопорядка, форма почти лопается на мощной груди, в теле ни капли жирамало похожи на работников, постоянно сидящих в кабинетах. Подходили развязно, чувствуя свою власть на безлюдной дороге.
Ваши документы! громко потребовал вышедший из-за руля лейтенант.
Перестань Ваньку валять! Что вам нужно? за всех ответил Иваныч.
Милиционеры переглянулись, оставшийся позади тихонько расстегнул кобуру. Стрелка заслонили от берендеев широкие спины двух подходящих, но мне хорошо видно, как рука потянула черную рукоять.
Отдайте ведаря и езжайте поздорову! Против вас ничего не имеем. Пока, усмехнулся лейтенант.
Иваныч начал открывать рот для ответа, когда на мои глаза резко опустилась красная пелена. Я опять увидел со стороныкак в замедленной съемке выдергивается пистолет, и как приседают впереди стоящие. Это произошло так отрепетировано, так слаженно, словно отрабатывалось годами.
Одним взглядом окатил всю картину, и тут же пропала багровая пелена. Рука на автомате дернула из кармана иглу, тускло блеснула алая молния и вонзилась в поднимающийся кулак.
Громом среди ясного неба грянул выстрел, вороны испуганно взвились с близлежащих берез. Пуля просвистела над ухом присевшего Иваныча, срезала вьющийся завиток. Вслед за падающей прядью согнулись и берендеи.
Свернулись милиционеры. Треск рвущейся ткани, злобный рык и скуление заднего милиционера, ухватившегося за раненную рукувсе слилось в единый звук. И этот звук заглушил выстрел. Выпавший пистолет грохнулся на асфальт и послал маленькую смерть в неизвестность. Не успел пистолет упасть в пыль, как следом за ним поспешила выдернутая игла. Последний перевертень сорвал с волосатой груди голубые лохмотья рубашки.
Друг напротив друга стояли оборотни разной породы, по-другому и не назовешь. Первый раз я увидел перекинувшихся живых берендеевМихаил Иванович и Вячеслав походили на ожившие курганы. Огромные тела в коричневой шерсти, медвежьи рыла скалятся кинжальными зубами. Злые глаза не отрываются от противников. Где-то глубоко внутри колыхнулась радость, что сейчас они за меня.
Перевертни на три головы ниже берендеев, мускулистые лапы хватают воздух. Одно биение сердца, и местность залилась ревом и ударами.
Я рванулся к дальнему противнику, проскользнул под размахом лапы и врезал снизу вверх крепким хуком. Оглушительно клацнула челюсть, по окостеневшим холкам кольнуло тупой болью. Мохнатая морда запрокинулась, и мощное тело оборотня опрокинулось навзничь. В стремлении удержаться и ухватиться за что-либо, черные когти царапнули лоб, сорвали лоскуты кожи.
Раскаленные полосы приложились ко лбу острой болью. Горячие струйки потянулись вниз, застревали на бровях и цедились каплями по переносице. Перекувырнувшись в воздухе, оборотень приземлился на четыре лапы, прижался к земле, словно затаившийся пес.
Лишь я смахнул лезущую в глаза кровь, как перевертень ринулся, выставив когтистые лапы. По борту милицейской машины дробью выстрелили комья земли из-под задних лап. С линии атаки отходить поздно. Я упал на спину в придорожную пыль, с трудом поймал метнувшиеся к горлу лапы. Не прошло и одного стука сердца, как ноги уперлись в поджарое брюхо твари, и выпрямились со скоростью расправляющейся пружины. Ступни добавили энергии полета, будто опять выпрыгивал из узкой ямы. Мощное тело пронеслось надо мной, огромные клыки лязгнули у самого уха, капелька слюны упала на щеку. Перекатившись через плечо вслед за улетевшим оборотнем, подхватил с земли отброшенную иглу. Я готов к очередному броску.
Два раза перекувырнувшись в воздухе, перевертень снова приземлился на лапы, как выкинутая на улицу кошка. Тут же лапы скребанули по земле, и мохнатая туша рванулась вперед, оскалив длинные клыки. Краем глаза я зацепил картинуберендей швыряет перевертня в кусты и тут же кидается следом.
Лохматая лапа закрывает солнце, и хватает пустой воздух, тут же кидается вправо, но я опять уворачиваюсь и танцевальным па оказываюсь за спиной разворачивающегося перевертня. Животная реакция замедляется массой тела, но эта же масса играет на руку, если попасть в удавьи объятия.
Укол в основание черепа и тут же отскокзадняя лапа рванула по пустому месту. Перевертень взвыл и развернулся, с каждым мгновением замедляя движения. Перевертень удивленно уставился на свои лапы, недавно смертоносные, а теперь неловкие и вялые. Рядом выли два борющихся оборотня, за высокой изгородью кустов раздавались звуки неутихающей битвы. «Мой» перевертень рухнул на колениесть пара секунд на обезвреживание, пока не восстановился.
Быстрый прыжок, скользнул под вялую руку. Ох и разит же из разверзнутой пасти. Отдернул руку от клацающих клыков, и с быстротой швейной машинкив сердце, в налитые яростью глаза. И, со всего маху, в лоб!
Кха! выдохнул оборотень и накренился влево.
На глазах втягивалась жесткая шерсть, руки уменьшались в размерах, сокращалась звериная морда, переходя в человеческое лицо. Полулапамиполуруками перевертень пытался схватить воздух, но жизнь уходила с каждым фонтанчиком крови из впалой груди.
Я проводил взглядом упавшее окровавленное тело мужчины, рука в судорогах уцепилась за боковое зеркало машины, осколки посыпались в пыль обочины, усыпанную рубинами брызгающей крови. Его ноги ещё сучили, вздымая кучи пыли, когда ладонь обхватила холодную рукоять пистолета. Холодная, мокрая от крови, едва не выскользнула из пальцев, но указательный палец нащупал курок.
Повернулся к сражающейся паре на дороге, берендей отмахивался от кружащегося перевертня. Коричневая шерсть свалялась на плече пионерским галстуком, перевертень поджимал переднюю лапу. Красные лужицы расплескались по асфальту, прерывистым линиям разметки, придорожным травам. Рычание перекрывало друг друга, если перевертень наскакивал и тут же отпрыгивал в сторону, то берендей пытался поймать, подтащить к себе, сжать в огромных объятиях.
Перевертень с визгом отлетел после шлепка назад, и тут же кинулся вновь на берендея. Этих секунд хватило для трех выстрелов, отбросивших перевертня в сторону. Глыбища мышц навалилась на поверженного оборотня, и после двух резких рывков из-за коричневатой спины выкатился круглый предмет. Рассыпались алые кляксы по дороге, оторванная голова перевертня застыла с разинутой пастью, медленно переходящей в человеческий рот.
Берендей обернулся ко мне, огромная махина, состоящая из мышц, клыков и когтей, нависла коричневой скалой. Тяжелое дыхание вздымало пластины груди, местами краснела не успевшая запечься кровь, в глазах огонь и ярость боя. Я невольно отступил от смертоносной глыбы, берендей ощерился окровавленными клыками.
Или улыбка, или угроза?
Из треска кустов вылетело обмякшее тело перевертня, берендей легко поймал на лету и с силой приложил об асфальт. Трещина пробежала до другого края дороги. Бессильно разметались мохнатые конечности, больше похожие на кряжистые корни дуба. Следом выпрыгнул ещё один берендей и, футбольным пинком когтистой лапы, отправил наполовину оторванную голову перевертня в высокий ивняк.
Когда он победно воздел в небо лапы, я сразу понял, кто из них Вячеслав, а кто Михаил Иванович. Быстро столкнули в канавы мертвых перевертней, даже присыпали землейсловно собаки шваркнули лапами на подмоченный песок.
Глава 20
Перекидывание обратно заняло чуть больше времени. Не смущаясь возможных машин, обнаженные берендеи копались в рюкзаках. На свет показались тельняшки, «пиксельки», кроссовки, «боксеры». Из пакетов вытащили пропитанные чем-то полотенца, влажная ткань смывала кровь, рваные раны затягивались на глазах.
Что так долго? Целовались в кустиках? Михаил Иванович натянул на грудь полосатую фуфайку.
Михал Иваныч, как вам не стыдно такие вещи говорить?! Не было у нас ничегоя просто запнулся за корягу. Вы же знаете, что они не в моем вкусе! взвыл Вячеслав надевая штаны.
По дороге валялись мелкие лоскутки ткани, с ними легко заигрывал ветерок. Кляксы на дороге и капли на подорожнике указывали на недавнее побоище.
Ребята, а у нас тут неприятность, проговорил я, показывая на простреленный бензобак мотоцикла.
Шальная пуля не задела берендеев, но всё-таки попала в «медведя». Как кровь из пробитого сердца сочились последние капли бензина.
Дальше поедем на машине! Иваныч поднял с земли брошенную фуражку и, слегка отряхнув, водрузил на кудрявую голову.
Как на машине, а мотоцикл? Вячеслав застыл с открытым ртом, не завязав последний кроссовок.
Нужно чем-то пожертвоватьили нами, или мотоциклом. Ничего с ним не будет! Живо в машину, и фуражку тоже накинь! Иваныч мотнул головой Вячеславу, и потом повернулся ко мне, А тебе особое приглашение нужно? Хватай рюкзаки и на заднее сиденье! Пулей!
Я не заставил себя долго упрашивать, залез следом за похудевшими рюкзаками в душное нутро машины. Вячеслав погладил по баку мотоцикл, и со злостью швырнул шлем в кусты. Слегка выпустив пар, поднял с земли фуражку и накинул на голову.
В заурчавшей машине обнаружились сигнальные жакеты, которые дополнили маскировочный наряд. Если сильно не приглядываться, то вполне сойдем за экипаж ДПС. Штрафов конечно не наберем, но будем менее заметны для окружающих. Всегда замечал, как люди отводят глаза, когда милицейская машина проезжает мимо.
Иваныч вывернул руль, и машина обогнула мотоцикл. Вячеслав горько вздохнул и не отрывал взгляда от бокового зеркала, пока мы не нырнули за очередной поворот.
Не вздыхай, ничего с ним не случится! Такой приметный не пропадет из виду, Иваныч коротко взглянул на пригорюнившегося Вячеслава.
Да не пропадет целиком, а частями замучаешься собирать потом по местным доброхотам! И не трави душу, Иваныч, Федя потом это сам сделает, когда узнает, что бросили мотоцикл на растерзание! Вячеслав вздохнул, Самого бы Федю увидеть, а мотоцикл и новый можно собрать. По старым чертежам.
Но вот почему ты пропыхтел дольше ведаря? У него одна иголка, а он мало того, что своего успел завалить, так ещё и мне помог! Даже стыдно за то, как вас учу! кудрявая голова укоризненно качнулась.
Машина сбросила скорость перед въездом в Палех и сошла с главной дороги на объездную.
Так он заточен на это, а мы-то что? Только физухой и занимаемся. Но неплохо, если Федор сумел задержать свору! Аккуратнее на ямах, Михаил Иванович, не дрова везешь! в очередной раз, стукнувшись макушкой о потолок, ругнулся Вячеслав.
А вы-то что? Да вот решил вас по возвращении до его уровня подтягивать, это значит вдвое больше тренировок ежедневно! Стыдоба да и только, молодой берендей проигрывает в скорости неоперившемуся ведарю! резкий поворот руля и в бок впивается ремень.
Эх, жаль, что я тебе тогда не навез все-таки! Сейчас бы не было никаких проблем! ко мне повернулось красное лицо Вячеслава.
Похоже, слова Иваныча задели его за живое. Машина поднимала тучи пыли, народу попадалось мало, в основном пожилые люди и дошколята. Одноэтажные домики с палисадниками проплывали мимо, посматривая грустными глазницами окон. Утопающие в белых цветах яблонь и слив, верхушки домов обращали к небу шиферные крыши.
На панели машины пробурчала рация.
Седьмой, где вы? Седьмой, ответь!
Мы переглянулись между собой, позывной не прекращался.
Ну, ответь, весельчак! прогудел Иваныч, выезжая на главную дорогу в конце поселка.
Черная коробочка рации скрылась в ручище Вячеслава, откашлявшись в сторону, он нажал на кнопочку вызова.
Седьмой на связи! Прием! прогундосил, стараясь подражать голосу водителя-перевертня.
Седьмой, почему не выходили на связь? Прием!
Выходил прикурить, ребята на улице стоят! Прием! Вячеслав продолжал играть свою роль.
Седьмой, вы на позиции? Прием!
Так точно! Прием!
Повнимательнее, седьмой, они должны быть где-то рядом! Отбой! Ещё раз пискнув, рация замолкла, Вячеслав облегченно выдохнул. Укрепив рацию в подставке, он слегка зацепил бардачок. Из черного зева выскользнули бумаги, карточки удостоверений, грохнул по полу пистолет.